Колумбина или... Возвращение голубков (СИ)

Глава 29 (голубки…. притяжение…)

Наше утро с тобой –

Цвет любви, счастья цвет.

Лучезарный взгляд твой

Для меня что рассвет.

Тебя рядом вдруг нет,

Грусть, тревога томит.

Страх остаться навек

Без тебя — сердце болит…

Пётр стоял у раскрытого окна, думая только о своей любимой. Она вернулась. Она рядом. Она ещё спит в тепле постели. Разлука, которую им пришлось пережить в страхе и надежде за спиной, и снова переживать всё это очень не хочется. Слишком часто судьба уже разлучала. Слишком больно каждый раз и невыносимо бояться не увидеть любимые глаза, сияющие жизнью и счастьем перед собой… Такого больше не должно произойти…

Нежным тёплым дуновением ветер коснулся стоящих в вазе на подоконнике цветов. Их лепестки тут же взметнулись с ним и стали кружиться по комнате в танце. Словно одарили доброй магией, чтоб разлуки больше не было, и легли к ногам Петра. Он с удивлением и восторгом видеть всё, как некое волшебство, улыбнулся и не заметил, что любимая уже проснулась.

Иона с умилением смотрела на него, медленно приближаясь. Она тихонько ступала босиком по прохладному деревянному полу, не наступила ни на один лежащий там лепесток. Те несколько, что ещё кружились в воздухе, легли на её распущенные волосы, которые русыми волнами ласково касались оголённых плеч, а Иона, осторожно убрав их назад, приспустила рукава ещё ниже и кокетливо предстала перед оглянувшимся супругом.

Любимый…. ненаглядный…. единственный!

Взгляд Петра светился тем же счастьем видеть любимую перед собой. Заключив друг друга в объятия, трепетные и всё говорящие без слов, оба ещё долго целовались. Это наслаждение и пожелание волшебством истинной любви прекрасного утра им обоим хотелось продлить…

— Я с тебя глаз не спущу, — прошептал пылко Пётр. — Спать не буду, пока не дома.

— Я тоже, — улыбалась счастливая Иона в его объятиях и прижалась ещё крепче, уткнувшись лицом в его грудь.

— Давай договоримся? Мы уже столько лет вместе. Неужели, я не заслужил твоего полного доверия? Я с ума чуть не сошёл, когда ты пропала. И нет измен у нас, и не будет, верь. То, что чуток проверила, прощу. Я бы не хотел никаких измен и мыслей он них…

Иона смотрела в глаза любимого и видела отчаяние, потерянность, каких не было никогда. Что-то кольнуло больно в душе. Стало страшно… Потеряет его? Его любовь? Нет… Нельзя так думать. Ведь он прав… Измена — страшное слово. Нет, её не должно быть в отношениях ни в каком виде. Но она есть. Пусть не у них, нет, но есть… Хотя бы в семье Врангелей. А так совершенно не хочется, нет! Как, как в пяти минутах от счастья, всё не потерять?…

— Прости меня, Петенька… Оправдаюсь немного. Ведь не сразу знала, где ты. Монахом был, почувствовала, а потом, как увидела в трактире, решила пока обождать, наедине сюрприз сделать… Боюсь стареть? — еле слышно вымолвила она, повергнутая в шок, страх.

Только его взгляд сейчас и вселял веру в то, что любовь жива и не умрёт так просто, что прощает любимый ей все прихоти, но хочет доверия. Сам доверяет и любит бесконечно и с годами лишь крепче, и она, ведь, — тоже…

— Я люблю тебя. Знаю, и ты любишь. Какая старость? Всё будет и дальше, как мечталось, лучше, — погладил и поцеловал её милый, всё так же нежно и с теплом. — Доедем до Петербурга, оставим графиню Врангель в надёжных руках, и домой. Нас ждут дети, родные. Там наше счастье было и будет. Ну, а стареть нам Машенька не даст!

— Голубки должны вернуться домой, — взглянула с нежностью Иона. — Мы.

— Да, — выпустил Пётр её из объятий и отошёл к столу, на котором под платком стояла птичья клетка. — И эти голубки…

Он снял платок, и подошедшая Иона, уставившись на сидевшую там с двумя птенцами знакомую голубку, восхитилась:

— Она всё время была здесь!

— Мне вчера некогда было с тобой разговаривать, — пожал плечами Пётр, и оба засмеялись от радости, счастья, что переполняли их души.

Всё теперь будет чудесно!

Они собрались скорее, чтобы продолжить путь. Чем быстрее окажутся в Петербурге и помогут Габриэле, тем быстрее вернутся и домой…

— А птенцы, я прям удивлена, я в восторге, — сказала Иона, когда стояла вновь перед клеткой в дорожном платье, а не в балахоне схимника поверх одежды.

В соседней лавке им удалось прикупить подходящие наряды, а украденные отправить почтовой каретой обратно в монастырь с письмом с извинениями…

— Двое птенцов! Наверное, мальчик и девочка.

— Ты всё ещё хочешь голубей нам домой? — спросил Пётр.

— Да, — робко улыбнулась Иона. — В них что-то есть. У нас с ними какая-то магия.

— Уже и чужие притягиваются, — шутливо выдал он.

— Это совпадение, — засмеялась Иона. — Никто к нам не притягивается.

— Что ж, — более легко вздохнул её милый. — Пора вернуть всех домой, включая голубков, и жить спокойно дальше.

— Я сообщу Габриэле всё и выйду с ней. Думаю, она тоже уже переоделась.

— Хорошо, мы с Тико будем ждать на дворе.

— А где кони? — вспомнив, что любимый путешествовал, как и она, в почтовой карете, удивилась Иона.

— Коней мы оставили в монастыре. Там помогли раскрыть кражу, выследив деревенского мальчишку, который воровал в монастырской библиотеке книги, — кратко рассказал Пётр, ещё больше удивив любимую:

— Вот как?! Ты притягиваешь не только голубей, но и дела.

— Всё случайно. Все встречи тоже, — улыбался он, но Иона, заключив его в объятия игриво прошептала:

— Нет, нас судьба сводила.

— Свела, — жарко припал он к её губам поцелуем…