Книжица наших забав

1

В Трирском епископстве был рыцарь Генрих по прозвищу Узел, человек злобный, вероломный, блудливый, а когда он умер, начал являться живым, одетый в ту же овчину, что и при жизни, и особенно часто хаживал в дом своей дочери; когда же его ударяли мечом, издавал такой звук, словно бьешь по мягкой постели (Caes. Dial. XII. 15).

2

Одной добродетельной девице из города Нивеля в Валлонском Брабанте подбивал клинья дьявол в образе красивого и прилично одетого мужчины, выражая намерение на ней жениться. Она, не зная, кто это, тем не менее отвечала, что отвергает брак из любви к Христу. Дьявол, однако, предприятия своего не оставлял, являлся ей в разных местах, и она, видя таковую его настойчивость и понимая, что красивых девиц в Валлонском Брабанте пруд пруди, принялась его спрашивать, кто он и откуда и все ли в их краях такие мономаны. И так она его допекла, что он возьми и откройся ей: так и так, я-де дьявол, приятно познакомиться. Тут уж она совсем расхотела за него замуж, а он задора своего не терял и думал привлечь ее склонность маленькими сюрпризами: то в чашку ей нагадит, то в суп навоза накладет. До супа ее семья еще как-то терпела — мало ли, кавалеры разные бывают, образованный человек со странностями, — а тут уж они прямо вопрос поставили, что знает ли он, к примеру сказать, молитву Господню (с козырей люди заходят). Говорит: «Прекрасно знаю». Его просят продемонстрировать. Он читает: «Отче наш, иже еси на небеса, имя твое, да будет воля твоя и на земле, хлеб наш насущное даждь нам днесь, но избави нас от лукавого». И поскольку в этой молитве, говорит Цезарий, он то и дело перескакивал и допускал варваризмы, то, закончив ее, он со смешком прибавил: «Вот так вы, миряне, обыкновенно читаете вашу молитву». (Прекрасная психологическая деталь, у меня был один такой знакомый.) Тут уж, конечно, публика не на шутку заинтересовалась и просит его прочесть Символ веры, если нетрудно. Дьявол начинает: «Вверяю Бога Отца всемогущего». Ему говорят: нет, надо говорить «верую в Бога». Он опять: «Верую Богу». Образованные люди, бывшие при этом и знающие значение аккузатива (!), настаивали, чтобы он сказал «верую в Бога», но, печально говорит Цезарий, так и не склонили его к этому (Caes. Dial. III. 6)[52].

3

Рыцарь по имени Гильом Лаудун пришел к Гильберту Фолиоту, епископу Херефордскому[53], с таким рассказом: один валлийский лиходей недавно умер нехристианской смертью в его, Гильома, деревне, а по прошествии четырех ночей принялся каждую ночь наведываться в деревню, выкликая односельчан поименно; кого он помянет, те в три дня умирают, и уже немного их осталось. Епископ говорит: может быть, Господь дал власть злому ангелу этого человека скитаться в мертвом теле; пусть, однако, выроют труп, перерубят шею заступом, окропят тело и могилу святой водой и снова похоронят. Так и сделали, но впустую: злодей все бродил и вот однажды ночью, когда уже мало оставалось живых, окликнул самого Гильома, призвав его трижды. Тот выскакивает с обнаженным мечом, преследует убегающего до самой могилы и рассаживает ему голову по самую шею. С сего часа прекратилась пагуба, и ни Гильому, ни другим не было вреда (Walter Map. De nug. II. 27).

4

Во времена Роджера, епископа Вустерского[54], один человек, умерший не по-христиански, больше месяца ночью и днем у всех на глазах щеголял в своем саване, пока люди не обложили его в саду, и там его было видно три дня. Епископ велел поставить на его могиле крест, а самого его отпустить. Мертвец идет, окруженный народом, но при виде креста, отпрянув, пускается прочь. Поразмыслив, люди убрали крест: мертвец упал в могилу, земля затворилась, крест поставили снова, и все успокоилось (Walter Map. De nug. II. 28).

5

К одному рыцарю из Нортумберленда, когда он летом отдыхал у себя дома после обеда, пришел его отец, давно умерший, в дешевом и оборванном саване, кротко прося позвать священника, а когда тот пришел, упал ему в ноги со словами: «Я тот несчастный, коего ты некогда отлучил, не называя имени, вкупе с другими, неправедно удерживавшими десятину; но так пособили мне общие молитвы и милостыня, что мне позволено просить отпущения». Получив отпущение, он, провожаемый великою толпою, отправился к могиле, упал в нее, и она за ним затворилась (Walter Map. De nug. II. 30).

6

Однажды к королю Генриху пришли три цистерцианских аббата с просьбой вернуть землю, отнятую у одного из них, и выставляли Бога поручителем, что и года не пройдет, как Бог многократно умножит славу Генриха на земле. Зная неприязнь Вальтера Мапа к цистерцианцам[55], король захотел слышать его мнение. Тот отвечал: «Государь, если они предлагают поручителя, вам следует сперва его выслушать». Король согласился с этим и ушел, оставив аббатов в смущении (Gir. Camb. Spec. eccl. III. 14).

7

В Бонне был священник, человек мирской и бесстыжий. Однажды, когда играл он в кости с кем-то из родственников, пришел к нему прихожанин, слезно прося исповедать и причастить его мать. «Не приду, пока не кончу игры», отвечал священник. Но проситель настаивал, доводя ему, что она ждать не может; тогда священник, раздосадованный, стал жаловаться своему родичу на людей, которые ему покоя не дают. Проситель удалился в унынии; больная умерла без исповеди и причастия. На третий день тот, с кем играл священник, столкнулся с сыном умершей и, вспомнив жалобы священника, убил встреченного без всякой причины. После таких и подобных дел священника наконец постигла смертельная болезнь. Когда он уже был безнадежен, одна его родственница села подле него и, не примечая в нем ни следа раскаяния, сказала: «Господин, вы весьма слабы, приготовьтесь; просите Бога отпустить ваши грехи, есть еще время покаяться». Тот отвечал: «Видишь вон тот большой амбар, против нашего дома? Меньше соломы у него на крыше, чем демонов, что стоят вокруг меня».

Этот случай вызвал дискуссию о сравнительной численности злодеев и демонов. Цезарий говорит: «Сколько их сейчас, мы судить не можем, но в конце мира злодеев будет больше, чем демонов». — «Как это доказать?» — спрашивает новиций. «Пала десятая часть ангелов, которые сделались демонами. Как свидетельствует блаженный Григорий[56], столько избранных взойдет на небо, сколько там осталось ангелов. Следственно, число избранных будет вдевятеро больше числа демонов. Но кто же усомнится, что злых людей на свете несравненно больше, чем добрых? Однако злодеям мало будет утешения в том, что их число будет больше числа демонов, ибо у сих последних столь велика природная сила, такая злоба и такое усердие, что одного демона достанет, чтобы мучить многие тысячи» (Caes. Dial. V. 8).