Комната наверху

22 Позже в тот же день

Свендсен на мгновение зажмурился, как будто у него устали глаза. Потная кожа на скулах натянулась.

Разомкнув веки, он посмотрел в гладкое бледное лицо Хильды.

Она стояла в полумраке, прислонившись к стене, и была похожа на изношенную куклу. Страх ушел, осталась только усталость. Ее глаза смотрели на Свендсена, но не видели его.

— Так, значит, все это время здесь были вы, — бесцветным голосом произнес он.

Влажный локон прилип к ее лбу. Свендсен отвел от него взгляд и ослабил узел галстука. Внезапно спокойствие изменило ему.

— За что вы ее убили? — гневно спросил шофер.

Она метнула на него взгляд. Последовало долгое молчание, Хильда пристально смотрела на Свендсена, потом отошла от стены и села за туалетный столик.

— Вы — полицейский, — устало сказала она. Это прозвучало как утверждение, а не вопрос.

— Из-за Криса?

— Я не знаю, о чем вы говорите. Это был несчастный случай.

Свендсен помолчал, стараясь овладеть собой. Он стоял перед ней, покачиваясь с носков на пятки и держа руки в карманах.

— Неужели? — процедил он сквозь зубы.

— Мы поехали кататься.

— И кто вел машину? — Бесстрастно спросил он.

— Ки… Я.

— Но вы всем рассказывали, что за рулем была она.

— Да. — Ее голос был едва слышен. — А что еще мне оставалось? Я говорила, что она ехала одна и ударилась лицом о ветровое стекло. Вот почему появились бинты.

— Я не слышу вас.

— Вот откуда бинты.

— Кто еще был с вами?

— Я… я же сказала вам. Киттен…

— А еще кто?

— Никого. Только Киттен и я. — Хильда провела ладонями по лицу, как будто ей было жарко, но лицо оставалось сухим и бледным. Она подняла глаза, но тотчас опять потупилась.

— Ну, и чего вы ждете? — резко бросил он.

— Мы ехали мимо имения Бэчфелдеров… — Внезапно она умолкла, лежавшие на коленях кулаки разжались. В тусклом свете он едва видел белый овал ее лица. Она медленно подняла голову. — В ту ночь… В ту ночь, когда вы пригласили меня поужинать… Вы ведь нарочно устроили, чтобы там оказались эти люди, правда? — Ее округлившиеся глаза, полные презрения, изучали его лицо. — Разве не так?

Он кивнул, стиснув зубы.

Она прищурилась и неожиданно заговорила низким, полным желчи голосом:

— Вы… Вы нарочно заставили меня поверить, что моя сестра все еще лежит там, в этой дорожной грязи! Вы нарочно привезли меня туда, чтобы я подумала, будто эти… эти бесчувственные люди трогают тело моей бедной… Вам хотелось посмотреть, какое у меня будет лицо. Вытянуть из меня признание и прославиться. Вы…

Свендсен схватил ее за плечи и грубо встряхнул. Капли пота блестели на его лице.

— Приберегите эту болтовню для суда, — прохрипел он. Зрачки его расширились, глаза сделались черными. — Вы просто гнусная убийца, и не надо всех этих излияний.

Хильда вырвалась и неловко встала.

— Как вы смеете говорить мне такие вещи? Вы пытаетесь вывернуть все так, чтобы получить повышение? Полицейские хуже самой мерзкой гадины. Только мерзкий слизняк согласится проникнуть в дом и шпионить там. Только ничтожный червяк попытается представить несчастный случай как убийство, чтобы набить себе цену. Только…

Свендсен резко толкнул Хильду обратно в кресло. Воздух с шумом вырвался из ее легких.

Его влажное землистое лицо было совсем рядом с бледным лицом Хильды. Он сжал губы и тихо, но злобно процедил:

— Вы думаете, мне было приятно наблюдать за тем, что происходило с вами той ночью на дороге? Думаете, я так рад узнать, что вы убили сестру из-за жалкого придурка Криса?

Она удивленно посмотрела на него. Ее дыхание мало-помалу делалось ровнее. Только теперь Хильда заметила его потное лицо и воспаленные глаза.

— Как вы думаете, почему мне пришлось делать эту грязную работу? Я вам скажу. Потому что ваш отец — большая шишка. Потому что его зовут Корвит. Корвит из «Анилиновой корпорации». Корвит, чьи дочери попадают в газеты всякий раз, когда на благотворительном базаре помогут продать куклу какому-нибудь бедняге, чьи дочери не могут позволить себе быть такими щедрыми. Если бы речь шла о дочери такого бедняка, то мы просто забрали бы ее и выжали признание. Но нет, ведь это же Корвит! Мы должны были действовать осторожно. Мы должны были сначала убедиться. Именно поэтому мне пришлось стать жалким шпионом. Я должен был проникнуть сюда и потихоньку копаться в этой грязи. А меня выбрали потому, что подумали: а вдруг дочь Корвита согласится пойти со мной куда-нибудь.

Свендсен умолк и неожиданно отступил. Его подернутые поволокой глаза уставились на стену над головой Хильды. Он вытер рот тыльной стороной ладони. Глядя на него, Хильда переводила дыхание, румянец мало-помалу возвращался на ее щеки. Лицо сделалось настороженным.

— Почему вы так расстроены? — тихо спросила она.

Он смотрел на нее сверху вниз. В полумраке черты ее расплывались. Он видел в зеркале отражение ее темных волос и хрупких плеч. Неясные тени, готовые исчезнуть, если он вздумает прикоснуться к ним.

Свендсен на мгновение прикрыл глаза.

— Вы сами сказали мне почему, — ответил он наконец бесцветным голосом. — Потому что это грязная, презренная работа.

— Только поэтому? — спросила Хильда и замерла в ожидании ответа.

Он неохотно поднял глаза и увидел ее приоткрытый рот, напряженное как струна тело. Проведя ладонью по лицу, Свендсен тупо посмотрел на свою влажную руку и вытер ее о брюки. Медленно, как будто ему было больно, он протянул руки и поднял Хильду. Она встала и шагнула к нему. Минуту он смотрел в ее застывшие серые глаза, потом его руки скользнули по голубой ткани халата, и он привлек Хильду к себе. Когда ее руки обвили его шею, Свендсен наклонился и крепко прижался сухими губами к губам девушки. В ушах стоял какой-то странный гул, пол закачался, как палуба корабля. Сквозь тонкий шелк халата он чувствовал, как колотится ее сердце. Обнимавшие его руки дрожали.

Хильда попыталась отстраниться, чтобы перевести дух, но Свендсен еще крепче прижал ее к себе, и она перестала сопротивляться. Ее голова упала ему на плечо, и Свендсену пришлось наклониться, чтобы не оторваться от губ Хильды. Она всем телом льнула к нему.

Наконец Свендсен оторвался от нее, но Хильда, зажмурившись, приникла к его груди. Он опять бросил взгляд в зеркало, любуясь ее изящными линиями, шелковистыми волосами и мягкой шеей. Казалось, комната перенеслась на какое-то отдаленное плоскогорье: весь остальной дом словно вымер.

Его взгляд упал на синие занавески, атласное покрывало и, наконец, на туалетный столик. Он смотрел на бинты, каскадом падающие на пол.

Постепенно на лице шофера опять появилось усталое выражение. Он опустил руки. Хильда испуганно отступила и посмотрела на него. Лицо Свендсена застыло. Сунув руку в карман, он достал сигареты и закурил, проводив глазами упавшую на ковер спичку. Его черты сложились в некое подобие улыбки:

— Этот ковер теперь придется выбрасывать.

Девушка рассеянно посмотрела на обгоревшую спичку и черную точку, оставленную ею на ковре, потом подняла глаза на Свендсена. Казалось, она чего-то ждала.

Он втянул щеки и пыхнул сигаретой.

— Так вы не закончили свой рассказ.

Но Хильда не слышала его.

— Итак? — резко сказал он.

— Что?

— Продолжайте свой рассказ.

— А! — Она моргнула и опять уставилась на него. Потом заговорила, продолжая думать о другом: — Мы поехали на машине, Киттен и я. Возле имения Бэчфелдеров машина попала в кювет. Мотор работал, но мы застряли. — Казалось, что она отрепетировала все это заранее. Речь ее лилась легко, как по-писаному. Она все еще чего-то ждала.

— Киттен вылезла посмотреть, в чем дело. Она давала указания, но я знай себе давила на газ и даже не смотрела, где она стоит. А потом машина вдруг рванула с места. Я услышала крик, машину тряхнуло, и она врезалась в дерево, — она внезапно, заторопилась, комкая свой рассказ. — Я вылезла и увидела Киттен. Она лежала в кустах. Ее отбросило ударом. Она была мертва. Кажется, у меня началась истерика. Я почти ничего больше не помню. Должно быть, я села в машину и поехала домой. Я рассказала все семье. Они поехали со мной искать тело. Я толком и не знала, где все это случилось. Я ничего не могла вспомнить. Мы обыскали всю дорогу, но не смогли найти… труп.

Словесный поток иссяк. Выпрямившись в кресле, сложив руки на коленях, Хильда зажмурилась, словно прогоняя из памяти видение. Похоже, ее рассказ подошел к концу.

Свендсен бросил сигарету на пол и принялся затаптывать каблуком. Хильда открыла глаза. Словно кролик, зачарованный коброй, она наблюдала, как он давит на ковре маленький окурок.

— Итак? — Он сунул руки в карманы и ждал.

Она пустым взглядом посмотрела ему в лицо, заморгала и облизала губы.

— Я… О чем я говорила?

— Вы не могли найти ее.

Она поморщилась от его слов. Небольшая морщинка прорезала ее лоб. Хильда потерла ее пальцем. Шофер бесстрастно наблюдал за ней.

— Я… Я точно не помню, как все началось. Мы вернулись домой, и отец… — На этом слове она поперхнулась и закашлялась. — Отец решил поскорее вызвать полицию, чтобы они помогли найти ее, но потом мы все обсудили. Это была безумная идея. Не помню, кто ее предложил. Я, наверное. Ведь это могли расценить как неумышленное убийство, и я села бы в тюрьму лет на пять, а то и десять. Никогда не знаешь, как все обернется. Полиция могла бы даже назвать это преднамеренным убийством, как вы только что. Поэтому мы кое-что придумали. Мы уедем из города через месяц-другой, а пока никому не скажем, что Киттен… мертва.

Хильда надолго умолкла. Свендсену показалось, что она забыла о его присутствии. Затем она опять заговорила, но сбивчиво, как сломанная механическая игрушка.

— Так о чем я?.. A-а. Но ведь она не могла просто пропасть без вести. Это вызвало бы слишком много разговоров. И у нее было столько друзей… Ну, мы и решили, что я буду изображать ее. Мы примерно одинаково сложены, я умею подражать ее голосу, особенно ослабленному болезнью, так что больших трудностей не было. Моим врачом был Фрэнсис. Естественно, мы все ему рассказали. К «Киттен» пускали только нескольких человек постарше, подслеповатых и не очень хорошо знавших ее. Но зато они могли рассказывать, что виделись с ней. И подозрений не было. А потом мы собирались переехать куда-то, где никто не знал о ее существовании. И… ну… собственно, вот и все… наверное.

Ее голос становился все тише и, наконец, оборвался. Невидящим взором она смотрела на свои руки, водя пальцем по ладони.

— Я видел, как сегодня вы ушли из дома, но, когда я осматривал эту комнату, кто-то ходил за одной из дверей.

Хильда не подняла глаз. Она вертела кольцо на пальце.

— Слуги знали, что сегодня все знакомые придут попрощаться, да и Уэймюллер должен был рано вернуться домой. Я не хотела, чтобы они гадали, где я, пока Киттен принимает посетителей. Так что я отвезла слуг на вокзал и сделала вид, будто собираюсь поехать по делам. Потом я тихонько вернулась — на тот случай, если кухарка еще не ушла.

Она пристально посмотрела в лицо Свендсена. Оно было совершенно непроницаемым, и девушка опять потупила взор.

— А как вам удалось так быстро протрезветь в день свадьбы Доры? — спросил Свендсен все тем же холодным бесцветным голосом. Он был бесстрастен, как обвинитель на процессе.

— Наверное, из-за шока. Когда начался переполох, я проскользнула наверх и подставила лицо под холодную воду. А потом говорила с гостями сквозь запертую дверь.

— А как получилось, что она какое-то время оставалась незапертой?

— Не знаю. Должно быть, забыли в суматохе. — Хильда устало передернула плечами. Ее лоб то покрывался морщинами, то опять разглаживался, словно у нее болела голова.

— Так почему же вы разрезали снимок, если ничего против нее не имеете?

— Что?

— Киттен. Вы отрезали ее на фотографии.

— Значит, вы были и в моей комнате тоже, — помолчав, сказала Хильда.

— Так почему?

— Я… Вы не поймете.

— Слишком сложно для меня, да?

Хильда не ответила.

— Неважно, пойму я или нет, — проговорил Свендсен, внезапно впадая в ярость. — Просто ответьте.

Вздрогнув, она посмотрела на него, хлопая глазами.

— Просто дело в том… что каждый раз, когда я смотрела на нее… а я часто смотрела… и думала, что она мертва… Я просто не могла выдержать этого.

Последовало долгое молчание. Не слыша ответа, Хильда робко взглянула на него снизу вверх.

— А они… Вы думаете, все обойдется?

На лице его не отразилось никаких чувств. Не отрывая от Хильды мрачного взгляда, он покачался на носках.

— А почему вы решили, что никто другой не найдет тело, если оно просто лежало в кустах?

— Но… там же все так заросло. И земля была ничейная. И потом, мы ведь искали очень долго. Мы так и не нашли его. Ее.

— Понимаю. Но почему «Это случилось в ясную полночь»?

Хильда посмотрела на свои руки.

— Тоже для того, чтобы создать видимость, будто она жива, — сказала она наконец. — Хотя я играю не так хорошо, как она. Однажды она играла в рождественской пьесе и исполняла эту мелодию. Там… там был театральный агент. Он хотел, чтобы Киттен попытала счастья на Бродвее. Не из-за музыки, конечно. Из-за ее внешности и актерского мастерства. Но отец не разрешил. Это был единственный случай, когда он ей отказал. Она иногда играла эту песню, вроде как для того, чтобы напомнить другим… и себе, что она могла бы стать актрисой.

Еще одна долгая пауза. Хильда начала поеживаться под его пристальным взглядом.

— Вы же понимаете, что это был несчастный случай. — Голос ее дрогнул. — Правда?

Твердо сжатые губы Свендсена почти не двигались, когда он угрюмо спросил:

— А происшествие с Дорой тоже было несчастным случаем?

Несколько секунд Хильда молчала. Тишина в комнате давила на барабанные перепонки, как нечто осязаемое. Потом девушка беззвучно прошептала что-то и презрительно отвернулась.

— Вы и правда свихнулись, — с отвращением сказала она, чуть погодя. — Или пытаетесь сделать из ничего скандал на первую полосу. Сначала я убила одну сестру, задавив ее машиной, а потом покушалась на другую, столкнув ее с лестницы. Что еще я сделала?

— Кто вас так поцарапал?

Минуту Хильда неподвижно смотрела на него, потом взглянула на свою руку и, увидев длинный шрам на запястье, почти бессознательно прикрыла его рукой.

— Просто смешно — сказала она, но в ее голосе не слышалось уверенности. Теперь в нем звучал страх. — Это сделала не Дора. Это случилось… когда я была пьяна. Я точно не помню… Да. Когда я уронила бутылку со стола.

— Должно быть, вы кое-что забыли, — продолжал Свендсен, когда она умолкла. — Мы нашли тело Киттен. Не в тот вечер, когда я пригласил вас. Та маленькая сценка была разыграна для того, чтобы вывести вас на чистую воду. И получилось. Тело было обнаружено несколько недель назад. Какие-то мальчишки играли в кустах и нашли кольцо. Они начали копать и наткнулись на Киттен. Тело совсем даже не «валялось где-то». Его зарыли. Лицо было раздавлено колесами и так изуродовано, что его нельзя было опознать. И пальцы были искромсаны, чтобы уничтожить отпечатки. И с одежды были срезаны все метки. Нет, это не был несчастный случай. — Свендсен умолк, вытащил платок и вытер лицо. Посмотрев ей в глаза, он увидел пустоту.

— Полицейские не так тупы, как считает большинство людей, — продолжал он. — За два дня до этого в газетах было сообщение об аварии с Киттен Корвит. Газеты не писали, какая именно авария: репортеры не могли слишком нажимать на Корвитов. Но авария произошла как раз в том месте, где нашли тело. И мы решили не афишировать находку. Оказалось, что мы были правы: никто не сообщил о пропавшей девушке. Это показалось странным, ведь труп был явно свежим. — Он не заметил, как Хильда судорожно поморщилась при этих словах.

— Вот так. Девушку убили примерно в то время, когда Киттен Корвит попала в аварию. Одежда была дорогая. Жертва оказалась не из тех девиц, которых никто не хватится. И газетчики точно не знали, что произошло с Киттен. С этого и пришлось начинать. Мы раздобыли все фотографии Киттен, какие могли. На одной из них она была снята в таком же костюме, какой был на убитой девушке. Именно на этом мы попытались сыграть, когда подослали к вам «шантажиста». Он показал вам лоскут костюма и сказал, где его нашел. Но это не сработало. Да, нам приходилось прибегать к таким трюкам. С Корвитами шутки плохи. Если бы речь шла о ком-то другом, мы потребовали бы немедленного расследования. Но тут мы не могли действовать прямолинейно.

Свендсен умолк и всмотрелся в ее пустые серые глаза. С тех пор как он заговорил, Хильда ни разу не шевельнулась. Часы на руке Свендсена монотонно тикали, он посмотрел на них, но не увидел, сколько времени. Он выглядел вконец измученным.

— Вы, должно быть, сошли с ума, — проговорила Хильда голосом сомнамбулы. — Или нашли труп другого человека.

— Это бессмысленно, — устало сказал он. — Разве что вы предъявите нам живую Киттен. Одевайтесь. — Последнее слово он произнес ровно и без всякого выражения.

Девушка медленно поднялась, глядя ему в лицо. Щека Свендсена болезненно дернулась.

— Вы так и не сказали мне, почему так расстроены, — тихо напомнила она ему.

— Это не имеет значения, — грустно ответил Свендсен.

Хильда смотрела на него еще мгновение, потом отвернулась. Поправив полы халата, она пошла к шкафу. Свендсен схватил ее за руку и развернул к себе лицом.

— Это из-за Криса? — хрипло спросил он.

Она медленно стряхнула его руку.

— Почему вас это так задевает?

С минуту он смотрел ей в глаза, потом потупился, отвернулся и закурил. Дым окутал Свендсена, придав ему сходство с джинном.

Хильда смотрела на твердую линию его подбородка, прямые брови, плотно сжатые губы, окутанные дымом. Она стерла пальцем каплю пота, катившуюся по его щеке. Свендсен не пошевельнулся.

— Это непредумышленное убийство, — сказала девушка, в тревоге глядя на него и стараясь придать своему голосу убедительности. Ее губы приоткрылись от волнения.

Они долго стояли без движения. Свендсен смотрел, как клубы дыма окутывают ее темные волосы, обтекают бледное лицо. Потом он безнадежно покачал головой и отступил на шаг.

Хильда тяжело вздохнула и медленно прошла мимо него к шкафу. Открыв его, она резко остановилась.

— Совсем забыла, — безжизненным голосом проговорила она. — Ведь это одежда Киттен.

Свендсен достал из шкафа свой пиджак и открыл для Хильды дверь в коридор. Когда девушка вышла, они услышали гул голосов внизу. Торопливо, как будто боясь, что ее увидят, Хильда прошла по коридору к комнате у самой лестницы.

Войдя, шофер зажег свет, прислонился к двери и стал наблюдать за ней. Хильда взяла первое, что попалось под руку, — ярко-розовое шерстяное платье, пару черных туфель и свою бобровую шубку. Бросив шубку на кровать, она вытащила из ящика нижнее белье и чулки и пошла в ванную.

Свендсен остановил ее. Под тяжелым взглядом Хильды он запер вторую дверь ванной, ведущую в комнату Доры, и только потом оставил ее одну.

Свендсен угрюмо смотрел на тени в углах комнаты с высоким потолком, которая выглядела еще мрачнее при тусклом свете единственной лампочки. Его пальцы теребили подбородок. Менее чем через пять минут Хильда вышла из ванной, уже без косметики на лице, с небрежно заколотыми на затылке волосами. Теперь было видно, что она не спала много ночей. Хильда взяла коричневую сумочку и потянулась за шубкой. Отойдя от двери, Свендсен взял шубку и подал ей.

Хильда повернулась к нему лицом. Свендсен внимательно разглядывал ее большие усталые глаза, морщинку на высоком лбу, маленький острый подбородок. Он впервые заметил ямочку на подбородке у Хильды. Прядь темных волос выбилась из-под заколки и падала на лицо. Он протянул руку и поправил локон, потом спросил:

— Где ваша шляпка? — Голос звучал бесстрастно.

Подойдя к шкафу, она достала меховую шапочку. Свендсен мрачно смотрел в камин.

Хильда обошла его, стала напротив и взяла Свендсена за лацканы пиджака. Он не смотрел на нее. Хильда рванула лацканы, заставив Свендсена обратить на нее внимание.

— Это был несчастный случай, — все так же твердо заявила она. — Мне важно, чтобы вы знали это и не вынуждали меня что-то доказывать. Мне нет нужды говорить вам, что я не способна на убийство.

Свендсен облизал пересохшие губы, взял руки Хильды в свои и, стиснув их, посмотрел ей в глаза.

Потом он приоткрыл дверь, но девушка продолжала заслонять ее собой. Отвернувшись, она прислушивалась к голосам внизу. Вот хлопнула парадная дверь. Гомон заглушил звонкий смех Хелен Льюисон.

— Пойдемте, — ровно сказал он.

— Подождите. — Она нервно сглотнула и подняла на него глаза, но тут же отвела взгляд и попросила: — Давайте пройдем по черной лестнице.

Его губы медленно растянулись в усмешку.

— Что, убить сестру легче, чем смотреть потом в глаза людям?

Кожа вокруг ее губ напряглась, как у кошки; она распахнула дверь и вышла в коридор, не глядя на Свендсена. На верхней ступеньке Хильда поколебалась лишь долю секунды. Затем, расправив плечи, она решительно пошла вниз. На лбу Свендсена вздулась жилка.

Девушка шла медленным размеренным шагом. Внизу она направилась прямо в парадной двери, не глядя по сторонам.

— Хильда!

Резкий оклик разнесся по всей гостиной.

Хильда остановилась, услышав голос матери. На миг она замешкалась у двери, глядя на ручку. Затем, будто деревянная, повернулась лицом к гостиной.

Свендсен заметил испуганный взгляд миссис Корвит, изумленные глаза всех остальных. В комнате было полно народу. Дора и Уилл в углу; Хелен, Фрэнсис, Крис и миссис Гледхилл у окна; Винни на диване с миссис Корвит. Больше Свендсен никого не знал. Все с любопытством смотрели на него.

Он увидел, как миссис Корвит тяжело поднимается с дивана, как Винни поворачивает голову, следя за его взглядом. Увидел, как Фрэнсис вдруг напрягся. Но прежде всего — мертвенную бледность на лице миссис Корвит. Враз утратив всю спесь, хозяйка дома взяла одну руку в другую и с силой сжала, как это нередко делала Хильда. Она явно забыла обо всем, что происходило вокруг.

Хильда опасливо подошла к арке, ведущей в гостиную. В ее глазах было странное выражение, как будто она хотела сказать нечто важное.

На лбу Свендсена, когда он подошел к миссис Корвит, блестела испарина. Сунув руку в карман брюк, он вытащил коричневый кожаный бумажник и отработанным движением раскрыл его.

Выцветшие голубые глаза на миг застыли, потом испуганно воззрились на бумажник. В них не было никакого выражения. Миссис Корвит испытующе посмотрела на Свендсена.

— Лейтенант Свендсен, отдел по расследованию убийств. — Голос Свендсена звучал хрипло. Убрав бумажник в карман, он резко добавил: — Я арестую вашу дочь за убийство.

Слова повисли в воздухе. На лицах гостей читалась растерянность. Все застыли. Уилл смотрел на Свендсена, его рука с зажженной спичкой повисла в воздухе. Бледная как смерть Дора замерла на месте. Замер и Фрэнсис, державший Хелен под руку. Все это напомнило бывшему шоферу замок спящей красавицы перед появлением принца.

— У-убийство? — Это произнес мистер Корвит. Свендсен никогда не видел его в таком состоянии. Отбросив свою обычную рассеянность, он не отрывал глаз от Свендсена и был мертвенно бледен.

— Какое убийство? — спросил Крис. Голос его звучал неестественно громко.

Свендсен повернулся. Юноша сбросил руку матери и диким взглядом смотрел на детектива. Его губы побелели, веко задергалось. Казалось, он сошел с ума.

— Киттен мертва, — сухо сказал Свендсен.

Крис перестал дергаться и застыл.

Внезапно тишину вспорол пронзительный голос тетушки Мод.

— Не смешите людей! Мы только что разговаривали с ней.

Поднялся гвалт.

— Что с ней случилось?

— Надо пойти посмотреть, можно ли что-то сделать!

Толпа хлынула к лестнице.

Свендсену не пришлось останавливать их. Это сделал Крис.

Глядя прямо в глаза Свендсену, он улыбнулся и резко сел. Это было удивительно.

— Ее нет наверху, — сказал он.

Двое гостей, которые уже поднимались по ступеням, повернулись к нему, разинув рты. Его мать воскликнула:

— Крис!

Продолжая рассеянно и невозмутимо смотреть на Свендсена, Крис спросил:

— Она мертва уже довольно давно, так?

Свендсен кивнул.

— Я вроде как знал об этом. — Он улыбнулся довольной улыбкой человека, чья пошатнувшаяся вера была восстановлена. — Я почувствовал это, когда был там, наверху. У меня возникло такое ощущение.

Свендсен обвел глазами изумленные лица. Взгляды всех присутствующих медленно обратились к Хильде. Недоверие многих гостей мало-помалу сменялось другим, непонятным чувством: казалось, они радовались возможности свалить всю вину за происходящее на злой рок. Если кто-то и выражал жалость, то ее объектом была Хильда.

Забыв об остальных, Свендсен повернулся к мистеру Корвиту. С седым стариком творилось неладное. Казалось, он утратил внутреннее равновесие, помогавшее ему справляться с грузом переживаний и необходимостью молчать.

Детектив застыл, отступил на шаг и взял Хильду за руку.

— Идемте.

И тут мистер Корвит заговорил. Его голос звучал глухо, но твердо и непривычно властно. В повадке не осталось и следа былой робости.

— Подождите.

Подталкивая Хильду к дверям, детектив тихо сказал:

— Я показал вам свое удостоверение. Если вам угодно позвонить в участок…

— Почему вы сказали «убийство»? — Мистер Корвит с трудом сдерживал дрожь. Его лицо и шея налились кровью.

Свендсен заколебался. В этот миг Хильда вырвалась и подбежала к отцу.

— Не говори ни слова! — пылко вскричала она. — Это все уловки. Ничего не говори. — Она потянула отца за рукав, чтобы привлечь его внимание, но Корвит, казалось, не замечал ее. — Не слушай его. Он просто хочет, чтобы ты проговорился.

Мистер Корвит высвободился из рук дочери. Не грубо, а совершенно бездумно, словно от какой-то мелкой помехи.

— Почему вы назвали это убийством? — повторил он сдавленным голосом.

Свендсен подошел к Хильде и взял ее под руку.

— Рано или поздно он все равно узнает, — сказал он.

Девушка попыталась вырваться.

— Папа! Разве ты не видишь, чего он добивается? Не говори с ним.

Мистер Корвит не шелохнулся. Не глядя на дочь, он в третий раз повторил свой вопрос:

— Почему вы назвали это убийством?

— Потому что это и было убийство. Ее задавили машиной и закопали. Тщательно и надежно.

Хильда умолкла и уставилась на своего отца.

С минуту старик безмолвствовал. Он выглядел так, словно его вот-вот хватит удар. Затем с усилием проговорил:

— Вы… вы сказали мне правду?

Свендсен молчал, с прищуром глядя на него. Двое мужчин напоминали дуэлянтов у барьера.

Мистер Корвит не выдержал первым. С глазами, полными боли, он зашагал через комнату. На кончике его носа белело пятнышко, как будто он обморозил лицо.

Отпустив Хильду, Свендсен двинулся за ним, взял за плечи и усадил в кресло.

— Успокойтесь, — дрогнувшим голосом сказал он. Тяжело дыша, старик принялся сопротивляться. Он толкнул Свендсена в грудь, но детектив отвел этот выпад локтем и схватил Корвита за руки.

Все, кроме миссис Корвит, были слишком растеряны, чтобы что-то предпринять. Она бесшумно обошла Свендсена и склонилась над креслом.

— Лед. — Ее пальцы вцепились в плечи мужа. Она не отрываясь смотрела в его затуманенные глаза.

Наконец Корвит заметил ее. Продолжая сопротивляться, старик увидел нависшее над ним бледное лицо, услышал успокаивающий голос и задышал глубже, медленнее; кровь понемногу отливала от его лица. Его руки безвольно повисли вдоль тела.

И вдруг старик спрятал лицо в ладонях.

— Моя маленькая девочка! — проговорил он. — Мой маленький котенок!

Воцарилась тишина. На лицах гостей появилось выражение неловкости. Они старались не смотреть друг на друга.

Свендсен молча взял Хильду за локоть и повел ее к двери. Ни на кого не глядя, она послушно шла рядом с ним, будто маленький ребенок. Гости расступались, отводя глаза. Все молчали. Шаги мужчины и женщины звучали неестественно громко. Они были уже у двери, когда вдруг их остановил тихий голос.

Холодный и безразличный голос «голубой крови», голос человека, который слишком хорошо воспитан, чтобы выражать чувства. Таким тоном обычно просят чашку чая.

— Но почему же вы забираете Хильду, мистер Свендсен? — произнес голос. — Ведь Киттен убила я.