Тучи над Кавказом

В июне 1942 года Южный фронт, протянувшись на 250 километров от Красного Лимана до Азовского моря, оборонял дна важнейших направления — на Ворошиловград и Ростов-ни-Дону. Вершинин, как и другие командармы, знал, что враг замышляет широкое наступление на всем южном крыле советско-германского театра военных действий. Об этом, в частности, свидетельствовало и то, что гитлеровцы сосредоточили здесь для поддержки танковых, механизированных и пехотных соединений более половины своей боевой авиации.

Тяжелые испытания для авиаторов, всех бойцов Южного фронта начались в первых числах июля, когда противник пал наступать. С какой горечью смотрел командарм-4 на нескончаемые вереницы беженцев, двигавшихся мимо полевых аэродромов. Всюду горели созревавшие хлеба. По обочинам дорог брели стада колхозных коров. Полыхали пожарами села. Всюду горе, народное горе...

Трудно приходилось 4-й воздушной армии. На новых местах, куда перебазировывались части, не было ни подготовленных аэродромов, ни материальных запасов. Летный Состав сражался на пределе человеческих возможностей. И Вершинин, и офицеры штаба не отдыхали по многу суток. Они вылетали в части, уточняли задания, помогали командирам налаживать боевые действия. Вылеты на полевые аэродромы далеко не всегда оказывались безопасными — противник наседал, то и дело прорываясь через боевые порядки поредевших стрелковых дивизий в наши ближние войсковые тылы.

Как-то раз Вершинин прилетел на аэродром, где базировались истребители, и вместе с адъютантом капитаном В. Полетаевым направился на командный пункт. Пока в вырытой наспех землянке шел разговор о результатах последних боев, о новых заданиях, раздался сигнал тревоги. Полетаев, сбежав по дощатым ступенькам в землянку, выдохнул:

— Танки!..

Вершинин торопливо вышел. Действительно, неподалеку от посадочной площадки двигалась колонна бронированных машин с белыми крестами на бортах.

Тут же дали команду на взлет. А гитлеровские танки, развернувшись в сторону аэродрома, открыли огонь. Связной По-2, на котором прилетел командарм, загорелся. Пришлось Вершинину выходить из-под удара противника на счастливо подвернувшейся полуторке. Хорошо, проселок оказался наезженным: быстро вырвались из-под огня...

Остро переживая отступление, Константин Андреевич прилагал все силы к тому, чтобы не потерять управление частями. Иным из них приходилось, взлетев на боевое задание, возвращаться не на свой аэродром, вплотную к которому уже подходил противник, а на запасную посадочную площадку. А там далеко не всегда и далеко не все оказывалось готовым к приему самолетов, их обслуживанию, обеспечению летного состава пищей, ночлегом. В таких условиях, когда и штабы, и части, и тылы в непрерывном движении, рассчитывать на бесперебойную связь по телефону и телеграфу нельзя. И Вершинин распорядился: закрепить офицеров штаба за соединениями. Находясь с необходимыми оперативными документами на радиостанции, они сообщали, какой помощи ждут от авиаторов наземные войска. Кроме того, было организовано систематическое курсирование самолетов По-2 между штабами авиачастей. Это дало командарму возможность все время знать, как складывается обстановка в районе аэродромного базирования.

По вечерам, когда накал боевого дня несколько спадал, Вершинин вместе с начальником штаба Устиновым и начальником тыла Каратаевым склонялись над оперативной картой. Исходя из указаний командующего фронтом, они определяли задачи каждой части, предусматривали аэродромный маневр, планировали материальное обеспечение боевых действий. Куда и какие батальоны аэродромного обслуживания направить еще ночью? Куда, сколько и к никому сроку подвезти горючее и боеприпасы? Где обеспечить питание летного состава? Многими вопросами служим тыла Вершинин занимался с такой же обстоятельностью, ник и организацией боевой деятельности. Он хорошо понимал, что в создавшейся сложной, изменчивой обстановке его внимание как командующего армией должно быть обращено именно на этот участок службы.

Когда гитлеровцы, прорвав фронт, оказались в тылу наших войск и продолжили движение на восток, Вершинин собрал ремонтников:

— В связи с быстрым продвижением противника создалось угрожающее положение, — сказал он. — Нужно принять срочные меры к эвакуации мастерских, сохранению материальных ценностей и, самое главное, личного состава.

Верный испытанному методу: перед тем, как принять решение, выслушать мнение специалистов, командарм предложил всем высказаться. Главный инженер Родимов, начальник тыла Каратаев, начальник отдела ремонта Антонов высказали соображения о том, как лучше вывести мастерские и неисправные самолеты из-под удара противника.

Вечером Вершинин подписал приказ, выполняя который ремонтники, что называется, из-под носа наступавших гитлеровцев увели четыре мастерские.

С особой тревогой следил командарм за отводом в безопасное место самой крупной ремонтной базы армии — 59 ПАМ. Под бомбежкой специалистам удалось отправить оборудование в Сталинград. А что делать с самолетами? Среди них «илы» с неисправными моторами. Летчики-испытатели взялись перегнать штурмовики на тыловую базу. Вершинин разрешил рискованный перелет и, пока не сообщили, что все самолеты приземлились, немало поволновался...

Штаб воздушной армии, находясь на колесах, непрерывно менял место своего расположения. Но управление частями сохранялось, летчики наносили противнику немалый урон. Вершинин отмечал: хотя и приходится отступать, авиаторы бьют врага искуснее, чем в прошлом году. Лучше стала боевая техника, возросло мастерство воздушных бойцов. С большим удовлетворением узнал он о том, как истребители 131-го полка стали более эффективно защищать свои бомбардировщики.

В этом полку, получившем новые самолеты ЛАГГ-3, произошел такой эпизод. Шесть истребителей, возглавляемых лейтенантом Филиппом Яровым, сопровождали группу бомбардировщиков, наносивших удар по войскам противника южнее Ростова-на-Дону. При возвращении с задания наши самолеты атаковала стая «мессершмиттов». Им удалось отсечь истребителей сопровождения от бомбардировщиков. Но не всех: Яровой остался с бомбардировщиками. И когда их атаковала вторая группа «мессершмиттов», вступил в бой с пятью фашистскими летчиками. Лейтенант, бросившись в лобовую атаку, сбил одного «мессера». Искусно маневрируя, он не допускал врага к бомбардировщикам. А в это время его пятерка ЛАГГов продолжала драться с первой группой фашистских самолетов.

Два клубка сражавшихся истребителей как бы катились по небу за бомбардировщиками, державшимися в сомкнутом строю. Яровой сбил еще один вражеский самолет. Наши бомбардировщики уже начали заходить на посадку, а «мессеры» все еще старались подобраться к ним. Хотя на машине Ярового кончились боеприпасы, он не выходил из боя и, имитируя атаки, прикрывал свои самолеты.

По представлению командарма-4 отважному истребителю было присвоено звание Героя Советского Союза.

Какой урон наши летчики наносили врагу, можно судить хотя бы по результатам полетов Героя Советского Союза Ильи Мосьпанова, с которым командарм познакомился еще при вручении полку штурмовиков гвардейского знамени. И штабе подсчитали: за 69 боевых вылетов на «ильюшине» этот авиатор уничтожил 21 самолет противника — не меньше опытного истребителя! Кроме этого на счету летчика были 33 танка, 140 автомашин с пехотой, много других пораженных его огнем наземных целей.

Но всего год провоевал этот подлинный рыцарь неба. 25 июля 1942 года он погиб. Командарм позаботился о том, чтобы Илья Мосьпанов был навечно зачислен в списки личного состава 1-й эскадрильи 7-го гвардейского полка.

Героические дела Филиппа Ярового, Ильи Мосьпанова, Александра Покрышкина, многих других летчиков командарм ставил в пример всем авиаторам 4-й воздушной и при разъяснении полученного в войсках приказа Наркома обороны СССР И. В. Сталина за № 227. В этом документе подчеркивалась серьезность положения на южном крыле советско-германского фронта: «Пора кончить отступление, — говорилось в приказе. — Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв. Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности».

В конце лета 1942 года, когда войска противника на Широком участке вышли к Дону, командующий фронтом Р, Я. Малиновский вызвал Вершинина, чтобы ознакомить его с директивой Ставки Верховного Главнокомандования. И ней говорилось о том, что враг намеревается навести понтонные мосты через Дон, и нашим войскам предписывалось разрушать их ударами артиллерии и авиации.

— Задача одна, — сказал Малиновский. — По местам, где противник наводит переправы, бить днем и ночью!

В помощь армии Вершинина выделялись части 5-й воздушной армии, авиация Черноморского флота. Ежедневно Константин Андреевич докладывал о результатах ударов Но переправам командующему фронтом, а тот — в Генеральный штаб: столь важной считалась эта задача, выполни которую наши бомбардировщики и штурмовики ежесуточно производили сотни боевых вылетов.

Тем временем Ставка Верховного Главнокомандования образовала Северо-Кавказский фронт, назначила командующим его войсками Маршала Советского Союза С. М. Буденного. Части, входившие в прежний Южный фронт, составили Донскую оперативную группу, во главе которой остался Р. Я. Малиновский, будучи заместителем командующего Северо-Кавказским фронтом. Другой заместители комфронтом, Я. Т. Черевиченко, возглавил Приморскую оперативную группу, сражавшуюся на Кубани. 4-й воздушной армии было приказано поддерживать соединения Донской группы войск.

С. М. Буденный вскоре прибыл на командный пункт этой группы. В беседе с генералами и офицерами он напомнил требования приказа № 227, подчеркнул важность доведения его до сознания каждого бойца.

То была первая встреча Вершинина с легендарным полководцем гражданской войны. Константин Андреевич многое слышал о Буденном, знал, что, когда он учился в академии имени М. В. Фрунзе, будучи старшиной особой группы слушателей, сумел также успешно освоить специальности танкиста и авиатора: научился водить танк и прошел курс полетов на Р-1 в качестве летчика-наблюдателя. Командарму-4 импонировало, что сюда, в Донскую группу войск, Буденный прилетел на связном По-2.

И во время Великой Отечественной, и в мирную пору они встречались не раз как по службе, так и в дружеской обстановке, но та, первая, знойным летом сорок второго, на Ставропольщине, особенно запомнилась Вершинину. И, наверное, прежде всего потому, что одно только появление в войсках широко известного героя гражданской войны, человека, лично знавшего В. И. Ленина, вызывало у воинов прилив сил, вселяло уверенность в успехе борьбы с врагом.

Тогда Семен Михайлович Буденный провел с военачальниками Донской группы войск несколько часов, поставил перед каждым четкие задачи. 4-й воздушной, располагавшей немногим более чем сотней самолетов, вменялось бомбардировочными и штурмовыми ударами максимально задерживать наступление противника, снижать темпы его продвижения.

Борьба с танковыми и механизированными колоннами врага осуществлялась в основном по данным воздушной разведки. Практически только она позволяла своевременно соредотачивать ограниченные силы авиации для действий на наиболее угрожающим группировкам противника.

Бои продолжались. Враг рвался на Кавказ, к Грозному и Орджоникидзе, к Военно-Грузинской дороге. На этом направлении сражались части вновь созданной Северной группы войск Закавказского фронта. Ее возглавлял генерал И. И. Масленников. 4-я воздушная поддерживала эту группу.

Многое в успехе действий авиации решала оперативность, доведенная Вершининым до высокого уровня. Когда воздушные разведчики засекли в лесу западнее Прохладного появление противника, туда немедленно были направлены бомбардировщики и штурмовики. Так же оперативно Константин Андреевич организовал налеты на обнаруженные с воздуха 2 тысячи автомашин с пехотой и 300 танков. Три дня авиаторы громили скопление врага.

23 августа Военный совет Северной группы Закавказского фронта отметил, что «благодаря эффективным боевым действиям нашей авиации противнику не удалось с ходу «хватить Нальчик, а 37-я армия получила возможность Привести себя в порядок и перейти к активной обороне».

В начале сентября оборона Кавказа вступила в новую фазу. Наши войска, отражавшие попытки врага прорваться через Главный Кавказский хребет, поддерживались двумя воздушными армиями — 4-й и 5-й. На побережье с ними Взаимодействовали авиачасти Черноморского флота. Координировать действия всей авиации, находившейся на этом направлении, было поручено Вершинину, назначенному командующим военно-воздушными силами Закавказской фронта. Вступая в новую должность, он передал командование 4-й воздушной своему прежнему заместителю — Н. Ф. Науменко.

За последнее время они хорошо сработались. Науменко относился к той же группе авиационных командиров, что и Вершинин, — пришел на летную службу из сухопутные войск; до начала Великой Отечественной командовал авиа отрядом, эскадрильей, бригадой. Вершинин впервые познакомился с ним как слушателем Высших летно-тактических курсов. На юге они встретились после сражения под Моек вой, в котором Науменко руководил авиацией Западного фронта.

Вершинину по душе пришелся бодро настроенный, инициативный командир. Нравилось его постоянное стремлении, к поискам нового в воздушной тактике, в использовании боевой техники. Экспериментаторская жилка, объединяющая обоих авиационных начальников, привела однажды к мысли о том, что путем исследовательских полетов на трофейных машинах можно найти новые тактические приемы борьбы в воздухе. На тот аэродром, где находились два трофейных «мессершмитта», направили летчиков-истребителей, людей вдумчивых, интересующихся новым. Среди них оказался и Александр Покрышкин, отличившийся еще в боях под Ростовом-на-Дону.

Летчики провели серию полетов на «мессерах», в том числе и учебные бои с «яковлевыми». Вечерами авиаторы усаживались за расчеты, составляя выразительные графики-характеристики поведения тех и других машин при выполнении боевого маневра. Когда Науменко показал командующему ряд рекомендаций, которым, по мнению летчиков-истребителей, надо бы следовать при встречах с «мессершмиттами», Вершинин тут же распорядился разослать эти рекомендации во все истребительные полки.

— И пусть летчики, которые разработали эти маневры, — сказал он, — тоже побывают в полках, расскажут, как летали на «мессерах».

Словом, Николай Федорович Науменко был своего рода привой рукой Вершинина во многих вопросах. И командарм, убывая к новому месту службы, с легким сердцем передавал ему руководство 4-й воздушной.

В труднейших условиях горной войны, в которых оказались летчики, сражавшиеся ранее в украинских, донских и сельских степях, было проявлено много находчивости, боевой инициативы, творчества, найдено много нового в тактике боевых действий.

Вершинин призывал авиаторов как можно искуснее использовать возможности устаревших к тому времени самолетов И-16 и И-153 для ударов по наземным целям. Случалось, что полеты на этих машинах оказывались единственным средством поражения различных объектов, расположенных на склонах гор или в ущельях. Малоскоростные, но высокоманевренные «ишачки» и «чайки» своим огнем буквально «выкуривали» противника из лощин, а вражеские истребители, обладавшие большим радиусом разворота, не могли атаковывать наши самолеты.

Вершинин принял немало своеобразных решений при управлении действиями авиации в горах. Когда гитлеровцы попытались прорваться через Терский хребет в долину Алхан-Чурт, он предложил вынести вспомогательный пункт управления на одну из гор, с которой просматривалась целина Терека. Оттуда авианаводчики указывали экипажам цели.

— В те дни гитлеровцы, — вспоминал впоследствии К. А. Вершинин, — сосредоточив до сотни танков, пытались преодолеть Терский хребет в районе Вознесенской. Танки уже начали взбираться на склоны хребта, создавалась реальная угроза прорыва. На борьбу с противником были брошены все силы 4-й воздушной армии. Наши штурмовики Ил-2, истребители И-16 и ЛАГГ-3 в упор расстреливали И поджигали вражеские танки, вызывая восхищение бойцов 9-й армии, принявшей на себя удар группировки противника.

Управление ударами с воздуха в районе Терского хребта явилось одним из первых опытов подобного руководства массированными действиями авиации, широко примененного затем на других фронтах. Тогда же, осенью сорок второго, это значительно содействовало успеху наших войск, стойко удерживавших свои позиции под Грозным и Орджоникидзе и южнее, под Туапсе, где соединения Черноморской группы поддерживали авиаторы 5-й воздушной армии под командованием С. К. Горюнова. Часто связываясь с ним по телефону или телеграфу, а то и прилетая на аэродромы, оборудованные в горных ущельях, выходивших к морю, и Вершинин все время был в курсе трудностей, испытываемых этой армией. Несмотря на малочисленность самолетного парка, ограниченные возможности аэродромного маневра сложную метеорологическую обстановку и превосходстве противника в воздухе, 5-я воздушная в октябре — декабрей сорок второго выполнила много важных заданий, уничтожила около полутора сотен фашистских самолетов.

В штабе командующего авиацией фронта четко учитывались результаты боевых действий. В общей сложности к концу 1942 года летчики 4-й и 5-й воздушных армии произвели более 52 тысяч самолето-вылетов. Сюда, н, Кавказ, как бы доносился гул великой битвы, гремевшей на берегах Волги, под Сталинградом. Вершинин, офицер штаба, политработники, часто бывая на полевых аэродромах, призывали авиаторов к тому, чтобы каждый боевой вылет как можно лучше способствовал обороне войск, героически сдерживавших натиск гитлеровцев.

— Нам трудно, — говорил Константин Андреевич, — но там, на Волге, в десятки раз труднее. Значит, чтобы помочь Сталинграду, мы должны сражаться в десятки раз лучше. Хотя фашисты и присылают на наш фронт части с громкими названиями, бить их надо по пословице: не смотри на кличку, а смотри на птичку...

Со временем перед авиацией Закавказского фронта назрели новые задачи. Окружение более чем трехсоттысячной группировки врага под Сталинградом кардинально изменило обстановку на всех участках борьбы.

Развернулась подготовка к наступлению и на Закавказском фронте. В его воздушные армии из тыла страны прибыли девять авиаполков. Теперь в распоряжении командующего вместе с авиачастями Черноморского флота насчитывалось более 800 боевых машин. По тому времени — мощный авиационный кулак, удары которого следовало тщательно спланировать. И когда в январе сорок третьего развернулись наступательные действия обеих оперативных групп фронта — Северной и Черноморской, летчики «казали существенную поддержку войскам.

Наступление потребовало от авиаторов особого настроя, новой тактики. Вершинин чутко уловил это. В своей директиве он требовал: необходимо в корне менять психологию летного состава. Переходить от оборонительных боев в воздухе к наступательным. Дать летчикам инициативу в выборе тактических приемов. Боевые порядки истребителей строить на основе свободного маневра. Шире использовать «свободную охоту». В наступающие механизированные и кавалерийские соединения стали посылать авиационных представителей, которые организовывали взаимодействие авиации с поисками на поле боя. Рождался новый метод их эффективной поддержки с воздуха.

В штабы и политотделы воздушных армий, к командующему авиацией фронта стали приходить телеграммы, в которых командиры общевойсковых соединений благодарили w поддержку с воздуха. Весьма характерна, например, депеша, присланная командиром Кубанского кавкорпуса И. Я. Кириченко авиаторам 216-й авиадивизии: «Казаки и командиры выражают свое казачье спасибо за нашу совместную работу по уничтожению противника. Мне лично приходилось наблюдать действия над целью многих летчиков. И все удары — отличные!»

По замыслу Вершинина в обеих воздушных армиях — 4-й и 5-й — для оперативного взаимодействия с сухопутными войсками широко использовались бомбардировочные и штурмовые удары по коммуникациям противника. Железнодорожные перевозки в тылу врага оказались нарушенными, а это способствовало захвату больших трофеев.

Погода стояла нелетная — низкая облачность, дожди, снегопады, туманы. Вершинин распорядился, чтобы бомбардировщики и штурмовики действовали мелкими группами, а порою и отдельными экипажами, методом «свободной охоты».

219-й бомбардировочной и 230-й штурмовой дивизиям, наносившим удары по основной железнодорожной магистрали Ростов-на-Дону — Тихорецкая — Армавир — Минеральные Воды, такая тактика приносила немалый успех. На исходе каждого боевого дня командиры дивизий И. Т. Батыгин и С. Г. Гетьман сообщали об ущербе, причиненном врагу, — уничтоженных железнодорожных эшелонах, выведенных из строя станциях, взорванных мостах. Особенно порадовало Вершинина донесение, датированное 26 января 1943 года. В нем говорилось, что два самолета 230-й дивизии, пилотируемые лейтенантом С. И. Смирновым и младшим лейтенантом С. В. Слеповым, нанесли удар по железнодорожной станции Малороссийская. Были взорваны четыре эшелона с боеприпасами и горючим, разрушены станционные здания; возникшие пожары бушевали более суток, станция оказалась полностью выведенной из строя.

Командующего заинтересовали подробности этого удара. Высокую эффективность действий пары штурмовиков подтвердили доклады воздушных разведчиков и аэрофотосъемка, а как только Малороссийская оказалась освобожденной — и непосредственный осмотр станции, рассказы местных жителей. Вершинин посчитал успехи, достигнутые летчиками пары «илыошиных», настолько поучительными, что обратился к главнокомандующему Военно-Воздушными Силами с предложением о распространении их опыта на всех фронтах. Верховный Главнокомандующий вскоре издал специальный приказ, в котором, отметив отважные и умелые действия С. И. Смирнова и С. В. Слепова, потребовал широкого внедрения в боевую практику метода активного поиска целей, так называемой «свободной охоты».

В тот день, когда этот приказ при развернутом гвардейском знамени зачитывали личному составу 9-го штурмового авиаполка, ни С. И. Смирнова, ни С. В. Слепова в строю не было. В скорбном донесении Вершинин с горечью прочитал: «Лейтенант Смирнов Сергей Иванович, рождения 1913 года, член партии с 1942 года, заместитель командира эскадрильи, 13.2.43 года сбит зенитной артиллерией в районе Троицкое Краснодарского края.

Младший лейтенант Слепов Сергей Васильевич, рождения 1921 года, член ВЛКСМ с 1938 года, командир звена, 9.2.43 года не вернулся с боевого задания из района Паножинская Краснодарского края».

Только через два десятка лет бывший командир эскадрильи этого полка Герой Советского Союза В. Б. Емельяненко, случайно встретившись со Смирновым, оказавшимся и живых, рассказал ему о памятном приказе. А затем они встретились с К. А. Вершининым.

Константин Андреевич с большой радостью встретил кроя. Оказалось, тогда, при очередном боевом вылете, в машину Смирнова угодил снаряд вражеской зенитки. Раненый летчик попал в плен. Бежал из концентрационного лагеря. Партизанил в Чехословакии. После войны — учеба; закончил два института. Имеет изобретения, работает главным инженером на одном из предприятий Башкирии.

Долго длилась оживленная беседа ветеранов 4-й воздушной. И хотя в дни минувших боев они находились на разных постах, им одинаково дорого и близко пережитое на Южном крыле советско-германского фронта.

Именно тогда решил Вершинин при первом же посещении Северо-Кавказского военного округа побывать в тех памятных местах. И задуманное выполнил...

Загрузка...