Комната наверху

15 Позже в тот же день

Свендсен собрался подняться по гаражной лестнице, но остановился и прислушался.

Наверху явно кто-то был. Послышались шаги. Скрежет выдвигаемого ящика. Потом еще. Опять шаги. Скрип кровати. Судя по звукам, человек, производивший их, не хотел, чтобы его поймали.

Шофер хмуро смотрел на высокий побеленный потолок гаража, затем неслышно подошел к лестнице и развязал шнурки ботинок. Разувшись, он двинулся вверх, не держась руками за перила, потом заглянул в щель между дверью и косяком.

Хильда сидела на кровати, склонившись над чем-то. Ящики комода были выдвинуты, один из них лежал на кровати. Несколько рубашек и трусов были аккуратно сложены стопкой на покрывале.

Свендсен тихо вошел в комнату и посмотрел за плечо Хильды. У нее на коленях лежала пачка газетных вырезок. Хильда читала одну из них, длинную, датированную третьим января:

«Киттен» Корвит, занимающая видное положение в обществе дочь Ледьярда Корвита, президента «Анилиновой корпорации», пострадала прошлой ночью в автомобильной аварии на грунтовой дороге около Соу-Милл-Ривер-парквей.

Двадцатичетырехлетняя дебютантка, которая ехала одна, исследовала неизвестную дорогу, когда ее «бьюик» с откидным верхом пошел юзом и врезался в дерево. Мисс Корвит сумела доехать до дома, где ей оказал помощь доктор Фрэнсис Шонеман, жених ее сестры Доры. Доктор Шонеман сказал, что она, возможно, будет прикована к постели несколько месяцев, но не уточнил, какие у нее увечья.

Одна из самых известных представительниц здешнего молодого поколения, мисс Корвит, живущая в Ривердейле, Бронкс, окончила школу «Розмари» в Гринвиче и школу мисс Поттер в Фармингтоне, Коннектикут. Она посещала…

— Ну и как, интересно? — вежливо поинтересовался Свендсен.

Хильда ахнула. Резко повернувшись, она выронила вырезки, и те дождем хлынули на пол. Вытаращенные глаза на узком лице с остреньким подбородком делали ее похожей на загнанного зверька.

— Вы… — она умолкла и облизала губы, лицо ее заливалось краской. — Вы… вы сегодня рано.

Свендсен усмехнулся.

— Неужели? — Он полез в карман за сигаретами и чиркнул спичкой по ногтю, зажигая ее. Посмотрев на разоренную постель, он бросил пальто и шляпу на спинку стула. — Может быть, мне следовало позвонить от входа? — спросил он, выдувая дым носом и ртом. Потом нагнулся и начал собирать оброненные вырезки. — Мне никогда не удавалось так легко заполучить даму в мою комнату. — Хильда молча наблюдала за ним. Она убрала ноги, пропуская Свендсена к столу, чтобы положить собранные листочки. Он спрятал их в свой бумажник и направился в ванную. Вернувшись со стаканом воды, Свендсен плеснул туда виски и посмотрел на Хильду, вопросительно вскинув брови. — Хотите выпить?

Она ничего не ответила. Он отпил глоток и поставил стакан и бутылку обратно на стол.

— А я думала, что вы никогда не пьете один, — сказала она. Испуг мало-помалу исчезал из ее тускнеющих глаз. Прищурившись, Хильда наблюдала, как он кладет назад свои рубашки и задвигает ящики.

— Останетесь на ночь? — с интересом спросил Свендсен, вешая свой пиджак в шкаф.

Хильда заговорила напряженным, неестественным голосом, изо всех сил стараясь унять дрожь.

— Почему у вас собраны все эти вырезки о нас?

Критически оглядев комнату, Свендсен взял полотенце со спинки кровати и повесил его в ванную.

— Не ожидал, что у меня будут гости, — извинился он, поправил покрывало и отнес стакан обратно в ванную. Затем, удовлетворенный, прислонился к комоду и добродушно посмотрел на Хильду.

— Я люблю знать все о моих нанимателях, — пояснил он. Шофер видел, как ее губы сжались в тонкую ниточку, как прищурились глаза. Она делалась все больше похожей на кошку, наблюдающую за приближением злой собаки.

— И вы всегда ходите в редакции газет и заказываете подборки вырезок о людях, на которых работаете?

Свендсен выпустил струю дыма и бросил сигарету на пол. Уже собираясь наступить на нее, он вдруг увидел, что на ногах у него только носки.

— Еще бы, я парень осторожный. Не согласитесь ли потушить мою сигарету?

Проследив за его взглядом, Хильда уставилась на ноги Свендсена. Она медленно наступила на окурок.

— А где ваши ботинки?

— Я оставил их внизу.

— Внизу?

— Хм. Я услышал, как кто-то шныряет тут, и подумал, что какой-нибудь бродяга покушается на мое виски. Пришлось проявить осторожность.

Девушка подняла на него встревоженный взгляд.

— Вы ведете себя совершенно не как шофер, — упрямо сказала она.

— Ну вот, опять!

— Никто никогда не снимает обувь, если слышит, как кто-то ходит в его комнате. Это просто не… ну, большинство людей просто мыслит совсем иначе. И вы задаете слишком много вопросов. Вы расспрашивали Патрисию. И Уэймюллера. Даже Льюиса. Кажется, уж ребенка-то можно было бы оставить в покое. В тот день в гараже, когда мы разгребали снег, вы постарались понравиться ему, чтобы побольше у него выудить. Вы даже пригласили меня в ресторан, чтобы опять вынюхивать. Вы не хотели никуда со мной идти. Вы просто хотели что-то выяснить.

Хильда умолкла, стараясь совладать со своим голосом, но он то и дело срывался. Когда она заговорила снова, он звучал почти умоляюще.

— Что вам здесь надо? Чего вы добиваетесь? Неужели нам мало неприятностей? Я знаю, что вы не шофер. Вы не так себя ведете, не так разговариваете. Почему вы не оставите нас в покое?

— Если я не шофер, то кто же я? — вкрадчиво спросил Свендсен.

Хильда застыла и уставилась на него, разинув рот. Ее взгляд сделался настороженным, и она опустила глаза.

— Не знаю, — пробормотала она. — Не знаю.

— Может быть, попробуете догадаться? — любезно предложил он.

— Чего вы добиваетесь? — Она по-прежнему не смотрела на него.

Его руки в карманах сжались в кулаки, но лицо оставалось безмятежным.

— Весь вопрос в том, дорогая моя, чего Вы добиваетесь. Вы сказали, что я не шофер. Прекрасно, так кто же я? Вы сказали, что я пришел сюда, чтобы что-то выяснить. Ну, и что же здесь выяснять?

Глаза Хильды сверкнули и уставились на его грудь, словно в трансе. Ее кожа под ярким макияжем была мертвенно бледной и отливала синевой.

Словно желая во что бы то ни стало заполнить паузу в разговоре, она сбивчиво проговорила:

— Я… что? Я не знаю. Никто не станет тратить время на сбор всех этих вырезок о своих… Зачем они вам?

— Я уже говорил. Очевидно, мое объяснение вас не удовлетворило. А теперь скажите, с какой стати вы роетесь в моих вещах?

— Я должна была знать. Когда незнакомый человек приходит в ваш дом шпионить… Я имела на это право.

— А как вы вошли? Я помню, что запер дверь.

Хильда устало потерла лоб.

— У нас есть дубликаты всех ключей.

— Очень удобно. Ну что ж, было очень приятно поболтать, но теперь я хотел бы принять душ. В следующий раз, когда ваш отец решит вернуться домой пораньше, я пущу сигнальную ракету.

Закусив губу, Хильда поднялась. Глаза Хильды были прищурены, словно у нее болела голова, но девушка попыталась взять себя в руки.

— Прошу прощения, что задержала вас. Я уверена, что мой отец тоже заинтересуется этими вырезками.

— Если он такой же нервный, как вы, то конечно, — произнес Свендсен все также любезно. — А когда вы будете обсуждать это с ним, можете добавить, что шоферу не нравится, когда хозяйская дочь роется в его одежде. Некоторые находки могут ее смутить.

— Вам больше не причинят неудобств, — процедила Хильда сквозь зубы. Ее пальцы теребили пуговицы пальто.

Свендсен полез было в карман, но спохватился, и задумчиво потер губы кулаком.

— Когда вы уезжаете? — тихо спросил он.

Ему удалось мельком увидеть ее лицо, прежде чем она резко отвернулась. Казалось, она жалеет, что вообще заговорила.

— Ваш отец почти закончил свои дела здесь, правда? — продолжал он, не услышав ответа. Хильда смотрела в окно, тусклый свет мягко очерчивал ее фигуру. Потом она обернулась, облокотившись на подоконник, ее лицо оставалось в тени.

— А почему вас интересует, когда мы уезжаем? — тихо спросила она, с трудом выговаривая слова сквозь сжатые губы.

Мгновение помолчав, Свендсен принялся мерить шагами маленькую комнату. Наконец он остановился перед Хильдой.

— Ну, может быть, потому, что мне не хотелось слишком быстро потерять мою работу, — сказал он, не вынимая рук из карманов и глядя ей прямо в глаза. — Или, может быть, потому, что я не переживу, если никогда больше не увижу вас, мой маленький комок нервов. — Он задумчиво покачивался с пятки на носок. Хильда посмотрела на него и усмехнулась.

— Да уж, конечно!

Как будто не слыша ее, он продолжал все тем же непринужденным тоном:

— Главная ваша беда, по-моему, в том, что вы получали в жизни слишком много тычков и не верите, что кто-то может быть искренним с вами. И, как мне кажется, все это связано с вашей очаровательной младшей сестрой, Киттен. Она, должно быть, необыкновенный человек. Сидит совершенно одна наверху, никого не видит, не выходит и все равно командует всем домом. Ее присутствие ощущается в каждом углу, в каждом человеке. Вы все трясетесь от волнения, когда думаете, что вас никто не видит, и все оглядываетесь через плечо, когда случается идти через темную комнату. И все это как-то связано с ней. Она превратила себя в призрак. Где-то играет пианино, где-то отдергивается занавеска и люди знают, что она здесь. Но она призрачна, она бесплотна. Это все равно, что иметь дело с тенью, а не с существом. И тем не менее, здесь нет ни одного человека, живущего в доме или приходящего, который не был бы в той или иной степени под ее влиянием. Эта холодная рыба Хелен превращается в демона, швыряющегося ножами, при одной мысли о ней. Простодушная Патрисия злорадствует по поводу ее несчастья. А вы, вы могли бы быть очень привлекательной, если бы она не превратила вас в нервную старую деву, которая подпрыгивает всякий раз, когда слышит свое имя. В какую паутину она всех вас поймала? Что она сделала, чтобы заставить вас не доверять людям, стать такими черствыми и глумливыми? Может, это и не мое дело, но я с детства терпеть не могу, когда бьют беззащитного…

— Заткнитесь!

Он умолк и посмотрел на Хильду, удивленный ее вспышкой. Она неприятно ощерилась, подбородок дрожал от гнева. Хильда оттолкнула Свендсена.

— Я устала от вас и ваших дурацких теорий! Вы все время пытаетесь приписать нам что-то зловещее. Вы говорите так, словно в нашем доме живет кто-то вроде… вроде паука. Так вот, он существует лишь в вашем воображении! И вот еще что. Вы спрашиваете, когда мы уезжаем, лишь затем, чтобы половчее вынюхать, что вам надо.

Свендсен посторонился, давая ей дорогу. Хильда решительно прошла мимо него и распахнула дверь. Он слышал, как ее каблучки топают по ступеням лестницы. Наступила тишина.

— И не забудьте свои ботинки, Шерлок! — донесся снизу ее прощальный выстрел.

Затем послышался топот ног по бетону и дверь гаража захлопнулась.