Колхозное строительство 9

Событие второе

– Папа Петя, ты там уснул? – пробился сквозь вату в ушах голос Маши, – Ужинать мама Лия зовёт.

Штелле сидел под яблоней в саду и отмахивался газеткой от мух. Конкретно мешали. Вот нет в природе совершенства! Днём жара была несусветная, больше тридцати трёх градусов «повешенный» в комнате термометр фиксировал. Вышел Пётр на улицу, сел в тенёк под эту большую яблоню, и… пот полился в три ручья. Пришлось опять идти в кабинет под кондиционер. Там прохладно, но его рычание отвлекало и сбивало с мысли.

Дождался вечера – стало полегче, и ветерок даже небольшой появился, что для зажатой в ущелье Алма-Аты редкость. Вышел на улицу снова, сел в это самодельное деревянное кресло и, прикрыв глаза, опять стал пытаться решить, что с новыми знаниями делать. Аромат Апорта, ветерок, почти прохлада. Где-то фоном, совершенно не мешая, бренчит на гитаре Маша-Вика, вспоминая очередную нетленку, которую надо у загнивающего Запада украсть. Что-то заунывное – «скорпионс», кажется. Почти идиллия. Можно и вспомнить во всех деталях разговор с очередным чудаком-изобретателем Гороховым, но… Это проклятое «но» есть всегда. Вылезли из каких-то своих щелей мухи. Вроде специально участок лишён всех мест, «перспективных» для этих тварей – нет ни «туалета типа сортир, обозначенного на карте буквами Эм и Жо», ни компостных куч, и даже трупы мышей, что регулярно приносит к крыльцу французский кот Персик, и те пакуют в полиэтиленовые мешки, и утром Пётр их выбрасывает в мусорный контейнер в городе. Словом, ничего, где эти гады могли бы отложить своих личинок-опарышей, нет. А вот мухи есть. Парадокс.

Горохов – это очередной родственник Филипповны. Оказалось, что товарищ – изобретатель, а его нехорошие дядьки зажимают. Не дают денег на создание придуманного им чудо-аппарата, что перевернёт мир. Дядька-родственник – холерик. Только что без пены, но всё равно яростно доказывал Петру запредельную нужность его «интеллектора». Родственник был немного похож на Эйнштейна – на ту его фотографию, где он показал язык доставшему «великого» фотографу, который попросил его «чиз» произнести. Хотел фотохудожник улыбку гения, а совершенно случайно получил самую известную в мире фотографию. У Горохова волосы ещё только чуть на висках седеть начали – всего тридцать пять лет, но вот залысины уже приличные, лоб здоровущий открывают. Волосы тоже взлохмачены – то ли венком, то ли шапкой затылок окаймляют. Сел он за стол в кабинете напротив окна, и лучи светила, пробиваясь сквозь вздыбленную запускаемыми в неё пальцами шевелюру превратились почти в нимб. Так по заслугам, может, точно святой.

Выслушал Пётр подвижника и понял, почему Филипповна хотела, чтобы троюродный дядька двоюродной сестры внебрачной бабушки появился раньше, чем Тишков отправит секретное оружие Кремля к пиндосам. Арсений Анатольевич изобрёл персональный компьютер. В 1976 году это изобретение повторят Джобс с Возняком и примкнувшим к ним Уэйном – а тут вот сидит за семь лет до этого наш русский изобретатель и показывает ту саму схему, что и повторят яблочники. И показывает не каракули на школьной тетрадке – хотя их тоже. Горохов показывает патент. Всё как положено: «Клиент?» – «Фас! Профиль!» – «Гонорар?» – «Пока шо задаток».

Работает родственник в «почтовом ящике» – Омский НИИ авиационных технологий. Это подразделение завода «Полёт», который выпускает ракеты и космические аппараты. И придумал он компьютер для того, чтобы облегчить работу инженерам и чертёжникам.

– Допустим, надо сделать деталь. Сидит группа конструкторов, готовит чертёж. Затем группа математиков преобразовывает размеры и координаты в математические формулы. А формулы превращают в программу для ЭВМ – и пишут её на 20 листах, после чего несут девочкам-машинисткам. Те печатают на специальных машинках, набивают символы и дырки – получается перфокарта. И вот, наконец, набор перфокарт закладывают во фрезерный станок. Он считывает программу и точит из болванки деталь. А теперь представьте, что машинистка отвлеклась губки подкрасить, в зеркальце поглядеться, и вместо 23-й строчки стала печатать 25-ю. Вся работа насмарку! Слишком много звеньев в этой цепочке, слишком велик риск человеческой ошибки!

Продвинутый у них НИИ – ЭВМ есть. «Наири», наверное.

Назвал своё изобретение омич круто: «Устройство для задания программы воспроизведения контура детали». Так, во всяком случае, указано в патенте, авторском свидетельстве № 383005, от 18 мая 1968 года. Название не сам придумал – надоумили в одном учреждении. Пётр себе галочку в мозжечке поставил – устроить потом у них Армагеддец, но не из-за того, что пять лет гоняли Горохова, а с точностью до наоборот: почему запатентовали и обнародовали? Дебилы там, что ли сидят, и про воровство технологий не слышали?

Предназначался разработанный аппарат прежде всего для создания сложных инженерных чертежей. Сам Арсений Анатольевич предпочитал называть аппарат экзотически: «программируемый прибор-интеллектор».

Посмотрел Пётр чертежи. «Интеллектор» имеет монитор, отдельный системный блок с жёстким диском, устройством для решения автономных задач и персонального общения с ЭВМ, материнской платой, памятью, видеокартой и прочим, за исключением компьютерной мыши. Ну, мышь есть уже – купим у «Ксерокса», добавим.

Изобретение запатентовали, но денег на опытный образец не дали, попросили подождать. Самому раздобыть необходимые 80 000 рублей простому советскому инженеру не удалось. Он взялся за новые проекты, а великое открытие так и осталось на бумаге с водяными знаками.

– Чего это ещё за новые проекты? – прямо ожидал услышать чего-то сверхъестественное, ну и услышал.

– Плоттер! – послышалось, мозг перевозбудился. – Графопостроитель. Нужно же потом чертежи на бумагу перенести!

– Графопостроитель? А почему интеллектор? Слово какое-то не наше.

– Я стал думать, как упростить процесс, укоротить цепочку, избавиться от перфокарт. Взялся за разработку устройства, которое само чертило бы контур детали по заложенной в него программе. И уже тогда понял, что это нечто большее: если снабдить подобными аппаратами всех сотрудников предприятия и объединить их в единую сеть, рабочий процесс станет более эффективным. Одним словом – интеллектор!

Вот – сразу интернет, плоттер и компьютер. Может, не нужен Возняк? Сейчас спросим.

– Арсений Анатольевич, а как вы себе жёсткий диск представляете?

– Что такое жёсткий диск?

– Ладно, чуть позже. Расскажите-ка мне про ваши попытки получить патент.

– Попытки – пытки… На то, чтобы получить авторское свидетельство, у меня ушло почти пять лет. Во Всесоюзном научно-исследовательском институте государственной патентной экспертизы, где рассматривают заявки изобретателей, просто не могли взять в толк, что это за прибор, и сомневались, что он вообще может существовать.

– Почему? Какое давали заключение?

– Они не могли поверить, что такое программируемое устройство можно собрать, и оно будет работать, – грустно засмеялся Горохов.

– И…

– Началась у меня переписка с сотрудниками ВНИИГПЭ. Вдумчивые люди, – подёргал кончик носа Горохов. – Искали зацепку, как сделать, чтобы в моём изобретении не было новизны – так положено. Открытия в СССР не регистрируют – только изобретения. А согласно патентному праву, для регистрации изобретения надо провести его экспертизу, найти прототип или аналог. В моём же случае не было ни того, ни другого! Оно будто с Луны свалилось. В других странах таких патентов они тоже не нашли. Я получил от них письмо: приезжайте, побеседуем. Поехал в командировку в Москву. Женщина, которая рассматривала мою заявку, вышла со мной на лестничную клетку и говорит: «Советую вам взять в качестве прототипа своего изобретения топор». – «При чём тут топор?!» – спрашиваю. – «Да чтобы не было новизны!»

В конце концов, эта моя заявка попала к сотруднику, с которым удалось найти общий язык. Оказался родом из Новосибирска – почти земляк. Он-то и помог мне составить описание. Предложил сделать из интеллектора прибор для рисования, иначе бы авторское свидетельство вообще не дали. И название придумал – «устройство для задания программы воспроизведения контура детали».

Пётр ещё раз прошёлся по описанию. Преобразователь – то, что потом будут называть материнской платой. Блок управления. Блок вывода программы. И запоминающий блок – то есть жёсткий диск.

Какое отношение это имеет к персональному компьютеру? Конечно, то, что было запатентовано, персональным компьютером не является – это какой-то электронный вычислитель для решения более-менее узкоспециальной задачи.

Однако, если кое чего добавить и написать нормальные программы, то один шаг останется до компьютера. И этот шаг – процессор «Интел». Подождём, не будем бежать вперёд паровоза.

– Как на производстве отнеслись к вашей победе над бюрократами?

– Вернулся я в Омск, предложил своему руководству включить средства на создание интеллектора в бюджет института и услышал в ответ: «Горохов, угомонись, наконец! Авторские получил? На доску почёта тебя повесили? Что тебе ещё надо? Премию за изобретение в размере 50 рублей получил? Правда, угомонись!».

– Верное решение.

– Почему? Я думал, мне сказали…

– И сказали правильно.

– Ничего не понимаю… – опять полез нимб создавать обеими пятернями.

– Почему Циолковский ракету не построил?

– Думаете?

– Точно знаю. Я дам вам, товарищ Горохов, куда больше, чем восемьдесят тысяч – нет, их, если надо, конечно, тоже дам. Езжайте, увольняйтесь – и приезжайте сюда. Фамилию «Козьмецкий» слышали? Вот, поступите в его министерство. Мы как раз создаём группу по разработке именно такого устройства. Купим сотню цветных телевизоров во Франции, у «Ксерокса» приобретём компьютерную мышь и графический интерфейс. У них же – клавиатуру. А вы пока с Козьмецким переговорите, чего вам для счастья надо. Сколько сотрудников, размер лаборатории. Где и какие детали с элементами достать. Какие станки с ЧПУ, чтобы на них обкатывать ваше детище. Тоже ведь лучше, наверное, японские или французские. Ну, а в скором времени к вам из Америки помощники подтянутся. Головастые пацаны. Да, если нужно любого человека откуда угодно изъять и в вашу новую группу устроить – то не стесняйтесь. Даже если это академик Лебедев. Будет на вас работать…

– Папа Петя, ну ты ужинать идёшь или нет? Все уже за столом, – вот вечно на самом интересном месте.

– Иду, Маша, иду.

Пока шёл в дом, вспомнил пиетет, что слышался в голосе Горохова, когда он «Наири» упомянул. Машина стоит 50 тысяч советских рублей, то есть 70 тысяч долларов – и занимает целую комнату. И просто подключена к пишущей машинке. А ещё есть ЭВМ «Минск-32». И вроде бы на Украине своя.

Срочно нужен Джобс. А ещё – товарищ типа Эндрю, который всё может достать и всех купить. Предстоит борьба с «Интелом». Лучше бы его победить и сделать ручным.