Книжный парень

Глава 14

Дорога обратно прошла в тишине. Мы пробыли в баре, по крайней мере, пока не прозвучало еще десять песен караоке. Кажется, я ела медленнее, чем когда-либо — пыталась продлить вечер, но, в конце концов, нам пришлось уйти. Теперь, когда мы почти добрались до моего дома, у меня начинается легкий приступ паники.

Что мне делать? Должно быть, Фишер просто пошутил, да? Он же не может на самом деле хотеть, чтобы я воспроизвела эту главу для него, не так ли?

Мы уже неделю раздеваем друг друга по телефону, но то, что Кейси позволила Пенну смотреть, как она мастурбирует, не значит, что и я могу это сделать. Неужели Фишер этого хочет? Он почти точно следовал сюжету до этого момента, и в некотором смысле, я думаю, за свои усилия он заслуживает этой главы. Я могла бы бросить ему кость и дать ему ту сцену, которую он хочет. Но быть голой, когда он смотрит из-за двери? Боюсь, я выставлю себя дурой.

Как там в книге? Кейси налила Пенну бокал вина и пролила его на платье. Она извинилась и пошла, чтобы переодеться, а Пенн последовал за ней в спальню. Он смотрел, как она раздевается. Она поняла, что он стоит в дверях, и решила устроить ему представление. О, черт! Почему я написала эту главу именно так?

Фишер подъезжает к моему дому. Он собирается парковать машину? Что он делает?

— Ну, ладно, хватит уже. Ты должна знать, что я пошутил. Я никогда, никогда не попрошу тебя об этом.

Киваю, но не могу смотреть на него. Мне слишком стыдно. Я не боюсь говорить о сексе. На очень долгих конференциях я обсуждала сексуальные сцены. Я не ханжа. Но почему-то говорить об этом перед кучей женщин совсем не то же самое, что говорить об этом с одним очень привлекательным мужчиной.

— Грир, пожалуйста, посмотри на меня.

Я поворачиваю голову к Фишеру. Это могло показаться легко, но повернуть голову было так же трудно, как вытащить кусок дерева из тисков.

— То, что я сказал тебе, было грубо и неуважительно. — Он прижимает руку к груди. — Пожалуйста, прими мои извинения. Я думал, ты поймешь, что я шучу, но с тех пор, как я открыл свой глупый рот, ты все больше отдаляешься. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя странно рядом со мной.

— Просто так... Ну, я много чего пишу. У меня очень живое воображение. Но боюсь, что мой реальный опыт не соответствует ни одному из моих персонажей.

— Кажется, я наконец-то понял, что заставлял тебя чувствовать. Все это время ты просила меня перестать быть похожим на Пенна, а я не слушал, потому что думал, что делаю именно то, что ты хочешь. Но сейчас... особенно после того, как я намекнул на то, что ты похожа на Кейси, хочу взять назад всё неприятное, что когда-либо делал или говорил. Мне очень жаль.

Фишер невероятно искренен. Вижу, что он чувствует себя ужасно. Я не хочу, чтобы он чувствовал себя плохо. Просто не знаю, как объяснить свой страх того, что подведу его.

— Может, забудем, что я сказал? Иди в дом, залезай в кровать и сосредоточься на том, чтобы забыть, каким я был придурком. Напишу тебе, когда вернусь домой.

— Ты не хочешь зайти? — спрашиваю я, внезапно почувствовав, что наш вечер подходит к концу.

Фишер поворачивается лицом ко мне.

— Ты не хочешь, чтобы я уходил?

— Почему я должна хотеть, чтобы ты ушел? Еще только одиннадцать. Если только тебе завтра не нужно рано вставать на работу.

— Мне не нужно быть дома до полудня. Ты уверена?

— Ты хочешь зайти и посмотреть телевизор? И, да, я уверена.

Он широко улыбается.

— Я уже говорил, как люблю смотреть телевизор?

— У меня действительно хороший телевизор. Ты должен припарковать машину и посмотреть его вместе со мной.

Кажется, Фишер вздохнул с облегчением. Может быть, он тоже нервничал. Я вопросительно смотрю на него.

— Заходи внутрь. Я припаркую машину и буду через несколько минут.

Я закрываю дверцу его машины и поднимаюсь на лифте на свой этаж. Начинаю писать Луне. Она знает, что делать.

Я печатаю:

Мне нужна твоя помощь. Это срочно.

Но выхожу из меню сообщений, не отправив его.

Я знаю, что она скажет: «Ты заставила самого сексуального мужчину в мире смотреть телевизор вместо того, чтобы позволить ему смотреть, как ты раздеваешься? Да что с тобой такое? Ты всю неделю говорила, что хочешь снять с него одежду, а теперь, когда он перед тобой, ты струсишь?».

Луна была бы права. Я открываю дверь и захожу внутрь. Положив телефон на стол, прислоняюсь спиной к двери и стараюсь не думать слишком много.

Стук в дверь выводит меня из задумчивости.

Я открываю Фишеру дверь, одной рукой он опирается о косяк, а другой держит пиджак, перекинутый через плечо. Он позирует или это естественная поза? Он должен знать, как великолепно выглядит. Иисус. Слова из песни, что он исполнял в караоке «здесь и сейчас» приобретают совершенно новый смысл, и теперь я пою песню про себя.

— Входи скорей, — неожиданно вылетает из меня, и я тут же, закрывая глаза, мысленно ругаю себя.

Фишер мгновенно заходит.

— Мне очень нравится твоя квартира. Это отличный район.

— Да, раньше у меня был дом, но Оливер получил его при разводе. — Тьфу. Зачем я это сказала?

— Это действительно отстой. Извини.

— Это ты извини. Не знаю, почему я об этом заговорила. Иногда, когда нервничаю, я говорю лишнее.

— Перестань, — отмахивается Фишер, бросая пиджак на стул и беря меня за руку. — Тебе совершенно не о чем волноваться. Я здесь только для того, чтобы посмотреть с тобой телевизор.

Я указываю на экран, и Фишер подходит к дивану. Он пришел смотреть телевизор? «Дубленое Влагалище»? «Тонированный Виагразавр»? «Тюбик Вазелина»?

— Он большой, — замечает Фишер, указывая на телевизор.

— Так Кейси и сказала. — Боже мой!

— Ха. Думаю, это должно было быть моей репликой.

— Мне очень жаль. Тьфу. У меня секс в голове. — Ударяю себя по голове.

Фишер прочищает горло и засовывает руки в карманы.

— Может, включить его? Я имею в виду телевизор.

— Да, пожалуйста. Смотри, вдруг сможешь найти церковный канал.

Он смеется, сбрасывает обувь и плюхается на диван.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — спрашиваю я.

— Что у тебя есть?

Я открываю холодильник.

— У меня есть вода, пара литров молока, «Доктор Пеппер» и вино! (Примеч.: «Доктор Пеппер» — газированный безалкогольный прохладительный напиток).

— «Доктор Пеппер» звучит великолепно.

Я закрываю холодильник и мысленно несколько раз ударяюсь головой о дверь. Конечно, он не хочет вина, дура. Ты только что сказала ему, что сегодня не будет никаких сцен из книги.

— Глупо, глупо, глупо.

— Что ты сказала?

Вот черт. Я сказала это вслух.

— Ничего.

— Я не нашел подходящий канал для нас, но как насчет CNN? Это должно быть достаточно скучно.

Передаю Фишеру стакан и банку, он ставит их на подставку стола. Я сажусь на противоположную сторону дивана, Фишер мне улыбается. Он скрещивает лодыжки, кладет ноги на журнальный столик и вытягивает руку вдоль спинки дивана. Рукава все еще закатаны до локтя, и это, наряду с вытянутой рукой, делает его рубашку обтягивающей во всех нужных местах.

Я чешу голову и тупо смотрю на экран. Через минуту снимаю пушинку со свитера. Это шоу не привлекает меня. Замечаю пульт рядом с его ногой.

— Давай посмотрим, что еще нам предлагают.

Следующие несколько секунд происходят будто в замедленной съемке. Я протягиваю руку за пультом, когда Фишер одновременно со мной наклоняется, чтобы взять свой напиток. Я задеваю его по руке, когда он берет стакан. Тот дрожит в его руке, прежде чем соскользнуть, и коричневая жидкость выплескивается из стакана. Липкая гадость зависает в воздухе, чтобы посмеяться надо мной и дать понять, что, так или иначе, сегодня вечером все будет не по-моему. Шипучка целенаправленно устанавливает олимпийский рекорд самого дальнего всплеска, когда попадает на джинсы Фишера в районе паха. Он ахает, когда холодная жидкость попадает в его святая святых. Так и вижу лицо своей тети Розы, когда она говорит, чтобы я пошла в монастырь. И решаю, что она права.

А потом время снова возвращается в нормальное русло.

— Вот черт! Мне так жаль! — Бегу на кухню и быстро хватаю кухонное полотенце.

Фишер встает, и я вижу степень повреждения. Быстро беру полотенце и начинаю промокать мокрое пятно у его молнии.

— Хм, почему бы тебе не позволить мне самому? — спрашивает он.

Я продолжаю вытирать.

— Прости, я потянулась за пультом и не видела, как ты потянулся за стаканом.

— Грир...

Я опускаюсь на колени, сосредоточившись на сушке его штанов. Переворачиваю полотенце сухой стороной и кладу руку ему на задницу, чтобы надавить сильнее. Я не понимаю, что делаю, пока не чувствую, как под джинсами твердеет.

— Боже мой! — Я смотрю на Фишера и вижу, что его губы сжаты. Он старается не смеяться.

А потом понимаю, что моя рука на его заднице, а сама я стою на коленях рядом с его твердым членом. Немедленно отталкиваюсь от него и протягиваю полотенце.

— Привет, меня зовут Грир. Я идиотка. Приятно познакомиться.

Фишер громко смеется, а я сажусь и закрываю лицо руками.

— Все в порядке. Точно.

— Ты насквозь промок.

— Думаю, все не так уж и плохо. Как я выгляжу? — спрашивает он, поворачиваясь ко мне.

Я смотрю сквозь пальцы и вижу мокрую выпуклость на штанах.

— Ты выглядишь так, будто обмочился.

— Высохнет.

Его слова наводят меня на мысль.

— Снимай штаны.

— Что?

— Сними их. Я брошу их в сушилку.

— Ты уверена?

— Да, конечно. — Я встаю и протягиваю ему руку.

Фишер пожимает плечами и начинает расстегивать ремень. Он наполовину расстегивает молнию, когда я понимаю, что только что попросила его раздеться в моей гостиной.

— Вот черт! Боже мой. Хм, может быть, тебе пойти в ванную, чтобы сделать это?

— Я не стесняюсь.

Фишер стягивает джинсы с ног, и я быстро поворачиваюсь к нему спиной.

— Вот, держи.

Я вытягиваю руку за спину и чувствую, как материал касается моих пальцев, но я не могу сжать его. Я продолжаю тянуться, но никак не могу ухватиться за ткань. Оглянувшись через плечо, я вижу, что Фишер смеется.

— Черт возьми, Фишер. Просто дай мне свои штаны.

— Возьми их. Я ничего не могу поделать, ты недостаточно близко стоишь.

Я пытаюсь схватить, и опять терплю неудачу, и вынуждена обернуться. Фишер стоит в боксерах, в которых выпирает член. Мой взгляд устремляется на мишень, прежде чем поднимаю его выше.

— Возьми сам полотенце из ванной. Я сейчас вернусь.

Пройдя по коридору, я бросаю джинсы в сушилку и смеюсь. Возвращаюсь к Фишеру и думаю «только не я».

Фишер стоит в дверях, когда я вхожу в комнату.

— Полотенца нет.

— А ты не мог его поискать?

— Знаешь, если ты хотела раздеть меня, тебе нужно было только попросить.

Я кладу руки на бедра.

— Я сделала это не нарочно.

— Угу.

— Клянусь, что нет!

— Ладно, я тебе верю. — Он пожимает плечами.

— Нет, не веришь. Фишер, говорю тебе, я намочила твои штаны не для того, чтобы тебе пришлось раздеваться.

— Понимаю.

— Я серьезно! — уже кричу я.

— Я просто пошутил. Я знаю, что это был несчастный случай, но мне захотелось тебя подразнить. Какая ирония, тебе не кажется?

Теперь я напеваю про себя песню «Ironic» Аланисы Мориссетт. (Примеч.: «Ирония судьбы»). Слова Фишера попали в цель, и я помню свою книгу и то, что Кейси оказалась мокрой, а не Пенн.

— Так, где полотенце? — спрашивает он.

— Сейчас принесу. Подожди.

Я иду по коридору к ванной, останавливаюсь у двери и оглядываюсь в сторону Фишера. Он великолепен. Он мне нравится. Мне нравится в нем все. Тянусь за полотенцем на полке, и мне в голову приходит мысль.

И когда направляюсь в свою спальню, чувствую себя по-другому. Я включаю свет в гардеробе, чтобы в комнате горел только слабый свет. Я могу это сделать? Да. Да, могу.

Я снимаю свитер и бросаю его на кровать. Расстегиваю сапоги и снимаю их вместе с джинсами. Я стою посреди комнаты в блузке и нижнем белье. Это должно сработать.

Вспоминаю о том, как вытирала полотенцем джинсы Фишера, и как сильно затвердел его член, когда прикоснулась к нему. Вздыхаю, вспоминая о том, как засунула руку ему под шорты на пляже. Я сосредотачиваюсь на том, каково это — держать его член в своих руках и смотреть на его лицо, когда он кончает.

Я провожу пальцами по материалу блузки и касаюсь груди, представляя его руки на мне.

— Грир? Ты в порядке?

Я слышу, как Фишер зовет меня, и знаю, что это только вопрос времени, когда он придет искать меня. Слышу его шаги по коридору. Ставлю ногу на кровать и закрываю глаза. Я уже мокрая и хочу сделать это для него. Я хочу его.

Чувствую его присутствие в комнате, поэтому продолжаю. Я касаюсь сосков через блузку и медленно провожу пальцами вниз по животу, пока не достигаю края нижнего белья. Знание того, что он смотрит, сильно заводит меня. Засовываю руку в трусы и слышу тихий стон. Нежно потирая себя, я слегка поворачиваюсь, чтобы убедиться, что Фишер видит, как я трогаю себя.

Уверенность несется по моим венам. Я открываю глаза и смотрю прямо на него, прикасаясь к себе. Его взгляд устремлен на меня, и выпуклость на его боксерах выросла.

Стягиваю нижнее белье и бросаю ему. Потом сажусь на кровать, раздвигаю ноги и начинаю растирать все важные местечки.

Фишер пристально смотрит на меня несколько секунд, а затем расстегивает рубашку. О да… В конечном счете, я хочу чувствовать его внутри себя. Он бросает рубашку на пол и делает шаг ко мне, когда я слышу, как открывается входная дверь и хлопает о стену.

— Грир? Ты ранена? Где ты?

Я вскакиваю с кровати и бросаюсь к двери спальни, наполовину прикрывая ее.

— Я в порядке, Луна! Не заходи сюда!

Я пытаюсь надеть нижнее белье, когда подруга вылетает из-за угла и несется по коридору.

— Ты не можешь отправить такое сообщение, а затем не отвечать на свой... О... Гм... Привет, Фишер.

Нормальный человек отвернулся бы, увидев, как лучшая подруга натягивает нижнее белье, но не Луна. Она проходит в комнату и смотрит на Фишера, сидящего на моей кровати.

Она кивает ему.

— Эй, что случилось?

Он показывает на свой пах и вздыхает.

Я выталкиваю Луну за дверь, и она говорит:

— Я это вижу.

— Что ты здесь делаешь? — Я кричу шепотом.

— Ты написала мне, что нуждаешься во мне. Что это чрезвычайная ситуация. Я звонила тебе шесть раз по дороге сюда. Я даже не помню, как сюда попала, так волновалась. Радуйся, что появилась я, а не копы. Я думала позвонить им, или, может быть, Маркусу. Я беспокоилась, что твоя тревожная кнопка не сработала.

— Я больше не активизирую ее. Нет смысла. И я не думала, что отправила это сообщение. Я хотела спросить совет, но потом передумала.

Луна покачивает бедрами.

— Думаю, ты поняла, что я скажу, глядя на все это.

— Ты не могла бы уйти? Я действительно не могу больше терпеть унижения.

— Если что зови, — шепчет она, пятясь к входной двери. Затем она машет руками в воздухе. — Так жарко! — и закрывает за собой дверь.

Фишер выходит из спальни в рубашке и полотенце.

— Ой, ей обязательно было убегать? — саркастически спрашивает он.

— Мне так жаль!

— За что? Это был один из лучших вечеров в моей жизни, и лучше, чем я мог себе вообразить.

Потирая лоб тыльной стороной ладони, я понимаю, что все еще в нижнем белье. Мне вдруг становится не по себе. Что я наделала? Должно быть, Фишер чувствует мою неуверенность, потому что снимает полотенце с бедер и протягивает мне.

— Держу пари, мои джинсы высохли. Наверное, мне пора идти.

Я киваю.

— Дай мне секунду.

Когда надеваю свои джинсы в спальне, меня передергивает. Еще один день из жизни Грир Хэнсон. Как мне теперь смотреть в глаза Фишеру?