Колхозное строительство 3

Глава 9

Екатерина Алексеевна пришла на репетицию. Куда деваться, пришлось и Петру отрывать свой тощий зад от грелки. Простыл. Летом в жару. Бик, акула империализма, виноват. Пётр ему позвонил по просьбе Смирновой Веры Васильевны. Начальник Сектора детской литературы пыталась бросить курить. Пётр достал ей через короля шариковых ручек жвачки для тех, кто курить бросает. Но жвачка кончилась, тем более что, как и все советские люди, Смирнова на просьбу: «Дайте попробовать», «нет» говорить не умела. Раз и «распробовали». Барон, на всё улучшающемся русском, пообещал выслать посылочку. На вопрос же француза: «Что новенького и как вообще поживаете»? Штелле посетовал на жару. Просто, чтобы разговор о погоде поддержать. А Бик вместе со жвачкой прислал кондиционер. Ящик чем-то походил на большой радиоприёмник с крутилками вверху. Приблизительно такие через десяток лет будут делать и в СССР в Баку. Разве что дизайн будет чуть посовременней.

В квартире в высотке Авиаторов всё ещё шёл ремонт, и Пётр врезал французское чудо в окно спальни дома в Переделкино. Итог уже известен. Простыл.

Фурцева хотела лично послушать песни, что готовили для Кубы. Три песни Высоцкого перевели на испанский. Опять работали «паровозиком». Сначала волхв Алёшенька, потом дочь Команданте, потом сам член политбюро острова Свободы. Только Владимир Семёнович, вечно занятый на спектаклях, их пока толком не выучил. Потому на суд главного идеолога страны представили два новых хита. «Тополиный пух» перевели на язык Сервантеса без Команданте. Чего там переводить. Набор слов. Екатерина Алексеевна шмыгнула носом, тоже простыла, воды ледяной их холодильника хлебнула.

— Перевод-то есть? — подали русский текст.

— Сейчас и на английский переводим, — порадовал бывшего министра нонешный.

— Подозрительно даже, — Фурцева пробежала текст на листе глазами и подняла эти глаза на Тишкова, — В чём подвох. Где ты опять бомбу подложил? На вид простой текст. Или это на испанском двусмысленно звучит?

— Екатерина Алексеевна! Песню переводил Член Политбюро КПК, — ну, не побежит же проверять.

— Вот, если только. А что со второй, в ней бомба?

В точку, не отнять коммунистического нюха у этой тётки. Бомба была. Даже Вика-Маша была против.

— Папа Петя, ты там совсем головой поехал. Песня это ведь продукт эпохи. Можно, конечно, эту эпоху чуть опередить. Но не настолько же. «Рамамба хара Мамба ру» группы Ногу Свело даже для Запада перебор.

— А если на переднем плане из ансамбля, какого казачьего пустить пару человек вприсядку. И ещё пару девочек гимнасток сальто будут крутить.

— Можно и вприсядку, можно и сальто, но не поймут.

— И что? Тебя с работы выгонят? Так ты не работаешь. Меня выгонят? И, слава богу. В Краснотурьинск вернусь, — закусил удила Штелле.

— Ох, Пётр Миронович, ты моей смерти хочешь. Не могу я это позволить везти на Кубу, — поддержала Машу Фурцева.

— Почему?

— По кочану.

— Кто против вас попробует тявкнуть. И, главное, зачем, — польстил Великой Пётр.

— Тявкнуть не тявкнут. Тут ты прав. Но ведь «ЭТО» все границы переходит. А как «ЭТО» по-русски звучит?

— Это и есть по-русски. Тут нет текста. Так несколько слов. Это просто набор звуков, — усмехнулся Штелле. Ну, сейчас начнётся.

— Тьфу ты! Тогда валяй. Музыка прилипчивая. Кубинцам точно понравится. Что твои девчонки говорят про Рамамбу эту?

— В полном восторге, — и не кривил душой. Так и есть.

— А, один раз живём. Везите! Но под твою ответственность.

— Спасибо, Екатерина Алексеевна. Оправдаю и отслужу! — взял под козырёк Пётр.

— Вот то-то, — хмыкнула бабулька и тоже руку к виску приложила, — Ладно. Молодцы. Любимову я позвоню, мозги вправлю. Высоцкий не его собственность, а достояние всей страны.

Ну, ни хрена себе!!! Переобулась в воздухе!