Глава 2

Уэст-Палм-Бич, возле аэропорта. Пять часов утра

В этот ранний час возле небольшой кирпичной поликлиники, больше похожей на универсам, наблюдатель увидел бы дюжину полицейских машин с мигалками, ленту, какой огораживают место преступления, а также прикрытый простыней труп. На тротуаре, там, где нашли пули, стояли флажки с номерами. Щелкали служебные фотоаппараты. Главный следователь звонил начальнику полиции на домашний номер.

– Удалось раскрыть ограбление туристов в мотеле… Нет, не арестовали, нашли тело… Да, жертвы только что опознали… – Он покосился на пожилую пару из Мичигана. Пенсионеры в ужасе вцепились друг в друга. У старика были перебинтованы нос и подбородок. – Нет, сейчас пресс-конференцию устраивать не стоит… Я знаю, что на вас нажимает мэрия из-за туристов… Но мы еще не во всем разобрались. Что-то здесь нечисто… Пять пулевых ранений… Да, но все отверстия выходные… Нет, дуло никуда не совали. Судмедэксперт подтвердил траекторию. Все раны навылет, три в живот и три в спину, как будто кто-то стрелял изнутри. Первый раз в моей практике…

Увидев, что к нему подходит полицейский, следователь прикрыл трубку.

– Что?

Полицейский что-то сказал.

– Спасибо. – Следователь убрал руку с трубки. – Сэр, нашли еще одно место преступления. Кто-то проник в клинику… Да, имеет отношение. Мы, кажется, знаем, откуда взялись выходные отверстия. Вы ни за что не поверите… Нет, с пресс-конференцией определенно нужно повременить…

Вечером предыдущего дня

Худощавый мужчина в балахонистой рубашке с тропическим узором несся по Южному бульвару на десятискоростном сверхлегком алюминиевом гоночном велосипеде. Аэропорт, стейк-хаус, поликлиника, автозаправка, еще одна, дешевый мотель, еще мотель… Вдруг велосипедист насторожился: что-то не так – и нажал на рычаги ручных тормозов.

В мотеле «Золотой ибис» у номера сто двенадцать стоял распахнутый «гранд-ам». Хэнк и Беатрис Данн из города Гранд-Рапидс занесли в номер багаж. Беатрис поставила чемодан на огромную просевшую кровать и принялась доставать вещи. Хэнк закрыл машину, повесил на ручку знак «Не беспокоить» и закрыл дверь.

Дверь тут же распахнулась, сбив Хэнка с ног. В номер влетел покрытый язвами верзила и вытаращил безумные наркоманские глаза.

– Где деньги?!

Беатрис завизжала. Верзила ударил ее кулаком. Хэнк схватил его за руку.

– Не бейте нас! Мы все отдадим!

Грабитель развернулся и ударил Хэнка. Тут его отвлекли бумажник и украшения на тумбочке, а потом сумочка на кровати. Забрав все, он повернулся к Беатрис:

– Гони кольцо!

Она прижала руку к груди:

– Нет!

Хэнк пытался встать. Из носа фонтаном хлестала кровь.

– Милая, отдай кольцо!

– Заткнись, твою мать! – Верзила схватил Беатрис за руку и дернул за палец. Кольцо не поддалось. Грабитель потянул сильнее. Тщетно.

– Застряло, – сказала Беатрис. – Я никогда его не снимаю! Прошу вас!

Верзила расстегнул кожаные ножны на поясе и щелкнул складным ножом.

– Сейчас снимем!

– Нет! – взревел Хэнк и вцепился в рубашку головореза сзади. После очередного удара в лицо он свалился на пол. Грабитель повернулся к Беатрис и рывком положил ее руку на умывальник, чтобы удобнее рубить.

Сзади раздался щелчок. К затылку верзилы прижалось что-то холодное и металлическое. Незнакомый голос произнес:

– А может, оставим колечко даме?

От такого поворота событий пенсионеры совсем оторопели. Сначала их пытаются ограбить прямо в номере, а теперь какой-то таинственный незнакомец повалил грабителя на кровать и вяжет ему руки шнуром от штор.

Закончив, Серж стащил верзилу с матраса и обратился к жертвам:

– Вы только не думайте, что у нас так всегда. Приношу глубочайшие извинения за доставленное неудобство. Добро пожаловать во Флориду!

Серж повел пленника к двери.

– Э-э… а вы кто? – крикнул вслед Хэнк. – Полицейский под прикрытием?

– Нет, историк!

Серж тащил за собой грабителя уже три квартала. Одной рукой он держал пистолет, другой катил рядом с собой велосипед.

– Ну вот, добрались, – сказал Серж.

Они остановились за поликлиникой. Серж достал набор отмычек.

– Ты что, совсем спятил? Раньше у преступников был кодекс чести. Не обижать детей, стариков и калек. А у вас, придурков, все наоборот!

Дверь черного хода в поликлинику открылась. Серж включил свет и помахал пистолетом, приказывая пленнику войти.

Верзила недоуменно огляделся. Серж достал из кармана горсть пуль и поднес к его рту.

– Глотай.

– Пошел ты!

Серж вытянул руки наподобие весов: пули – в левой чаше, пистолет – в правой.

– Выбирай. Проглотишь пули или так, или так. Грабитель промолчал. Серж засунул дуло ему в рот. Пленник взревел и закивал головой.

Серж убрал пистолет.

– Правильный выбор!

Серж скормил грабителю все пули одну за другой, а когда после третьей стало трудно глотать, принес воды в бумажном стаканчике.

– Ну вот, видишь, как хорошо?

Грабитель вообще перестал что-либо понимать.

– А теперь иди сюда. Ложись на этот стол. Верзила не шевельнулся.

– Ты ведь уже начал слушаться! – возмутился Серж, ткнув его пистолетом в ребра. – Не дури!

Мужчина неохотно прилег на стол. Серж вытащил из кармана предусмотрительно захваченный шнур от штор и связал пленнику щиколотки. Стол был узкий и двигался по рельсам. Серж закатил пленника головой вперед в какую-то трубу внутри гигантского аппарата.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказал Серж. – Ломаешь голову: что это за хреновина? Удовлетворю твое любопытство. Перед тобой удивительное изобретение. Это прибор для МРТ, магнитно-резонансной томографии. Большой шаг вперед в медицинской диагностике! Поскольку во Флориде много пенсионеров, такие аппараты стоят везде. Что и требовалось доказать.

В трубе эхом отдался ужасный вопль.

– Потише! Ты мешаешь мне думать. – Серж подошел к панели управления и нажал пару кнопок. – Как же эта штука включается?.. В этих аппаратах с помощью сильного магнитного поля создаются снимки типа рентгеновских, только объемные. «Сильное» – это не преувеличение. Расскажу тебе правдивую историю о том, как в одной больнице на собственном горьком опыте убедились, что в кабинете МРТ нельзя вешать огнетушители. Они сканировали пациента, и вдруг огнетушитель выскочил из ниши, пролетел через всю комнату и прилип к аппарату. Вот почему этот метод нельзя применять к пациентам, в теле которых есть металлические скобы или пластины: вырвет с мясом… Ага, вот и кнопка включения… Готов? Лично я – да! Тебе понравится!..

Уэст-Палм-Бич. Центр. После полуночи

По направлению к берегу медленно двигался полицейский автомобиль, высвечивая прожектором фасады магазинов и переулки. Поступило много сообщений о подозрительном субъекте в районе Клематиса. По описаниям это был тот же человек, что защитил пожилую пару из Мичигана.

Патрульный устал, но на всякий случай свернул в конце квартала и проехал по улице еще раз.

Да сколько можно тратить время! Он выключил прожектор. Вдруг в конце улицы что-то мелькнуло. Или показалось? Патрульный снова включил свет.

Ничего.

Полицейский нажал на газ и резко завернул за угол. Прожектор осветил всю улицу. Пусто, если не считать худющего кота, юркнувшего под микроавтобус без шин.

В пяти кварталах оттуда по шоссе Дикси пронесся темный силуэт. Мелькнул под фонарем. Худощавый мужчина в рубашке с тропическим узором на сверхлегком гоночном велосипеде. Пригнулся к рулю для обтекаемости, ноги как поршни, ни одного лишнего движения.

Велосипедист изящно завернул за угол и зигзагом проехал по улицам вдоль железной дороги. На юг, по Тамаринд-авеню, где любимое развлечение местных – поножовщина. Распахнулись двери какой-то забегаловки, выплескивая на улицу синий свет и возмущенные крики. За следующим углом притаились два бандита. Один заметил велосипед и вытащил пистолет:

– Гони велик!

– Купи слона!..

Голос велосипедиста растаял за перекрестком. Бандит не стал стрелять и вернулся к обсуждению доктрины Монро. Велосипедист выпрямился и без рук проехал по средней полосе. Глянул на план, приклеенный к запястью скотчем: маяк на острове Джупитер, мост Голубой цапли, театр Царского делоникса, парк Флэглера, дом в Хайполаксо, где снимали «Жар тела»… Все вычеркнуто. Он включил подсветку на часах, проверил время. В трех кварталах от него показался красно-синий знак. Тютелька в тютельку.

Перед автовокзалом велосипедист остановился, прислонил велосипед к стене и зашел внутрь. На велосипед тут же кто-то вскочил и уехал.

В зале ожидания одна половина путешественников боролась с дремотой, другая – пыталась заснуть. Мужчина деловым шагом прошел к камерам хранения. Из самой большой он достал потрепанный рюкзак и гитарный чехол, потом выбежал через заднюю дверь на посадку. Дверь одного из автобусов уже закрывалась.

– Стойте! – замахал мужчина билетом. – Еще пассажир!

Дверь открылась. Серж А. Стормс запрыгнул в автобус.

Пробираясь по проходу, Серж осматривал полупустой салон и размышлял: где сесть? С кем поговорить? Дело первостепенной важности. В долгих поездках необходим партнер для увлекательных бесед, в глубоких резервуарах культурного опыта которого смогут обрести твердую почву мои метафоры…

Эту мысль Серж произнес вслух, почти прокричал. Попутчики начали либо прижимать к себе пожитки, либо класть их на соседнее сиденье.

Говоря, Серж клал руку на спинку каждого сиденья.

– …Нет, не эта мадам с прической в стиле «я упала с сеновала, тормозила головой». Такое в моде среди тех, кто навещает заключенных… Не этот бизнесмен со зловонным дыханием, который за свою жизнь принял рекордное количество глупых решений… Не эта женщина, которая, судя по виду, сбежала из неудачного двухнедельного брака, состоявшего из ночных ссор, долгов по кредитным карточкам и венерических заболеваний…

Варианты заканчивались. Серж глянул на заднее сиденье и просветлел лицом.

– А-а, вот кто примет меня с распростертыми объятиями!

Он протрусил в задний конец автобуса и сел напротив жителя острова Лоуэр-Матекумбе-Ки, страдающего жестокой почечной недостаточностью и алкоголизмом в последней стадии. Пьяница спал на двух сиденьях, неловко вывернув шею, о чем впоследствии наверняка пожалеет.

Серж засунул рюкзак на багажную полку, достал из чехла гитару и немного побренчал. Поерзал, откашлялся и бросил взгляд на пьяницу. Тот не шевелился.

Серж привстал и потряс попутчика за плечо.

– Эй!

Затем быстро сел и побренчал еще. Пьяница поднял голову и окинул автобус туманным взором.

– Ах, простите! – воскликнул Серж. – Я вас разбудил? Пьяница снова лег.

– Ну, раз вы все равно проснулись… – Серж прыжком перескочил через проход и заставил пьяницу потесниться. – Для путешественника главное – новые знакомства. Вот в чем суть, в чем самая соль: попасть в какое-нибудь экзотическое место, перезнакомиться с жителями, погрузиться в их культуру и понять, почему они такие козлы. Если не готов вывернуть душу наизнанку перед абсолютно чужим человеком, зачем вообще куда-то ехать? С таким же успехом можно сидеть дома и насиловать резиновую куклу, пока не случится что-нибудь страшное и за тобой, на потеху соседям, не приедут спасатели. У меня с общением все в порядке, потому что я умею слушать. Особенно когда мне говорят о себе. Каждый человек – уникум! Всем есть что порассказать. Вам тоже. Спорим, у вас историй – вагон и маленькая тележка! Вот сколько вам лет? Шестьдесят?

– Сорок три.

– Главное – уметь слушать. Вот почему мир катится в тартарары! Люди разучились слушать!

– Я… э-э…

– Ш-ш-ш! – оборвал Серж. – У меня важная новость. Я женюсь! Еще не знаю, на ком. Я веду поиски по всему штату, и если у вас есть неплохо сохранившиеся родственницы на примете…

Пьяница обмяк и начал закрывать глаза. Серж вздернул его за шиворот.

– Я выхожу на новый уровень! Брак будет стимулировать мой личностный рост. А пока я пробую другие методы. Вот, например…

Серже видом крайнего напряжения вперился в передние ряды. Морщинки под глазами завибрировали. Вдруг…

– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! Пьяница подскочил. Водитель покосился в зеркало заднего вида.

– Извините, – сказал Серж. – Я приучаю мозг видеть обнаженную суть жизни. Вы понимаете, что мы сами обманываем себя больше, чем все остальные? Несколько раз вдень я замираю и смотрю в лицо истине, ни разу не сморгнув…

Пьяница попытался встать.

– Можно я пересяду?

Серж рывком вернул его на место.

– Обычно бывает или одно, или другое. Или ужас, или блаженство. Я сейчас вспомнил о Черной смерти, ужасавшей Европу в тысяча триста сорок восьмом. Ну-ка еще раз…

Серж напряженно сощурился. -У-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у! Серж опять повернулся к пьянице.

– Здорово! Я понял, как мне повезло! Я ведь мог родиться цистобластом! Что это такое – не важно. Достаточно знать, что это одно из многих, многих, многих существ, быть которыми совершенно не стоит. Это даже не организм, а всего лишь кучка клеток. То есть у них нет глаз, и они не способны воспринимать яркие цвета сотворенной Богом Вселенной. Цвета природы: голубое небо, зеленые деревья, нежно-розовые весенние крокусы, медовые облака на закате. Цвета продуктов: баклажан, авокадо, мандарин, клюква. Цвета химических веществ: хром, хлор, фтор. Цвета из женских журналов: меланж, экрю, фуксия. А еще цвет, который мне нравится просто за название: гуммигут, гуммигут, гуммигут. Или слова, которые не обозначают цвет, хотя могли бы: Камерун или Димаджио. Если ты цистобласт – можешь на все это положить…

Серж не заметил, что автобус остановился и водитель встал прямо над ним.

– Если будете кричать, мне придется вас высадить.

– Извините, – сказал Серж. – А играть на гитаре можно?

– Вы кричите, когда играете?

– Обычно нет.

Водитель, уходя, бросил через плечо:

– Чтоб без ора!

Серж нежно обнял гитару и забренчал:

– «Мата, don’t take ту Kodachrome awaaaaaaaaayyyyyeeee-yay!»*

* «Мама, не забирай мой «Кодахром!» – строка из песни Пола Саймона «Кодахром» («Кодахром» – марка цветной фотопленки).

В мотеле «Роял Глейдс» в дверном глазке номера сто тридцать три вращался гигантский зрачок.

Коулмэн взял углом рта косяк и затянулся. Снаружи было темно. Светился только рекламный щиток сэндвич-бара: «99-центовые бутерброды». Ночью местные подростки сдвинули средние буквы в крайне неприличное сочетание.

Обстановка в номере могла послужить прекрасной иллюстрацией к образу жизни а-ля Коулмэн. Окурки, горелые спички, фастфудовские пакеты, перевернутые мусорки, мокрые носки на абажурах, раскрошенные чипсы на ковре, куриные кости в постели, кусочек пепперони на зеркале, кровавый след ноги на шкафу, мелочь в унитазе, засоренная рвотной массой раковина, мультфильмы по телевизору.

Коулмэн не отходил от глазка. Паранойя! Как только он решался убежать, возникали сомнения. А если кто-то выйдет из офиса? Он смотрел минуту, еще одну… Коулмэн хотел, чтобы побег прошел без сучка без задоринки, чтобы ни волосок нигде не шелохнулся. Зрачок в который раз оглядел улицу.

Решение помогли принять наркотики. Косяк догорел, дольше тянуть нельзя. Коулмэн отошел от глазка и схватил за лямку спортивную сумку. Глубоко вдохнул… Вперед!

Коулмэн распахнул дверь так, что она ударилась о стену, и бросился бежать. Прямиком в металлическую мусорку. Бак со звоном покатился по стоянке. Коулмэн упал, затем ухватился за ручку автомобильной дверцы и поднялся. Завыла сигнализация: пуп-пуп-пуп! – Черт!

В мотеле начал включаться свет, на балконы высыпали сонные постояльцы. Из офиса выбежал администратор. Коулмэн залез в «бьюик». Уронил ключи. Задел сигнал. Наконец машина завелась, и с визгом шин Коулмэн вывернул со стоянки, зацепив мусорный бак. Тот застрял под бампером и сыпал искрами. На выезде «бьюик» царапнул днищем об асфальт. Зрители на балконах поморщились. Коулмэн крутанул руль налево, от чего мусорка отправилась в свободный полет и разбила неоновую вывеску сэндвич-бара. Зрители скривились.

Коулмэн пропал из виду, и наступила благословенная тишина. Постояльцы разошлись по номерам. Те, кому происшествие перебило сон, понесли вещи в машины, чтобы выехать пораньше. Два синих чемодана легли в багажник коричневого «плимута-дастера» с номером из Огайо.

Загрузка...