Князь из будущего. Ч. 1

Глава 9

Авары пошли на приступ с первыми лучами солнца. Всю ночь в их лагере раздавались удары топоров, звук пил и крики боли. Десятки пленных хорутан с выпученными от ужаса глазами собрали-таки под руководством опытных воинов осадную башню. Двое недостаточно расторопных работников лежали в трех шагах от нее, нещадно изрубленные аварскими мечами. Видимо, наглядная агитация подействовала, и наспех сколоченная трехэтажная громада стояла в лагере, готовая к выходу.

Ударами палок пленников построили в линию и дали им в руки плетеные из ивняка щиты. За ними шли штурмовые группы, подгоняющие трясущихся от ужаса людей уколами ножа. На позицию выкатили таран, который представлял собой подобие телеги с крышей, под которой висело на цепях остро заточенное бревно. Старая, как мир, конструкция не меняла своего устройства со времен Древнего Шумера, но была по-прежнему проста и эффективна. Под крышу тарана, укрытого от огня мокрыми кожами, встали самые сильные воины, которые, кряхтя, покатили его к воротам. Несколько сотен всадников не изменили привычкам, и стреляли с коня, зорким взглядом степняка выцеливая неосторожных воинов. Позади лучников выстроились в колонны воины с лестницами. И, на закуску, десятки пленников потащили на катках осадную башню к городским стенам.

Не было ни высоких речей, ни угроз, ни пафосных жестов. Была лишь деловитая суета людей, для которых война была привычна, как нам привычна работа в офисе. Именно эта мысль крутились в голове Само, который стоял на стене, глядя, как тысячи воинов неспешно идут к стенам города. Что он испытывал? Страх! Он испытывал самый настоящий страх. Сам себя он обманывать не собирался. Когда город штурмовали бавары герцога Гарибальда, то бушующий в крови адреналин притупил это чувство. А вот сейчас, когда он увидел лучших воинов своего времени, то в сердце начала прокрадываться липкая дрожь и мысли: неужели это все? Неужели та новая жизнь, которая была дарована ему свыше, оборвется сегодня под мечами немытых кочевников, от которых разит конским потом так, что ветер доносит эту вонь до стены.

Все будет так, как они многократно разыгрывали с Деметрием. Человек, переживший четвертую осаду Фессалоники, рассказывал ему о ней множество раз, не скупясь на подробности. Сегодня им повезло, обстрела камнями не будет. Сначала подойдут конные лучники. Они подавят оборону на стенах, выбивая меткими выстрелами самых храбрых и отчаянных. Тех, кто не боится высунуть голову из-за стены. Потом к воротам подкатят таран и будут колотить в толстое дерево, чтобы разнести его в щепки. Затем к городу подойдет осадная башня, или гуляй-город, как ее называли на Руси, с верхнего яруса которой лучники зальют ливнем стрел свой участок стены. Когда его очистят от воинов, то передняя стена второго яруса с грохотом упадет на стену, образовав мост. По нему в город ринутся воины в доспехе и с копьями, которые будут удерживать коридор в тридцать шагов шириной, куда по лестницам полезет подкрепление. После этого к месту прорыва стягиваются все силы защитников, а авары атакуют с другой стороны, сметая слабую защиту. На два фронта сил уже не хватает, и воины князя теряют один кусок стены за другим. А потом таран сломает ворота…

Именно этот сценарий они отрабатывали многократно, часами обсуждая каждую мелочь. И именно так и начали сегодня действовать авары. А зачем отказываться от тактики, приносившей успех множество раз? Незачем! И именно поэтому лучники уже начали обстрел города. Стрелы полетели густо, превращая стены города в подушку для иголок. Множество их перелетало через частокол и впивалось в крыши домов и в землю. Люди, почти все, что были внутри, прижались к стенам. Туда стрелы попасть не могли никак.

Кое-что Самославу, совместно с Деметрием, удалось усовершенствовать. Воины на стене располагались как бы в два этажа, и между бревнами были прорезаны узкие щели, выполняющие роль бойниц. Лучники прятались за стеной целиком, не показывая даже макушки, и расстреливали пеших авар, словно в тире. На втором этаже стояла пехота с топорами, которой предстояло рубить тех, кто полезет по лестницам через стену.

— Стояна ко мне! — отрывисто скомандовал князь, и вскоре могучий немногословный сотник уже стоял перед ним, ударив кулаком грудь. — Возьми на себя северную башню. Посади туда лучших ребят. Берите тяжелые стрелы с хорошими наконечниками. Выбейте тех, кто везет башню. Их в первую очередь! И не вздумайте подставляться!

— Слушаюсь, княже! — сотник лучников повернулся и побежал выполнять приказ.

— Теперь ты, Хакон! — Самослав обратился к командиру данов. — Тебе выпадет самое трудное. Твои люди займут восточную стену.

— Так там же никто не нападать! — у дана обиженно вытянулось лицо. — Мы что сидеть как мыши, пока все драться?

— Ты не понимаешь, — терпеливо ответил князь. — Я думаю, основной удар будет именно там. Они захотят связать нас боем у ворот, подкатят башню и бросят сюда пару тысяч воинов. А сотен пять пойдет сзади с лестницами, думая, что все наши силы здесь.

— А! — дан расплылся в улыбке. — Это хитрость такой? Я понимать, конунг! Мы сидеть тихо и смотреть между бревен. А когда они полезть на стены, мы им разбить головы топором.

— Ты все верно понял! — облегченно выдохнул Само. — Пусть авары думают, что все наши воины у ворот.

Обстрел прекратился. Видимо, авары смекнули, что толку от него все равно никакого нет. Из тысяч стрел, что были выпущены, в цель попали всего две. Одна немыслимым чудом влетела в узкую щель бойницы, убив лучника. Вторая прилетела навесом в город и пробила стопу какой-то бабе, о чем немедленно узнал весь город. Трубный глас дикого тура в сезон спаривания показался бы комариным писком по сравнению с тем звуком, что издала худосочная тетушка лет сорока пяти.

Осадная башня была уже в шагах двадцати от стены, когда в действие вступили лучники Стояна. Башни города превратились в огромный улей, из которого рассерженными пчелами полетели стрелы, убивая и раня тех, кто катил гуляй-город к стенам. Сейчас будет самое тяжелое! Воины, которые катили башню, падали один за другим, но прозвучала отрывистая команда, и к ней бросились спешенный всадники, закрыв зону обстрела плетеными щитами. Стрелы Стояна еще жалили насмерть, но уже намного, намного реже. Большая их часть вязла в щитах, которые держали пленники или сами авары, когда словенского раба все-таки убивали. Сейчас уже было не до жалости.

— Солому приготовить! — крикнул князь, когда башня подкатилась к самой стене. Авары, стоявшие на третьем ярусе, начали бить стрелами сверху. Они должны были выкосить тут всех, но нет… Здесь были собраны воины, закованные в железо до глаз. Кольчужные бармицы закрывали лица и шеи, и стрелы обиженно отскакивали от панцирей, вызывая шипение воинов и поминание такой-то матери. Больно же! Вниз полетели плотно увязанные охапки соломы, что вызвало замешательство среди авар. Такого они еще не встречали. Впрочем, их растерянность быстро прошла, когда со стены полетели факелы, а солома с веселым треском загорелась, облизывая деревянные опоры башни. Авары с гортанными криками бросили щиты и начали растаскивать горящую солому. Пока затоптали огонь, пока загасили занявшуюся было пламенем опору башни, три десятка степняков полегло, пораженные стрелами. Раненые стонали, лежа на земле, но пока до них никому не было дела.

— Не вышло, — сказал сквозь зубы Самослав. — Керосину бы сюда. Что ж за нищая Европа!

Нефть есть только в Румынии, в низовьях Дуная. И где она там, никто не знает. А ровно между Новгородом и заветной нефтью совершенно случайно стоит хринг аварского кагана и родовые кочевья рода уар. Того самого рода, где чешуйчатый доспех у воина встречается чуть реже, чем борода. И, по слухам, кузнецы работают там день и ночь, не покладая рук.

— Копьеносцы, приготовиться! Лучники, на позиции! Сейчас упадет мост!

Это упражнение они с Деметрием отрабатывали десятки раз, обсуждая и корректируя каждую мелочь. Вот сейчас князь и узнает, чего стоит сплав военной науки и огромного боевого опыта. Дощатый настил, на котором стояли воины у самого верха стены, вмещал не более трех человек в ширину. Тут-то и построились в колонну копьеносцы, укрытые ростовыми щитами. Лучники заняли позиции на башнях, ожидая атаки. А пока атаки не было, они расстреливали авар, стоявших на верхнем ярусе осадной башни. Те не оставались в долгу, и то один, то другой княжеский воин падал, поймав стрелу. Передняя стенка башни с грохотом упала на частокол, обнажив свою утробу, плотно набитую воинами. Из нее с ревом выскочили авары с копьями и бросились на строй словен. Первый удар был страшен, и два княжеских воина полетели со стены вниз. Они упали рядом с женщинами, которые побежали оттуда с визгом, в поисках места поспокойнее. Место убитых заняли товарищи из второго ряда, разя авар длинными копьями. Те были длиннее на локоть, чем у кочевников. Их готовили для этого боя специально, потому что иначе удержать стену не получалось ни в одной учебной схватке.

Копья показали себя выше всяких похвал, и авары посыпались гроздьями, получая еще и стрелы со стороны лучников Стояна. Снизу, по лестнице, внутрь осадной башни лезли все новые и новые степняки, не ведая, что большая часть их товарищей, попадая за стену, отправляется прямиком вниз, получив укол копьем в ногу или живот. Ну, а там их уже ждали… Раненые обры ни к чему в осажденном городе, даже те, кому повезло выжить после того, как они упали на кучу тел своих земляков.

— Держать строй! — ревел князь. — Нижний этаж, рогатки приготовить. Идут на приступ!

К стенам города выдвинулись колонны авар, которые тащили длинные, небрежно сколоченные лестницы. Воины падали под ударами стрел, но движение войска не останавливалось ни на секунду. Что такого в смерти? Это же война, а не свадебный пир. И вот уже с глухим деревянным стуком лестницы упали на стены. Воины нижнего этажа отложили луки и взяли в руки рогатку, напоминающую бабий ухват. Им они пытались подцепить лестницу и отбросить ее от стены. Получалось далеко не всегда, даже когда это делали втроем. Пойди-ка отбрось ее, когда по ней лезет пятеро здоровых мужиков. Заработали топоры и булавы на верхнем ярусе стены, еще гуще полетели стрелы из башен, где лучники уже били почти в упор, застучало бревно тарана в доски ворот. А князь Самослав, стоя на вершине воротной башни, вглядывался в даль, туда, где кучка всадников на хороших конях наблюдала за боем. Один из них отдавал приказы. Резко, словно бил плетью. Само узнал его, это был хан Турсун. Враг, который пообещал приколотить его кожу к воротам Новгорода.

— Да хрен тебе, а не моя шкура, — сказал сквозь зубы князь, когда очередная стрела сломалась о нагрудную пластину доспеха. И тут его опять посетила совершенно несвоевременная мысль. — Да что ж они так воняют, а? Аж глаза режет. Вроде шагов двадцать до ближайшего степняка, а запах ветром даже сюда доносит. Совсем плохо в степи с гигиеной.

Но тут произошло то, чего он так ждал. Хан повернул коня и поехал куда-то в сторону. Вот оно! — Само впился глазами в кучку всадников, которые неспешно поехали на восток, исчезая из поля его зрения. — Ну, Хакон, не поведи!

И Хакон не подвел. Ханский резерв, который всю ночь прятался в обгорелых развалинах посада, побежал к стене, сломя голову. По лестницам ползли авары, держа в руках мечи и длинные ножи. Их было много, куда больше, чем данов.

— То-о-о-о-р! — заревел Хакон, с хрустом проломив топором череп первого смельчака, чья башка показалась над частоколом.

— То-о-о-о-р! То-о-о-о-р! — вторили ему парни, к которым тоже нагрянули гости.

Заработали топоры, с истошным визгом степняки начали переваливаться через стены, и кое-где уже закипели схватки внутри города. Сам Хакон Собака броском копья сбросил со стены ретивого обрина, который только что зарубил мечом рослого дана.

— Держать стену! — орал Хакон. — Держать! Конунг сказал, что тут главный удар будет! Кто пропустит за стену эту сволочь, я тому секиру в задницу засуну и к мамке в Ангельн пошлю!

Три десятка лучников, что заняли башни на южной стороне, косили наступающих кочевников. Но те уже сменили тактику, и пленники, под прикрытием плетеных щитов забросали участок рва, а южную башню обкладывали кучами сухого до звона хвороста. И лучники ничего с этим сделать не могли…

А у ворот атака авар выдохлась. Они уже разбили их в щепки и обнаружили за ними непроницаемую для тарана стену сруба. Осадная башня была захвачена и ее уже забивали соломой. Скоро она полыхнет, как свеча. И вот-вот в ход должен пойти последний резерв хана Турсуна, тысяча его земляков, которых он берег до последнего и держал на задней линии. Они гарцевали на конях, постреливая за стены в привычной конной карусели.

— Княже! — мокрый от пота лучник стоял перед Самославом. — Обры южную башню поджигают. Не зальем, воды не хватит.

— Понял! — кивнул Само. — Добрана ко мне!

Командир второй тагмы подбежал к князю и приложил кулак к груди.

— Сотню копейщиков к южной башне. Когда башня и кусок стены прогорят, там прорыв будет. Скажешь Хакону, чтобы людей со стены уводил. В городе их встречайте.

— Слушаюсь, княже!

— Лют! — крикнул Само. — Григория с его флагами на воротную башню гони! Он знает, какой сигнал подать нужно!

Самослав невесело улыбнулся. Бой уже шел больше четырех часов. О потерял шестьдесят человек, которых разменял один к десяти. Аварские стрелы находили и баб с детьми, что пытались от них прятаться, где могли. Княжий терем, дома знати, и даже допросный подвал Тайного Приказа, которого боялись больше, чем потустороннего Мира, были набиты беженцами. Осталось недолго, совсем недолго. Если князь ошибся хотя бы в малости, им конец. Прямого боя они не выдержат.

— А-А-А! — женский вопль понесся по крепости, наполняя сердца безнадежностью и каким-то утробным ужасом. Южная башня полыхнула пламенем, которое весело лизало моченую осину частокола. Это дерево горело довольно плохо, но против природы не попрешь, и уже через четверть часа языки огня, что сначала робко заглядывали через стену, стали там настоящими хозяевами, жадно пожирая все, до чего могли дотянуться. Нестерпимый жар отбросил от стен всех. И авар, и словен, и данов. Авары ждали, когда прогорит и обрушится кусок стены, чтобы залить защитников потоком стрел, растащить обгоревшие обломки и ворваться в непокорный город. Сколько нужно подождать? Пару часов, не больше.

Хан Турсун удовлетворенно смотрел на огненный факел, в который превратилась башня. Он был доволен. Всего полдня, а город почти взят. Да и что мог ему противопоставить лесной князек, владелец небольшого деревянного острога. Новгород отличался от других словенских поселений лишь размерами и наличием башен. Авары взяли мощнейшие римские крепости Сирмий и Сингидунум[23], считавшиеся ранее неприступными. Эти города были тем ключом, что запирал путь на Балканы и вглубь Греции. Что в сравнении с ними деревянный острог в придунайских лесах? Да их даже сравнивать смешно.

И вот южная башня городка с треском сложилась, не выдержав напора огня, а вслед за ней истаял в пламени частокол. Турсун поднял руку вверх, подавая сигнал. Воины рода забендер приготовились, а остатки пленных потянулись к руинам южной стены. Они тащили ко рву корзины с землей, плотно утаптывая дорогу там, где пойдет конница. Рабы уже приготовили бурдюки и ведра с водой. Несколько сотен их выльют на прогоревшие бревна стен. Пролом в полсотни шагов шириной расчистят потом за какой-нибудь час, как только остынут угли. Именно тут будет последний бой. Лучники прикроют ханских воинов от словен, и в городок ринутся тысячи храбрецов. Все будет кончено еще до заката. Именно тут они войдут в непокорный город, забитый до самого верха солью и мехом. Так думал каждый из тысяч воинов степи, что стояли под его стенами. И все они ошибались. Все до одного. Не было тут ни соли, ни меха. Все, что имело хоть малейшую ценность, уже давно переехало в подвалы Солеграда.