Глава 40

Когда Ана принесла воду и остальные вещи, Хиро открыл аптечку и достал пакетик с опиумом.

Отец Матео покачал головой.

— Не надо.

— Это успокоит боль, — сказал Хиро.

— Я могу потерпеть. Облегчение не стоит риска.

Хиро приподнял сверток.

— Ты знаешь, что это?

— Я останавливался в Макао по пути в Японию. — Отец Матео бросил взгляд на конвертик. — Видел, что опиум делает с людьми. Так что я бы предпочел боль привыканию.

Хиро убрал пакетик и достал пару других. Он показал их священнику.

— Сушеная ива и конский каштан. Не так эффективны, но и не вызывают привыкания.

Синоби протянул пакетики Ане.

— По щепотке в каждый чайник с чаем и добавь сахар, чтобы уменьшить горечь. Пакетики оставь себе. Он будет принимать эти средства несколько дней, но не чаще чем раз в четыре часа.

Ана кивнула и вышла из комнаты.

Хиро добавил антисептик в воду и подержал конец чистой ткани над паром. Как он и надеялся, вода была очень горячей.

Хиро поднес ткань к ранам, и отец Матео закрыл глаза и сжал зубы в ожидании боли. Синоби восхитился силой воли священника.

Хиро вдохнул пар, поднимавшийся от бинта, который он приложил к правой руке. Но почувствовал лишь соль и запах лекарств с металлическим привкусом крови.

Он сделал еще вдох, пытаясь учуять сладковатый запах гниения. Но ничего не услышал. Если инфекция и попала в рану, то заражение еще пока не началось.

Хиро на время приложил ткань к ране, чтобы размягчить коросты, дабы было легче их убрать и протереть кожу вокруг. Отец Матео вздрогнул, но не промолвил и слова.

Покрасневшая плоть под корками выглядела воспаленной, но не зараженной. Синоби смочил тряпочку в воде и прижал шелк к ране. Дыхание отца Матео выровнялось.

Секунду или две Хиро к нему приглядывался, удивленный тем, что иезуиту знакома техника дыхания по укрощению боли. Он промыл последние раны и оставшимся шелком перебинтовал священнику руки.

Когда Хиро завязал последний узелок, отец Матео открыл глаза.

— Ты нашел убийцу Асикаги Сабуро? — поинтересовался иезуит. — Я бы очень хотел тебе помочь вместо того, чтобы просто лежать здесь.

— Мне пригодилась бы твоя помощь, — ответил Хиро. — Мне кажется, преступник снова убил.

— Что? — Отец Матео попытался сесть, но без помощи рук у него ничего не вышло. — Что случилось?

Хиро сложил одеяло у деревянной спинки и помог иезуиту принять сидячее положение. Потом рассказал про «самоубийство» и кратко пересказал свои диалоги с Озуру и Джун.

Отец Матео посмотрел на Хиро с благодарностью.

— Спасибо. Сидеть очень удобно. — Он нахмурился. — Если Ден мертв, он не сможет сказать о том, что видел в ночь убийства. Это подозрительно и говорит скорее о том, что его убили, а не о том, что он покончил собой. Кроме того, если Ден хотел бы себя убить, он не стал бы подсыпать яд в чай.

Хиро задумался, и эта оплошность удивила его.

— Предположим на мгновение, что Масао его выпил, — продолжил отец Матео. — Мы знаем, кто заваривал чай?

— В конюшню его принесла Джун.

— Что подтверждает правдоподобность подозрений леди Нецуко. — Отец Матео улыбнулся в ответ на удивление Хиро. — Бумажные стены и открытые стропила не оставляют места для приватности. Вчера, перед тем как уснуть, я слышал часть разговора.

— Но где бы служанка могла достать опиум? — спросил Хиро. — К тому же, он мало известен в качестве отравляющего вещества.

— Любому аптекарю известны его свойства, — сказал отец Матео. — А если он в курсе, то покупателю это совсем не обязательно. Гораздо важнее вопрос, достаточно ли девушка сильна, чтобы подвесить тело. Из того, что видел я, сильно сомневаюсь.

— Значит она принесла яд по чьему-то приказу, — сказал Хиро. — Но кто это был? И кто написал признание в убийстве?

— Я знаю, ты не рассматриваешь Масао в качестве подозреваемого, но он достаточно силен, чтобы подвесить тело, и спокойно мог бы подсыпать яд в чай так, чтобы Ден не увидел. У нас есть только его слова, что он сам пил чай, но он уже соврал нам чуть раньше.

— Масао дядя Дена, — сказал Хиро. — Его горе было неподдельным.

— Мне бы хотелось верить, что это всё меняет, — сказал отец Матео, — но если Масао участвует в заговоре Сабуро… или даже пытается его предотвратить… ему нужен кто-то, кто бы взял вину на себя.

Глаза иезуита распахнулись.

— Что, если Сабуро вовлек Дена в свой заговор? Масао мог убить их обоих, чтобы спасти сёгуна.

— Возможно, — сказал Хиро, — но как-то сложно, особенно учитывая, что мы даже не знаем, в чем именно состоит заговор. Сначала я предпочел бы ответить на вопросы попроще.

— Например, про женскую ревность? — поинтересовался иезуит.

— Именно.

— Вопрос также в том, кто именно из женщин. — Отец Матео потер руки о колени. — И Джун, и Нецуко обвиняют друг друга, и в словах каждой есть крупицы истины.

— Никто не видел Нецуко в сёгунате той ночью, когда умер её муж, — сказал Хиро. — Это, в совокупности с отравленным чаем, бросает подозрения на Джун. К тому же служанка солгала нам, а вот Нецуко нет.

— Мы в этом точно уверены? — спросил отец Матео. — Что, если Сабуро все-таки собирался развестись с женой и жениться на Джун, а Нецуко об этом узнала? Она могла пообещать Дену награду за то, что он убьет её мужа.

— Но это не объясняет убийство Дена, — сказал Хиро.

— Ты предполагаешь, что одно связано с другим.

— Их связывают улики, — продолжил Хиро, — и я не верю в то, что Нецуко убила Дена.

— Джун недостаточно сильна, чтобы подвесить тело, — сказал отец Матео. — Если женщина в этом и участвует, то только в сговоре с кем-то еще.

— Мне нужно еще раз поговорить с Нецуко, — сказал Хиро.

— Хотел бы я пойти с тобой.

Хиро улыбнулся.

— Нужно дать твоим укусам время затянуться.

— Если на некоторое время исключить женщин, кого, кроме Масао, мы еще подозреваем?

— Какое-то время я подозревал Хисахидэ. — Хиро рассказал про книгу с расписанием, включая признание Казу, что изменения внес сам сёгун. — Так что пока двое: Озуру и Масао.

— Есть еще один, про которого ты забыл, — сказал отец Матео.

Хиро знал, кого священник собирался назвать, и ему очень не хотелось соглашаться с иезуитом.

Загрузка...