Компенсация или сказки деревни Девица

Глава одиннадцатая

Деревенская красавица Марина Остроградская индийский чай обожала, поэтому тоже зачастила к Тимофеевне, сподобившейся заиметь этот чай от щедрот председателя. Да и проведать своего малолетнего дружка Василька она всегда рада, и принести ему пару литров молока, которое он так уважает. Сегодня в попутчики к ней набился дед Матвей, который тоже изъявил желание посетить Тимофеевну. Правда, у деда Матвея имелся свой резон для этого похода. Когда он от своей агентуры, внедрённой в логово классового врага, узнал, что приезжал председатель к Тимофеевне, и что началась какая-то непонятная движуха в деревне, то сразу сообразил: кубло-то зашевелилось, ёптыть. Началось, наконец. Явно, ёптыть, намечаются какие-то подрывные, а то и вредительские действия в отношении существующего общественного строя и колхозного движения в частности. Может даже, всякие местные вейсманисты-морганисты активизировали свою гнусную деятельность, хотя на последнем Пленуме партии их зловредные идеи в клочья разгромил сам академик Лысенко. Эх, председатель Михаил Аполлинарьевич, как же ты так? Был вроде до сих пор свой советский человек, а тут вот своё нутро и проявил. Надо же, устроил по ночам всякие шашни с Тимофеевной. Вот и вскрылась твоя вредительская сущность. Эх, председатель, председатель. Придётся просигнализировать куда надо и о чём надо, прежде всего лейтенанту Мухину, который вроде и свой мужик, но тоже законченная сволочь. Не смог ты честно разоружиться перед партией и народом. Не смог! Ну, ничего, рабоче-крестьянская секира народного гнева отрубит вредоносную ветку без всякой жалости. Ибо на пути построения коммунизма много щепок летит при рубке гнилых дров. Диалектика, однако, едрит её. Вот случится скоро профсоюзное собрание колхоза, там слово возьмёт скотник дед Матвей и в глаза этому Фадееву скажет всю правду: «Михаил, ты не прав!», и смело выразит свою озабоченность нарушениями прав человека и принципов демократии в колхозе. Надо обязательно и про вейсманистов-морганистов на том собрании решительно добавить. Гидру надо добивать.

Дед Матвей сообразил, что рядом с Мариной он будет во враждебном кубле смотреться за своего. Поэтому всем своим видом выражал благодушие и поддерживал все Маринкины начинания. Парочка топала по деревне и встретила деда Тихона Нестюркина. Дед Тихон, узнав, куда путь держат два сельских труженика, решил присоединиться к компании. Два деда и Марина, культурно общаясь, шли к дому Тимофеевны. Правда, деды друг друга считали глухими тетеревами, поэтому разговаривали, но, особо, не вслушивались в значение слов друг друга. Каждый говорил о своём. Дед Тихон жаловался на актуальную для него тему: на внезапные проблемы в работе своего сексуального аппарата. Ещё его стал беспокоить геморрой. Поэтому дед спрашивал, как эту напасть лечить. Он где-то узнал народный метод, но сомневался в нём: надо, как советовали, голой задницей опуститься на муравейник. Дед Матвей, уяснив проблему, считал, что этот метод явно придумал вредитель: как можно обижать бедных муравьёв своей задницей. А насчёт сексуального аппарата деда Тихона дед Матвей имел мнение, соответствующее линии партии: «В СССР секса нет!». Но отсталому в этих культурных вопросах деду Тихону он ничего не стал говорить. О чём говорить с человеком, который не знает, кто такой товарищ Гегель? Маринка же по дороге щебетала, что боится приведений. Однако, вот же интересный эффект, если она употребит 50 грамм самогонки, то совсем приведений не боится. Интересно, что по этому поводу говорит наука и народная мудрость. Народная мудрость, в лице дедов недоверчиво отнеслась к этому: 50 грамм это как-то не о чём, не солидно, вот если 150, то, наверное, самое то. Но привидения, это ладно. Вот, то, что лейтенант Мухин никак не реагирует на Маринкины прелести, вот это как понять — жаловалась Маринка. Может она к нему испытывает трепетные душевные порывы, а он ни в какую. Может именно этого человека она ждала всю свою сознательную жизнь с прошлого вторника. Деды, покачав головой, оба согласились, что это непорядок. Хотя дед Матвей всегда в душе считал лейтенанта продажной сволочью, только пока не определился с мнением, на какую же разведку работает этот лейтенант. Дед Тихон, лихо подкрутив усы, вдруг заявил Маринке, что лично он до пятницы совершенно свободен, а поэтому… Тема намечалась интересная, но тут троица пришла к дому Тимофеевны, которая, увидев гостей, вздохнула и шустро стала готовить очередной новый чай.

Вздохнул и Василёк. За свои девяносто лет он впервые видел такую простоту нравов, когда соседи смело приходили к соседям и деловито рассаживались за хозяйским столом, при этом интересуясь, что сегодня у нас подают на ужин. Такой феномен только в России. Впрочем, он из-за этого интересного факта народного сознания здорово не переживал. Да ему даже выгодно чаще общаться с носителями языка и познавать местную народную мудрость. Поэтому он тщательно прислушивался к разговору за столом, не забывая диагностировать прибывшие в гости организмы. Н-да, эти организмы следовало ремонтировать, поэтому малолетний знахарь, привычно вёл подсчёт, сколько единиц волшебной силы отправит на каждый из организмов. Сегодня он на этих трёх людей не пожалеет по две единички, а из кисета деда Матвея, сделает амулет, а то заговаривается дедушка. Разговор за столом шёл на различные темы, в том числе затрагивался вопрос о культуре, после того, как дед Тихон громко рыгнул. После негласно полученных двух единичек волшебной силы, народ преобразился. Маринка весело щебетала с Тимофеевной о своём, о женском, при этом часто поминая непутёвого лейтенанта. Дед Тихон, постоянно подкручивая усы, вдруг стал на неё поглядывать с обожанием и весьма плотоядно. У него появились определённые намерения на женщину. От этих взглядов Маринка немного смущалась, но ей нравилось такое обходительное поведение деда Тихона. Дед же Матвей тоже наслаждался ситуацией, ведь он получал просто так море оперативной информации. Из таких разговоров, слухов, оброненных фраз и складывается общая картина, зачастую неприглядная. Ещё он рад, что когда-то решил присматривать за дурачком Васильком с целью, что оный мелкий дурачок выведет, сам того не подозревая, деда Матвея на глубоко законспирированную сеть если не иностранной разведки, то инопланетной точно. Сейчас, ласково поглядывая на смирно сидящего Василька, он вычислял, откуда к силосной яме прилетят инопланетяне. Версий осталось две: либо с Юпитера, либо с Сатурна. Почему именно так, он объяснить не мог: просто это дело подсказывал его богатый жизненный опыт. И самогон. Дед из опыта знал, что этих инопланетян легко увидеть после 150 грамм самогона: появлялись мельтешащие сгустки воздуха, всякое шебаршение, невнятные разговоры. Такие вещи появлялись если усиленно подумать о Сатурне. Если думаешь о Марсе, Венере или Луне, то ничего подобного и в помине нет. Вывод напрашивался сам собой. Плохо только, что организм деда Матвея больше 150 грамм самогона уже не мог осилить, всё-таки три контузии сказываются. Теперь, когда дед уверился, что через глупенького Василька он выйдет на сатурнов, то и не надо принимать вкусный самогон. Попивая ароматный чаёк, дед Матвей ощутил, что дальнейшие его планы стали принимать более чёткие контуры. Однако, надо вплотную сосредоточиться на сборе компромата на лейтенанта Мухина, дерзающего игнорировать прелести нашей Маринки. Как только досье на этого оборотня в погонах достигнет приличной пухлости, то надо просигнализировать «куда надо». Да, дел невпроворот. И всё одному приходится делать, ёптыть.

Посидел народ за вкусным чайком душевно, но пора и честь знать. У каждого из этой компании наметились неотложные дела. Деду Матвею надо ещё топать до своих Выселок и продолжать работу над пухлостью досье гражданина Мухина, само оно не распухнет, ёптыть. У Маринки и деда Тихона явно наметился альянс на дальнейшее совместное культурное проведение времени, поэтому и они заторопились. Для Василька вечер тоже прошёл терпимо: он узнал много новых русских слов и даже выражений. Тимофеевна же в такой обстановке плавала, как рыба в воде.

Впрочем, Васильку и Тимофеевне скучать опять не дали соседи. Правда, теперь соседи явились не культурно посидеть за разнокалиберными чашками чая, а их привела беда, ведь по-другому иначе и не скажешь. Короче говоря, Санёк, Витёк и баба Маня капитально пострадали от своих научных изысканий, за ходом которых, затаив дыхание, наблюдала вся округа в лице прогрессивной общественности. Так, что Васильку намечались новые траты волшебной силы.

Дед Матвей, привычно шагая до своих Выселок, заметил, что сегодня особо хорошо и легко думается, что радовало. Теперь, когда он придёт домой, то сразу возьмётся за досье на этого, прости советская власть, лейтенанта Мухина. У деда Матвея уже сложился чёткий план, какую информацию он добавит в досье. Во-первых, в раздел «Моральный облик». Хотя, какой к бесам, у этого перерожденца, моральный облик. Явно, что самый настоящий аморальный облик. Пришлось решительно вычёркивать заголовок «Моральный облик» и переписывать его на аморальный. Так выглядит честнее. Слова сами ложились на бумагу, ловко сплетаясь в предложения, предложения в целые абзацы, а те в страницы. Главное — надо расписать всё подробно и красиво. А писал дед Матвей на удивление красивым уверенным почерком. Это его природный дар красиво писать. Писал по привычке перьевой ручкой, макая её в чернильницу. Новомодных шариковых ручек дед не признавал: ему с ними всё ясно — эти новшества, вредительская затея, чтобы поглумиться над советскими школьниками. Ведь понятно: сначала шариковая ручка, а потом какой-нибудь гад единый государственный экзамен придумает. Вредители они не дремлют. Не могу на эти их творимые безобразия спокойно смотреть: как ножом по живому.

Что-то много страниц получается, и это только про аморальный облик будущего подследственного. Может эпизод с соседской козой вычеркнуть? Хотя пусть будет: кашу маслом не испортишь, ёптыть.

Теперь надо осветить о профессиональных качествах объекта. Хм. А их и нет совсем, этих самых профессиональных качеств. Ага, так и запишем заголовок следующего раздела «Дремучий непрофессионализм», и подчеркнём, ну, и некомпетентность отметим тоже, однозначно. Через две страницы текста можно чётко уяснить, что этот лейтенант полный раздолбай каких свет не видывал. Дед Матвей даже покачал головой: вот ведь дела, и как только иностранная разведка доверяет такому раздолбаю, ведь вроде серьёзная организация.

Теперь, в следующем разделе надо осветить деятельность Мухина на иностранную разведку. А на какую? Скорее всего, этот моральный урод поддувает сразу на несколько разведок. Дед задумался, но думал не долго. Что-то подсказывало ему, что объект работает или на турецкую, или на румынскую разведку. Это подсказывал здравый смысл. Хотя, пусть у органов голова болит с выяснением на какую именно разведку этот фрукт работает: на турецкую, на румынскую или ещё на какую-нибудь хитрозадую разведку. Такие типы как Мухин способны сразу на несколько разведок работать, совести-то у них вовсе нет. Вместо совести у них нежная любовь к гнилым западным ценностям: за деньги маму родную три раза продадут.

Получилось хорошо, подробно и убедительно, с фактами, и на три листа. Черта у меня такая, коль взялся за что-то — доделай до конца, в данном случае до конца гражданина Мухина. Вот так, всё тайное когда-нибудь становится явным.

Теперь о главном. В этом разделе надо осветить всю глубину падения объекта разработки, хотя дальше падать и некуда. Но Мухин, с его расшатанными нравственными устоями, нашёл куда упасть, начав сотрудничать с сатурнами; вот же, мля, как та свинья, которая грязь всегда найдёт, даже в синагоге. Про марсиан не скажу: чего не знаю, того не знаю. Поклёп на человека возводить не стану. А вот про его шашни с сатурнами расскажу подробно. Получилось весьма захватывающе ещё на три листа.

Ого, поразился дед Матвей. Приличная стопка компромата получилась. И всего-то он это написал за одну только ночь. Теперь, работая на ферме, его будет клонить в сон, но эта его жертва не должна пропасть напрасно. Материальчик на очередного перерожденца вот он, пухленький такой материальчик. Это уже вплоть до высшей меры социальной защиты. А ты не воруй! Да, мозг сегодня ночью хорошо поработал. Вот это аналитика! Аналитика высшей пробы! Сила! И бумага — это сила. Говорят, что мысли доверенные бумаге, остывают и теряют свою энергию. Не в случае деда Матвея. То, что пылало внутри сумеречного сознания деда Матвея, не обернулось косноязычной нудятиной, а читалось как увлекательный детектив со смесью запутанного шпионского романа. Хотя самому автору совершенно безразличны чувства возможного читателя, он работал на результат и не заморачивался магией печатных символов.

На работу, на ферму дед Матвей пошёл, испытывая сложные чувства к окружающему миру. Окружающий мир хранил равнодушие: мир выглядел серьёзным и строгим. Мир всегда прав. Заблуждаются только люди, населяющие его. Причём, часто, люди делают сознательные ошибки и обожают свои заблуждения. Не все хотят жить непременно благоразумными, но все хотят выглядеть мудрыми и прекрасными. Поэтому, таким мудрым и прекрасным совершенно незачем прислушиваться к здравому разуму природы. К тому же в мире идёт постоянная борьба, хоть она честная и красивая, но борьба, в которой и кровь и смерть. Это человек привык действовать подло, он не понимает, что природа всё равно возьмёт своё, как бы человек её не гнобил, ведь он сам её часть.

То, что Васильку намечались непредвиденные траты волшебной силы, стало понятно, как только он имел счастье лицезреть Санька, Витька и бабу Маню, которые, со слов обеспокоенных родичей, пострадали от своих научных изысканий. К Тимофеевне прибежали представители кланов Малининых и Камышиных со слёзной просьбой помочь, ибо общество может потерять своих двух отличных сынов и одну непутёвую дочь, а именно самогонщицу бабу Маню.

Сообщество отчаянных деревенских учёных всё-таки открыло что-то такое, от чего и пострадало. По всему выходило, что местные научные кадры переоценили свои силы, и теперь, в результате их научных экспериментов на специальном полигоне во дворе бабы Мани, сидят под арестом во флигеле усадьбы Зосимовых, зафиксированные крепкими ремнями к стульям. Зосимовы молодцы, быстро среагировали, когда поняли, что на территории участка бабы Мани, научный эксперимент явно вышел из-под контроля, судя по диким воплям, несущимся оттуда. Поэтому они, вместе с представителями кланов Малининых и Камышиных, эвакуировали учёных со злосчастного научного полигона. Эвакуировали учёных не церемонясь, с применением физической силы и какой-то матери.

Тимофеевна немного засуетилась, ей было решительно непонятно, чем можно помочь несчастным, разве что взять немного своей колодезной воды. Василёк совершенно не хотел сидеть дома один, поэтому дитё уцепилось за подол кормилицы. Ладно, решила она, пусть посмотрит на непутёвых колхозников. Может тогда и сам бросит пить.

Непутёвые колхозники (ранее бывшие отчаянными учёными-экспериментаторами) сидели зафиксированные ремнями к стульям, ибо порывались куда-то бежать и сражаться. Судя по их расширенным глазам, они совсем недавно видели много страшной жути. Или их что-то потрясло, например, они вдруг осознали всё величие и гениальность знаменитого квадрата Малевича.

А как всё было накануне радостно и в радужных тонах. Сомнений ни у кого из учёных не наблюдалось. Хотя сомнения — путь к истине. Бригада самородков к новому эксперименту подошла изобретательно и с задором, присущим большим учёным с горячей убеждённостью в своей правоте. Конечно, мельтешил мелкий червячок сомнения, который пытался зудеть не в тему, но его быстро запинали ногами. А не надо дерзить умным людям: а то всякий червячишка начинает себя представлять этаким змеем мудрости и отвлекать учёных от посетивших их конструктивных идей. Да и теория говорила, что всё пройдёт в стиле «нормулёк и чики-пуки». Хотя… вот же предупреждал великий Энгельс, что идеи — это такое дело, что, зачастую, реализуются не всегда ожидаемым образом. Знал, бородатый старик, что говорит.

Осматривая с безопасного расстояния пострадальцев, Василёк узнал много новых слов из глубин русского языка. Привязанные ремнями Санёк и Витёк обзывали неприятными прилагательными сексуального характера крепких братев Зосимовых: Ивана и Кирилла, которые их и зафиксировали от греха подальше. Баба Маня материлась как пьяный боцман, лихо формулируя сложные лингвистические конструкции. Иван Зосимов порывался за такие волшебные слова начистить чавку всем троим организмам, но его удерживали, говоря, что эти организмы не в себе.

Действительно не в себе: подтвердил диагност Василька. Сильная алкогольная интоксикация со всеми вытекающими прелестями, плюс поражение мозга галлюциногенами, предположительно природного происхождения, а точнее это воздействие сухих грибов мухоморов, плюс отравление синильной кислотой. Короче говоря, перестарались учёные с композицией нового продукта: количество галлюциногена превысило безопасные параметры. В этой ситуации лекарю пришлось действовать срочно, здорово не раздумывая. Поэтому он, чуть ли не со слезами, расстался с простым аккумулятором, хранящим 10 единиц силы. Потратил по три единицы на мужиков и четыре на бабу Маню. Эта сила нейтрализовала воздействие яда, но пришлось потратить ещё по две единицы на каждый пьяный нос из своего основного хранилища, для поддержания общего состояния бедолаг. Шестнадцать единиц на алкашей, как с куста — Василёк чуть не плакал. А братья Зосимовы из своей природной вредности заставляли алкашей пить колодезную воду. Воду? Это для чего? Для того чтобы удивить печёнку алкоголиков непонятной жидкостью.

Через несколько минут три экспериментатора, наконец, немного пришли в себя и начали узнавать соседей. С ними даже начали вести диалог без употребления непечатной лексики.

Больше всех каялся Витёк, ведь он уже почти завязал, а эти два горе-учёных сумели-таки совратить его такого доверчивого с пути истинного, толкнули на скользкий лёд порока. Соответственно, они и виноваты во всём. Санёк делал круглые непонимающие глаза, а баба Маня глаза свои от народа отводила. Ей было стыдно.

Как же так? Ведь всё начиналось так красиво и строго последним достижениям науки, и вдруг такой провал. Все научные исследования и опытно-конструкторские разработки говорили о стабильности процессов. Но, увы. Увлёкся коллектив, расслабился, местами забронзовел. И на одной очередной композиции поскользнулся. Новый продукт, настоянный на сухих мухоморах, яблочных косточках, пижме и остролисте, оказался ядрёным до безобразия. Которое, безобразие то есть, вскоре и произошло. Не заставило себя долго ждать. Такая вот неудачная композиция получилась, или удачная, но с отрицательным знаком. Значит, где-то есть теоретический просчёт, к бабке не ходи. Санёк не виноват, он всего лишь подопытный кролик, попавший в руки извергам. Виновата баба Маня, вон та женщина. Как ей только не стыдно так поступать с простыми неграмотными колхозниками?

Новый продукт решили испытывать, естественно, на специальном полигоне во дворе бабы Мани. Полигон находился между сараем и сортиром. Происходило всё строго по науке: на специальном экспериментальном стенде и с записью в журнале о начале серии испытаний. Главный испытатель, он же главный эксперт, лично налил в специальную ёмкость продукт. В журнале отметили количество налитых грамм.

— Поехали! — взмахнул рукой главный испытатель и опрокинул ёмкость в свой организм. — Хор-рошо зашла, зар-раза, — прокомментировал он первую серию опытов.

Младший испытатель (Витёк) и креативный руководитель проекта (б. Маня), оба, затаив дыхание, наблюдали за эффектом. Вроде бы ход испытаний проходил нормально, занесли в журнал, что на пятьдесят второй секунде эксперимента испытатель икнул, а на шестьдесят восьмой секунде он сказал: «Ух, оно, мля, как!». Слова испытателя тщательно занесли в протокол. Теперь можно переходить ко второй серии испытаний, с подключением к эксперименту младшего испытателя и главного конструктора. На стенде появились две новые ёмкости для этих товарищей. Вскоре, эти ёмкости опустели. На сто восьмидесятой секунде эксперимент проходил нормально, но потом произошла катастрофа. Сначала, заколбасило главного испытателя: он уставился на сарай и стал мелко креститься. Через сорок секунд торкнуло бабу Маню, вернее главного конструктора, а потом и Витька, всего лишь дослужившегося до младшего испытателя. Тем не менее, он тоже, как и старшие по должности товарищи, проникся моментом, ибо эксперимент пошёл не по расчётной траектории, а по косинусоиде вбок. Произошло страшное: в районе сарая открылся портал, из которого повалили чудовища. Этих тварей младший испытатель узнал бы даже в алкогольном бреду, ударившись головой после падения с самосвала. Произошла эпическая битва, ибо не на тех людей эти чудовища свой хвост задрали, совсем не на тех.

— Какого сидим? — спросила баба Маня. — Граблями их грабим, вилами их колем.

Народ, похватав сельскохозяйственный инструмент, ринулся в драку с чудовищами. Да, битва оказалась кровавой и разрушительной. В результате драки капитально пострадал сарай, полностью был разрушен испытательный стенд, а сам полигон превратился в перепаханную зону боевых действий. Кто побеждал в этой драке сказать трудно, но наши сдаваться не собирались. Но против лома нет приёма: к чудовищам пришло подкрепление с тыла, откуда никто не ждал предательского удара в спину. Очнулись бойцы сидящими на стульях и опутанными ремнями.

— Братцы, — со слезами на глазах бормотал Санёк. — Вы всё-таки нас спасли… А чудовища куда делись? По деревне разбрелись? Ловить их надо, пока они никого не съели. Это не мы с Витьком виноваты, это всё баба Маня с расчётами напутала и вызвала дьявола.

Связанным лже-учёным объяснили, что односельчане думают о них и о ситуации в мире. На слёзные просьбы развязать их народ не реагировал. Матерился.

Развязали этих трёх утырков только после того, как они трижды поклялись на святом кресте, что не полезут драться, материться, царапаться и плеваться. И не пойдут ловить монстров.

— И не кусаться, — мрачно пробасил Кирилл Зосимов, который больше всех оказался искусанным осатаневшими односельчанами.

В клятву внесли положение о «Не кусаться». Только после этого бедолаг развязали и уложили по кроватям в своих домах. Доэкспериментировались. Вроде уже дожили до седых волос, а не понимают, что почти все мухоморы — это яд, а в яблочных семечках присутствует синильная кислота, вернее не сама синильная кислота, а гликозид амигдалина. Этот гликозид под действием ферментов разлагается в желудке с выделением цианистого водорода. Хорошо хоть здесь манцинелла не растёт, как в Америке, а то бы местные конструкторы и её плодов в самогон накидали.

Теперь малолетнему знахарю подвалила ещё одна головная боль: лечи троих алконафтов и здорового Кирилла Зосимова — сильно пострадавшего от зубов главного конструктора, то есть — бабы Мани.

Вся деревня приходила смотреть на дебоширов. Качали головами, осматривая разгромленный испытательный полигон. Только не пришли дед Тихон Нестюркин и Маринка Остроградская. Где их черти носили и чем они там у чертей занимались, никто не знал, но версии строили. Вроде ещё и не весна. Но, то дело такое. Личное, в общем.

Насчёт утырков прогрессивная общественность решила вопрос радикально: признать их исследования лженаукой, а гоп-НИИ расформировать к японской матери. Ага, равнодушный окружающий мир всегда сильнее чьих-то принципов.

И вновь над деревней Девицей засияло Солнце и наступило успокоение, как наступило успокоение в душе бабы Мани после перенесённых душевных мук.

После долгих холодных зимних дней и ночей, наконец, пришла долгожданная весна в деревню Девица. В своё время — своя поэзия в окружающем мире, это для тех, кто понимает. Дневной мир весной завораживает своими красками. Душа начинает ликовать и восторгаться: наконец-то крестьянин начнёт, как следует, трудиться в поле. Теперь не полежишь у печи: вьюги позади, а впереди только тёпленькие деньки, потом горяченькие, а потом и летний зной. На фоне красоты усиливается любовь, а от любви появляются дети, а кто-то, наоборот, закончив свой век, растворяется в великой бездне.