Колхозное строительство 8

Интермеццо восемнадцатое

– Юрий Николаевич, а у вас при таком стаже работы в милиции смешные случаи были ведь? Расскажите, а то ещё час целый ехать.

Капитан Зосимов посмотрел на салажонка Каблета, которого за глаза именовали Кабриолетом, закатил глаза и задумался. Сержант Мырзахметов у них с весны – демобилизовался и пошёл в милицию. Парень здоровый, спортивный, да был ещё и чемпионом какой-то там части по самбо – грамоту Зосимов видел. Без вопросов взяли, да он ещё заверил «комиссара», что в техникум поступит осенью.

– Смешные? Как-то не задумывался. Всё больше алкаши, да кровь, да горе у людей. Ну, хотя, вот годик где-то назад был случай – хоть и с кровью, но смешной. У нас тогда месячник был по борьбе с насилием в семье, «кухонных боксёров» воспитывали. Вот звонят соседи и говорят, что в квартире напротив – женские крики и плач. Утро раннее, часов шесть. Обычно-то богатыри эти вечером нажрутся и жён бьют, а тут – утро. Приехали, поднялись на второй этаж – но уже и на улице, и в подъезде крики слышны, и ещё дым в подъезде вонючий. Специфический такой. Ну, стучим в дверь – а она не заперта, сама открылась. На диване мужик лежит, весь в крови. Он в рубашке белой, кровь хорошо видна, а вокруг него четыре представительницы прекрасного пола мечутся, и у двоих физиономии тоже в крови. Старшая – казашка лет пятидесяти, а может и шестидесяти, у неё вся физиономия заляпана, и продолжает мужику на рубашку капать. Следующая по старшинству женщина, тоже казашка, – жена, толстенькая такая, в халате нараспашку, и тоже нос разбит, но кровь только на подбородке, запеклась уже. Ещё вокруг две девочки суетятся – одной лет пятнадцать, второй поменьше – двенадцать-тринадцать. Муж – русский, вернее, потом при опросе выяснилось, что белорус. Ну, это не важно.

Разогнали всех, и только хотели начать разбираться, как приехали и «скорая», и «пожарная». Их тоже соседи вызвали. Пожарник-капитан на кухню зашёл и вышел, ржёт.

– Что случилось? – спрашиваю, а он гогочет и рукой на кухню машет.

Оставил я эту семейку причитать, и пошёл на кухню. Там плитка спиральная, вся расплавленной пластмассой залита, но понять, чего это, можно. Чайник от детского набора. Игрушка.

Вот теперь история.

Приехала к ним тёща из деревни, кишлака, по-вашему. Вечером приехала, а утром зять давай на работу собираться. Тёща уже встала и спрашивает, мол, завтракать будешь? Да, говорит, чайник поставьте. Взяла она, включила плитку и чайник ищет. А вечером застолье было – вся посуда в раковине, и только на столе маленький чайничек стоит. Она решила, что зятю хватит столько, его водой наполнила, да и поставила на плитку – а это игрушка пластмассовая! Набор был у девочек, мужик этот купил где-то в Москве. Девочки выросли, а чайничек этот оставили – цветы на подоконниках поливать.

Так вот, пластмасса плавиться и вонять начала, потом и загорелась. Мужик в кухню влетел – хотел снять с плитки, а пластмасса к руке прилипла, горит прямо на руке. Он под воду. Потушил – и от «тёплых» чувств тёще по носу заехал. Вбежала жена – давай на него кричать, не разобравшись. Он-де её мать избил, у той кровь из носу хлещет. Он жене руку обожжённую суёт, а она решила, что он и её бить собрался, схватила кастрюлю из раковины и по лбу ему как засветит! Мужик-то кастрюлю отобрал, ну, и жене тоже по физиономии съездил… Может, и дальше бы разборки продолжались, но тут прибежали девочки и болезного на диван уложили, стали руку лечить всем коллективом. Ожог, кстати, у мужика приличный – вся рука в волдырях, его «скорая» забрала. Вот такие «кухонные боксёры» бывают.

– Дак а чего потом с мужиком?

– Ничего. Заявление жена с тёщей писать отказались, ещё и жалобу накатали на нас, что ворвались в квартиру. Что там, далеко ещё до этого Каскелена?

– Ну, если по времени ориентироваться, то ещё минут пятнадцать. Успеете ещё одну историю рассказать, – сержант глянул на «командирские» часы. Это, как он говорит, приз был за первое место по самбо. Красивые! Не купишь такие, да ещё вот сейчас удобно – в теплушке этой при закрытых воротах почти темно, а они светятся.

– Историю… Не знаю, что-то и не идёт ничего на ум. Ну, хотя вот есть – не смешная, но интересная. Директор вино-водочного одного – я тогда ещё в Караганде работал, недавно ведь в Алма-Ату перебрался – заявление написал, что ночью из подсобки из ящиков пропадает водка. Бутылок по пять-шесть. И, самое главное, даже замок уже сменили – а ничего не помогает. Ну, съездили, осмотрели. Капитальные кирпичные стены, дверь – железом оббитая, на ключ запирается, да ещё засов присобачен, и на него – навесной замок. Зашли внутрь – стоят столбиком десятка четыре ящиков с водкой-коньяком.

– А вина, пива нет?

– Так в том-то и дело, что тут вроде как надёжней, и дорогие напитки туда убрали – ну, это нам так директор объяснил.

– А ключи? А окно? – подался поближе Каблет.

– Смешной ты, сержант! Думаешь, самый умный? Всё проверили. Есть окно с решёткой, но решётка бутафорская – просто приставлена изнутри.

– Значит, через окно и тырили!

– Ага. Мы эксперимент провели: взяли самого худого грузчика и заставили попробовать пролезть. Он голову сунул, а назад вытащить не смог. Уши в кровь изодрал. Пришлось директору выдать ему бутылку за перенесённое увечье. Потом при нас сменили опять замки – и внутренний, и навесной. А утром – опять звонок, и опять шесть бутылок пропало. Тогда я решил засаду организовать. Сам пошёл. С директором договорился, что никто знать не будет. Он меня перед закрытием туда и запихал быстренько.

– Поймали, товарищ капитан? – опять не терпится Кабриолету.

– Ты слушай! А то брошу рассказывать. Сижу в засаде. Проголодался – достал бутерброд, что жена положила, разворачиваю, и тут – звук от окна подозрительный. Железо о камень скребётся. Затаился за ящиком. Потом слышу – что-то упало лёгкое на пол. Думаю, что за ерунда! Они что, собаку научили водку воровать? Включил фонарь, а там шкет. Лет шести. Худющий! Ну, поймал его. Вызвал наряд, привезли к нам. Думали – взрослые отправили мальца, капитана из детской комнаты вызвали из дому. И как думаешь, зачем он водку воровал?

– Да ясно – взрослые подучили, наверное, кто из грузчиков.

– Дудки! Мы тоже так подумали. А оказалось – такая ерунда, что даже и не верится. Трое таких же шкетов ещё в этой «банде» – они водку доставали из подсобки, на землю её выливали, а бутылки сдавали. Потом в кино шли по десять копеек, а на остальные мороженки брали. Уголовники, блин.

– Дела… Подъезжаем, товарищ капитан – поезд скорость сбросил.

– Чувствуется.

Интермеццо девятнадцатое

В эту поездку капитан Юрий Николаевич Зосимов попал, можно сказать, случайно. Вчера только вышел из отпуска – а кабинет, где они с ещё одним опером, Валеркой Седых, обитали, не успели отремонтировать. Побелка идёт.

Валерка по прозвищу Страус уехал в Павлодар на чемпионат республики по стрельбе из пистолета. Страусом его называли совсем на за трусость – голову в песок майор никогда не прятал, наоборот, как бы не излишне смел был. Словно кто толкал его изнутри на совершение непредсказуемых поступков. Называли его Страусом из-за штанов. Купил как-то на барахолке себе джинсы «Леви Страусс», и не вылезал из них, пока они в ремки не превратились. Тогда срезал кожаную нашлёпку с задницы и прибил к шкафу, в котором дела хранил. Так и стал Страусом. Не оценил народ его любви к американским штанам. Взрослый человек, жена, двое детей – и такое ребячество.

Посмотрел капитан на разгром в кабинете, увидел забрызганную известью страусиную нашлёпку, присвистнул, представляя, что завхоза ждёт, и пошёл к начальству.

– Юра, сделай одолжение! Нам по разнарядке нужно выделить пять человек в помощь соседям – наркоманов ловить. На поездах нужно будет немного покататься. Рабочего места у тебя сейчас нет – выручай. Там ведь ещё за поимку барыг этих и премия от самого Первого секретаря полагается немаленькая, и путёвка в Сочи на следующее лето, – полковник изобразил на морде лица неземное блаженство, а потом ещё и руками замахал, показывая, как Юрий Николаевич будет плавать, рассекая волну, по необъятным просторам Чёрного моря.

– С семьёй? – попытался ущемить пловца Зосимов.

– Обижаешь! Не веришь ты, Юра, в людей. Путёвка на четверых, а если детей больше, то там ещё и про пионерский лагерь «Артек» есть приписка.

– И всё это – за поимку наркомана? – теперь-то точно не верил капитан.

– Я же сказал – за барыгу, за наркодилера, как там сказано. Наркоманов и дурак наловит! А ты узнай, где взяли, найди этого мелкого распространителя, расколи его и выйди на настоящего жука. Вот тебе и Сочи, а детям – «Артек».

– Заманчиво… Так что, они в поездах продают?

– Нет… Тут соседи надыбали одного железнодорожника. Он вроде видел, как в товарняк мужики с рюкзаками запрыгивали. Вот и нужно в товарных вагонах покататься от Алма-Аты до Кызылорды и обратно. Командировочные, как положено, а соседи ещё и сухпай обещают. С большой плиткой шоколада, что летунам положен.

– Тот самый шоколад-колу?

– Наверное – не видел. Ну, расписывайся, и дуй в КГБ.

Расписался. Дунул.

Вот дали ещё одного позарившегося на премию в помощники. Так-то ничего страшного – сиди в пустом вагоне да поглядывай в щёлочку, не бегут ли к товарняку туристы с рюкзаками, полными насушенной конопли. Одного они с Кабриолетом не предусмотрели – жара. Воды надо было брать побольше! Фляги давно пустые. Всё из-за шоколада – горький, всё время запить хочется. Дело в том, что в горьком шоколаде содержится такое полезное вещество как теобромин – он расширяет кровеносные сосуды, улучшает работу мозга. Реакция также становится более быстрой. Это так на обёртке зелёной было написано. Вот только забыли написать, что после пить сильно хочется.

Когда поезд стал замедляться у Каскелена, капитан перестал думать о воде. Прильнул к щели, и почти сразу увидел четверых «туристов». На самом деле – со здоровущими зелёными туристскими рюкзаками. А потом ещё одного персонажа этого забега увидел. Следом за туристами бежал милиционер – и тоже с рюкзаком! То есть, кто-то сидел в засаде и страховал их со стороны леса, чтобы не ушли, а теперь пытается в одиночку задержать этих преступников? Четверых – один, хоть и здоровенный бугай?! Смелый товарищ. Только вот зачем у него рюкзак? Хотя, понятно – кто-то из туристов его сбросил, чтобы быстрее бежать, а офицер – звёздочки на погонах проблёскивают – его подхватил, чтобы не потерять потом.

– Ты аккуратнее, – он посмотрел, как Кабриолет взводит «макаров». – Там их наш преследует – не попади! Да и не вижу я у них оружия.

– Бережёного Аллах стережёт! Прыгаем?

– Пошли, – капитан навалился на дверь. Заранее хорошо смазанная, она легко отъехала.

Событие тридцать девятое

Французы – они все дартаньяны. Им бы вечно в какую драку влезть – и даже не важно, на чьей стороне, и чем всё это может закончиться. Oh mon Dieu, да там махач! Бежим, а то без нас кончится. Низя.

Там, в Азии, в том числе и на их бывшей территории, шла рубиловка – и не абы какая, а настоящая! Это не вялотекущая проигрываемая Штатами войнушка во Вьетнаме. Это – атомные бомбы и тысячи самолётов на десятках авианосцев. И Америка продолжает стягивать силы. Ещё два флота на подходе, ещё сотни и сотни самолётов. Туда же медленно, но верно движутся и друзья США – та же Грейт Бритен ковыляет на двух десятках разномастных судов, из которых уже три вышли из строя. Ничего – их отбуксируют в порт на острове Мальта. Там союзники чего-нибудь подфурычат, и Владычица Морей дальше пошкандыбает.

А Франция лишилась военных заказов – её самолёты теперь ни Англия, ни Италия, ни Норвегия не берут. То же самое и с оборудованием военного назначения.

А ещё задавленная на корню маленькая революция, что сместила де Голля в Реальной Истории, не произошла, и недовольство генералом в массах, особенно у молодёжи, вызревает. Ещё большее недовольство зреет у США и Великобритании. Эти страны в лице своих руководителей строптивого генерала не любили уже тридцать лет назад.

В те времена Черчилль и Рузвельт были крайне раздражены носатым французом. Рузвельт называл его «капризной невестой» и с раздражением предлагал Черчиллю отправить де Голля «губернатором на Мадагаскар». Черчилль разделял неприязнь Рузвельта к высокомерному французу, называя его «скрытый фашист», «вздорная личность, возомнившая себя спасителем Франции», говоря, что «невыносимая грубость и нахальство в поведении этого человека дополняются активной англофобией». Недавно были открыты секретные английские архивы, и выяснилось, что Черчилль даже направил из Вашингтона в Лондон шифровку: «Я прошу моих коллег немедленно ответить по поводу того, сможем ли мы, не откладывая этот вопрос, устранить де Голля как политическую силу…».

Что-то там не заладилось, и генерал дотянул вот уже до 69-го.

Звонок Бика заставил Петра остановить гонку с препятствиями по расселению этих чабанов. Нужно было сесть и подумать о совместном бизнесе с французами. Тратить деньги на покупку у Франции самолётов, машин, и прочая, и прочая СССР, понятно, себе позволить не мог. Нет, наши конструктора бы не отказались заполучить новейшие образцы военной техники – но буквально в нескольких экземплярах. Один разобрать и составить чертежи, а второй – чтобы собрать первый, так как по чертежам ничего не выходит, сотня деталей оказывается лишней.

Косыгин может дать немного миллионов, но это проблем де Голля не решит. Ему нужен подъём экономики, новые рабочие места, улучшение уровня жизни. Дак кому это всё не нужно? А, ну да – СССР почти ничего этого не нужно. Экстенсивный путь развития создал парадоксальную вещь: в стране не безработица, а нехватка людей, а особенно кадров. Можно увеличить за счёт техники производительность труда – это отлично доказал Иван Худенко, который сейчас организовывает ясли для будущих председателей и директоров сельхозхозяйств под Павлодаром. Нагнал новой техники – и пожалуйста, можно высвободить больше половины людей, занимающихся этим самым хозяйством. И отправить эту половину на заводы? Дудки! Она ничего не умеет. Говорят, даже медведя можно научить кататься на велосипеде? Можно. Вот научить придумать велосипед – нет. Большая часть людей будет способна лишь на самый низкоквалифицированный труд. Их с детства надо было учить. И главная учёба – это чтобы не бояться, а любить технику.

Ну да оставим пока родные осины и к каштанам вернёмся. Что за час придумал? Ну, пусть электромобили начнём делать. Посмотрит Пётр на них – напрогрессорствует чего. А потом и батарейки подтянутся. Всё, ставим галочку и забыли. Что ещё?

Ещё бегают сейчас по рекам страны, особенно по большим, несколько очень интересных корабликов. В будущем в памяти у народа останется почему-то только один – это «Ракета» на подводных крыльях, хотя «Метеор» – гораздо круче. Просто в разы круче. Это вещь из послезавтра. Их даже в двадцатые годы двадцать первого века ещё не повторили. Третьим из почти этой же серии – малютка по сравнению с ними, «Заря». Он не совсем на подводных крыльях. Он – скоростной глиссирующий пассажирский речной теплоход с водомётным движителем для перевозки пассажиров и их багажа по малым рекам в светлое время суток. Вместимость – 60–86 пассажиров, экипаж – 2–3 человека. Скорость движения – 40–45 км/ч. И главное достоинство – он может без всяких причалов принимать людей и выпихивать обалдевших от рёва двигателя вон. Подъехал к берегу «зарёныш», залез на него – и выгружайся. Эти три, плюс ещё есть «Комета» – это судно адаптировано под небольшое волнение и может даже по морю – ну, пусть и близэнько от берега – бегать.

Нужно договориться с генералом, который не генерал, о совместном производстве их во Франции, и задавить весь мир. Все захотят иметь. Именно здесь СССР вырвался вперёд на годы. Чуть добавить французских менее шумных двигателей – у них компания «Турбомека» есть, вот уж кто доки в этом деле. И нам, глядишь, чего подскажут. Чуть комфорта, чуть внутренней эргономики для экипажа и пассажиров – сами мы не дизайнеры по этому делу. Пётр, когда осматривал в Павлодаре «Зарю», чуть не помер от неодолимого желания убить человека, который создавал кресло для пилота. Табуретка с неудобной спинкой, обтянутая дешёвым дерматином. Как человек на этом работает? Тогда перегорел и забыл – есть дела важней табуреток. Вот вспомнилось.

Ну, вот уже что-то. Электромобили и суда на подводных крыльях. Что ещё можно придумать?

Стоять!!! Бояться!!!!!! Есть такая хреновина, что де Голль сам завтра сюда прискачет, только чтобы послушать!

Где там Марсель с военлётами?