Книжная Москва первой половины XIX века

Издатели без типографий

Издателями, не имевшими типографий, могли быть учреждения, учебные заведения, научные и общественные организации, а также авторы, составители, лица, приобретшие право на рукопись.

Собственными типографиями владели университет и Медико-хирургическая академия. Другие учебные заведения — Университетский благородный пансион, гимназии, частные учебные заведения, архитектурное и коммерческое училища — печатали свои издания в Университетской или в какой-либо другой типографии.

Наиболее распространенными изданиями, выпускавшимися учебными заведениями, были программы занятий, отчеты, речи и стихи, прочитанные преподавателями и воспитанниками учебных заведений на торжественных заседаниях.

Подготовкой и изданием учебной литературы учебные заведения практически не занимались: Обычно им выделялись средства на покупку необходимых учебников, которые могли быть написаны и изданы преподавателями данного учебного заведения. На многих учебниках можно встретить запись: «В пользу учащихся такого-то учебного заведения». Это означало, что автор или меценат издал книгу на свои средства и учебное заведение закупило у него часть тиража или же автор пожертвовал ее этому учебному заведению.

Университетский благородный пансион издавал сборники прозаических и стихотворных сочинений пансионеров. Есть свидетельства, что они были изданы на средства директора А. А. Прокоповича-Антонского.

Наиболее активно издательской деятельностью занимались научные общества. Ряд таких обществ был открыт при Московском университете, другие существовали самостоятельно. Средства для издательской деятельности создавались из пожертвований, иногда из субсидий, полученных от государства.

Многое для организации научных обществ сделал попечитель университета М. Н. Муравьев. Он видел в них «одно из сильных средств к возбуждению ученой деятельности в членах университета… в возможности связать ее с общественною»^{261}.

С первых же шагов своего существования Общество испытателей природы, организованное в 1804 г., начало заниматься издательской деятельностью, видя в этом одну из форм своей работы. В 1805–1806 гг. вышли два сдвоенных номера «Журнала Общества московских натуралистов» на французском языке (44 и 80 страниц), в четвертую долю листа, в бумажном переплете, на плохой бумаге. Напечатаны они были у типографщика Г. Ф. Шильдбаха. В том же 1806 г. общество предприняло издание нового журнала — «Мемуары Общества московских натуралистов», также на французском языке. Многие статьи из «Журнала» перепечатаны в первом номере «Мемуаров». Появлялись «Мемуары» нерегулярно, незначительным тиражом — 340 экз.^{262} С 1806 по 1823 г. их вышло шесть томов. Первый и четвертый тома, дополненные новыми статьями, вышли вторым изданием. Каждый том имел около 300 страниц, около 25 иллюстраций. Иллюстрации после 1815 г. гравировал А. О. Агапов, бывший крепостной, имевший «отличные способности в гравировании»^{263}. «Мемуары» уже выходили на хорошей бумаге. Печатались они за счет членских взносов, пожертвований: два тома из шести были изданы на средства члена общества «ученого грека» З. П. Зосимы.

То, что журналы печатались на французском языке, затрудняло их распространение в России, однако способствовало известности за рубежом, многие статьи из «Мемуаров» появлялись в периодических зарубежных изданиях.

После некоторого перерыва издание было возобновлено в 1829 г. под названием «Новые мемуары Общества московских натуралистов», выходило до 1940 г.

Предполагалось еще одно падание общества — «Записки общества» на русском и французском языках, но оно так и не появилось. На русском языке были напечатаны лишь введение, устав и протоколы за 1805–1806 гг. в первом томе «Мемуаров».

В журналах общества публиковались многие труды ученых университета, например статьи об электричестве профессоров Ф. Ф. Рейсса и П. И. Страхова. По Московской губернии был собран огромный материал, который должен был выйти отдельным изданием, по в пожаре 1812 г. все погибло.

Помимо журналов издавались и отдельные работы, например монография Г. И. Фишера фон Вальдгейма «Энтомография». Им же были составлены систематический каталог книг библиотеки общества на латинском языке, описание Музея естественной истории, подаренного обществу П. Г. Демидовым. Последняя работа способствовала развитию музейного дела в стране.

Своими изданиями общество способствовало развитию естественных наук, накоплению фактического материала, изучению различных областей России.

Учрежденное в 1804 г. Физико-медицинское общество выпустило три тома (по две части в каждом) журнала «Акты Физико-медицинского общества» на латинском языке и три части «Медико-физического журнала» на русском языке. Это были одни из первых медицинских журналов в стране. По своей структуре они скорее походили на сборники. Журналы общества печатались на университетские средства, причем «члены, оказавшие обществу трудами своими пользу», получали их «безденежно», авторы «вознаграждались деньгами», та сумма, которая оставалась после продажи за вычетом всех расходов, оставалась в обществе^{264}.

«Акты Физико-медицинского общества» на латинском языке редактировал Ф. Ф. Рейсс, кроме последней, 2-й части 3-го тома, отредактированной А. И. Полем. Издавался журнал в одну четвертую долю листа, на хорошей плотной бумаге, с иллюстрациями, тиражом в 660 экз. Предполагалось печатать их только на латинском языке, но были напечатаны статьи и на французском, немецком и русском языках. Некоторые из них перепечатал на русском «Медико-физический журнал». «Акты» рассылались бесплатно прежде всего в университеты и другие научные и учебные заведения России и зарубежных стран.

«Медико^физический журнал» на русском языке с 1808 по 1821 г. вышел всего в трех частях, хотя предполагалось издавать его ежемесячно. Каждая из трех частей редактировалась. профессорами И. Ф. Венсовичем, В. М. Котельницким и В. П. Ризенко. Вторая часть была отпечатана вскоре после первой, но по каким-то причинам не поступила в продажу и в 1821 г., дополненная новыми статьями, отпечатана вновь.

Согласно уставу общества, русский журнал должен был издаваться «в пользу соотечественников и в особенности иногородних членов»^{265}. Журнал предназначался прежде всего для популяризации научных знаний в России среди врачей и любителей естественной истории. Первая часть журнала сейчас представляет большую редкость: из тиража в 600 экз. успели распродать совсем немного, но после пожара 1812 г. сохранилось только 34 экз.^{266}.

Президент общества В. М. Рихтер с помощью молодых слушателей издал на свои средства «Историю медицины в России» на немецком языке (1811–1812). Перевод, сделанный Н. А. Бекетовым, напечатан в 1820 г. на средства все того же «ученого грека» З. П. Зосимы.

Научные издания общества близки к популяризаторским, но они имели большое значение для развития медицинской науки и научно-исследовательской деятельности в области отечественной медицины и биологии.

В 1804 г. при Московском университете было организовано Общество истории и древностей российских. Оно было создано в период роста самосознания русского народа, пробуждения интереса к русской истории, и занималось сбором исторических памятников, делало первые шаги в их анализе и систематизации.

Свою деятельность общество решило начать с издания «летописца Нестерова яко отца всех российских летописей и истории». Издавать летопись предполагалось с учетом «критических замечаний славного историка Шлёцера». Август Шлёцер, немецкий ученый, знаток русских летописей, начал публикацию летописи Нестора в 1802 г., посвятив ее Александру I.

Почетные члены общества — Н. М. Карамзин, считавший, что «десять обществ не сделают того, что сделает один человек… посвятивший себя историческим предметам», А. И. Мусин-Пушкин, Н. Н Бантыш-Каменский, А. Ф. Малиновский но разным причинам остались в стороне от начатого дела. Вся тяжесть дела упала на старого профессора истории председателя общества X. Н. Чеботарева, в свое время составлявшего для Екатерины II выписки из летописей по русской истории, и его помощника профессора всеобщей истории Н. Е. Черепанова.

Из Петербурга была вытребована Лаврентьевская летопись, содержавшая самый древний список летописи Нестора, с него была снята копия. Чеботарев и Черепанов напечатали лишь 10 листов летописи до 907 года с вариантами по Радзивиловской и Троицкой летописям. Это было сделано за 6 лет. Можно считать, что это очень мало, как заявил новый попечитель Московского университета П. И. Голенищев-Кутузов, но трудно было сделать больше, зная отношение к этому Министерства народного просвещения и самого министра графа П. В. Завадовского, который считал, что «писателю просвещенному довольно было бы одной страницы, чтоб наши все материалы на времена до Петра Первого вместить в оную». М. Н. Муравьев, покровительствовавший обществу и мечтавший о том, что оно продолжит дело, начатое в XVIII в. Н. И. Новиковым, издавшим «Вивлиофику», и Вольным Российским собранием, умер в 1807 г. Новый же попечитель граф А. К. Разумовский, выхлопотавший 5 тыс. руб. для Московского общества испытателей природы, трудами этого общества не интересовался^{267}.

В 1811 г. принят был устав общества и тогда же опубликован тиражом 200 экз. за счет председателя П. П. Бекетова и роздан членам общества. Подготовка летописи Нестора была поручена знатоку древностей латинских, греческих и русских Р. Ф. Тимковскому. Использовав опыт Чеботарева, Тимковский за полтора года до вторжения Наполеона в Москву подготовил 13 листов летописи до 1020 г. Для сравнения ему послужили уже не два, а семь списков летописей. Тимковский, «положив в основание древнейший список, с точностью передавал чтение своего подлинника, объясняя и исправляя оныя от ошибок посредством вариантов»^{268}. Этот метод издания летописей в принципе используется и сейчас.

Пожар Москвы и болезнь помешали Тимковскому закончить начатый труд. Умер он 35 лет от роду в 1820 г. По настоянию К. Ф. Калайдовича общество издает в 1824 г. сделанные Тимковским 13 листов под названием «Летопись Нестерова по древнейшему списку мниха Лаврентия», предварив их вступительной статьей того же К. Ф. Калайдовича, тем более что деньги на издание летописи были уже получены от З. П. Зосимы.

В начале века вышел знаменитый труд А. Шлёцера «Нестор. Русские летописи на древле-славянском языке, сличенные, переведенные и объясненные Августом Людвигом Шлёцером» (СПб., 1809–1819, т. 1–3, доведен до 980 г., пер. с нем. Д. Языкова). Отличие между двумя изданиями заключалось в том, что Тимковский отказался «сочинять» подлинного Нестора, «ибо можно ли, — как говорил Калайдович во вступительной статье, — по прошествии семисот лет отгадывать точные слова Нестора». Шлёцер же в летопись вместо непонятных слов вводил текст из более поздних списков.

Обществу уже не пришлось продолжать работу над летописью Нестора. Ее предполагал издать Н. П. Румянцев, но не успел. В результате Лаврентьевская летопись была издана в 1846 г. Археографической комиссией в первом томе «Полного собрания русских летописей». Общество думало продолжить издание древних памятников тем же способом, так как оно считало, что «нет пользы повторять одне и те же известия в 10 книгах, а должно в сравнительном ученом издании, положив токмо древнейший список за основание, представить разноречия» из всех известных списков^{269}. Предполагалось издавать хронографы. Их затребовали из разных библиотек, долго рассматривали, но в изучаемый период они не были изданы.

Одним из основных видов деятельности общества было издание журналов. К. Ф. Калайдович занимался подготовкой журнала «Русские достопамятности». В журнале предполагалось помещать «древние анекдоты, трактаты, грамоты, описание древних посольств, обрядов и других происшествий, не напечатанных и в архивах хранящихся»^{270}. Для рассмотрения материалов был создан особый комитет, состоявший из председателя общества, секретаря и членов Л. А. Цветаева и М. Т. Каченовского. Первая часть «Достопамятностей» была напечатана в 1815 г. тиражом 600 экз. за счет все того же З. П. Зосимы, заплатившего за печатание 1951 руб.^{271}.

Материалы для второй части К. Ф. Калайдович представил 19 февраля 1824 г., по вышла опа лишь в 1843 г., и в 1844 г. была издана последняя, третья часть. Это объяснялось тем, что Калайдович вместе с П. М. Строевым был занят изданием «Собрания государственных грамот и договоров».

Помимо «Русских достопамятностей» общество издавало «Записки и труды» («Летописи и труды»), на смену которым в 1837 г. пришел «Русский исторический сборник». В этих изданиях печатались выступления членов общества на заседаниях, «происшествия, до общества касающиеся» и т. д. Готовились они к печати секретарем общества. Издавались тиражом 600 экз. и продавались в университетской книжной лавке. Издания имели иллюстрации к статьям в виде вклеек. Издавались они нерегулярно. Первая часть «Записок и трудов» вышла в 1815 г., а вторая в 1824-м. В какой-то степени это объяснялось денежными затруднениями.

Издания общества не проходили предварительную цензуру. За опубликованные материалы несло ответственность само общество. В первой части «Записок и трудов» была помещена статья К. Ф. Калайдовича «О смерти царя Федора Алексеевича», в которой рассказывалось об отравлении царя Федора врачом Фон Гаденом. Но члены общества, найдя написанное в статье сомнительным, решили изъять ее из уже напечатанного издания и заменить «Кратким чертежом народов славянских», хотя в оглавлении осталось название статьи Калайдовича.

В журналах общества помещались материалы, посвященные древностям — новгородским, киевским, владимирским, «догадки», «примечания», «описания», относящиеся к различным периодам истории. Члены общества не занимались целенаправленным изучением какого-либо объекта, эпохи. Каждый изучал то, что ему было ближе. В этом сказалась особенность времени, когда только еще начиналось систематическое изучение русской истории.

Главное издание общества — «Чтения Общества истории и древностей российских» — начало выходить в 1846 г. Секретарем общества 6 февраля 1845 г. был избран профессор О. М. Бодянский, который и подготовил материалы для первых 22 книг. В июньской книге «Чтений» за 1848 г. Бодянский напечатал сочинение Флетчера о России времен Иоанна Грозного, за что был отстранен от должности и уволен из университета. «Чтения» по распоряжению правительства от 28 октября 1848 г. должны были теперь подвергаться общей цензуре^{272}. Их издание прекращается и возобновляется лишь после того, как Бодянский был снова избран секретарем общества в 1858 г.

Обществом был издан ряд книг. Так, в 1805 г. совместно с университетом общество поставило задачу изучения происхождения славян. На эту тему было прислано четыре сочинения, и все не на русском языке, что характерно для того времени. Лучшим было признано сочинение сына Августа Шлёцера Христиана Шлёцера, профессора Московского университета и члена общества. Его сочинение «О происхожеднии словен вообще и в особенности с л овен российских» было напечатано в 1810 г.

Профессор И. Ф. Буле подарил обществу свое сочинение «Litteratur der Allgemein Nordischen» (M., 1810). Вместе с книгой был представлен и перевод, который было поручено рассмотреть Л. А. Цветаеву и М. Т. Каченовскому «касательно русского языка». Оказалось, что «русский перевод очень не исправен», и «поправление» его при издании было поручено Цветаеву^{273}. Есть упоминания о том, что общество издало сочинения Н. Муравьева «Описание древней новгородской гривны и рублей ея» и Н. З. Хитрово «Описание мумии, найденной в Мемфисе 1820 года и ныне находящейся в Москве». Общество занималось публикацией исторических памятников, например: «Дипломатические сношения царя Иоанна Васильевича Грозного…» (1845).

В 1811 г. было организовано в университете Общество любителей российской словесности. Одну из своих главных задач общество видело в издательской деятельности. С 1812 по 1828 г. оно сумело издать свои труды в 27 частях. Первоначально они назывались «Труды Общества любителей российской словесности» и выходили 4 раза в год; с 1821 г. стали называться «Сочинения в прозе и стихах» с подзаголовком «Труды Общества…» и выходили раз в год с теми же разделами: «Прозаические сочинения», «Стихотворения», «Летописи».

«Труды» представляют собой скромное издание среднего формата, без иллюстраций, лишь на отдельных экземплярах первых номеров есть виньетки, открывающие издание. Экземпляры, находящиеся в Научной библиотеке им. А. М. Горького МГУ, в полукожаных или издательских бумажных переплетах. Тираж издания — около 800 экз. — распространялся в основном через университетскую книжную лавку.

Основное место в «Трудах» занимали исследования по русскому языку. Ю. А. Бельчиков писал, что «изыскания членов общества были подчинены задачам нормализации речи и во многом содействовали решению насущных проблем развития русского литературного языка первой трети XIX века»^{274}. В обществе активно обсуждался вопрос о происхождении славянского языка. В 1820 г. в «Трудах» (ч. 17) была опубликована статья А. X. Востокова «Рассуждение о славянском языке, служащее введением к грамматике сего языка, составляемой по древнейшего оного письменным памятникам», ставшая основополагающей для последующего славяноведения.

По вопросу об употреблении церковнославянского языка общество занимало позицию более прогрессивную, чем враждовавшие между собою «карамзинисты» и «шишковисты». Оно призывало к умеренности в употреблении как иностранных, так и церковнославянских слов и прислушиваться к «вкусу лучшего состояния граждан»; таким образом, члены общества «во многом сближаются с декабристами» и «отчасти с Пушкиным»^{275}.

На заседаниях общества не раз предполагалось ввести в «Труды» постоянный раздел критики, но этого так и не было сделано. В отделе «Прозаические сочинения» рассматривался вопрос о том, каким должен быть критик, разбирались достоинства и недостатки литературы XVIII в., изучался язык произведений, о современной литературе говорилось довольно осторожно. Наибольшую ценность представляют статьи А. Ф. Мерзлякова, о котором В. Г. Белинский говорил, что с него «начинается новый период русской критики»^{276}. Н. И, Мордовченко, оценивая критическое наследие А. Ф. Мерзлякова, значительная часть которого помещена в «Трудах», писал: «Сохраняя основы теории классицизма, Мерзляков в своих работах развивал отдельные ее положения, что объективно подготовляло новые эстетические понятия и критерии»^{277}.

Члены общества работали над составлением словарей: диалектных слов, этимологического, синонимического. В собирании «областных речений» обществу помогали преподаватели иногородних гимназий. Все материалы к словарям публиковались в разделе «Летописи». О большой научной ценности собранного лексического материала к словарям говорил С. К. Булич^{278}. В помощь собирателям слов в «Трудах» печатались методические статьи. С. Г. Саларев, П. Ф. Калайдович и А. В. Болдырев поместили в «Трудах» материалы к словарю русских синонимов. П. Ф. Калайдович к тому же издал отдельную книжечку «Синонимы» (1816).

Раздел «Стихотворения» в «Трудах» представлен переводами из древних и новых писателей, оригинальными сочинениями, среди которых основное место занимали басни, элегии, оды, пасторали. В. Л. Пушкин, активный член общества, любитель читать на заседаниях собственные басни, печатавшиеся затем в «Трудах», поместил в «Трудах» и несколько стихотворений своего племянника А. С. Пушкина. Особое внимание общество уделяло молодому поколению. Среди избранных сотрудниками общества талантливых молодых людей — юные Ф. И. Тютчев, А. И. Полежаев, чьи переводы также появляются в «Трудах».

Кроме «Трудов», общество подготовило и выпустило четыре тома «Речей, произнесенных в торжественных собраниях имп. Московского университета русскими профессорами оного, с краткими их жизнеописаниями» (1819–1823). В них вошли только речи, произнесенные на русском языке. Целью издания было показать, насколько была развита русская научная речь, состояние научной терминологии, для чего речи были расположены хронологически, а не тематически. Это издание было актуально для своего времени. Оно показало, что на русском языке можно преподавать все науки. Это было подтверждено тогда, когда еще не прекратился спор между русскими и иностранными профессорами о возможности преподавания разных предметов на русском языке. Университет способствовал изданию «Речей» и выделил для этого средства^{279}.

Среди отдельных изданий есть «Опыт начертания общей теории изящных искусств» студента И. П. Войцеховича под редакцией М. Т. Каченовского. В этой книге дано наиболее четкое для того времени определение эстетики. Общество подготовило к печати и издало на средства книгопродавца А. С. Ширяева сочинения поэта и драматурга Ф. Ф. Иванова. Некоторые помещенные в «Трудах» сочинения выходили затем и отдельными изданиями, например «Воспоминания о Сергее Гавриловиче Салареве» И. И. Давыдова (1821). Общество выступило в роли редактора одной из двух наиболее удачных грамматик того времени — «Русской грамматики» Н. И. Греча. Свои замечания по книге сделали члены общества А. Ф. Мерзляков, М. Т. Каченовский, А. В. Болдырев, И. И. Давыдов и П. Ф. Калайдович^{280}.

Работы Общества любителей российской словесности внесли заметный вклад в развитие филологической науки. Сочинения по языкознанию, литературоведению проложили путь новым научным теориям. Особое значение имеет то, что общество объединяло разрозненные немногочисленные литературные силы, поощряло молодые таланты и на протяжении длительного времени (1811–1828) имело свой постоянный печатный орган «Труды Общества любителей российской словесности», который представлял собой наиболее распространенный в то время тип научного издания.

В 1821 г. в Москве было организовано Общество сельского хозяйства под покровительством генерал-губернатора князя Д. В. Голицына. В организации общества приняли участие профессора Московского университета. При обществе была открыта земледельческая школа, или училище, и учебный опытный хутор, которые возглавил профессор физики, минералогии и сельского хозяйства, доктор медицины М. Г. Павлов. Земледельческая школа существовала на его средства. Его помощник В. А. Андросов подготовил «Программу испытаний учеников земледельческой школы», которая была издана в 1828 г. тиражом 500 экз. Помещики могли досылать наиболее способных детей своих крепостных учиться в эту школу.

Общество организовало издание «Земледельческого журнала «(1821), редакторами которого были И. И. Безсомыкин и граф М. В. Толстой. Журнал аккуратно издавался на протяжении многих десятилетий. Главный отдел овцеводов общества в 1832 г. обратился в цензурный комитет с просьбой об открытии «Журнала для овцеводов», который был разрешен. В 1841 г. «Земледельческий журнал» и «Журнал для овцеводов» были объединены в один «Журнал сельского хозяйства и овцеводства». Издавался он ежемесячно, каждый номер имел объем 6–8 листов. В виде приложений к журналу выходили «Записки заседаний комитета общества», в которых нашла отражение жизнь общества.

Общество издавало или поддерживало издание многих книг по сельскому хозяйству и производству сельскохозяйственных продуктов. Например, на средства общества издана книга «Простой и недорогой способ добывания сахара из свекловицы» М. Домбаля (пер. с франц., 1838). В изданиях общества помещики, занимавшиеся сельским хозяйством, делились опытом ведения хозяйства.

Общество сельского хозяйства в 1845 г. поставило в «Журнале сельского хозяйства и овцеводства» задачу о ценах на хлеб. В ответ было прислано девять статей. Министерство финансов не возражало против публикации некоторых из них, другие запретило. По одной из этих статей были сделаны цензором замечания: «Здесь многое отзывается порицанием принятых у нас, в разное время, финансовых мер… равно как желанием доказать, что нынешнее положение России менее благоприятно вообще, чем было оно в прежние времена. Некоторые выражения могут почесться не токмо не правильными, но даже дерзкими»^{281}. В другой запрещенной статье, по словам цензора Ф. Вронченко, «нынешнее положение класса земледельческого выставляется в самом плачевном виде, а будущность еще в худшем, между тем как Россия, по мнению сочинителя, «должна бы была процветать и быть богаче всякого другого государства в мире». В этой же статье, продолжает цензор, автором «выражена мысль о необходимости увеличения народного богатства и частных доходов, от которых зависит усиление и казенного дохода, «ибо с бедного народа нельзя надеяться много получить», «блажен тот народ, где государственный доход извлекается не из нужд, а от избытка его». Цензор заключил, что все эти выражения свидетельствуют о том, что «нынешние подати превышают способы народа» и что «вообще казенные повинности выставляются как самое тяжкое бремя для земледельца»^{282}.

Цензор В. Флеров 9 февраля 1845 г. писал в цензурный комитет: «По случаю низких цен на хлеб стали очень часто представлять для помещения в журналах статьи, имеющие целью изыскание средств для возвышения ценности хлеба. По всей благонамеренности таковых статей встречаются иногда вовсе неумеренные и неуместные сетования на настоящее положение хлебопашцев и на общее состояние в денежных оборотах. Допустивши помещение подобных статей в журналах, не будет причины отказывать в помещении возражений на оные, и в таком случае неизбежны будут прения об одном из важнейших вопросов не сельского, а государственного хозяйства»^{283}.

В Москве публиковали свои «Записки» Лебедянское общество сельского хозяйства (президент общества Николай Шишков), издавался «Журнал любителей садоводства» (1849) Общества любителей садоводства (ред. Классен).

В Москве создавались коммерческие и промышленные организации. Открывались такие учебные заведения, как Московское коммерческое училище, Московская практическая академия, при которой действовало Общество любителей коммерческих знаний. Появляются отдельные издания названных организаций. Например, в 1828 г. коллежским асессором С. Аксаковым была представлена в цензурный. комитет рукопись «Рассуждение и речи, говоренные воспитанниками Московского коммерческого училища», которую предполагалось издать тиражом 1,2 тыс. экз., превышающим подобные издания. Учебники для коммерческого училища готовил его директор Т. Каменецкий. Московская практическая академия и Общество любителей коммерческих знаний в 1833 г. просили разрешить им напечатать «Порядок учения в Академии».

Нарождавшиеся новые силы критически относились к существовавшим порядкам. В рукописи «Речи, произнесенные в собраниях Общества свободной торговли», содержавшей материалы из зарубежных периодических изданий, в свое время пропущенных иностранной цензурой, цензор нашел «многие политические выходки предосудительного содержания», и потому она была запрещена.

В Москве работали отделения Мануфактурного (1828) и Коммерческого (1829) советов. В 1845 г. «иждивением» московского отделения Мануфактурного совета (барон А. Мейндорф) был издан «Промышленный атлас Московской губернии». В 1843 г. под наблюдением того же Мейндорфа был напечатан объяснительный текст к промышленной карте России. Тогда же служащий Московской казенной палаты коллежский секретарь Петров предложил к изданию «Программу Памятной книжки Российской промышленности на 1843 год». Общество при фабрике парусных произведений чесаной шерсти в Москве в 1832 г. издало «Описание фабрики» и устав общества^{284}.

Издательской деятельностью занимались некоторые московские благотворительные организации. Московский попечительный комитет императорского Человеколюбивого общества (1802) издавал небольшие книжечки душеспасительного содержания. В 1835 или 1836 г. Московский попечительный комитет получил по завещанию прапорщика Ф. И. Дисекого рукописи украинского философа Г. В. Сковороды^{285}. Некоторые его сочинения комитет опубликовал, но не все. Цензор Снегирев «удержался пропустить», например, «Нечто о Григории Сковороде», «Григорий Варсава-Сковорода любезному другу Семену Никифоровичу Дятлову», «Притчу Ерофей», как содержащие мысли, «клонящиеся к поколебанию учения православной греческой церкви», и из-за фраз, «оскорбительных для российского духовенства». Цензор соглашался разрешить их издание только «с исключением некоторых мест»^{286}. Сочинения Сковороды смотрела и духовная цензура. Вот что она писала о рукописи «О познании самого себя»: в нем «превратно толкуется Святое писание и излагается учение пантеизма как противное учению христианскому», после чего и постановила: «Не пропуская к напечатанию, удержать в комитете»^{287}.

Интересна судьба одной из разрешенных книг Сковороды. Сочинение «Брань архистратига Михаила с сатаною» разрешил к изданию архимандрит Филарет, и оно было напечатано в 1839 г. в типографии Решетникова с эпиграфом: «О сем; легко быть благим». По напечатании брошюра оставалась долгое время нераспроданной. Московский книгопродавец Степан Васильев купил ее на обертку и продал петербургскому книгопродавцу Холмушину, который ее перепродал киевскому книгопродавцу С. И. Литову. В 1853 г. появилось объявление о ее продаже в его магазине. По доносу Синод рассмотрел книгу вновь и вынес решение: поскольку в этом сочинении «встречаются слова и выражения неприличные, мысли ложные и нередко противные вере и чистой нравственности», «книгу вовсе изъять из продажи»^{288}.

В 1838 г. в Москве был организован Комитет о просящих милостыню. Поэт Ф. Н. Глинка приветствовал открытие комитета стихотворением «Москве благотворительной», которое и стало первым изданием комитета.

Комитет печатал ежегодно отчеты о своей деятельности. Цензура не всегда была согласна пропустить их, так как усматривала в них критику правительства. Цензор Н. Е. Зернов не решался одобрить «Отчет Комитета, высочайше утвержденного в Москве для разбора и призрения просящих милостыни за 1848 год». Он был напечатан лишь после исключения из него некоторых выражений «о правительственных действиях и мерах», в частности фразы о том, что «вредные поступки людей неимущих могут быть оправданы иногда крайнею нуждою». Эти слова, по мнению цензора, являлись «совершенно неуместными в сочинении, предназначенном для чтения публики»^{289}.

Действовавшие в Москве католические и лютеранские церкви занимались изданием литературы религиозной, учебной, необходимой для школ, находившихся при этих церквах. В цензурный комитет 28 января 1849 г. обратился викарий московской римско-кафолической Павловской приходской церкви ксендз Жельвович с просьбой напечатать на немецком и польском языках «Указатель праздничных и торжественных дней римско-кафолической церкви на 1849 год»^{290}. Обычно их книги печатались в разных типографиях Москвы.

Особое место среди частных лиц, выступавших в роли издателей, занимали профессора Московского университета. Возможности университета были ограниченны, он не мог издавать на свои средства все труды ученых.

Большая часть литературы печаталась на так называемые «сторонние средства». Такая же практика наблюдалась и в частных типографиях. Владелец стремился издавать книги на средства заказчика. Профессорам и преподавателям Московского университета удавалось напечатать по нескольку книг. Это или переводы зарубежных учебников, или составленные ими учебные курсы на основе зарубежных и отечественных исследований. Были и оригинальные исследования.

Профессор греческого языка и древностей С. М. Ивашковский, испытывая большие затруднения в пособиях, особенно по древней филологии, «старался сам по возможности пополнять этот недостаток и удовлетворять потребности своей науки изданием некоторых руководств и составлением словарей»^{291}. Если находился меценат или купец, бравший на себя расходы по изданию книги, авторы часто уступали ему свое авторское право. Так, «Полный греко-российский словарь» (т. 1–4, 1838), подготовленный С. М. Ивашковским, был издан на средства «просвещенных греческих дворян братьев Зосима».

Профессор З. А. Горюшкин к помощи меценатов не прибегал. Хорошо знакомый с практическим судопроизводством, известный среди историков как знаток древних актов, он напечатал на свои средства «Описания судебных действий» (ч. 1–3, 1805–1808), «Руководство к познанию российского законоискусства» (т. 1–4, 1811–1816), где впервые сделана попытка представить развитие юридической науки, содержится систематический курс права вместе с изложением устройства всех государственных учреждений, выработанный им в результате практического знакомства с историей и догмой русского права. Долгое время его обзор узаконений был лучшим. Горюшкин издал эти книги не только на собственные средства, но и на «издателевой бумаге», т. е. сам ее приобретал и доставлял в типографию^{292}.

Некоторые профессора не ограничивались публикацией одной-двух книг, а издавали гораздо больше. Книгопродавец А. С. Ширяев в издаваемом им книготорговом каталоге выделил в отдельную рубрику книги профессора Л. А. Цветаева, Ширяев назвал восемь книг Цветаева, продававшихся в его книжной лавке с 1816 по 1825 г., но это далеко не полный перечень. Нами их выявлено 18. Это книги по истории римского права, теории законов, частному и общественному праву, естественному праву, политической экономии.

В роли активного издателя известен профессор И. А. Двигубский. В имеющемся списке его трудов перечислено 37 названий книг по естственным наукам, многие из которых были изданы на средства Московского университета. Он был «примерно трудолюбивым и ученым собирателем» и сыграл определенную роль в становлении и развитии естественных наук в университете.

Профессор Д. М. Перевощиков издал около 30 книг по математике, физике, астрономии, механике.

Профессора прибегали нередко к помощи воспитанников университета для перевода с иностранных языков недостающих учебников. Еще в 1804 г. попечитель университета М. Н. Муравьев говорил: «Весьма желательно, чтобы молодые наши магистры и кандидаты заблаговременно приучались к сочинению нужных для учения книг и чтобы упражнением достигли до некоторой силы в искусстве писания»^{293}. Переводческая деятельность помогала овладеть этим искусством. Профессор Е. О. Мухин, чтобы устранить недостаток в учебных пособиях, своих слушателей «побуждал к переводам с новейших иностранных языков на русский», предлагал напечатать за счет университета и распространять между студентами по дешевой цене «известнейшие иностранные сочинения на латинском языке». Переводы издавались под непосредственным надзором Мухина, который просматривал каждый корректурный лист и, где «казалось ему нужным, прибавлял свои замечания и дополнения»^{294}.

Е. О. Мухин занимался изданием не только чужих сочинений, но и собственных, которых было около 20. Книга «Основания наук о мокротных сумочках тела человеческого» (1816) была напечатана тиражом 232 экз.

Студенты не ограничивались только ролью переводчиков. Студент Гавриил Медведев, например, обратился в цензурный комитет с просьбой разрешить ему переиздать на собственный счет книгу по медицине на латинском языке, необходимую для учащихся, но крайне редкую и недоступную по цене^{295}.

Директор Университетского благородного пансиона, ректор университета А. А. Прокопович-Антонский издал для пансиона около 20 учебников. На его средства напечатаны два сборника «Каллиопа» (1815, 1816)^{296}, возможно, и все остальные литературные сборники Университетского благородного пансиона. Общество любителей российской словесности благодаря предприимчивости его в роли председателя могло регулярно издавать свои труды. М. А. Максимович с благодарностью вспоминал, что Прокопович-Антонский устроил ему путешествие по Московской губернии с целью изучения края, помог ему публиковаться еще в студенчестве. Известно его участие в судьбе В. А. Жуковского, А. Ф. Мерзлякова, А. И. Полежаева.

Профессор А. Ф. Мерзляков вместе с Н. Дубровиным в 1807–1808 гг. владел типографией на Никитской, в доме купца Заикина. Книг было издано немного — 18, среди которых «Новая детская энциклопедия» С. Петрова, «Новый англо-русский словарь», «Всемирная история» Л. Голберга, несколько романов, два сборника притч Д. И. Хвостова. В 1807 г. были изданы «Образцы литер». Типография, не успев приобрести своего лица, перестала существовать.

А. Ф. Мерзляков в 1815 г. издавал вместе с Ф. Ф. Ивановым и С. В. Смирновым журнал «Амфион». 12 книжек журнала тиражом 1200 экз. были напечатаны за счет Мерзлякова. В журнале приняли участие Жуковский, Батюшков, кн. Вяземский, Д. Давыдов, Ф. Иванов. Сам Мерзляков напечатал здесь многие свои сочинения. В 1816 г. он издал комедию Мольера «Мизантроп», вместе с сыновьями А. Н. Радищева участвовал в подготовке издания его сочинений. По поручению Общества любителей российской словесности он стал составителем собрания сочинений своего друга Ф. Ф. Иванова после его смерти.

Как преподаватель российской словесности Мерзляков издал несколько учебников, которые пользовались успехом. Как переводчик он издал «Подражания и переводы из греческих и латинских стихотворцев» (1825–1826). Его переводы не были буквальны. В предисловии он писал, что сокращал то, что ему «казалось слишком растянутым или не относительным к минуте действующей страсти» (т. 1, с. 3). Долгие годы он занимался переводом поэмы Т. Тассо «Освобожденный Иерусалим».

Мерзляков был замечательным поэтом, его стихи были разбросаны по многочисленным повременным изданиям. И лишь в год смерти в 1830 г. из типографии Селивановского вышел сборник его стихов. Мерзляков оставил по себе добрую память. Среди его учеников были Чаадаев, Лажечников, Киреевские, Лермонтов.

Профессор И. М. Снегирев автор латинской грамматики, выдержавшей несколько изданий, в то же время был фольклористом, этнографом, исследователем русских древностей, древностей Москвы, работал цензором. И. А. Гончаров, учившийся у Снегирева, характеризовал его в следующих словах: «вкрадчивый, тонкий, но в то же время циничный, бесцеремонный, с нами (студентами) добродушный…»^{297}.

Снегирев преподавал в университете латинские древности, по образцу которых предполагал, опираясь на древние русские источники, создать пауку, в которой бы «изображалась жизнь русского народа». Он собирал пословицы, песни, записывал обряды, исследовал лубочные картинки. Его книга «Русские в своих пословицах. Рассуждения и исследования об отечественных пословицах и поговорках» (вып. 1–4, 1831–1834) была удостоена по решению Академии наук Демидовской премии. Им изданы «Русские простонародные праздники и суеверные обряды» (вып. Г-14, 1837–1839), «Троицкая Лавра» (1842), «О лубочных картинках русского народа» (1844) «Русские народные пословицы и притчи» (1848). Все эти издания принесли Снегиреву известность и всеобщее признание. Он состоял в переписке с Я. Гриммом, посылал ему свои сочинения в Берлин.

И. М. Снегиревым опубликован целый ряд работ, посвященных древностям Москвы, русской иконописи и древним памятникам. Он выступал и в роли переводчика, составителя биографий, продолжил работу над «Словарем русских светских писателей», начатую митрополитом Евгением. Издание «Словаря» он был вынужден прекратить после первого тома «по недостатку читателей», с горечью замечая по этому случаю: «…на Руси лучше рубить топором, чем работать пером»^{298}.

Снегирев активно участвовал в юбилейных изданиях Московского университета, в трудах его научных обществ, помогал писателю И. И. Лажечникову в собирании материала для его сочинений, был в дружеских отношениях со многими известными поэтами и писателями.

Как цензор Снегирев был очень осторожен, но и он пострадал за пропуск некоторых сочинений: в конце своей жизни он был отстранен от этой должности за написанный им и опубликованный в «Московских ведомостях» «Очерк истории типографии Московского университета», где рассказал о Н. И. Новикове.

В издательской жизни Московского университета активно участвовал профессор М. Т. Каченовский. Разночинец, сын бедного новороссийского грека, стал известным историком, издателем «Вестника Европы». По поручению Совета университета он участвовал в проверках работы Университетской типографии. В результате таких проверок выяснилось, например, что поэт А. Воейков подарил университету изданные им книги, которые подарком, по мнению М. Т. Каченовского, считать было нельзя, так как эти книги были напечатаны в Университетской типографии в долг. Оскорбленный Воейков потребовал их вернуть, в чем ему, однако, было отказано до возвращения долга. В течение 1815 г. Каченовский был начальником типографии.

Самостоятельно Каченовский переиздал несколько раз учебник греческого языка, издал сочинения лорда Байрона (1821), роман Сервантеса «Дон Кишот Ла Манхский» (1815, тираж 1225 экз.), «Библиотеку избранных повестей и анекдотов» (1816, тираж 1200 экз.) и ряд других сочинений.

О Каченовском как редакторе «Вестника Европы» чаще всего отзываются отрицательно, забывая, что и при нем журнал пользовался популярностью и приносил университету, на средства которого он издавался, прибыль. Но появились новые журналы, бойкие молодые журналисты свысока посматривали на старика, нередко издевались над ним. Тираж журнала упал, он перестал приносить прибыль. Каченовский обратился в Совет университета с просьбой разрешить ему издавать журнал на собственные средства, чтобы не приносить университету убытков. И последние два года перед закрытием журнал издавался на его средства.

Активной издательской деятельностью занимался профессор М. П. Погодин, ученик Каченовского и его оппонент в научных спорах. После окончания университета в 1822 г. он окунулся в активную общественную жизнь, писал статьи, переводил. В 1823 г. он издал «Оды Горация» с комментариями лучших немецких исследователей, труд, начатый еще в университете под руководством И. И. Давыдова. В это же время им издан перевод книги Нича «Начертания древней географии». Диссертация Погодина «О происхождении Руси», получившая одобрение Карамзина, представляла собой лучший свод доказательств норманизма в то время.

Из-за недостатка книг по всеобщей истории Погодин в период своего преподавания в университете с 1825 по 1844 г. издал лекции, читанные им по сочинениям Герена. Также им были изданы сочинения Шлёцера, Де Мишеля в переводе студентов, «Всеобщая историческая библиотека» в 14 т. Для гимназистов он подготовил несколько учебников. Достоинствами изданной им «Истории всеобщей» Беттингера (1832) Погодин считал малый объем, «без лишних рассуждений», в котором заключено «более происшествий», чем в «пространнейших» руководствах.

Среди изданий Погодина — карты географические (1828), «Новейшие исторические, политические, статистические, географические сведения о Турецкой империи» (1828). Изданием собственных сочинений, переводов, лекций Погодин занимался до конца жизни, многие его работы не потеряли своей актуальности до сегодняшнего дня.

Погодин писал и художественные произведения, среди которых наиболее известна драма «Марфа Посадница», высоко оцененная Пушкиным. Он был также издателем альманаха «Урания», журналов «Московский вестник», «Москвитянин», газеты «Русский». Во время заграничных путешествий он познакомился со многими учеными из славянских стран, поддерживал с ними переписку. Он издал сочинения П. Й. Шафарика в переводе Бодянского, книгу Ю. И. Венелина «Древние и новые болгары» (1829).

Как секретарь Общества истории и древностей российских с 1837 по 1844 г. он издал семь томов «Русского исторического сборника», напечатал «Псковскую летопись» с предисловием и указателем. Это издание отличалось тщательностью подготовки. В 1840/1841 г. им подготовлено уникальное издание «Начертание русской истории. Образцы славяно-русского древлеписания. Литографированное издание разными красками с золотыми и цветными украшениями». Погодин закончил издание «Словаря русских светских писателей» митрополита Евгения: в 1844 г. он представил его в цензурный комитет в корректурных листах и в объяснительной записке написал, что «Словарь» в 1838 г. начинал печатать И. М. Снегирев, но «оставил», а «ныне передал свое право издания мне в вечное потомственное владение»^{299}.

Книга, изданная М. П. Погодиным

М. П. Погодин, как и многие писатели, помогал П. В. Киреевскому собирать русские народные песни, торопил его с публикацией собранного материала. По предложению Погодина Общество любителей российской словесности взяло издание этого уникального собрания после смерти П. В. Киреевского на себя. Другое издание общества — «Толковый словарь живого великорусского языка» В. И. Даля также был начат благодаря инициативе Погодина. Не случайно Даль в своем предисловии благодарит Погодина за то, что словарь увидел свет.

Погодин был одним из крупнейших собирателей древностей. Его «Древлехранилище», включавшее письма, рукописи, документы, касающиеся известных его современников, было продано в Петербургскую публичную библиотеку. Некоторые из них были им опубликованы, в частности письма Пушкина в журнале «Москвитянин» (№ 10, 1842), за что Главным управлением цензуры было сделано замечание Московскому цензурному комитету, так как в письмах встречались резкие выходки против публики и частных лиц, «выраженные словами неприличными в печатном издании»^{300}.

Среди известных издателей был Н. П. Румянцев. Кружок Н. П. Румянцева, в который входили многие ученые университета, занимался изданием «Собрания государственных грамот и договоров» (печаталось у Всеволожского и Селивановского). О его издательской деятельности есть ряд специальных исследований^{301}.

Н. А. Полевой помимо журнала «Московский телеграф», о котором рассказано выше, издавал свои сочинения и переводы, произведения других авторов. Его деятельность знаменовала появление новой социальной силы. Дворянские литераторы не приняли его, называли выскочкой, неучем, «купцом-литератором». По воспоминаниям К. А. Полевого, его брат учился у М. Т. Каченовского, был «обласкан» А. А. Прокоповичем-Антонским, который посоветовал ему поступить на службу и выйти из купеческого звания. Полевой на это не согласился.

Н. А. Полевой был прежде всего талантливым журналистом и стремился расширить свою журнально-издательскую деятельность, но на все свои просьбы получал отказ. Ему не разрешили издавать газету «Компас», журнал «Энциклопедические летописи отечественной и иностранной литературы», выпускать еженедельные приложения к «Московскому телеграфу». После запрещения «Московского телеграфа» Н. А. Полевой как издатель встречал еще большие препятствия. Но «кипучая его деятельность, — как писал К. А. Полевой, — не могла ограничиваться переводом какой-нибудь книги, и он, придумывая разные предприятия, решился печатать издание, небывалое до тех пор в России». Он придумал иллюстрированный журнал «Живописное обозрение». Но право на его издание ему пришлось передать А. И. Семену и издавать не как журнал, а как периодические сборники^{302}. Полевой брал на себя написание статей, редактирование, подготовку «Живописного обозрения» (1835), а Семен — «все хлопоты по материальной и художественной части». Доходы должны были делиться поровну. Это было первое иллюстрированное издание в России, которое «публика встретила… как приятную новость». Рассчитано оно было на детей и «людей неученых». Министерство народного просвещения рекомендовало выписывать его для учебных заведений.

В. Г. Белинский говорил, что Полевой в «Истории русского народа», «как во всем, что ни написал он… был журналистом, а не историком. В этом ее слабая сторона, но в этом и ее относительные достоинства». И далее: «Впоследствии Полевой написал русскую историю для детей; это был труд простой, без претензий, и потому очень дельный и полезный, отличавшийся даже ясностию и картинностию исторического изложения»^{303}.

В 1827 г. Н. А. Полевой пытался издать перевод книги В. Скотта «Жизнь Наполеона», но уже напечатанная первая часть книги была конфискована. Он писал биографии великих людей в беллетризованном виде: «Христофор Колумб» (1835), «М. В. Ломоносов» (1836).

Свой перевод «Гамлета» Шекспира Полевой дал на бенефис Мочалову в феврале 1837 г. Пьеса ставилась и в Петербурге, где Гамлета играл В. А. Каратыгин. Перевод несколько раз был издан. Н. А. Полевой был и автором пьесы «Уголино», пользовавшейся успехом, «хотя она не имела никаких достоинств, кроме сценических эффектов и нескольких великолепных тирад». Благодаря Н. А. Полевому была издана и имела успех книга Д. Н. Бегичева «Семейство Холмских», выдержавшая несколько изданий.

В 1836 г. Полевому было разрешено писать историю Петра Великого, но без посещения архивов, так как в это время по архивным источникам историю Петра писал А. С. Пушкин. Уже в 1837 г. Полевой объявил подписку на «Деяния Петра Великого». В том же году А. Ф. Смирдин пригласил Н. А. Полевого в Петербург редактировать газету «Северная пчела» и Журнал «Сын Отечества».

Большой поддержкой в издательских начинаниях Н. А. Полевого была практическая помощь его брата К. А. Полевого, деятельность которого как редактора, переводчика, издателя, книгопродавца во многом была самостоятельной. К. А. Полевой помогал в издании журнала «Московский телеграф». Его попытки самому начать издавать журнал пресекались цензурным комитетом. Так, К. А. Полевой безуспешно пытался приобрести право на издание журнала «Московский наблюдатель» и поручить отдел критики Белинскому. О передаче журнала К. А. Полевому просил и B. А. Андросов, издатель журнала^{304}.

В 1837 г., после отъезда брата в Петербург, К. А. Полевой продолжал составление и редактирование «Живописного обозрения», к нему также перешло все изданное Н. А. Полевым и подготовленное к изданию. По этому поводу К. А. Полевой писал: «Я мог взяться за то, потому что несколько удачных изданий книг доставили мне капитал, хотя небольшой; сверх того, книжная торговля, родившаяся из бывшей конторы «Московского телеграфа», шла очень успешно, так что у меня была оборотная сумма»^{305}. Одним из этих успешных дел была покупка нескольких сот экземпляров «Истории Пугачевского бунта», изданной А. С. Пушкиным, и быстрая их реализация. Управлял у Полевых книжной торговлей «человек испытанной честности», бывший секретарем при «Московском телеграфе», потом управляющим конторою «Московского телеграфа» и ставший впоследствии известным книгопродавцем, — П. А. Ратьков.

К. А. Полевой вел свои дела более успешно, чем брат. В 1836 г. он предложил Пушкину стать его комиссионером в Москве по продаже журнала «Современник», на что Пушкин дал свое согласие. К. А. Полевой выступал посредником между авторами и издателями. По его наблюдениям, в 1840-е годы, когда в журналах запрещалась полемика и наиболее интересные из них были закрыты, в Москве спрос на книги и журналы спал, сохранился лишь на некоторые издания, выходившие в Петербурге. В 1843 г. К. А. Полевой также перебрался в Петербург.

Активной была издательская деятельность C. Н. Глинки, писателя, журналиста, историка, цензора. Литератором Глинка был плодовитым. Нами выявлено более 100 названий книг, где он был автором, переводчиком, составителем. Но, вероятно, изданий было значительно больше. По мнению К. А. Полевого, «Глинка был просто книгоделатель, а не литератор. Он издавал какую-то тень «Русского вестника», не в срочное время какие-то тоненькие книжки, на которых бывало напечатано: «Русский вестник. № 1, 2, 3, 4», иногда и по шесть нумеров в одной брошюре»^{306}. Но были периоды, когда журнал Глинки пользовался успехом. Погодин вспоминал в 1842 г.: «…«Русский вестник» 1808 года, украшенный портретами Димитрия Донского, царя Алексея Михайловича, боярина Матвеева и других, возбудил во мне первое чувство любви к отечеству, русское чувство…»^{307} Особое место в журнале уделялось русской истории, подвигам русских солдат. Глинка через журнал организовывал сбор средств на содержание инвалидов войны. Материалы, опубликованные в журнале, затем были напечатаны отдельными изданиями.

Книга, сочиненная и изданная Н. А. Полевым

О его многочисленных изданиях по истории положительно отзывался Карамзин. Глинка гордился тем, что изложил русскую историю «до нынешних времен». Но все тот же К. А. Полевой назвал «Русскую историю» Глинки компиляцией в нескольких томах, «написанных им наскоро, напыщенно, как все, что писал он в это время».

Живя литературным трудом, Глинка вынужденно впадал в многописание и торопливость в работе. Он откликался посланиями, одами на все события, важные и менее важные, происходившие в Москве, стране, за рубежом. В 1828 г. он напечатал в типографии А. И. Семена «Поэму о нынешних происшествиях, или Воззвание к народам о единодушном восстании против турок», подражение сочинению Вольтера. В объяснении цензурному комитету он писал, что перевел поэму по предписанию высшего начальства, что эта поэма была сочинена Вольтером «по случаю Турецкой войны при императрице Екатерине II… 1773 года». Поэма не увидела света, весь тираж Семен передал в цензурный комитет, а Глинке прислал счет на 155 руб. за напечатание 400 экз. тиража, на что было истрачено четыре стопы белой бумаги. Четыре экземпляра поэмы было напечатано на «лучшей веленевой» и 11— «на простой веленевой» бумаге^{308}.

Среди изданий Глинки было много детской литературы. В виде приложения к «Русскому вестнику» он издавал «Детское чтение» (1828), среди других его изданий для детей были «Сорок басен для детей, выбранных из лучших древних писателей…» (1828), «Приключения двух детей и их любящего верного Ами и пуховой Мими» (1828), «Искусство учиться прогуливаясь, или Ручная энциклопедия для воспитания, составленная графом Ангальтом» (1829). Глинка писал пьесы для театра, выступал и посредником между автором и типографщиком. Об этом свидетельствуют те рукописи, которые он представлял в цензурный комитет. В 1827 г. их было 12, в 1828 г. — шесть.

Показательна судьба М. И. Невзорова, о котором выше было сказано как о начальнике Университетской типографии. Разночинец из духовного звания, в университете он учился на двух факультетах, юридическом и медицинском, на средства масонского Дружеского общества «под бдительным надзором Новикова». В 1788 г. Дружеским обществом был послан для усовершенствования в знаниях за границу. Вместе со своим другом В. Я. Колокольниковым слушал лекции в Геттингене, Страсбурге, занимался переводами. В Лейпциге на книжной ярмарке он продал парижскому книгопродавцу французский перевод русской книги «О внутренней церкви» и купил за него книг более чем на 1 тыс. руб. В Геттингене начал переводить с французского «Таинства креста».

Во время революционных событий 1789 г. И. В. Лопухин в письме предупреждал Невзорова и его товарища, что в России «разславляют», будто они «в Париже… были из русских в числе депутатов во французское национальное собрание с поздравлением французов с революционными их предприятиями»^{309}.

По возвращении из-за границы в 1792 г. против Невзорова и Колокольникова велось следствие, во время которого Колокольников умер. Невзорова должны были сослать в Сибирь, но он в течение почти полутора лет до освобождения Павлом I, то ли заболев, то ли притворившись, находился в сумасшедшем доме при Обуховской больнице. По ходатайству И. В. Лопухина он был освобожден одновременно с Н. И. Новиковым и поселился в доме Лопухина в Москве. При Павле I снова была разрешена деятельность масонов, открыт орден свободных каменщиков. Одну из главных своих задач масоны видели в служении «российскому отечеству» и «христианству вообще» с помощью издания душеспасительных книг, противостоявших «адской волне вольнодумческих и безбожных книг, прорвавшейся тогда со всех сторон»^{310}. Этому посвятил себя и Невзоров. Хотя он был посредственным поэтом, но тем не менее издал «Сборник собственных стихотворений». Он знал иностранные языки и всю жизнь занимался переводами. Склонность к проповедничеству проявилась в изданной им книге «Притчи, или Изречения Секстин Пифагорейца» (1801).

В 1813 и 1814 гг. в отсутствие редактора М. Г. Гаврилова Невзоров издавал вместо него журнал «Исторический, статистический и географический журнал, или Современная история света». В этот период все статьи о Наполеоне, о состоянии европейских государств, о доходах Франции, об испанской конституции, о Голландской республике были написаны Невзоровым или сопровождались его рассуждением.

Попечитель университета М. Н. Муравьев хотел, чтобы университет издавал журнал для детей. Издание его взял на себя Невзоров. Журнал «Друг юношества» начал выходить регулярно с 1807 г. объемом в 8—10 листов. Всего вышло 100 книжек. Денег на издание у Невзорова не было. В первое время их давал отставной бригадир В. В. Чулков, затем И. В. Лопухин. Получаемая прибыль Невзоровым раздавалась неимущим, часто журнал распространялся бесплатно.

Журнал по своему характеру был близок к изданиям масонов. Лопухин считал его единственным пригодным для христианского чтения. В нем помимо сочинений и переводов самого издателя печатались и статьи Лопухина.

В подготовке журнала в 1807–1809 гг. участвовали М. И. Багрянский и Д. И. Дмитревский. В журнале должны были печататься статьи, подготавливавшие к пониманию политической и естественной истории, физики, географии, статистики, приучающие к выполнению домашних и хозяйственных упражнений. Для оживления повествования текст должен был даваться в виде занимательных рассуждений, жизнеописаний знаменитых людей, повестей, сказок, басен, разговоров и кратких драматических представлений. Многое заимствовалось у зарубежных авторов. В журнале печатались сочинения детей. Но постепенно журнал ограничился «сообщением» познаний и правил нравственности. Невзоров не принимал для публикации эпиграмм, сатир, комедий, романов. Среди молодежи ходил каламбур «Максим Невзоров — писатель вздоров».

Невзоров задумывался над тем, почему журнал не заслужил «благоволения публики, и объяснял себе это тем, что читатели «любят то, что льстит» их чувствам, приятно и нравится слабостям». Но он считал себя «другом юношества», заботящимся о сердечном воспитании, а не льстящим своим читателям. По его мнению, «без сердечного воспитания просвещение разума не значит ничего, и все… сочинения, сколько бы… их ни написали, стихотворные или прозаические, будут не что иное, как только трень-брень с бирюльками»^{311}. Современники отмечали и ум, и образованность Невзорова, его благородные цели, которые он преследовал при издании журнала, но известные писатели в журнал своих сочинений не присылали.

Невзоров дожил до возрождения масонского движения (умер в 1827 г.), но не принял его, так как считал, что оно далеко от сущности христианства. Славянофильская редакция «Русской беседы» писала о нем: «Он видел, он чувствовал ложь цивилизации, жаждал истинного просвещения и не умел отыскать его начал. Он был только отрицателем эпохи, которая сама коренилась единственно в отрицании»^{312}. Славянофилы видели в Невзорове своего предшественника.

Среди издателей первой половины XIX в. встречались имена, казалось бы, случайные, но в то же время они характеризовали процесс распространения просвещения, просветительские тенденции в российском обществе. В цензурный комитет обращались за разрешением издать свои или чужие сочинения представители как высших слоев общества, так и самых низших, крепостных. Например, крепостной дворовый человек Вячеслав Степанович Желнобов из Симбирской губернии, Алатырского уезда, вотчины князей Тенишевых, села Сутяжного, просил разрешить ему издать сочиненную им сказку «Лисица и дурак»^{313}.

Граф Федор Толстой 2 июня 1839 г. просил разрешить ему напечатать «стихотворения графини С. Ф. Толстой, переведенные с немецкого и английского языков г-ном Лихониным», и ее биографию, написанную им самим. Толстой уверял, что книга будет печататься только для него и «для самого малого числа ближайших родственников»^{314}.

Наиболее активными издателями были студенты Московского университета. Студент Николай Муравьев в 1828 г. ходатайствовал о разрешении издать сочиненную им повесть в стихах «Киргизский пленник»^{315}. Среди изданий студентов сочинения самые разнообразные. Например, в 1828 г. были изданы «Сельская жизнь и природа» (в стихах, соч. Дьячкова); «Донуяр. Турецкая повесть, из лорда Байрона» (пер. с франц, студента П. В. Шереметьевского, 42 стр. тираж 1,2 тыс. экз.); «О непроизвольном излиянии семени и о спасительных средствах противу оного» (пер. с нем. студента В. Гребовского, 161 стр., тираж 1,2 тыс. экз.); «Начальные основания политической экономии, или Дружеские беседы» (пер. с франц, студента Арефьева, 347 стр., тираж 1,2 тыс. экз.).

Издательская деятельность учителей средних учебных заведений была близка к издательской деятельности профессоров университета. Учитель латинского языка Московской губернской гимназии Л. Лейбрехт был автором и издателем многочисленных грамматик и хрестоматий латинского и немецкого языков.

Среди книготорговцев, выступавших в роли издателей, было много мещан, между которыми шла постоянная торговля правами на издание той или иной книги. Приобретя у автора рукопись, издав ее один или два раза, книготорговец потом мог продать право на ее издание. Так, московский мещанин М. К. Овчинников уступил мещанину И. И. Ступину принадлежащее ему право на книгу «Низверженный Мамай» (соч. И. Михайлова)^{316}. Мещанин Соболев свое право на книгу «Самовернейший астрономический телескоп» (сост. магистр Бранкевич, ч. 1–3, 344 стр.), уже изданную им р 1828 г. тиражом 3 тыс. экз., передал мещанину П. А. Вавилову, а тот в свою очередь — известному библиографу С. А. Соболевскому, и получил за это 70 руб.^{317}.

В роли издателей могли выступать и работники типографий. Например, помощник начальника Университетской типографии А. Д. Сущов помимо выполнения прямых обязанностей был и издателем. И. М. Снегирев писал о нем: «Оборотливый помощник начальника типографии, А. Д. Сущов, напечатал в ней на свое иждивение много дельных и любопытных книг»^{318}. Но «своего иждивения» у Сущова как раз и не было. После его смерти в 1816 г. оказалось, что он должен университету 5806 руб. 85 коп., куда входили, в частности, суммы, не выплаченные университету за печатание книг с 1812 г. Он остался должен Академии наук за присланные ему для распространения календари и атласы. И при этом все его имущество было описано на сумму 175 руб. 77 коп. К этой описи нужно прибавить находившиеся на казенной квартире Сущова в доме Университетской типографии модели типографского и фигурного станов, стоившие не менее 400 руб., и 2666 непроданных томов книг, записанных на его имя в университетской книжной лавке и пошедших в уплату долга^{319}.