Комната наверху

8 Вторник, 15 февраля, утро

Свендсен отвез Ледьярда Корвита на службу, заглянул в табачную лавку, вышел на улицу и увидел у тротуара знакомую машину. Это был оранжевый «бьюик» из гаража Корвитов. Он взглянул на здание конторы, но не заметил поблизости никого из знакомых. Сев в «линкольн», он объехал квартал, пристроился позади и стал ждать.

Вскоре на улицу торопливо вышла Хильда. Она остановилась как вкопанная, глядя на то место, где недавно стояла машина отца. Окинув взглядом улицу и не увидев «линкольна», Хильда уже медленнее пошла к своему «бьюику». Свендсен усмехнулся и включил зажигание.

Яркий «бьюик» был отлично виден на мрачноватых серых улицах, и следовать за ним не составляло труда. Свендсен держался поодаль, пропустив вперед несколько машин. Один раз Хильда резко затормозила перед красным светофором, и он тоже сбросил скорость, при этом ехавшая сзади машина чуть не врезалась в него.

Остановив машину на Пятой авеню, Хильда вылезла и вошла в высокое серое здание. Затормозив за квартал от нее, шофер бросил взгляд на небольшую, искусно украшенную витрину косметического салона и, казалось, расслабился. Откинувшись на спинку, он неторопливо курил, зажигая одну сигарету от другой.

Хильда появилась примерно через час и опять села в машину. Она остановилась на Пятьдесят восьмой улице, где зашла в магазин «Бергдорф-Гудмэн». Она пробыла там пятнадцать минут. Еще одна остановка — у аптеки. Вскоре, около половины второго, Хильда поставила машину у маленького ресторанчика и вошла туда. Во время остановок она ни разу не запирала машину.

Дождавшись, пока она войдет в ресторан, шофер без колебаний подошел к «бьюику» и залез в кабину, словно это была его машина.

На переднем сиденье лежали несколько свертков. Быстрыми уверенными движениями он вскрыл маленький серый пакет, явно купленный в аптеке. В нем была розовая коробочка с названием аптеки, с номером, датой, именем доктора Фрэнсиса Шонемана и указанием: «По одной перед сном, по мере необходимости». Внутри лежали желтые капсулы. Свендсен придал пакету первоначальный вид и завязал ленточку.

В бумажном пакете с маркой «Бергдорф-Гудмэн» лежали светлые замшевые перчатки. В другом пакете из того же магазина была заклеенная коробка. Метнув взгляд на ресторан, Свендсен отогнул уголок крышки и просунул в щель палец. Нащупав что-то мягкое и шелковистое, шофер вытащил наружу край нежно-голубой ткани. Скорее всего, это была пижама или ночная рубашка.

Раздраженно поморщившись, Свендсен поправил края коробки, чтобы она выглядела нетронутой, вылез из машины и, неторопливо вернувшись к «линкольну», подогнал его поближе. Затем вошел в аптеку и позвонил оттуда в дом Корвитов.

— Алло! Уэймюллер? Это Свендсен. Передайте, пожалуйста, миссис Корвит, что машина барахлит и сейчас в ремонте.

— Почему вы не позвонили раньше? — недовольно спросил дворецкий.

Свендсен невозмутимо ответил:

— Я не знал, сколько времени это займет. Ее еще чинят.

— Вам следовало бы позвонить. Другие две машины в разъездах, а миссис Корвит ждет, что вы отвезете ее на собрание. — Уэймюллер помолчал и продолжал изменившимся тоном. — А в какой мастерской вы ее оставили?

— Какая разница? — ответил Свендсен. — Скажите ей, что я ничего не могу сделать. — Повесив трубку, он нахмурился. Между бровями сразу же появилась морщинка. Посмотрев на часы, он торопливо вышел из аптеки и зашагал к ресторану. На этот раз он вошел внутрь.

Хильда сидела за столом почти в центре зала, лицом ко входу. Свендсен подошел к ней, остановился и сказал:

— Как, мисс Корвит!

Она сразу же заметила его. Искреннее удивление на ее лице мгновенно сменилось выражением замкнутой отчужденности. Положив ложку на край тарелки с супом, она нервно промокнула губы салфеткой.

— Что вы здесь делаете, Свендсен?

— Машина барахлит, мисс, — любезно объяснил он. — Ее чинят, а я пока гуляю.

— И случайно зашли сюда.

— Но я голоден, — с легким изумлением ответил он.

Хильда недоверчиво посмотрела на шофера.

— И вы всегда едите в таких местах? — В ее голосе сквозили нотки наигранной холодности, за которой угадывалось нечто похожее на понимание.

Свендсен не разочаровал ее. Поколебавшись для проформы, он ответил:

— Честно говоря, я заметил ваш «бьюик» на улице, вот и заглянул сюда. — Он пожал плечами и посмотрел ей прямо в глаза. — Увидев вас, я решил не упускать случая.

Как он и ожидал, краска залила ее лицо. Взяв ложку, Хильда принялась за еду, не отрывая глаз от тарелки.

— До чего лестно! — произнесла она нарочито насмешливо тоном, но голос ее сорвался. — Можете присесть, если хотите.

Он широко улыбнулся и сел за столик.

— В каком смысле «не упускать случая»? — неожиданно спросила Хильда.

Не поднимая глаз от меню, Свендсен ответил:

— Что? О, боже, как я проголодался! Я имел в виду как раз тот случай, если вы пригласите меня сесть за ваш столик. Кое-кому предрассудки мешают обедать в обществе своих шоферов.

Официант принес Хильде отбивную, и Свендсен, отложив меню, заказал горячий бутерброд с индейкой. Хильда молчала, и через некоторое время он продолжал:

— Но вы, конечно, очень демократичны. Вы доказали это, когда разгребали со мной снег. — Она не ответила, и Свендсен попробовал зайти с другого боку, наблюдая за ее реакцией. — Некоторые же, наоборот, страдают комплексами социальных работников. Они изо всех сил стараются, чтобы другие почувствовали себя ровней им.

На сей раз последовал ответный выстрел. Хильда положила вилку и негодующе выпрямилась.

— Я совсем не такая! Вы ко мне несправедливы! Вы когда-нибудь видели меня…

— Да, — с мрачным удовлетворением ответил он. — В вас все-таки есть искра жизни.

— Что? — Хильда готовилась к наступлению по всему фронту, но его неожиданное замечание вконец сбило ее с толку. — Что вы…

— Мне просто было интересно, сдаетесь ли вы без боя. — Ему принесли бутерброд, и он откусил здоровенный кусок, как будто разговор был закончен.

— Господи, что вы такое…

— Интересно, что бы сказал ваш отец, если бы видел вас сейчас? — мечтательно продолжал Свендсен, провожая глазами стройную девушку в облегающем розовом платье.

Сбитая с толку, Хильда растерянно взглянула на девушку, потом опять на шофера, и вновь занялась своей отбивной.

— Скорее всего он просто посмотрел бы сквозь вас и сказал: «Привет, Смит» или что-то в этом роде, — ответила она чуть погодя. — А вы, наверное, вообразили себе эдакую романтическую картину — как он возмущается по поводу недостойного поклонника?

— Вы сказали «поклонника»?

На этот раз ее румянец был куда ярче, чем прежде.

— Я просто развивала эту тему.

— Психологи считают, — как бы отвлеченно рассуждал Свендсен, — что случайных оговорок не бывает.

— Беда всеобщего образования, — парировала она, — в том, что все, от дворника и до… кого угодно, становятся психологами-любителями.

— Ваша демократичность дала трещину. Сейчас вы — светская дама.

Хильда склонилась над своей тарелкой.

— Наверняка вы были в косметическом салоне, — весело продолжал Свендсен. — Сегодня вы выгладите еще более неестественно.

Она вздохнула и заозиралась по сторонам. Казалось, она ищет оружие. Помолчав, Хильда мягко спросила:

— А с горничными вы тоже так разговариваете? Не знаю, как светские дамы, но Патрисия этого уж точно не стерпела бы.

— Я водил Патрисию в кино только потому, что это вроде как предполагалось. Шофер и горничная, сами понимаете. Но она очень тупа.

Хильда, казалось, начинала жалеть, что пригласила его за свой столик. Когда она упомянула Патрисию, его глаза вдруг насмешливо сверкнули, и это чуть не заставило ее прикусить язык.

— Очень рада, что вы мне сказали, — произнесла она после паузы. — Меня ужасно интересует личная жизнь моих слуг.

— Ну вот, опять светская дама.

— Но не такая уж плохая. Я уже целую неделю не била свою гор… своего дворецкого.

Свендсен смотрел, как ее нервные пальцы теребят вилку. Ее глаза устремлялись то на официантов, то на посетителей, то на лампочки на стене, сделанные в форме свечей.

— А потолок? — предложил он. — Вон там интересная лепка…

Резким движением она отодвинула тарелку и принялась искать глазами официанта. Теперь она явно рассердилась.

— Интересно, — поспешно сказал он, — достанет ли наследнице Корвитов демократизма поужинать с шофером?

На миг ему показалось, что Хильда не собирается отвечать. Она смотрела мимо него и не двигалась. Наконец она повернулась к Свендсену, но не подняла глаз.

— Я всего лишь одна из наследниц Корвитов, — сказала она.

— Вы мне не ответили.

— Вы подбираетесь ко всем в доме. Неужели моя мать будет следующей?

— Так вы согласны?

— Но почему?

— Потому что я могу составить хорошую компанию. Я умею танцевать, жонглировать тремя шариками одновременно, могу…

— Я спрашиваю, почему вы хотите меня пригласить?

Свендсен замер, всем видом выражая удивление.

— Неужели вы всегда задаете такие вопросы?

Он задел Хильду, и она слегка нахмурилась.

— А вы всегда выводите из себя тех, кого приглашаете? — тихо спросила она.

— Прошу прощения, больше не буду. — Он смиренно развел руками. — Я лишь хочу, чтобы вы меня заметили.

— Ну, хорошо. Но вы не сказали мне, зачем вам это нужно.

— Ну, — непринужденно пояснил он, — это первый шаг к обретению части состояния Корвитов.

Ее большие серьезные глаза внимательно изучали его. Казалось, она обдумывает его слова.

— Так вы поэтому стали шофером? — спросила она. — В надежде жениться на наследнице?

— А что? Пока все идет как по маслу.

— Да уж!

— Так вы пойдете?

Хильда кивнула.

— Прекрасно, — он повернулся и стал выискивать официанта с таким видом, словно заключил удачную сделку. — Воскресенье вас устроит?

— Нет. — Она уныло покачала головой. — В воскресенье моя сестра выходит замуж.

Свендсен в легкой растерянности посмотрел на нее.

— Ах, вот как! — Словно что-то подсчитав в уме, он медленно спросил: — А как насчет сегодняшнего вечера? Если, конечно, мне удастся освободиться?

— Хорошо. Я скажу отцу, что хочу, чтобы вы меня куда-нибудь отвезли.

— Да? Так, значит, он все-таки будет против?

Хильда надела шубку и поправила шляпку, не вставая из-за стола.

— Я не хочу, чтобы слуги сплетничали. — Махнув официанту, она попросила счет.

— Ну уж нет, — заявил Свендсен, отбирая его. — Как я смогу заполучить ваши денежки, если не произведу на вас впечатления?

Свендсен проводил ее к выходу, надевая по дороге пальто. Открыв дверцу машины, он оперся на капот и подождал, пока Хильда найдет в сумочке ключи.

— Такая яркая машина, — небрежно заметил он. — Совсем не в вашем стиле.

— Да? — Она быстро взглянула на него и вставила ключ в замок зажигания. — Ну, до свидания.

— Да не сердитесь! Вы так реагируете на каждое слово, как будто…

— Это машина сестры, а не моя.

— Я так и знал, — спокойно сказал Свендсен. — Она гораздо больше подходит мисс Доре.

— Не Доре, — было видно, что она не хочет обсуждать этот вопрос, но считает необходимым прояснить его раз и навсегда.

— Наверное, ваша серая, — поспешно сказал Свендсен, потому что Хильда уже поставила ногу на акселератор. — Она вам больше идет. — Девушка подняла на него прищуренные глаза, и Свендсен примирительно добавил: — Она совсем не броская.

— Осторожнее, я отъезжаю. Нет, она тоже не моя. Она общая. — Хильда решительно отвернулась, и машина плавно отъехала от бордюра.

Свендсен смотрел, как она катит по улице и вливается в поток машин. Затем он вернулся к «линкольну», но, прежде чем сесть за руль, опять вошел в аптеку и позвонил Францеру.

— Алло, Март?.. Это Джин. Она не может в воскресенье. Придется успеть сегодня… Да брось, как я мог что-то сделать, когда она… Ой, да заткнись!.. Нет, все нормально. В тот же час. Ладно. — Он уже собирался повесить трубку, но добавил: — Март! Послушай. Красная машина принадлежит Киттен. Но почему-то новое ветровое стекло оказалось у серой… Что?.. Общая. Семейная машина… Вот именно.

Свендсен повесил трубку и вернулся к машине.

Раскрытый альбом лежал в круге света на туалетном столике. Почти вся комната была погружена во тьму. По углам громоздилась черная мебель, потолок окутывала причудливая тень.

В комнате наверху пациентка сидела за столом, склонившись над фотографиями, вклеенными в альбом. Свет лампы причудливо играл на ее лице и груди, когда она переворачивала страницы. Внезапно ее рука замерла, взгляд сделался настороженным. Пациентка внимательно рассматривала один из снимков. Вскоре она закрыла альбом и достала из ящика красную тетрадь с золотым обрезом. Взволнованно теребя края страниц, пациентка углубилась в чтение.

«Сегодня это случилось снова. Бесполезно было пытаться избавиться от Киттен. Когда она узнала, что я жду гостя, то отменила свое свидание, лишь бы быть дома. Поэтому Мэтт увидел ее. Он вытаращил глаза, так что они едва не вылезли из орбит. Он спросил, почему я раньше не сказала, что знакома с такой прелестницей. Весь вечер мы провели втроем. Он сказал, что на улице слишком холодно и нет смысла куда-то идти. Они в четыре руки играли на пианино, а потом болтали о театре. Мэтт попрощался сначала со мной, потом с Киттен. Мне показалось, что он что-то прошептал ей, когда я уже уходила…»