Комиссар Хольмг. Становление

День двадцать третий

ДЕНЬ 23

РЭКУМ. ПОСЛЕ ЗАКАТА

Ночной холод медленно пробрался за пазуху. Уэбб поежился, вздрогнул и резко открыл глаза. На темном и почему-то казавшемся грязным и замаранном небе, тускло поблескивали звезды. Уэбб почувствовал, как в затылке поднимается волна жара и разливается к вискам, превращаясь в маленькие острые молоточки. Как их частые удары из острого и неровного рваного пунктира превращаются в одну сплошную линию боли. Голова закружилась. Уэбб понимал, что это последствия контузии, полученной им во время прошлой атаки, когда рядом с ним разорвался взрыв пакет, брошенный за стены кем-то из еретиков. Однако такое понимание не приносило ему облегчения.

«Пусть будут прокляты все культисты, от первого до последнего», — подумал он с ненавистью, повторяя про себя литанию стойкости.

Но головная боль от этого не уменьшалась, лишь подкатила тошнота к горлу.

«Император, дай мне силы исполнить свой долг», — взмолился Уэбб, чувствуя, что силы его вот-вот оставят.

Словно в ответ на эту молитву стучащая по вискам боль притупилась и постепенно сошла «на нет». И только к самому концу его дежурства опять проявила себя с новой силой. Поэтому, когда Уэбба и еще нескольких гвардейцев, наконец, сменили на посту, он едва добрел до своей лежанки. Уэбб не успел опуститься на ее грубую, покрытую брезентом, поверхность, как от ворот донеслись крики и выстрелы. И почти сразу за этим прогремел взрыв.

«Защити нас, Император», — успел подумать Уэбб, вскакивая.

Но, неожиданно для него самого, его колени стали ватными, глаза налились кровью, так что он перестал что-либо видеть, а в голове, мгновенно налившейся свинцом, началось гудение, постепенно перерастающие в настоящий набат. Превозмогая боль, слабость и головокружение, из последних сил Уэбб сделал еще несколько шагов по направлению к воротам. Сквозь гул и гвалт, обрушившийся на него со всех сторон, он смог различить голос одного из комиссаров.

— Ни шагу назад! Держать оборону!

«Держать оборону», — повторил про себя Уэбб, силясь добраться до ворот и стараясь проморгаться, чтобы вернуть себе внезапно исчезнувшее зрение. Но, как он ни старался, лиловые пятна, по-прежнему, застилали ему взор.

Последним, что он почувствовал, стала ударная волна от следующего взрыва, повалившая его на рокрит и принесшая благословенное забытье.

Кимдэк повернул голову и посмотрел на ворота, отделяющие рабочие кварталы от «верхнего города». Он не мог сказать, что привлекло его внимание. Это было сродни предчувствию. А через секунду, ворота взорвались каскадом стальных брызг, и оскверненные хаосом люди с ревом, полным ненависти, рванулись в образовавшуюся брешь, подобно несущейся с вершины горы лавине, мгновенно заполняя собой центральные улицы города. Они прокладывали себе путь всем, что можно было использовать как оружие и просто голыми руками. Завладевшее душами людей безумие хаоса гнало своих новоиспеченных рабов вперед, под залпы лазганов и огнеметов.

— Ни шагу назад! — закричал Кимдэк.

Болт-пистолет оказался в его руке раньше, чем он успел об этом подумать.

— Держать оборону!

Но его крик потонул в череде взрывов, раздавшихся вслед за первым. Брешь, сквозь которую прорвались охваченные ненавистью и безудержным желанием убивать бунтовщики, стала еще шире, исторгнув из себя новый поток людей. И хотя они падали, встреченные шквалом огня, по их извивающимся в предсмертных судорогах телам, продолжали идти все новые и новые одержимые. Незримые плети бога перемен хлестали их и без того иссеченный разум, повелевая убивать даже в агонии.

— Собраться! — закричал Кимдэк, понимая, что, если сейчас повести в контратаку, атака культистов задохнется.

Краем глаза, он отследил, как на правом фланге во главе группы гвардейцев держит оборону Атия Хольмг, не давая еретикам продвинуться ни на шаг вперед. И что со стороны Храма к ним на выручку спешат еще бойцы.

«Отбросим», — расстреляв боезапас болт-пистолета, Кимдэк выхватил меч, вкладывая в клинок всю мощь своей воли.

Он не почувствовал боли, когда выстрел одного из культистов, вооруженного лазганом, пробил ему горло.

«Обязательно отбросим», — подумал он, нанося еще один удар внезапно потяжелевшим мечом, видя, как гвардейцы начинают теснить проклятых культистов обратно к воротам.

«Император смотрит на нас», — он хотел сказать это вслух, но не смог. Из разорванной трахеи сильными толчками выходила кровь. Постепенно толчки становились медленнее и глуше, а звуки боя отдалились настолько, что он перестал понимать, что происходит. Пересиливая себя, Кимдэк сделал шаг вперед, чтобы вернуться в гущу сражения, и увидел прямо перед собой Золотой Трон. Его неземное свечение наполнило душу таким восторгом, какого Кимдэку никогда не доводилось испытывать. Дыхание перехватило. И тогда комиссар Джонас Кимдэк понял, что получил право остановиться, потому что прошел весь путь до конца. До самого Золотого Трона.