Кодекс экстремала

Глава 10

Я знал, что Леша сопереживает мне и всегда готов помочь, но о том, что он выведет меня на Караева, я даже не мог и мечтать. Он пришел ко мне вечером с мешком крабов, которых, вместо того чтобы сдать в ресторан, предложил сожрать самим, вывалил несчастных членистоногих в самую большую кастрюлю, какая была у меня, залил подсоленной водой и поставил на огонь. Пока крабы варились, перекрашиваясь в ярко-красный цвет, я сходил за пивом.

Наслаждаясь деликатесом, я подробно рассказал Леше о разговоре с хозяином яхты. Леша, разгрызая горячие клешни, из которых сочился ароматный бульон, хмыкал и качал головой.

– Этого следовало ожидать, – сказал он. – В самом деле, кто ты такой для Пикова? Почему он должен тебе доверять?

– Дело вовсе не в том, доверяет мне Пиков или нет. Для честного человека быстрое и профессиональное расследование – все равно что защита адвоката. Пиков отказался от такого рода защиты. Отсюда напрашивается вывод.

– Пиков чист, у него надежное алиби, и кто бы ни копал против него, ничего не накопает, – сказал Леша, с треском, словно орех, раскусывая панцирь.

– Верно. Но можно предположить и совершенно противоположное: у Пикова рыльце в пушку, потому-то он и не заинтересован в быстром и качественном расследовании.

– Тоже может быть, – согласился Леша, вытирая руки платком. – Пиков его фамилия, говоришь, – произнес он, вытаскивая из кармана брюк потрепанную записную книжку. – Когда-то у нас в больнице лежал с камнями в почках некий господин, который курирует частное капитальное строительство на побережье. – Леша листал книжку, проводя пальцем по страницам. – Он оставил мне свои координаты на всякий случай. Один раз я ему уже звонил: интересовался дачами «под ключ»…

– А зачем нам капитальное строительство? – не понял я.

– А ты думаешь, что твой Пиков, купив яхту, не приобрел где-нибудь неподалеку от порта приписки дом с видом на море?.. Ага, вот он. Илья Роменович Городецкий. Телефон в Симферополе: два шесть два шесть ноль девять. Отлично! Прямо сейчас и позвоним.

Я не очень верил в удачу и продолжал заниматься крабами, глядя на Лешу, который, мурлыкая под нос песенку, крутил диск телефона.

– Алло! Илья Роменович! – крикнул Леша в трубку. – Что-то совсем плохо слышно… Ага, вот уже лучше. Это Малыгин. Вспомнили такого?

Несколько минут Леша расспрашивал у Городецкого о его здоровье, передавал приветы жене и сыну, после чего сказал:

– Нужна ваша помощь, Илья Роменович! Есть фамилия, но нет адреса дома… Как вы сказали? Уверен ли я, что дом построен на побережье? Конечно, уверен! – красиво соврал Леша и подмигнул мне. – Пиков его фамилия. Артур Пиков. Постоянно проживает в Москве… Мой телефон? Секундочку!

Леша прикрыл трубку рукой и спросил у меня:

– Давай твой номер! Он перезвонит сюда сам.

Не успел Леша разобрать очередного краба и отпить из стакана пива, как телефон зазвенел.

– Слушаю вас! – крикнул Леша. – Ага, записываю… Поселок Морское, улица Энгельса… Неужели еще такие улицы бывают?.. Дом триста. Круглая цифра… Все ясно, Илья Роменович! Спасибо большое!

Он положил трубку и с победным выражением на лице посмотрел на меня.

– Ну как, Шерлок Холмс? Здорово сработано?

Я, не скрывая своего восхищения, пожал Леше руку.

– У нас есть слабая надежда, что Караев пережидает шумиху в этом особняке, – сказал Леша, глядя на адрес, который он записал на полях газеты.

– Я в этом почти уверен, – более оптимистично добавил я. – Караева видели в Морском после того, как яхта отчалила от мыса Ай-Фока. Только не совсем понятно, какой смысл Пикову прятать Караева на своей даче.

Леша махнул рукой.

– Что здесь непонятного? Зачем опытного, надежного капитана отдавать на растерзание милиции? Пиков прекрасно понимает, что в первую очередь заподозрят старика и наверняка упекут его на тридцать суток в следственный изолятор. А старый человек со страху может наговорить лишнего: кого возил на яхте, о чем говорили пассажиры. Мало ли в какие тайны был посвящен Караев!

Я в легком возбуждении вскочил из-за стола, допивая пиво из стакана.

– Ты куда? – удивился Леша.

– В Морское.

– Не лучше ли утром поехать?

– Не лучше. Время – деньги. – Я схватил со стола краба и попытался затолкать его в карман джинсов. – Съем в дороге. А ты, если хочешь, оставайся у меня. Здесь работы, – я кивнул на стол, заставленный бутылками с пивом и заваленный крабами, – непочатый край.

Леша пожал плечами и не совсем решительно взялся за свой мешок, намереваясь пойти со мной. Я мысленно извинился перед ним за то, что в очередной раз испортил человеку отдых, и выскочил из квартиры.

Второй раз за день бежать из Судака в Морское по сложнейшей трассе – это слишком, так вряд ли тренируется даже олимпийская сборная по марафону, но у меня не оставалось другого выхода. Все автобусные рейсы на Морское уже закончились, а ловить попутку на шоссе можно было до утра. К счастью, я выпил не много пива, а что касается крабов, то наесться ими до отвала можно только в том случае, если разобрать как минимум штук сто. Я не был ничем отягощен и находился в прекрасной спортивной форме. К тому же силы мне придавала вера в успех.

До Нового Света я доехал на автобусе и, распугивая отдыхающих, легкой трусцой побежал по тропе Голицына мимо живописных бухт и гротов. За час я добрался до мыса, откуда, уже не торопясь и прихрамывая, приплелся в поселок.

Дом номер триста находился достаточно далеко от моря, на горке, утыканной кипарисами, как шипами. Это был очень симпатичный двухэтажный особняк стального цвета с пористыми стенами, напоминающими срез свежего ржаного хлеба. Затемненные стекла надежно закрывали внутренность особняка от знойных солнечных лучей. Ограда из сетки-рабицы была плотно обвита виноградной лозой, отчего нельзя было рассмотреть двор и первый этаж особняка. Калитки я не нашел и постучал в большие двустворчатые ворота, предназначенные для въезда автомобилей.

Как и следовало ожидать, мне никто не открыл – дед, если он там был, не для того прятался, чтобы открывать кому попало на стук. Я дважды обошел особняк вдоль изгороди, всматриваясь в каждую дырочку, словно лис, пытающийся проникнуть в курятник, и точно выяснил только одно: сторожевой собаки нет.

У меня не было стопроцентной уверенности в том, что это в самом деле особняк Пикова. От ошибок не застрахован никто, в том числе и Илья Роменович. Проникновение в чужой дом сулило мне большие неприятности, но я привык рисковать не задумываясь и, убедившись, что за мной никто не следит, перемахнул через изгородь.

От особняка лучами расходились дорожки, выложенные цветными плитками. Между ними плотно росли цветы. Я обратил внимание на то, что земля на цветниках влажная, – значит, кто-то ее недавно поливал. Бесшумно приблизившись к входной двери, обитой черным дерматином, я нажал кнопку звонка.

Никакого результата.

Интуиция редко когда подводила меня, и я чувствовал, что кто-то стоит за дверями, смотрит на меня через глазок и прислушивается к моим шагам. Я двинул по двери кулаком и крикнул:

– Караев, открывай! Слышишь, дед? У меня важное дело к тебе! Открывай, я знаю, что ты дома.

Это сработало, как волшебное заклинание «сим-сим». Лязгнул замок, дверь приоткрылась, и показалось испуганное лицо Караева.

– Чего гремишь? – сиплым голосом спросил он, узнав меня. – Чего хулиганишь здесь? Что надо? Какое еще у тебя ко мне дело?

Я почувствовал запах спиртного: наверное, дед квасил в одиночку. Одет он был так же неряшливо, как всегда, – в застиранную тельняшку и старые военные брюки галифе. В его крепкой ладони, украшенной татуировкой фрегата, летящего под всеми парусами навстречу солнцу, дымилась трубка с тонким, сильно выгнутым мундштуком. Дед был небрит, его щеки и подбородок окутывал белый налет седой щетины.

– Я звонил твоему шефу, – с ходу придумывал я, потеснив старика и зайдя в дом. – И он сказал мне, где ты прячешься.

– С чего это я прячусь? От кого мне прятаться? – возразил Караев, придерживаясь руками за стены. – Я тут за домом приглядываю, пока хозяина нет. А какое дело у тебя? Что тебе надо?

Я мельком осмотрел прихожую. Видимо, Караев по комнатам не ходил и не поднимался на второй этаж, а жил здесь, спал на раскладушке и ел за узким кухонным столиком, заставленным десятком пустых винных бутылок и раскуроченными консервными банками.

– Я веду следствие, – сказал я, рассматривая этикетки на бутылках.

– Ну и веди себе, – спокойно отозвался Караев. – А я зачем тебе нужен?

«Караев ничего не знает о том, что произошло на его яхте, – понял я. – Может быть, это даже к лучшему. Если я расскажу ему об убийстве Милосердовой, то старика это известие может шокировать, испугать, и он ничего полезного мне не расскажет».

– Твои пассажиры в нехорошую историю вляпались, – сказал я. – Дело, конечно, пустячное, но все равно требует расследования.

– Какие еще пассажиры?

– Которых ты позавчера на Ай-Фока взял. Кто ж яхту незнакомым людям доверяет?

– Ты чего-то недоговариваешь, парень, – насторожился дед. – Угробили «Ассоль», что ли? Или наехали на кого?

Я кивнул, словно подтверждая слова деда, но сказал уклончиво:

– Об этом позже. Ты мне сначала ответь: кого ты на борт в тот день взял?

Дед вдруг проявил характер. Он сел на табурет, взял со стола пустой стакан, покрутил его и поставил на место.

– Мне хозяин не велел об этом распространяться. Ты ж не милиционер, чтобы я перед тобой отчитывался.

– Ты хочешь, чтобы я привел милиционера? Это очень просто, но милиция будет с тобой по-другому разговаривать.

– А ты меня не пугай. Я не в том возрасте, чтобы пугаться.

С Караевым надо было разговаривать как-то иначе. Я обнял его одной рукой, посмотрел в глаза.

– Дед, я тебе помогал? Жену твою в Институт онкологии устроил?

– Устроил, – кивнул Караев.

– Теперь ты мне помоги. Я многого от тебя не хочу. Расскажи: кому ты отдал «Ассоль», почему не поплыл вместе с ними, почему не идешь домой?

Дед расслабился, почесал затылок и снова взял пустой стакан.

– Тогда, может быть, ты сбегаешь за «Славянским»? Чего всухую беседовать?

– Договорились! – обрадовался я. – Рассказывай мне все подробно, и я бегу в магазин.

– К тому времени он закроется. Пятнадцать минут осталось.

Я боялся, что Караев после пары стаканов уже не будет способен внятно говорить.

– Давай так, – предложил я компромисс. – Сейчас за пять минут рассказываешь вкратце, а потом, когда я вернусь из магазина, – подробно. Идет?

Караев с тоской взглянул на стакан и произнес:

– Ну, что рассказывать?

– Кого ты посадил на мысе Ай-Фока?

– Бабу молодую.

– И все?

– Больше я никого не видел.

– Но не баба же управляла яхтой!

Караев усмехнулся и принялся набивать трубку табаком.

– Естественно, не баба. Но мужика я не видел. Баба встречала меня на мысе одна, я помог ей на корму запрыгнуть, иначе она бы точно в воду свалилась. И все время поторапливала: идите, мы сами, без вас разберемся. Или что-то в этом роде. Я точно не помню. Она вообще была странная.

– Что значит – странная?

– Ну, вроде как пьяная, но запаха не было. Глазищи огромные, взгляд плывет, и улыбка на лице какая-то клоунская.

– И ты вот так просто доверил яхту посторонним?

– Ну что ты! Разве без ведома хозяина посмел бы я отдать «Ассоль»?

– Пиков разрешил тебе сдавать яхту в прокат незнакомым людям?

– Не совсем так, – ответил Караев, подкуривая трубку и наполняя прихожую едким дымом. – Пиков дал мне телеграмму. – Он поднял лицо к потолку, прищурился, вспоминая ее текст. – «Живи на даче до моего приезда. Яхту сдай в прокат. Клиент найдет тебя сам».

– И как клиент нашел тебя?

– Да очень просто! Позвонил мне накануне домой и сказал, чтобы завтра я подогнал яхту к Ай-Фока, где меня встретит его мадам. Вот и все.

– Ты по голосу не узнал клиента?

Караев отрицательно покачал головой.

– Как его узнаешь? Голос как голос. У всех такой.

– Он заплатил тебе за прокат?

– Нет. Сказал, что с Пиковым рассчитается сам… Слушай, пять минут осталось!

– Все, бегу!.. Последний вопрос: та баба была в черном костюме и туфлях?

– Чего? – удивился Караев. – В каких еще туфлях? В резиновых шлепанцах и шортах, таких, знаешь, высоко обрезанных, что задница голая сверкает, вот она в чем была.

– В шортах? – не поверил я и положил ладони себе на грудь. – А здесь?

– Здесь майчонка какая-то. В общем, не одежда, а так, одно название. Вся молодежь так по пляжу ходит… Ну, ей-богу, опоздаешь! Давай бегом! Две бутылочки прихвати, добро? И баночку консервов на закусь. Потом продолжим.

Я вышел к воротам, сдвинул в сторону засов, открыл одну створку и побежал вниз по улице к гастроному. «Что-то не то, – думал я, представляя директора акционерного общества в шлепанцах, коротких шортах и майке. – Даже если она собралась на морскую прогулку, то все равно оделась бы соответственно своему положению и возрасту. Не напутал ли чего дед? А может быть, Милосердова и мужчина поднялись на яхту позже, когда Караев уже ушел? Кто же тогда была эта баба во фривольной молодежной одежде?»

Перед дверью в гастроном я неожиданно вспомнил про «фенечку» – маленькую самодельную сумочку, какие носят на шее хиппи. Эту штуковину я нашел на острове недалеко от того места, где качалась на волнах яхта. Если во всей этой истории замешана еще одна женщина – «баба в коротких шортах и майчонке», то шейная сумочка могла принадлежать только ей.

«Две женщины и один мужчина, – думал я, заходя в торговый зал и отыскивая взглядом винную полку. – Классический любовный треугольник. Две женщины и один мужчина – самая взрывоопасная смесь, какую когда-либо знало человечество. И еще известно, что женщины убивают более жестоко, чем мужчины…»

Внезапная догадка обожгла мое сознание с такой силой, что продавщица трижды крикнула мне, прежде чем я пришел в себя:

– Закрываем, мужчина! Вы что, оглохли или деньги потеряли?