Командарм крылатых

В операции «Багратион»

Ранней весной 1944 года управление 4-й воздушной армии перебазировалось с Керченского полуострова на другой фронт — 2-й Белорусский. Готовилась новая наступательная операция «Багратион» — удар четырех фронтов по группе гитлеровских армий «Центр», удар, целью которого было освобождение Белоруссии. До этого ни Вершинину, ни его соратникам — члену Военного совета Ф. Ф. Верову и начальнику штаба А. 3. Устинову, ни другим офицерам штаба и политотдела армии не доводилось принимать участия в наступлении столь большого масштаба. Но ведь и командарм-4, и командиры многих частей, пройдя школу Кубанского воздушного сражения, других операций на юге, приобрели солидный опыт управления боевыми действиями в сложной, быстро меняющейся обстановке. И уже в самой организации перебазирования из Крыма в Белоруссию проявились их возросшее мастерство, оперативная находчивость.

После освобождения Крыма Константин Андреевич попросил Главное Командование вернуть в 4-ю воздушную ряд соединений, и в том числе 229-ю истребительную дивизию М. Н. Волкова, 230-ю штурмовую С. Г. Гетьмана, 164-й гвардейский разведывательный полк А. П. Бардеева и гвардейский полк ночных бомбардировщиков Е. Д. Бершанской. Просьбу удовлетворили. И вот в Быковке, где разместился штаб армии, стали появляться знакомые командиры. Одним из первых доложил о прибытии Гетьман.

— Когда дивизия сможет включиться в боевые действия? — спросил Вершинин.

— Через день!

— А как же обойдетесь без технического состава?

— Техников привезли на самолетах, — ответил Гетьман.

И он рассказал командарму-4, что, перед тем как отправиться с юга в Белоруссию, в дивизии провели эксперимент: попробовали в бомболюке штурмовика разместить двух специалистов. Самолет поднялся в воздух. После приземления «пассажиры» уверили: часа полтора-два выдержать можно. В эскадрильях отобрали техников и механиков, провели тренировки — лететь-то предстояло около тысячи километров! Словом, 230-я после перебазирования летного эшелона через сутки, как и обещал командир, была готова к боевым заданиям.

На новом месте, в составе 2-го Белорусского фронта, Вершинин прежде всего нацелил офицеров штаба и политотдела армии на изучение обстановки. Многое тут внове — местность лесисто-болотистая, более закрытая, нежели на степном юге, и аэродромная сеть иная, а самое главное — размах предстоящей операции. Для ее успеха следовало осуществлять синхронное, как определил Вершинин, взаимодействие с наземными войсками и с соседними воздушными армиями: 3-й — генерала Н. Ф. Папивина, 1-й — генерала Т. Т. Хрюкина, 16-й — генерала С. И. Руденко, с соединениями дальней авиации.

Три недели готовились к наступлению. В общей сложности самолетный парк авиачастей, привлеченных к операции «Багратион», составлял около 6 тысяч машин. Такое массированное использование авиации требовало организации специальных пунктов управления, тщательно продуманного эшелонирования боевых групп, хорошо построенного прикрытия наземных войск истребителями. Не раз в дни, предшествовавшие началу сражения, Вершинин вместе с командирами соединений побывал на переднем крае, где уточнял цели, которые следовало поразить с воздуха.

К числу вопросов, подлежащих решению в первую очередь, командарм-4 отнес штурманскую подготовку летного состава, особенно частей, прибывших с Кубани и из Крыма. Для этих экипажей на Смоленщине и в Белоруссии было много необычного: вместо таких четких ориентиров, как горы, берег моря, крупные станицы, — однообразные поля, леса, болота. По указанию Вершинина авиаторы тщательно изучали район боевых действий, провели тренировочные полеты ведущих групп.

Большое место в новых заботах командарма-4 занимала воздушная разведка. Старые друзья — авиаторы 164-го полка, прибывшего из Крыма, — сфотографировали оборону противника на направлении главного удара фронта в глубину до 30 километров. В войска было отправлено около 10 тысяч аэрофотосхем и снимков. Вершинин привлек к разведке псе виды авиации. Истребители вскрывали группировку противника в полосе его обороны по реке Проне. Экипажи 233-й штурмовой дивизии изучали характер инженерного оборудования местности, расположения огневых позиций артиллерии.

За четыре дня до начала операции К. А. Вершинин выехал в расположение 49-й армии, которой командовал И. Т. Гришин, — она наносила удар на Могилевском направлении. В штабе армии состоялось совещание командиров стрелковых корпусов и дивизий — уточнялись боевые задачи, проверялась организация взаимодействия. Приехавшие па совещание авиаторы вручили командирам-общевойсковикам фотопланшеты последней съемки.

В ходе подготовки к операции командарм-4 вместе со своим заместителем по политической части генералом Ф. Ф. Веровым уделял немало внимания насущным вопросам партийно-политической работы. Начальник политотдела Ф. И. Жмулев, его помощник по комсомолу Н. Н. Буркни и другие политработники, постоянно бывая в частях, обращали внимание командиров на правильную расстановку коммунистов и комсомольцев-авиаторов в звеньях и эскадрильях, в других подразделениях, старались оказать действенную помощь командирам и политорганам соединений, парторгам и комсоргам в проведении политико-воспитательной работы с летным и техническим составом.

Как во всех войсках 2-го Белорусского фронта, так и в 1 частях 4-й воздушной все время росло число коммунистов. Многие молодые летчики, авиатехники, мотористы и оружейники, воины батальонов аэродромного обслуживания подавали заявления о приеме в ряды партии. С началом наступления число таких заявлений увеличилось. Сотни и сотни авиаторов-патриотов изъявляли желание идти в бой, сознавая свою принадлежность к ленинской Коммунистической партии.

Как известно, операцией «Багратион» начался завершающий, четвертый год Великой Отечественной. В ночь на 22 июня 1944 года по радио был передан, а утром опубликован документ огромной политической важности: «Три года Отечественной войны Советского Союза». В нем подводились итоги трехлетней борьбы советского народа против фашистских агрессоров. Работники армейского политоргана сразу же приступили к широкому и глубокому разъяснению этого документа, который как нельзя лучше способствовал еще большему укреплению высоких патриотических чувств воинов, подъему их наступательного духа. Командарм-4 настоятельно посоветовал политработникам: надо, чтобы парторги и комсорги подразделений, все пропагандисты и агитаторы в беседах, посвященных военным и политическим итогам трех лет войны, приводили конкретные примеры и из боевого опыта соединений 4-й воздушной армии, говорили о том вкладе в борьбу с врагом, который внесли ее воины в сражениях на Южном фронте, на Кавказе, в Крыму.

В ночь на 23 июня 1944 года — первый день четвертого года войны — около тысячи советских бомбардировщиков нанесли удары по узлам обороны противника на участках прорыва 2-го и 3-го Белорусских фронтов. Вершинин видел с передового командного пункта, как за линией фронта вспыхивали зарницы бомбовых разрывов, слышал, как шумело небо авиационными моторами. Массированными действиями ночные бомбардировщики расшатали вражескую оборону, облегчили стрелковым дивизиям ее прорыв.

Наступило утро. Когда на всем фронте загрохотала артиллерийская канонада, острое чувство неудовлетворенности охватило Вершинина: аэродромы 4-й воздушной и передний край обороны противника обволакивал туман, облачность повисла на стометровой высоте. Неужели вся предварительная подготовка пошла насмарку? Но через несколько часов погода улучшилась, и авиачасти поэшелонно поднялись в воздух. Они атаковывали артиллерию противника, наносили удары по его живой силе, технике. Сильный дождь размочил проселочные дороги, и отходившие части врага устремились на единственный в районе большак. К исходу дня командарму-4 доложили: только на этом большаке штурмовиками уничтожены десятки вражеских машин.

Доволен был Вершинин и действиями воздушных разведчиков. Несмотря на плохую погоду, летчики 163-го гвардейского истребительного полка непрерывно вели разведку поля боя. Они точно установили начало отхода врага на промежуточный оборонительный рубеж. Эти данные Вершинин немедля сообщил командующему 49-й армией И. Т. Гришину, и тот принял меры, необходимые для развития успеха своих войск. Авиаторы теперь нацелили свои удары на противника, сгрудившегося у переправ. После того как мастер штурмовых атак А. Ефимов, впоследствии дважды Герой Советского Союза, и его ведомый М. Бабкин уничтожили переправу на реке Бася, противник оказался в критическом положении.

Закончился первый день операции. Нелегким он был и для авиации, и для наземных войск. Погода стояла плохая, но части 4-й воздушной старались оказать посильную помощь ударной группировке фронта в расширении прорыва.

На исходе дня Вершинин с удовлетворением сообщил на аэродромы, что Военный совет фронта объявил благодарность всему летному составу. В то же время командарм-4 предупредил: в быстро меняющейся обстановке важное значение приобретает инициатива ведущих групп.

Войска продолжали наступать. Подвижная группа фронта форсировала Днепр, захватила плацдарм на том берегу. Через каждые 10–15 минут над ним появлялись группы штурмовиков, сопровождаемых истребителями. Внизу горели контратакующие танки врага, его артиллерия, находясь под непрерывным воздействием с воздуха, не могла вести эффективный огонь. Выбрав удобный момент, сюда, на плацдарм, прилетел и Вершинин: ему важно было самому убедиться в результатах ударов штурмовиков. И хотя, может быть, появление командарма-4 в окопчике передового командного пункта не вызывалось оперативной необходимостью, авианаводчикам, находившимся там, было приятно, что в трудный час командарм оказался рядом.

Расширив плацдарм, наши войска продолжали продвигаться на запад. 28 июня был освобожден Могилев. Все фронты, участвовавшие в операции, в том числе и 2-й Белорусский, получили новые задачи, выполнение которых вело к изгнанию гитлеровцев из Минска, столицы Белоруссии. Командующий фронтом генерал Г. Ф. Захаров требовал от авиаторов не допустить организованный отход противника. И штурмовики настигали его колонны на лесных дорогах, громили на переправах. После нанесения ударов по врагу наши полки приземлялись на отбитых у него посадочных площадках. Туда, вперед, срочно подавались горючее и боеприпасы. Все находилось в стремительном движении — оперативные группы, штабы, подразделения аэродромного обслуживания.

В столь быстро менявшейся обстановке Вершинин в выпускал из рук нитей управления. Все: радио, выезды на' аэродромы, служба авианаведения — использовалось для поддержания устойчивой связи с частями, для быстрого нацеливания их на наиболее важные объекты. Случалось, в течение дня командарм трижды менял расположение командного пункта. Это была пора исключительного физического и нервного напряжения.

Много самолетов находилось в распоряжении командарма-4, но и целей, которые следовало поразить, и притом немедленно, тоже немало. Сохранился любопытный документ — донесение представителю Ставки Верховного Главнокомандования А. А. Новикову: «Авиация 4-й воздушной армии, — писал в нем Вершинин, — применяется для непосредственной помощи войскам. Все идет нормально. Войска и Военный совет фронта довольны. Кроме хороших отзывов и благодарностей, ничего не было. Но, товарищ главный маршал, душа болит — гитлеровцы удирают сплошными колоннами, создаются пробки и скопления, а как следует бить их нечем. Если можно, прошу от соседних воздушных армий тт. Руденко и Хрюкина привлечь часть сил для уничтожения этих колонн...»

Телеграмма возымела действие. На следующий день самолеты 16-й воздушной армии бомбардировали колонны врага в районе Березины. Сюда пришли и 40 групп штурмовиков 4-й воздушной. Советские летчики устроили гитлеровцам на Березине разгром, во много раз превосходивший поражение, понесенное здесь в давние времена наполеоновскими захватчиками, которых с русской земли изгоняли воины Кутузова.

3 июля войсками 3-го и 1-го Белорусских фронтов был освобожден Минск. Восточнее города оказалась в окружении крупная группировка врага. Почти 2 тысячи самолето-вылетов произвели части 4-й воздушной, обрушивая огонь на гитлеровских захватчиков. В полосе действий 2-го Белорусского фронта по врагу наносили удары бомбардировщики и 16-й воздушной армии. Здесь снова — в который уже раз! — отличились летчицы 46-го гвардейского полка ночных бомбардировщиков.

— Наша воздушная армия, — вспоминал о тех днях К. А. Вершинин, — начала перебазирование в район южнее Минска. Штаб разместился в поселке Червень. Я с офицерами передового командного пункта отправился далее на запад. Всюду видны следы разгрома врага. Дымились обгоревшие остовы автомашин, тягачей, повозок. Бродившие по лесам вражеские группировки все еще пытались пробиться к своим войскам. То и дело вспыхивали перестрелки, после которых обычно из леса с поднятыми руками выходили группы солдат противника. Иногда такие группы нападали на наши аэродромы — личному составу приходилось отражать эти нападения...

В помощь войскам, добивавшим фашистов, бродивших в лесах, командарм-4 выделил 634-й бомбардировочный полк. Его экипажи отыскивали с воздуха вражеские группы, сообщали о них наземным подразделениям. Для этого с самолетов сбрасывали вымпелы, пускали сигнальные ракеты. Всю полосу «прочесывания» Вершинин посоветовал поделить на участки и каждый облетывать двумя-тремя машинами. Обнаружив засевшие в нашем тылу группы противника, экипажи, установив их численность, стремились как можно быстрее навести на противника подразделения наземных войск, да и сами наносили удары с воздуха по врагу.

Части 4-й воздушной перелетали на аэродромы, расположенные ближе к линии фронта. На оперативной карте Вершинина ярко алели стрелы наступления, их острия устремлялись далеко на запад. К концу июля Советская Беларусь была освобождена. Наши войска вышли к границам

Восточной Пруссии.

С чувством понятного удовлетворения просматривал Константин Андреевич армейскую сводку: 14 тысяч вылетов сделано за месяц с небольшим, две с половиной тысячи тонн бомб обрушены на врага, уничтожено и повреждено более полутораста танков и самоходок, свыше 4 тысяч автомашин.

Весомая сводка! За каждой строкой перед мысленным взором командарма-4 возникали лица героев операции «Багратион»: командира эскадрильи, будущего маршала авиации А. Ефимова, командиров полков П. Козаченко и С. Харламова, командиров эскадрилий Ю. Иевлева, М. Чечневой и многих других отважных бойцов. За подвиги, совершенные в белорусском небе, 30 летчиков и штурманов 4-й воздушной армии удостоены звания Героя Советского Союза, многие части награждены орденами, получили почетные наименования Волковысских, Белостокских, Гродненских, Осовецких, Ломжинских и т. д.

И в этой наступательной операции Константин Андреевич Вершинин в сложной обстановке, характерной для всего сражения, действовал смело, энергично, дальновидно. И не случайно в разгар борьбы с окруженными под Минском гитлеровцами Военный совет 2-го Белорусского фронта обратился в Москву с таким ходатайством: «В борьбе с врагом при освобождении Кавказа, Тамани, Крыма и Советской Белоруссии генерал Вершинин К. А. показал себя талантливым авиационным начальником, хорошим организатором. За свою безупречную работу на посту командующего 4-й воздушной армией и заслуги перед государством достоин звания Героя Советского Союза».

В традиционный День Воздушного Флота 1944 года на фронт пришла телеграмма: Указом Президиума Верховного Совета СССР К. А. Вершинину присвоено звание Героя Советского Союза. Именно в этот день на командном пункте был сделан памятный снимок, вошедший в один из томов «Истории Великой Отечественной войны»: командующий войсками 2-го Белорусского фронта Г. Ф. Захаров и член Военного совета Н. Е. Субботин обсуждают с К. А. Вершининым план ударов с воздуха. Командарм-4, в светлой гимнастерке, перехваченной широким армейским ремнем, склонившись над оперативной картой, намечает цели, которые штурмовики и бомбардировщики поразят в первую очередь...