Когда расцветает опал (СИ)

Глава 9. Десятая камера

Как? Как это возможно?

В потрясении Саша застыла. Ледяные оковы словно приморозили к узорчатому полу.

Это… видение? Образы тех каорри, кто превратил жизнь Глебовой в мучения и едва не довёл до безумства? Это часть церемонии? Нужно вспомнить и отпустить всё плохое, чтобы шагнуть навстречу счастью? Но это слишком сурово! Нельзя торжество омрачать ужасом прошлых лет! Зачем показывать то, что хочется навсегда стереть из памяти? Острейшими ножницами вырезать испорченные кадры из мотка чёрно-белой плёнки, длинной и запутанной, как жизнь?

Дым рассеялся. Силуэты пошевелились. И противное, гадкое скользкое чувство подсказало лекарице: это не призраки. Самым фантастическим, невероятным, удивительным, непонятным образом в зале появились Растан, Айлин и «безопасник», чьего имени дерья не помнила. Причём, все трое представляли печальное зрелище — дырявые наряды (лохмотья! На королевской пластине зияли вмятины!) заляпала кровь, лица и ладони почернели от копоти. Причёски напоминали разворошенные птичьи гнёзда. Странно, так могли выглядеть бездомные, а не представители высочайшей элиты Карвахена.

Что творится-то? Нехорошо, тяжко стало на душе.

Зачем? И, самое главное, как? Как троица переместилась в обитель мятежников, которую враги безуспешно искали много лет? Да ещё в главное святилище — церемониальный зал? А дальше? Ждать подмогу и боевые действия? Всевышние стихии!

В правом виске обжигающе пульсировала жилка, огненными струями растекаясь по лбу и затылку. Ещё чуть-чуть, и голову накроет боль…

Первым опомнился Стеллан. Взмахнул руками, и вокруг чужаков взвилась тёмная воронка. Кольцо сжималось, норовя обернуть пленников в опаловые угли.

— Не стоит рубить сгоряча! — зычно прокричал хранитель ордена, — пощадите наших гостей!

Ворон будто не слышал. Саша понимала: невозможно забыть, сколько зла причинила королевская парочка. Добра в крепь они не принесут.

Узорчатый пол посеребрила наледь. Глебовой почудился плеск, словно на врата со стороны коридора накатывали волны. Спину прошиб холодный пот. Неужели… всё, как он рассказывал. Появление Моры поставит точку в судьбах чужаков.

— Вам совсем не интересно, как они это сделали? — Сваард миролюбиво поднял ладони, — и почему? Как пробили в защите слабое место? Как вычислили крепь?

В судорогах Айлин рухнула на колени, Растан обнял её. «Безопасник» прикрыл пару собой. Чем не очередные жертвы безжалостного мира?

— Оставь, — Саша дотронулась до плеча Стеллана, — пожалуйста.

Словно в знак поддержки протяжно каркнул ворон. Угольные глаза посматривали в сторону врат. Принадлежавшая надлунному миру птица чувствовала близость хозяйки.

Заклятие развеялось снежным пеплом. Шум волн стих. Слава высшим силам, река между гранями повернула в другую сторону. Во взгляде отмеченного Морой горела всепоглощающая ненависть: один неверный шаг, и чужаки сгорят в чёрном огне.

— Почувствую ложь, уничтожу на месте.

Воцарилось гнетущее молчание. Незваные гости не знали, что сказать. Прижимались друг к другу как испуганные желторотые птенцы. Корран тихо отошёл от тен Кармалла и подбежал к Саше. Спрятался за спину.

— Господа, начинайте, — резко произнёс кайхал, — не то я последую дурному примеру и тоже сотворю что-нибудь эдакое. И будет не менее страшно.

Тен Кармалл шагнул к цетре и ободряюще улыбнулся:

— Дерья Махети, смелее. Слово за вами.

— Благодарю за величайшее доверие, мудрейший, — раздался едва слышный шёпот.

— Нет смысла утаивать истину.

— Как прикажете.

Саша вскинула брови. Неужели?! Эти двое были знакомы? Но, как? Как это произошло? Помнится, Айлин прибыла ко двору в качестве цетры в тот год, когда похитили Глебову. Про орден и борьбу за власть лекарица даже не слышала. Растила в парке жемчужное древо и всеми силами старалась найти своё место в жестоком мире.

Так в чём дело? Подобные совпадения случаются где угодно, только не в суровом Карвахене. Или… ну, конечно, это — часть гениального плана Сваарда тен Кармалла. Вот это да! Вот это высочайшее мастерство! Седовласый спрут ухитрился запустить ядовитые щупальца в сердце правящих Стасгардов. Нашёл крохотную лазейку!

— Это… это было очень давно. Очень давно. Тёмные времена, смутные времена. Сильнейшая полуночная буря, когда погиб отец, изменила всё. Ранее мы кое-как перебивались, продавая имущество и земли, занимая деньги под расписки, но после той проклятой грозы стало во сто крат хуже. У семьи остались огромные долги, а средств на погашение не было. Совсем. К тому дню у нас остался только фамильный особняк да трое слуг, работавших за честное слово, — Айлин стискивала пальцы до хруста, — помню, как в одно пасмурное утро в дом проникли громилы-головорезы в военной форме. Выбили двери и под угрозой оружия согнали всех в зал. Показали расписки и потребовали невероятную сумму! Столько денег в семье не было при ещё живой маме. Продай я абсолютно все ценности, не собрала бы и половины. Сроку дали всего неделю, иначе, пообещали… м-м, пустить меня по кругу, выжечь рабское клеймо и выставить на торги в Аркестане, как невольницу. Я не знала, что делать. Денег не было даже на еду. Сухари, орехи да зелень с огорода — это мы ели на завтрак, обед и ужин.

Она рассказывала ровно, все эмоции выгорели в те давние времена.

— Так я осталась полностью одна, — судорожно вздохнула рассказчица, — братья отца отказали в помощи. Посмеялись, добавили счета в бездонную копилку долгов и приказали охранникам выставить меня за дверь. Больше просить было некого, и так я решила сбежать в Аркестан. В срединных степях бы отыскала дальних родственников матери и напросилась бы пожить несколько лет, помогая по хозяйству. Скопила средства и перебралась ещё куда-нибудь, — её лицо исказило подобие улыбки, — смешные мысли, правда? Детские, наивные. Тогда это казалось единственным выходом. Я собрала вещи, седлала последнего из оставшихся сальфов, но убийцы появились раньше. Может, следили, а может, так неудачно совпало. Не знаю, но отступать было поздно, — рукавом дерья утёрла лицо, размазав по щекам тёмные пятна, — они гнались за мной до подножия Восточных гор. Замученный конь с пеной на морде рухнул прямо на склон и сдох в конвульсиях. Сил не осталось, и я тоже приготовилась к смерти, как вдруг случилось чудо. Одного за другим врагов сразили слепящие молнии. Лиловый разряд, и на камни рухнула кучка пепла. Одна, другая, третья. Я приподняла и увидела каорри стихии грозы, который спас меня. Спас и предложил помощь. И… это были вы, Сваард.

— Всё верно. И что же было дальше? — он по-отечески улыбался.

— Вы привели меня в орден. Погасили долг перед головорезами и взяли на службу. Сказали, что о прошлом никто не узнает, и придумали историю с долгом перед тёткой. Подготовили к отбору королевских цетр и направили во дворец. Я собирала информацию о правящей семье и сообщала в крепь. Держала вас в курсе дел.

— Верно. Ты стала полезной шпионкой. Ценным инструментом в руках садовника, который обрезает лишнюю поросль ради скелетных ветвей. — Было в улыбке тен Кармалла что-то жуткое. Ещё чуть-чуть, и лицо хранителя исказит хищный оскал, — так почему ты вернулась без предупреждения? Использовала ликарру, что я передал для крайнего случая? Да ещё привела в нашу обитель столь интересных гостей?

Гостей, к слову, ошарашил рассказ Айлин. Царственный орд Стасгард отпустил невесту и спрятал лицо в ладонях, его помощник качал головой, беззвучно что-то шепча. Гигантский промах службы безопасности — по-другому не скажешь. Или там тоже был сговор? Голова кругом.

— Дворец захватили мятежники. Растан вытащил меня из петли, Арвел прикрыл собой от убийцы. Я не могла бросить спасителей толпе на растерзание. В последний момент разбила сферу, наведя портал на зал церемоний. Простите. Я провалила задание.

Дерья надрывалась в тихих рыданиях. Кашляла, заливала узорчатый пол слезами.

Саша и Стеллан в изумлении переглянулись. Бунтари заполонили Афелет и повергли династию в руины. Хитрейший асан добился своего.

— Что ж, завтра я подумаю и решу, как поступить с тобой. Сейчас время позднее. Александра, проводи Айлин в лекарские комнаты, подлечи раны, побудь рядом. Пусть она остаётся там, пока я не пришлю послушника.

— Благодарю, мудрейший, искренне благодарю, — отвернувшись от Растана, свистящим шёпотом произнесла шпионка, — простите.

Дерья и дарра вместе с Корраном покинули церемониальный зал.

Вот так завершение праздника!

Кристаллы на грубом потолке тускло освещали тоннель. Держа сына за руку, Саша следовала за Айлин. Тен Махети уверенно шагала по лабиринту, прекрасно ориентируясь в хитросплетениях каменной паутины. Чем не паучиха? Ловит в сети мотыльков, мушек, бабочек и медленно, с наслаждением, по капле, выпивает жизнь и выбрасывает, как мусор. Сколько еще личин скрывается в теле некогда роскошной цетры? Кандидатка в жёны короля, шпионка на благо «великолепнейшего» ордена — что дальше? Кому ещё она служит?

Саша вспомнила день, когда ко двору на просмотр прибыли три прекрасные дерьи. Одну жестоко убили, перерезав горло, вторая бесследно исчезла за день до суда, третья втёрлась в доверие и то ли предала, то ли спасла. Конечно, с собственной выгодой. Добросердечные каорри не существовали в Карвахене как вид.

Так, значит, монархия пала. Печально? Да и нет. Три поколения орд Стасгардов поставили государство на грань разорения, исход был закономерен, в своём роде. Царственная сказка закончилась стараниями асана, его приспешников, да и самого правителя. Ещё на суде Саша уяснила, что страной правит Селим тен Илметтин. Венценосные соколы — яркая и удобная ширма, всего-навсего. Твори, что хочешь, пока те шумно пируют. Был ли у чиновника дальнейший план, или Карвахен утонул в хаосе? Скорее всего, некая задумка имелась. Что ж, асан провернул блестящую комбинацию. Честь и хвала величайшему интригану континента. Интересно, что он планировал построить на руинах страны? Королём себя не сделает, куда удобнее оставаться серым кардиналом. Назначит кого-нибудь и снова будет манипулировать.

Больше появления цетры Глебову поразил Растан. Орден не оставит живого места на теле Его Поверженного Величества. Послушники и стражи ненавидели «мерзкого соколишку» сильнее Саши и Стеллана вмести взятых. Сколько раз дарра слышала фантазии о казни правителя! Европа в смутное время не была столь сурова к предателям и богохульникам. Впрочем, угрожать и исполнять — вещи разные. Одно несомненно: жизнь в крепи снова напомнит шторм, после которого берег будет усеян жертвами стихии. Куда крупнее медуз или крабов.

Было глубоко за полночь, палаты пустовали. Кухарка Юлия долечивала сломанную руку в спальне, другие послушники были здоровы. Привычно пахло лекарствами и хлоркой, которой обеззараживали инструменты и марлевые повязки. Стеснённый в средствах орден вынужденно использовал ткани много раз.

Зажглись зеленоватые кристаллы, и Саша внимательно оглядела Айлин. Лицо и шею расцвечивали синяки, на лбу и губах запеклась кровь, волосы спутались в моток грязной проволоки. Глаза от бесчисленных слёз сузились до замочных скважин.

— Что так уставилась? — на лице шпионки полыхнула ярость. На щеках высыпали алые пятна, — не писанная красавица, да?

— Нет, — антисептическим раствором дарра обрабатывала раны.

— Больно! Жжёт! Делай аккуратнее! Не дрова рубишь!

— Терпи.

Ответ разозлил цетру, та поперхнулась:

— Кто ты такая, чтобы мне указывать? — она дёрнула лекарицу за белоснежный рукав, — как разоделась! Долго зарабатывала на роскошные тряпки и украшения? Милостыню просила или иначе обслуживала? Кого-то в постели ублажала?

Глебова заулыбалась. Побитая псевдо-королева до последнего «держала лицо». Ей бы помощи просить, взывать к сочувствию, искать союзников, а не строить из себя гордую птицу. Хвост-то уже ощипан, крылья оборваны. Отношение будет соответствующее.

— Я сказала что-то смешное? Немедленно перестань ухмыляться!

Будто не услышав, Саша повернулась к сыну:

— Забирайся в кресло.

Корран послушно устроился на протёртой обивке. Лекарица сменила тонкие тканые перчатки, вытащила иглы и нити. Зашить порез на плече бедолаги всё же придётся.

Цетру явно душили. Мучили, доводили до обморока, но убивать не хотели. Через неделю пятна сойдут, царапины затянутся ещё раньше. Лечить было нечего.

— Всемогущие стихии! Как я раньше не увидела? Ещё одно мерзкое чудовище! — Айлин таращилась на мальчика, — таких надо топить при рождении или сжигать в…

Хлоп! На щеке тен Махети остался белый след.

— Да как ты смеешь! Жалкая прислуга!

— Остынь, болтливая красавица! Ты такая же прислуга, как и я. Между нами больше нет отличий. Если только тебя не зашлют опять шпионить, в этом ты мастер. Врёшь абсолютно всем.

— Не разговаривай так со мной! Я важна для ордена! Очень! В отличии от тебя!

— Лги сама себе, живи в сказочном мире, твоё право, — Саша пожала плечами. Затянув узел, она обрезала нить, убрала иглы в чашку и налила хлорный раствор, — но, если приблизишься к моему сыну или обидишь его, то узнаешь: сила жемчуга не только исцеляет. И, поверь, эту суровую истину ты запомнишь до конца жизни. Я понятно объяснила?

Айлин презрительно сжала потрескавшиеся губы. Дескать, «ты мне ничего не сделаешь». Что ж, пусть пеняет на себя.

— Пойдём, Кори, уже очень поздно. Скоро рассвет.

Кивнув, мальчик слез с кресла.

Позади раздался возмущённый возглас:

— А я? Мудрейший Сваард сказал тебе оставаться со мной!

— Нет. Мне было поручено отвести тебя в лекарские комнаты и осмотреть. Если нужно, подлечить. Я задание выполнила.

— И так легко оставишь меня одну?

— Оставлю. Спокойной ночи.

— Не делай этого! Не смей! Куда уходишь? — она вскочила с койки и прижала руку к плечу, — стой! Я приказываю! Немедленно остановись!

Взяв сына за руку, Саша вышла в коридор. Вслед неслись крики и проклятия уязвлённой цетры, обещания отомстить за предательство. Глупость какая! Пока Айлин не подобреет, пусть ищет другую компаньонку. Шантаж и угрозы? Это осталось далеко-далеко позади. Нет больше королевы и прислуги. Иное время диктует иные роли.

Церемониальный зал сковала ледяная тишина.

Растан и Арвел поднялись с колен. Осторожно огляделись, явно в поисках путей для бегства, и замерли в стойках, приготовились к бою. Зачем? Во дворце король никогда не участвовал в тренировках, считая размахивания руками и ногами ниже достоинства, посему соперник из него получится никудышный. Тен Пламарт знал сложнейшие приёмы (даже показывал некоторые отмеченному Морой!), но один против троих, один из которых — верховный кайхал… шансы на успешный поединок стремились к нулю.

Стеллан чувствовал колебания стихийных энергий и был готов отразить любой выпад или нанести удар. Полновесный, который обратит чужаков в хлопья угольного пепла. И в крепи настигли! Обошли десятки защитных заклинаний и через шпионку проникли в подземное укрытие! Жертвы они или преследователи — какая разница!? За ними придут очередные каорри, алчущие лёгкой наживы. Подобию спокойной жизни настал конец. Буквально за несколько дней до бегства на столь желанную свободу!

На кончиках пальцев клубился чёрный дым. Едва уловимый взглядом жест, и всё закончится. Угроза для Саши и Коррана исчезнет. Верховный кайхал и мудрейший не помешают. Влиятельным мужам ордена не нужны проблемы в лице поверженного короля. Избавятся с превеликой радостью и сделают вид, что зал был пуст. Как? Да хотя бы упокоят в заброшенных тоннелях! Давным-давно полночь миновала, послушники в спальнях забылись тревожными снами.

Стеллан сжал кулаки. Жест, и мощь опала вырвется из оков и развеет врага! Именно врага! Друга в близнеце отмеченный Морой не видел всю жизнь. Клевета, насмешки, брань, пинки — в детстве; унижения, демонстративное презрение, обещание казни и молчаливое разрешение на убийство во взрослые годы — так ли должен вести себя младший брат? Даже с матерью он поступил безумно жестоко! Пусть познает истинное отчаяние.

Мгновение и…

Слетев с постамента, ворон приземлился на «линию огня» и расправил крылья подобно щиту. Вот как? Хорошо. Щелчком пальцев Стеллан развеял пламя. Идти против стихии он не имел права. Если покровительница требует сохранить предателю жизнь, то так и будет. Всё равно его ждёт незавидная участь безвестно пропавшего в недрах равнодушных пещер. Арвела было жалко, но орден чужаков не отпускал. Тен Пламарта отличали железные принципы: если он присягнул короне, то будет верен до конца. Такого не переманить на другую сторону.

— Пренеприятная встреча, не ждал, — с прохладой в голосе произнес мудрейший Сваард, — что прикажете с вами сделать? Казнить или отпустить?

— Не по своей воле я покинул дворец, — Растан тщательно произнёс каждое слово. Понимал, одной ногой уже шагнул в пропасть. Легчайший толчок, и равновесие будет потеряно.

— Я узнал о планах асана семерику назад, — тен Кармалл улыбнулся уголками рта. Свергнутый монарх вздрогнул, как от удара хлыста, — от жестокой гибели вас спас чудесный случай. Вопрос в одном: это хорошо или плохо? Думаете, послушники не жаждут растерзать вас? Вчера они соревновались в красноречии, предлагая варианты упокоения династии. Как в воду глядели.

Хранитель наслаждался беспомощностью царственного орд Стасгарда. Пересказывал ужасы и с наслаждением наблюдал, как морально разбитый соперник сутулит плечи и опускает взгляд.

Ветер задул последнюю свечу. Было что-то зловещее в витой нитке дыма, вопреки законам природы опустившейся на каменный пол.

Взмах крыльев, и ворон приземлился Стеллану на плечо. Прикоснулся клювом к виску, и одарённый стихией опала замер. Разум затопили видения из прошлого и… будущего?

Неужели? Этим всё закончится? Столько усилий и ради чего?

Две дороги, два пути.

На первом они потеряют всё в угоду чужим желаниям и амбициям.

Второй отнимет многое, но оставит самое ценное. И, если грёзы не лгут, то Стеллан наступит на горло собственной песне и сделает то, что должен.

Беседа долетала словно из тумана.

— Послушники разорвут вас на части, едва увидят. Выволокут из крепи, после показательной смерти сбросят останки в ущелье, на корм шакалам и стервятникам, — привычно сдержанный, Сваард упивался властью, — есть ли хоть одна причина сохранить ваши жизни?

Молчание накрыло зал. Безжалостное, означающее единственно возможный исход: свадебная церемония завершится гибелью свергнутого короля.

— Есть, — Стеллан поглаживал ворона по крыльям.

Мужчины резко повернулись к отмеченному Морой.

— Интересно, какая? В вас заговорили родственные чувства?

— Отнюдь.

— Так что же?

— Гости могут знать что-то важное. Надо устроить Прочтение.

Тен Кармалл прищурился:

— Разумная идея, в определённом смысле. А вы что скажете, Ильхан?

— Поддерживаю, — кратко кивнул тен Хемсворт, — в силу должностей их посвящали в глубинные тайны Карвахена. Возможно, мы отыщем что-то полезное.

— Хорошо, — хранитель ордена сложил руки на груди, — Стеллан, сколько времени вам понадобится, чтобы узнать все секреты? По понятным причинам, других каорри я привлечь не смогу.

— Три дня.

— Хорошо. Но, предварительно, прошу подумать, на чьей стороне вы находитесь. В случае малейшего подозрения в сговоре вы потеряете семью и даже не узнаете, как и когда это произойдёт.

— Я знаю, что делаю.

— В таком случае, я буду лично присутствовать при Прочтениях, — оскалился Сваард, — господа, отведите пленников в десятую камеру. Используйте правый крайний путь.

Ворон вспорхнул с плеча подопечного и вылетел в открытое окно. Небо за стеклянной преградой окрасилось в зелёно-алые краски. Скоро займётся рассвет.

— После вас, — кивнул Стеллан. Ильхан усмехнулся.

Верховный кайхал возглавил процессию. За ним следовали Арвел тен Пламарт и Растан орд Стасгард. Отмеченный Морой замыкал цепочку. Прикосновением к плечу он передал младшему брату три мысленных подсказки, которые в будущем спасут самые важные жизни.

Что хуже?

Быть повешенным в собственной спальне в присутствии мятежников? Или умереть от пыток в сыром подвале? С осознанием, что без пяти минут жена тебя предала?

Растан не знал.

По кривым стенам сочилась вода и звонко капала на пол. Струйки-ниточки стекали по расщелинам в граните, исчезая в треугольном углублении. Судя по резкому запаху предыдущие пленники камеры справляли в дыру естественную нужду.

Мутный кристалл сельвиолита едва рассеивал мрак. В подземелье, размером с чулан, едва уместились две скамьи. Подстилка из ветхого тряпья воняла так мерзко, что узники предпочли сбросить рвань и лежать на холодном камне. Всё равно, шанс на свободу казался призрачным; закроешь глаза и уснёшь навеки веков.

«Вас подслушивают.»

Это понимал и ощипанный соколёнок. Да толку-то? Что важного скажут двое, волей судьбы предоставленные сами себе? Поведают соглядатаям «детали коварнейшего плана по захвату ордена»? Редкая глупость. Прочитают сознание, и что? Тайны Карвахена, в которые посвятили короля, — шелуха, пыль для седовласого правителя. Знать бы его имя, а то совсем печально получилось. Враг знал о Растане всё, в то время как сам пленник видел этого каорри впервые. Глубочайший позор: не ведать, кто стоит во главе мятежной крепи. Это всё равно, что воевать с собственным отражением.

— Не думаю, что мы тут надолго, — заложив руки за голову, Арвел смотрел на воду и мысленно считал капли. Перевалило за несколько десятков тысяч, — что вы собираетесь делать дальше?

Отражаясь от стен, голос обретал звон музыкального треугольника. За каменной оболочкой тюрьмы скрывались пустоты и вкрапления особенных минералов.

Царственный Стасгард пустым взглядом смотрел на трещины в потолке.

— Ничего.

Бороться? Ради чего? Фантастическим образом сбежать из ордена и остаток жизни скитаться, носить клеймо беглеца? Любой встреченный на пути каорри сдаст его новым властям со всеми потрохами. Не это сызмальства внушали наследнику престола.

Да и стихия грозы под землёй бесполезна. Без «прикосновения» к небу молнию не создать.

И нужно ли? Есть ли хоть капля смысла в псевдо-борьбе со всем миром? Закрыть глаза и без мучений (а они будут! Вторжение раздробит память на миллионы фрагментов, и мужчина провалится в бесконечный кошмар!) перенестись бы надлунный мир, во дворец стихий. Закончить то, что было начато по глупости много лет назад. Король каменной скамьи в подземелье, а не могущественного государства — вот кто он. Бесславный конец в одиночестве — вот, что заслужил Его слепое Величество.

— По-вашему, это… всё?

— Разве, нет? По долгу службы вы видели каорри после Прочтения и Разрушения сознания. Не способные сказать слова, справляющие нужду под себя и умирающие от жажды и голода бедолаги. На них стражи отрабатывают боевые навыки и учатся обращению с оружием, после сбрасывают в бездонный обрыв — это вы прекрасно знаете.

— Верно, знаю.

— С нами поступят похожим образом. Уничтожат разум и упокоят в казематах. И не скажу, что в ужасе от подобного исхода. Я совершил бесчисленное количество ошибок. Думал не о том, принимал не те решения, доверял не тем каорри.

Точнее, не той.

Хитрейшая соколица! Если она — предатель, то что говорить обо всех остальных?! Если вторая половина, второе крыло принадлежало врагу с самого первого дня?! Интриги асана и сподвижников ранили в миллион раз слабее, чем обман Айлин. Укусы мелких комаров по сравнению с уколом в сердце бездушной пчелы. Да лучше бы его в спальне растерзала безумная толпа!

— Почему ворон отсрочил смерть?

— Не знаю, — протяжно выдохнул царственный пленник, — с самого детства нас растили отдельно. Разделяли и делали всё, чтобы мы не встречались. Чем он жил, интересовался, я могу лишь гадать. Мы — чужие друг другу.

И это тоже внесло лепту в крах династии. Если бы, вдруг, когда-нибудь, в самых радужных мечтах, они близко общались, то трон монарха поддерживала мощнейшая опаловая опора. Асан бы не осмелился идти против Моры. Эх, прошлое. Бесконечно упущенное время.

— Я вас не оставлю.

Растан закинул руки за голову. Значит, орден бесславно похоронит двоих.

Противно скрипнул люк, и сквозь нижнюю половину двери кто-то впихнул плошки с жидкой похлёбкой.

«Ничего не есть и не пить.»

Уж кто бы сомневался, что в еду подмешают яд, способный «развязать язык» самому тренированному бойцу? Методы допроса изменников были всюду одинаковы.

— Не советовал бы пробовать это, — Арвел косо посмотрел на жестяные лоханки, источающие запах пригоревшего молока, — они растворили любой из десяти химикатов для сговорчивости. Если не все сразу.

Свергнутый Стасгард громко фыркнул. Всё казалось настолько невероятным, идиотическим, глупым, что Растан рассмеялся. Мгновения веселья сменялись истерикой, после снова слышался хохот. Как это стало возможным? Когда жизнь утонула в бурном самотёке? В день принятия королевской пластины или много раньше, когда принца объявили наследником? Или в утро прибытия прекрасных цетр? Или в момент подписания первых документов, которые он не прочитал, поверив Селиму тен Илметтину и, фактически, отдав правление в чужие руки?

Театр величайшего абсурда! Как мужчина встретил утро, и чем обернулась ночь! Планы о переговорах с Сарабией сменились всеобщей ненавистью и ожиданием смерти в безвестном подвале. Карвахен прибрали к рукам новые правители.

Да пусть они делают с ним всё, что захотят! Прикопают прямо в вонючем подвале!

«Жди, когда я приду.»

Зачем, если жизнь потеряла смысл…