Колледж Гостиничного Бизнеса

ГЛАВА 7. В которой мы едем на нашу первую практику в столицу Армерии, где так всё странно и… профессия горничной становится ещё менее привлекательной

— Лика, а кто такие метаморфы? — обнаружив подругу на кухне в одиночестве, поинтересовалась я.

— Те, кто умеет менять внешность по своему усмотрению, — недоумённо глянула на меня подруга, в её взгляде читалось «неужели такое можно не знать?». — Наш новый преподаватель, как раз их таких. Я не могу сказать, каким его видите вы, я знаю только истинный образ метаморфа, это особенность моей расы.

— И какой у него истинный образ? — мне стало любопытно.

— Ты уверена, что действительно хочешь это знать?

— Что он очень страшный?

— Ну, о вкусах не спорят, но он достаточно стар и дряхл, чтобы казаться привлекательным для девушек нашего возраста.

— Стар? — моему удивлению не было предела.

— А каким его видите вы? — Лика тоже оказалась не лишена любопытства.

Я вдохновенно описывала черноволосого и синеглазого красавца, меня просто рапирало от образа, который так и маячил перед глазами, даже когда Вестера Ингеборговича не было рядом. Я так живо представляла его, что описание получилось у меня очень красочным.

— Ого! Красавчик! — Лика прониклась моим описанием. — То-то парни ходят злые, девчонки зачарованные, и первые уже готовят преподавателю тёмную.

— Тёмную? Вестеру Ингеборговичу?

— Ну, не все, но есть один экземпляр о котором ты благополучно забыла, и он уже всерьёз подначивает некоторых парней, кто погорячее и кому очень не нравится, что все девушки теперь смотрят только в одну сторону.

— Да, кстати, меня Леокадия Андреевна сейчас отчитала, что я забросила поиск поводыря злыдней. И я ведь действительно об этом забыла.

— Умеют метаморфы выключать мозг людям, в особенности противоположному полу. Мужчины не хуже на женщин реагируют.

Я почесала затылок, как-то вдруг стало неприятно, от того, что нас просто-напросто дурят. Причём самым наглым образом.

— Про Гавнюшкина-то будешь слушать? — вывела меня из задумчивого состояния Лика.

— Ты уже убедилась, что он поводырь? — решила всё вызнать сразу.

— Для того, чтобы это окончательно выяснить надо, чтобы ты с ним поближе пообщалась. Я в книге вычитала, что злыдни человека начинают волноваться, как раз при общении с объектом, который поводырю нравится. В этот момент у поводыря проявляются положительные эмоции, а злыдни от них дохнут. И они начинаю бушевать, проявляться и незамеченными точно не останутся.

— Так, а чего делать-то?

— Думаю, сейчас все к морю потопали. Давай поймаем Данилу когда он обратно пойдёт. Тебе ведь стоит к нему проявить немного внимания, и он клюнет, так как все уши уже Сержику прожужжал тобой.

— И чего мне с ним делать? — я вот совсем не хотела строить глазки парню, который мне совершенно не нравился.

— У тебя парней, что ли не было?

— Были.

— Так улыбнись ему пару раз, он и пойдёт за тобой как тюлень. А мы с Сержиком поблизости будем, только так, чтобы вы нас не увидели.

— Вам же нельзя невидимыми становиться, — вспомнила я рассказ Маизы о безликих.

— Есть письменное разрешение от директора колледжа, которое даёт нам право принимать невидимую форму, на время поиска злыдней, — Лика потрясла листком, который я собственноручно вручила ей, от тётушки. Так вот, что было на листке.

— Ну-у, давай попробуем, — неуверенно согласилась я.

И мы попробовали. На море мне искупаться в этот день не удалось, зато кипиш мы учудили в мужском общежитии знатный, сбежались даже преподаватели.

Нам с Ликой, конечно повезло. Когда мы крались по кустам, в ожидании наших однокурсников, именно этот самый Гаврюшкин и вышел нам навстречу, и он явно кого-то высматривал. Недолго думая, я присела на пенёк, чуть в сторонке и сделал вид, что нюхаю какой-то сорняк. Парень мне так обрадовался, обнаружив на пути. Смело подошёл и спросил:

— А ты чего не купалась?

— Да, что-то горло першит, — сообщила я и покашляла немного.

— А тут не холодно? — очень заботливо поинтересовался Данила, огляделся, ветерок с моря небольшой имелся.

— Да нет вроде, — я пожала плечами, совершенно не зная о чём с ним говорить. А ещё меня тревожило, где Лика. Хотелось бы, чтобы она была рядом.

— Пойдём ко мне в общежитие? — предложил парень.

Я опешила, не думала, что он так сразу нахрапом начнёт действовать.

— Зачем? — выпалила я.

— У меня есть верное средство от простуды, оно тебе точно поможет, и завтра ты точно будешь здорова, — пообещал он, а я сделала вид, что поверила и согласилась. В душе я надеялась на то, что в комнате там должен быть Серж (купаться-то он не ходит), да и Лика обещалась меня одну не бросать.

Всю дорогу Данила рассказывал какие-то дурацкие анекдоты и сам же над ними ржал, совершенно не замечая, что мне не смешно. Мне показалось, он просто радовался наличию слушателя и упивался собственной значимостью.

— Вообще, я тут самый крутой парень, — сообщил он мне, когда мы уже входили в двери мужского общежития. — Остальные или задохлики, или заучки. С чувством умора у них тоже явные проблемы. В общем, ты меня держись, не пропадёшь.

Самоуверенность поражала. Мнения о себе он был явно очень высокого.

Я обрадовалась, увидев Сержика в комнате, но как-то неожиданно он очень быстро испарился, что даже Данила не особо обратил внимание, мне даже показалось, что он его едва заметил.

Пока парень рылся в сумке, я не знала, куда себя деть и просто смотрела по сторонам. В целом комната парней мало чем отличалась от нашей, только была выкрашена в какой-то сероватый цвет. У нас повеселее было — бирюзовая расцветка обоев с цветочками приятно радовала глаз.

— Вот, держи, — протянул мне большую круглую таблетку Данила, в которой я заподозрила обыкновенный «Антигриппин». — Завтра будешь как новенькая.

Я повертела в руках чудодейственное средство, было уж собравшись уточнить, что за пилюлю я получила, да собеседник меня опередил:

— Предлагаю стать моей девушкой, — будничным тоном сообщил Гаврюшкин. — Ты получишь самого лучшего парня в колледже, и тебе все будут завидовать.

Пока я поднимала на него глаза, вокруг начало что-то меняться. Видимо в ожидании моего утвердительного ответа, а он видимо и предположить не мог, что я могу отказаться от такого лестного предложения, злыдни начали паниковать. Сначала я почувствовала ветерок, который явно намекал на приближающийся ураган.

Я испугалась и не нашла ничего лучшего, чем зажмуриться, заткнуть уши и представить вокруг себя непробиваемый купол. Вернее сказать, я не про купол думала, а про то, что ко мне вот это всё закрутившееся не дотронется. Очень сильно думала и очень сильно боялась. Когда всё стихло, ну, настолько, что даже через заткнутые уши стало слышно, что ничего совсем не просачивается, я открыла один глаз. Уши так и держала заткнутыми. Подсмотрела немного и открыла второй глаз.

Я ошарашенно огляделась вокруг себя, не понимая, что происходит. То, что вокруг меня образовался купол, я поняла гораздо позже, а пока я видела, как в отдалении от моей персоны происходит какое-то месиво, где периодически можно было разобрать части тела Данилы и каких-то существ. Звуков я тоже не слышала, хотя что-то мне подсказывало, что без шума такое проходить не может. Видно вообще ничего не было, пыль коромыслом. Руки от ушей я убрала, убедилась, что тихо, но сойти с места побоялась.

Неожиданно за моей спиной стало вдруг светло, даже солнечно. Я обернулась и увидела тётушку, рядом Вестера Ингеборговича, и растрёпанную Маргариту Романовну, хотя она всегда была растрёпанной. Позади них стоял ещё один мужчина, я его до этого видела только издали, и, кажется, это был преподаватель парней Клим Климович. В общем, они вчетвером медленно разошлись по периметру комнаты и быстро всё привели в порядок. Я даже глазом моргнуть не успела, как они уже заточили злыдней (я догадалась, что это были именно они) в какой-то ящик и привели комнату в порядок.

А потом они подошли ко мне, насколько давал им эту возможность купол. Я тоже направилась в сторону тёти Лёки и упёрлась руками в стеклянную стену, в прочную, скажу я вам стену. Крёстная мне что-то говорила, призывно махая рукой. По губам, мне показалось, что она говорит «Выходи». В ответ я только руками развела и пожала плечами. Как выбираться отсюда я не представляла, если честно, я даже не поняла, что купол сама и сотворила.

Плясали они вокруг меня с полчаса, а я тем временем думала. Честно пыталась придумать, как выбраться, а потом в один момент постучала по стеклу и жалобно так, проблеяла:

— Выпусти меня… А?

И купол неожиданно растаял в воздухе, как будто его и не было. На меня моментально навалилась масса звуков, немного меня оглушив. После тотальной тишины шумы просто ворвались в мои уши, или может это последствия моего панического страха, который я вот таким способом пережила.

— Ну, наконец-то, — выдохнула тётушка. — Как ты умудрилась этот купол сотворить?

Я растерянно пожала плечами:

— Я просто испугалась.

Моя крёстная вздохнула и, махнув на меня рукой, повернулась к Даниле. А посмотреть там было на что. Чувствуя себя немного пришибленной, я всё-таки подошла поближе. Парень лежал на полу, и явно без сознания. Он был целый, хотя мне, пока я наблюдала за происходящим, казалось, что его части тела, показывающиеся из месива, состоящего из злыдней, как-то существовали от хозяина отдельно. Но нет, всё было на месте.

— За-ри-на, — прошептал парень и тётушка, повернувшись ко мне, жестом велела подойти.

Я подошла и спросила:

— Дань, ты как? — большего мне на ум ничего не пришло.

— Я самый лучший парень в колледже, так, что ты теперь моя девушка, — говорил он медленно, тихо и отчётливо, при этом, не открывая глаз.

Я опешила, не зная, что ответить. Преподаватели молчали, я только услышала, как моя крёстная хмыкнула на такую заявку. Она же оттеснила меня от этого обморочного идиота, и сообщила:

— Гаврюшкина переправим в госпиталь в Верос. Клим Климович займитесь этим.

— Можно Зарина со мной поедет? — прошептал этот обморок, так и не открывая глаз, после чего я начала подозревать, что не так-то ему и плохо. Собралась возмутиться и возразить, но моя тётушка меня опередила:

— Нет, она будет учиться, а вы лечиться молодой человек. Я даже сомневаюсь, что вы не транспортабельны. Думаю, сможете своими ногами дойти до повозки, — говорила она таким голосом, которому перечить было трудно.

И Гаврюшкину (я уже про себя начала его именовать так же как Серж — Гавнюшкин) пришлось встать с пола. Здоровья он был знатного, раз после такого водоворота, в который умудрился попасть, встал и пошёл своими ногами. Клим Климович от меня его отгородил, а Леокадия Андреевна отозвала меня в сторонку:

— Жениха себе нашла?

— Нет! — возмущённо воскликнула я. — Лика выгадала, что злыдни тут, вот и пришлось идти к парням. А он тут со своими предложениями. Я и не знаю, что мне теперь с этим всем делать.

— Завтра после уроков зайди ко мне, покумекаем, — с пониманием кивая головой, попросила тётя. Всё-таки она у меня хорошая и понятливая.

На следующий день всё шло как обычно. Слухи об однокурснике, который заболел, разлетелись мигом, вот только никто не сообщил, что именно с ним случилось. Догадки так и летали между партами. Оказывается, докопаться Данила успел до большинства парней, и не любим он был многими.

Я скромно досидела до конца занятий, голова была забита совершенно не учёбой, и у меня всё валилось из рук. Лика, вчера рассказала, как всё происходило, после того, как я спряталась в куполе. Они с Сержем, оказывается, всегда были рядом, только невидимками, и когда злыдни проявились, Лика бросилась за директором, звать на помощь, велев брату в эту кашу не лезть. Тот благоразумно послушал сестру, и всё закончилось, как закончилось. О концовке я знала уже и сама.

Последний урок был у Маргариты Романовны, и мы немного задержались, так как она нам давала делать супер сложный спрей, мне в этот момент казалось, что сложнее не бывает. Спрей был нужный и полезный, со стойким ароматом свежего горного воздуха, куда примешивались тонкие нотки разнотравья. Основная сложность была в одном магическом компоненте, который надо было успеть добавить буквально за пять секунд, пока состав имел буро-красную окраску. Рецепт очень быстрый, по времени приготовления, но мы его переделывали по несколько раз, пока не достигли нужного результата. У меня всё получилось только с четвёртой попытки, и в этот день я совсем не блистала умениями и способностями.

Выйдя из кабинета химии, я побрела к тётушке и, взявшись за ручку двери директорского кабинета, услышала, что там идёт разговор.

Да, я любопытная! И отойти от двери я не смогла. В особенности, когда поняла, что моя крёстная беседует с Вестером Ингеборговичем. Дверь была не плотно прикрыта, и я тихонько заглянула в образовавшуюся щель.

— Вестер Ингеборгович, я настоятельно рекомендую изменить свою внешность, — очень настойчивым тоном вещала моя древняя родственница.

— Леокадия Андреевна, но ведь я для дела стараюсь, — виновато оправдывался преподаватель. — Девочкам всегда очень трудно осваивать телепортацию предметов, а тут такой эффект, они просто не могут не учиться хорошо.

— Да, но они же все поголовно в Вас влюблены! — возмущалась моя крёстная.

— Ну и что в этом плохого? — недоумевал Вестер Ингеборгович.

— Примите свой истинный облик, и всё, так и работайте, — Леокадия Андреевна решила поставить точку в разговоре.

Возникла небольшая пауза, потом тихий вздох тётушки, и моя попытка тихонько увеличить щель в двери. Щель увеличить удалось, и я узрела истинный образ метаморфа, который даже мою тётю в шоковое состояние ввёл. Перед моими глазами предстал дряхлый старик, глядя на которого казалось, что он вот-вот рассыплется, только дунь на него. Волос почти нет, только белый пух на затылке, кожа белая и похожая на пергамент. И нос, длинный, скрюченный и с бородавкой на кончике.

— Ну, что? Так и преподавать? — у Вестера Ингеборговича в голосе зазвучали триумфальные нотки.

— Примите свой прошлогодний облик, пожалуйста, — тихим голосом попросила моя тётушка, опуская глаза.

— Может всё-таки этот оставим? — жалобно спросил преподаватель телепортации. — Так у девочек всё хорошо получалось, с прошлогодним обликом такого эффекта не было.

— Этот облик у Вас хороший, давайте не будем перегибать палку, — посоветовала директор колледжа.

Я смотрела в щель на импозантного мужчину в годах, с благородной сединой, и достаточно симпатичного, но не «ах», как было до этого.

Я уже представила, как завтра вся наша группа ахнет, при виде совершенно другого человека на уроке телепортации. Девочки разочаруются, это точно.

Вздох Вестера Ингеборговича получился очень громким, и он с шумом развернулся, направляясь к двери. Я, стараясь не шуметь, немного отошла от двери и сделала вид, что только иду в этом направлении. Преподаватель вышел из кабинета, увидев меня, кивнул головой и пошёл к выходу из здания.

На самом деле смена образа Вестера Ингеборговича пошла нам только на пользу. Девочки перестали томно вздыхать и больше времени тратили именно на обучение. А так как начало хорошей учёбы было уже положено, то дальше процесс покатился как по маслу.

Данилу Гаврюшкина после госпиталя отправили к местной знахарке в лес, подлечить нервы, как сообщила Леокадия Андреевна, и мне потом как-то шепнула, что его там должны перевоспитать и немного спеси поубавить. Я этому порадовалась, и облегчённо выдохнула.

— Через неделю у вас первая практика, — сообщила тётушка, в самом начале урока понедельника. — Мы поедем в Альтарен на всю неделю.

Я выслушала тётушку и пыталась припомнить, где я про этот Альтарен слышала, потом написала записку с вопросом Лике и переправила её путём телепортации на стол подруге. С того момента как мы научились телепортировать не тяжёлые предметы, записочки материализовались на столе у однокурсников регулярно.

За окном стоял октябрь, но деревья ещё и не думали желтеть. Погода немного испортилась, напомнив нам серостью дождевых туч о приближающейся осени. Купаться перестали ходить ещё недели две назад, когда зарядили первые дожди, а потом уже как-то всем стало лень, втянулись в учёбу и активно стали знакомиться.

Парни и девчонки начали общаться более тесно и уже даже наметились некоторые парочки. Ко мне стал проявлять интерес парнишка, сидевший впереди меня, блондинистый и голубоглазый красавчик, временами весёлый, правда, не все его шутки мне нравились. Звали его Ян Моравец, и в себе он был уверен, к счастью немного меньше чем Гаврюшкин, но всё же. Вообще у нас фамилии и имена тут были презабавные: Хелла Карху, Кейса Патья, Джемма Нери, Флавио Ньето, Дастан Леду, Клам Гроссо. Это те, кого я запомнила. С таким набором имён у меня что-то не так оказалось с памятью. Я упорно путалась в именах и старалась в гуще однокурсников не отпускать от себя Лику, она, в отличие от меня, помнила всех.

Новость о практике взбудоражила умы всего первого курса колледжа гостиничного бизнеса. Нас всю неделю учили как правильно себя вести с постояльцами, именно в Армерии. Девочек научили делать что-то типа книксена. Не реверанс и ладно, думалось мне сначала, но оказалось не всё так просто. Нам была выдана форма одежды, в которой придётся ходить в отеле всю неделю. Собственно платье, тёмно-вишнёвого цвета и передник, светленький, но не белый, а скорее красноватый. У парней были фраки, в той же цветовой гамме. Ещё нам выдали чепчики: горничные должны прятать свои волосы. А мальчишки получили какие-то шапки, похожие на тюбетейки. В общем, нам следовало в этом платье присесть так, чтобы подол платья едва коснулся пола, и тут же подняться. По низу наряда горничной, не должно было образоваться складки или загиба, характерного для более глубоко приседания.

И это была форменным издевательством, скажу я вам. Присесть надо было ровно настолько, насколько положено и ни на сантиметр ниже, иначе подол изгибался, укладывался вбок, перекручивая платье. Если не получилось коснуться платьем пола, это означало неуважение к гостям, и наказывалось. Я уже с содроганием начала ждать эту, так называемую практику.

Альтарен встретил нас хмурыми тучами и мелким противным дождиком. Настроение упало ещё ниже, хотя мне уже казалось, что ниже некуда.

— Зарина, что с тобой? — поинтересовалась Лика, шедшая со мной рядом.

Удивлённо посмотрев на неё, я вдруг заметила своё отражение в зеркале, мимо которого мы проходили. Да, как всегда, мне плохо и выгляжу я как чучело. Не воодушевил даже перелёт от Вероса до столицы Армерии, на дирижабле. Прикиньте, лететь в дирижабле, вот не будь этот перелёт по такому дурацкому поводу, я бы радовалась. А тут меня мучили тысячи сомнений и нехорошие предчувствия.

Отель оказался шикарным и пустым. Меня это удивило, я думала нас прикрепят к опытным горничным, и мы будем помогать, но постояльцев тут не нашлось, да и из персонала нас ожидал только один распорядитель, которые проводив нас по комнатам, сообщил, что гости прибудут через три часа.

— У вас есть время разобраться, кто с кем будет жить, и отдохнуть немного.

В каждой комнате полагалось жить по шесть человек. К нам в компанию напросилась Маиза с Элоизой и девочки из номера напротив Юстина и Марта, у Иви был порыв поселиться с нами, но Маиза ван Граттен её опередила, и та отказалась от данной идеи.

К назначенному времени мы спустились вниз, готовые к встрече гостей. Я глазела по сторонам. Весь отель был выдержан в бардовых тонах, все горничные и лакеи просто сливались с интерьером. Вообще мне тут не понравилось, было конечно очень богато, но как-то вычурно и очень тяжело. Тёмно-красные тона соседствовали с большим количеством всяких позолоченных элементов, которые угнетали, но, по-моему, только меня. У остальных девочек глазки блестели от этого великолепия, и они радостно перешёптывались в ожидании гостей.

— Зарина Арсенина закреплена за номером Вивьен Морис, — сообщил распорядитель мне. — Номер одиннадцать, на втором этаже.

Не любила я число одиннадцать, мне с ним никогда не везло. Вот точно, что-то случится. И как в воду глядела.

Вивьен Морис оказалась девицей моего возраста, как мне показалось. Она моментально задрала нос и горделиво прошествовала мимо меня, даже не обратив внимания на мой книксен. Я поджала губы и пообещала себе, что больше приседать не буду, пусть хоть лопнет от натуги. Чуть не споткнувшись о чемодан, который она бросила на дороге, я тяжко вздохнула. Гости были совершенно разномастные, но все молодые и поодиночке.

Я посмотрела на чемодан, пытаясь вспомнить, кто его должен был тащить. Тут подбежал Сержик и, прихватив поклажу, направился за его хозяйкой. Я вздохнула и поплелась следом.

Стоило мне остаться с этой Вивьен один на один, что тут началось. Мало того, что моё настроение было не очень и это отразилось на внешности, так ещё и эта надменная дивица, внушавшая неприязнь, что тоже не делало меня красавицей.

— Чего уставилась? — рявкнула на меня гостья. — Вещи разбери и в шкаф уложи, и по цветам чтобы всё было, чтобы красное с красным, синее с синим, и так далее.

Я начинала медленно закипать, так как услышала бурчание Вивьен Морис: «Прицепили ко мне уродку». Я потащила чемодан к шкафу, предположив, что он у неё полон кирпичей. Ворсистый ковёр не давал ехать колёсикам, и я его еле-еле до места доставила.

— Ты совсем дура, — орала на меня эта высокомерная пигалица. — Ты посмотри, что с ковром сделала?

Виновато глянув на две борозды от колёс, я принялась раскладывать вещи, и тут же мне прилетела оплеуха.

— По цветам раскладывай, я сказала, — эта мегера стояла рядом и орала так, что можно было оглохнуть. А я всего лишь успела достать синее платье. — Синее повесь тут!

Она перевесила платье, в противоположный конец шкафа.

— Что за бестолковщину мне выдали, я тебе за практику ноль поставлю, и будешь учиться заново, — не унималась Вивьен.

Она задела вазу, стоящую на тумбочке и та, зацепившись за угол при падении, разлетелась на куски.

— Быстро убери!

Я вспомнила, что собрать осколки можно магически и было уж собралась щёлкнуть пальцами, когда моя подопечная заорала как резанная:

— Ни какой магии, ручками, всё ручками.

Этим она меня ошарашила ещё больше, и я просто в ступоре уставилась на неё, не зная за что хвататься. Как она орала, это надо слышать, такого качественного визга я в своей жизни ещё не слышала. Но терпение моё было на исходе, от её крика меня уже начало подташнивать, и я недолго думая закрыла глаза и очень захотела, чтобы больше не слышать этого ора. Неожиданно всё смолкло, я открыла глаза, думая, что сейчас увижу себя в куполе, как в случае со злыднями.

Но в куполе стояла Вивьен… Она продолжала орать, ещё видимо не осознав, что случилось. А я однозначно уверилась, что горничная из меня не получится.