Константа

Часть II. Постоянная. #124

Обжигающе яркий свет обволакивал со всех сторон, забирался под кожу, проникал в каждую частичку тела и готов был разорвать на куски, но в последний момент его будто что-то останавливало и заставляло отступить. Раньше Евгений не ощущал ничего подобного. Был только краткий миг между забвением и моментом пробуждения в новом обличии. Старая личность быстро растворялась вместе с миром, чтобы её место занял другой человек, зовущий себя Евгением, чем-то похожий на старое воплощение, но живущий каждый раз своей, немного иной жизнью. Так было раньше. Но сейчас сознание будто отказывалось уходить, оно цеплялось за исчезающую реальность, а потом за собственные ощущения, когда не оставалось больше ничего. Теперь Евгений остро ощущал момент перехода, отвергал любые изменения и помнил всё с того мгновения, как мир накрыло разрушительной темнотой. Он, может, и хотел забыть, отринуть внутренние муки и терзания, успокоить мятущуюся душу, но увиденное перед концом мира не давало ему покоя. Огромное грибовидное облако от немыслимого взрыва впечаталось в память, повисло перед ним ужасающей картиной неизбежного будущего. Евгений ощущал, как всё тело горит, будто охваченное огнём, как жар заполняет лёгкие, не позволяя вздохнуть или закричать.

Новиков не мог думать ни о чём другом, случившееся его настолько потрясло, что он будто очнулся от затянувшегося сна. Его давно не заботила собственная судьба или окружающих людей, но заглянув в глаза тотальному уничтожению, он впервые ощутил страх перед будущим. Пусть он погибнет сам, но ведь где-то там, в тысячах других миров, живёт его возлюбленная жена, а самое главное, его дочь Анна.

Вскоре первозданный свет отступил, скрываясь за окнами в лучах майского солнца, в зелёном пиршестве проснувшейся природы и в радостном щебетании птиц. Для Евгения пребывание в пустоте могло показаться вечностью, но он понимал, что на самом деле прошли считаные секунды, которых прочие люди вообще не замечали. Они продолжали жить, только уже с новыми воспоминаниями, даже не подозревая об этом. Новиков не сразу смог осознать, что вновь оказался на рабочем месте в своей старой и привычной юридической конторе. Будто и не было этих безумных дней и событий, он снова вернулся туда, где всё началось. Но это было потом, а в момент, когда свет отступил и Евгений снова смог дышать, он понял, что неистово вопит во всё горло, вцепившись ладонями в край стола. Не отдавая отчёта своим действиям, он попытался резко встать, но только опрокинул стул вместе с собой и повалился на пол, больно ударившись затылком. В глазах потемнело. Сотрудники в страхе повскакивали со своих мест, не понимая, что происходит и почему их коллега заходится в крике и так странно себя ведёт. Они застыли в нерешительности, боясь приближаться к Евгению, и только его лучший друг Роман выскочил на крики из кабинета генерального директора и устремился к нему.

– Женя? Женя? Что с тобой? Тебе плохо? – причитал напуганный Роман, тряся своего друга за плечи, а потом повернулся к остальным: – Чего встали как вкопанные, придурки? Скорее вызывайте скорую!

Евгений затих. Он часто и отрывисто дышал, глядя в потолок отрешённым взглядом, а глаза наполнялись слезами.

– Бомба… – прошептал Новиков.

– Что? – не расслышал Роман и наклонился ближе.

– Ядерный взрыв. Война…

– Да-а, война. – Роман озадаченно посмотрел на коллег. – Но вроде пока не настолько всё плохо. Ты о чём, Жень? Что случилось? Как ты себя чувствуешь?

Тут к ним подошла одна из сотрудниц, прижимая к груди мобильный телефон, и тихим голоском пропищала:

– Я вызвала скорую, Роман Викторович, вот-вот будет.

Роман лишь отмахнулся от неё и уже с некоторым подозрением посмотрел на лежащего на опрокинутом стуле Евгения. Тот немного пришёл в себя, повернулся к другу, схватил его за руку и как-то странно улыбнулся.

– Рома! – с хрипом и негромко воскликнул Евгений. – Ты жив!

– Хм, пока Господь миловал. – Роман нахмурился и слегка отстранился. – Ну ты нас и напугал. Ты чего, уснул, что ли, кошмар увидел? Что за глупости несёшь? Или головой об пол сильно приложился?

Евгений потянулся рукой к ушибленному затылку, слегка ощупал его и зашипел от боли. Картины неизбежного будущего постепенно рассеивались, освобождая место для здравого рассудка. Первоначальный шок от увиденного уже прошёл, оставив после себя лишь гудящую в голове тревогу и не покидающее чувство страха. Евгений сполз с кресла и, опираясь на своего друга, поднялся на ноги, а затем посмотрел вокруг. Да, это был тот самый офис, где он впервые ощутил странное зудящее чувство, будто в окружающей реальности что-то не так. Сколько же времени прошло? Неделя? Две? Месяц? Новиков не мог найти ответа. Понадобилось немало времени, чтобы научиться подмечать изменения вокруг себя, отделять фальшивое прошлое от настоящих воспоминаний и вести счёт дням. Постоянно меняющиеся погода за окном и время суток ещё больше вносили путаницу в его мысли. А потом настал период отчаяния, ненужные смерти, бессмысленная борьба с неизбежностью. Ничего из этого не имело смысла. Всё вокруг оказалось фальшивым: мир, воспоминания, друзья и враги, даже чувства. Боль и потери, которые казались такими значимыми, всего лишь чья-то мимолётная фантазия.

Кто-то играл с жизнью Евгения, упивался его горем, давал мечты всей жизни и так же бесчеловечно отбирал их. Но за этим скрывалось что-то неуловимо важное, и единственный вопрос, который стоило задать с самого начала, – это «Что происходит?». Порой у Евгения возникали такие мысли, но он никогда не выносил их за рамки происходящих с ним событий, лишь слепо подчинялся правилам игры, пока она окончательно не зашла в тупик. Игра с реальностями закономерно привела к тому, чего и следовало ожидать, – концу света, последствиям, к которым Новиков не был готов. Они заставили его очнуться от медитативного пути, медленно сводящего с ума. Огромный взрыв вышиб Евгения за границы этой таинственной игры и впервые оставил наедине с собой. Внутренний голос затих. Больше не было назойливого шума в мыслях, фальшивых воспоминаний и попыток завладеть его личностью. Теперь был только он – Евгений. Напуганный, потерянный, но с неожиданным и непреодолимым желанием докопаться до сути, найти ответы и остановить это безумие.

Евгений осмотрел испуганных коллег, молча наблюдавших за происходящим у своих рабочих мест, и заметил несколько знакомых лиц, но большинство он видел в первый раз, и это навело на некоторые мысли. С каждым приходом темноты мир немного менялся, перестраивался, иногда незначительно, а порой забрасывал в совсем незнакомые места и обстоятельства. Вся жизнь могла перевернуться с ног на голову, покатиться кувырком, но при этом кое-что всегда оставалось неизменным – люди, что окружали Евгения и кем он очень дорожил. Будто весь мир всего лишь сцена для него одного, где главные герои всем известны и записаны крупными буквами на главной афише театра, а остальные только статисты, фоновый шум, которым можно пренебречь и чью замену никто не заметит. Так или иначе, всё сводилось к Евгению, это был его бенефис. Все софиты направлены в центр и ослепляли его неожиданной догадкой, но почему-то она совсем не радовала, а только вызывала новые приступы тревоги.

Взгляд Новикова остановился на двери в кабинет директора, откуда совсем недавно вышел его закадычный друг. Евгений повернулся к Роману, осмотрел его дорогой костюм, сшитый явно на заказ и отлично скрывающий недостатки его тучной фигуры, заметил аккуратно уложенные волосы, по меньшей мере то, что от них осталось, и по-доброму улыбнулся.

– Ты жив, – ещё раз с удовольствием повторил Евгений и бросился обнимать своего друга. – Как же я рад тебя видеть, дружище!

– Э-э-э, Жень? – растерялся Роман, а потом вырвался из объятий и немного отстранился. – Жень, послушай, я не знаю, какая муха тебя укусила…

Но Евгений не желал ничего слушать. Он ещё ни разу не чувствовал себя настолько живым и никогда так не радовался встрече с Романом.

– Я вижу, ты всё-таки добился всего, чего хотел, – перебил его Евгений и мягко потрепал по плечу ладонью. – Ты не представляешь, как я рад за тебя. Хочу только извиниться за всё, что я сделал или не сделал в этой жизни и во всех прочих. Ты всегда был добр ко мне, поддерживал в трудную минуту, даже когда я сам перестал верить в себя и потерял всякую надежду. А я в ответ так подло поступил. Прости меня.

В глазах Романа промелькнул страх. Вероятно, он начал думать, что его друг сошёл с ума от удара головой. Роман сделал несколько шагов назад, будто прикрывая остальных:

– Так, Женя, давай успокоимся. Присядь пока, вот-вот приедет скорая. Они помогут. Похоже, у тебя помутнение рассудка из-за удара. Так бывает, ничего страшного, возможно небольшое сотрясение.

– Да, Жень, ты присядь, а то вдруг хуже будет. – Наконец кто-то из сотрудников вышел из ступора и подал неуверенный голос позади Романа.

– Может, его контузило? – предположил кто-то.

– А вдруг у него инсульт? – добавила девушка поодаль.

– Я слышал, надо заставить его улыбнуться или типа того, – сказал ей какой-то парень в другом конце комнаты.

– Да-да, или руками помахать! – воскликнула девушка в ответ. – Жень, помаши руками?

– Так, хватит, умолкните! – раздражённо рявкнул Роман – Не надо ничем махать, давайте просто успокоимся. Ты только не волнуйся, Жень, помощь близко.

Евгений глубоко вздохнул и грустно улыбнулся. Конечно, он понимал, как звучат его слова и откуда такая реакция у людей, но говорил скорее с самим собой, смотря в глаза друга, как в зеркало своей совести, где отражались прошлые поступки. В конце концов, какое это имеет значение, когда скоро всё вновь растворится в небытие.

– Я не волнуюсь, – спокойно ответил Евгений. – Не переживай, Ром, я всё исправлю, найду ответы, я обещаю. Ради тебя, ради Кати… – Он замялся, помрачнел, потом посмотрел на остальных и добавил: – Ради всех вас. Я найду, как прервать этот цикл.

Он развернулся на месте и быстро зашагал к выходу, пройдя мимо очередной незнакомой секретарши на входе. Не успел он закрыть дверь, как столкнулся нос к носу с фельдшером скорой помощи – молодым мужчиной с накинутым на плечи халатом тускло-голубого цвета. Они оба обменялись молчаливыми взглядами, после чего Евгений опомнился и услужливо предупредил врача:

– Мне уже лучше, спасибо.

И быстро зашагал вдаль по улице. Врач посмотрел ему вслед, затем рассмотрел вывеску над дверью с надписью: «Скорая юридическая помощь», крякнул от нелепого, ироничного названия и зашёл внутрь.

К тому времени солнце уже преодолело значительную часть своего дневного пути по небосклону и полдень давно остался позади, но вечер ещё не стремился вступать в свои права. На небе не было ни облачка, и природа купалась в ярких лучах, пестрила всевозможными красками и согревалась в первые жаркие дни непривычно холодного мая. Евгений вдруг осознал, что во время своего поспешного бегства с места работы он забыл надеть пиджак. И даже так, в одних только брюках и рубашке, ему стало очень жарко от палящего солнца, а слабый ветер совсем не спасал ситуацию.

Казалось, что все должны радоваться такой летней погоде, гулять и наслаждаться жизнью, но над городом нависло гнетущее ожидание чего-то крайне плохого. Людей на улицах оказалось очень мало, и редкие прохожие угрюмо смотрели себе под ноги, не желая отрываться от созерцания собственных мыслей. Их было сложно в чём-то винить. Весь город служил ярким предзнаменованием надвигающейся катастрофы. Повсюду виднелись мотивационные воззвания, как на огромных рекламных щитах, так и в виде небольших плакатов, которыми были оклеены стены домов. Со всех сторон на прохожих смотрели изображения солдат и плачущих матерей с призывом встать на защиту Родины, записаться добровольцем в армию или пожертвовать всем во имя победы. «Родина ждёт своих героев!», «Остановим врага!», «Не ступать сапогу Альянса по нашей земле!» и другие подобные лозунги окружали Евгения, пока он разглядывал стену соседнего дома. «Когда всё успело стать настолько плохим? – подумал он. – Миру становится всё хуже и хуже, каждый день может оказаться последним. Нужно что-то сделать! Но что? С чего начать?»

Евгений снова потрогал пульсирующий от боли затылок, обернулся и чуть не столкнулся с молодым мужчиной в тонкой рубашке с коротким рукавом, который усердно прятал своё лицо под надвинутым на глаза козырьком кепки. Прохожий торопливо мчался по тротуару, не поднимая взгляда и пряча руки в карманах джинсов.

– Ой, простите, – виновато отозвался Евгений, а потом попытался остановить незнакомца, осторожно потянув того за предплечье: – Постойте, вы не подскажете…

Он указал пальцем в плакаты на стене, но прохожий неожиданно и резко дёрнул плечом, отбрасывая руку Новикова, и, не отрывая взгляда от дороги, истерично завопил:

– Не трогайте меня! Что вам нужно? Я ничего не знаю и не хочу знать!

Незнакомец ускорил шаг и поспешил убраться прочь, оставив Евгения в недоумении. Но тут же рядом с ним возникла приземистая и сухопарая старушка, даже в такую жару одетая в вязаную кофточку и с платком на голове.

– Не обижайся на него, сынок, – сказала она, поглядывая на плакаты. – Время такое, сам понимаешь, все сейчас на нервах.

– Понимаю, – печально подтвердил Евгений. – А вы не подскажете, из-за чего всё началось?

– Война-то? – переспросила старушка, пожёвывая челюстями. – Да кто же её знает? Не поделили что-то, как всегда, ты же знаешь… этих, – загадочно ответила она и кивнула куда-то в сторону, словно её собеседник понимал, о ком идёт речь. – Этим волкам только дай волю, всех ограбят, всех растерзают. Нелюди! Ты бы лучше поменьше на улицах бывал, сынок, а то не знаешь, когда прилетит.

– Что прилетит? – испугался Евгений.

Но старушка проигнорировала его вопрос, о чём-то крепко задумавшись. У Новикова появился необычный, почти научный интерес ко всему, что происходит вокруг. Он стал подмечать мелочи и странности в поведении людей, неосознанно выискивая в них какой-то подвох. Хотел глубже понять, как работает изменчивый мир, как влияет на разум людей и их воспоминания. Ведь Евгений прекрасно понимал, что память этой старушки, как и всех людей вокруг, всего лишь фальшивка, чья-то заранее придуманная история, записанная на подкорке её мозга, как на каком-то электронном носителе. Её воспоминания возникли всего полчаса назад, и Евгению стал безумно интересен механизм работы и существования сломавшейся реальности. Он впервые наблюдал за ней со стороны, а не из глубины своего помутившегося разума. Новиков ощутил себя настоящим первооткрывателем, и эта мысль пьянила получше его прошлых пагубных пристрастий. Одновременно с этим новое ощущение показалось ему таким… знакомым?

Подобные мысли немного приободрили Евгения.

– И всё же, что вы помните о начале конфликта? Кто был виноват? – не унимался он.

Такой неожиданный напор смутил старушку, она резко переменилась в лице и внимательно всмотрелась в лицо Евгения, сильно прищурив глаза.

– Тю, ты и правда какой-то странный. Новости, что ли, не смотришь, али шпион какой? – спросила она с подозрением. – Вон иди к своим дружкам окаянным, что орут на каждом углу, у них и поспрошай.

Старушка указала куда-то в сторону и сразу побрела дальше, непрестанно ворча себе под нос:

– Не хватало мне ещё на старости лет… из-за всяких…

Евгению ничего не оставалось, и он последовал в ту сторону, куда указала ему старая женщина, и уже на соседней улице наткнулся на небольшой антивоенный митинг. Несколько совсем юных парней и девушек с разрисованными красной краской лицами, изображающие раненых людей, держали самодельные транспаранты и простые куски бумаги, где от руки были начертаны различные призывы покончить с войной. Они громко кричали, строили страдающие гримасы и приставали к прохожим, а те старались как можно скорее уйти от вызывающих и раздражающе назойливых протестантов. Евгений настороженно приблизился к ним, сбавил шаг, и тут же рядом с ним возник молодой парень с безумными, красными глазами навыкате. Похоже, что ребята очень болели за свои идеи или находились под действием каких-то ободряющих веществ.

– Помогите остановить эту войну! – экспрессивно голосил парень прямо в лицо Евгению. – Вы должны что-то сделать!

В это же время позади него остальные скандировали дружно и бесконечно повторяли одну и ту же фразу: «Мы не мясо!»

– Но что я могу…

Парень заметил заинтересованность Евгения, совсем перегородил ему дорогу и начал оживлённо размахивать руками, в которых всё ещё держал небольшой кусок картона с лаконичной протестной надписью.

– Вы должны помочь нам, – прервал он вопрос Евгения, – помочь другим людям увидеть правду.

– Правду? О чём?

– О том, что эту бессмысленную бойню устроили корпорации, давно захватившие власть в стране. Коррупция, воровство, культ бесконечной наживы – вот столпы, на которых держится наше государство, неужели вы не видите?

– Я-я-я…

Новиков отвёл глаза в сторону, не в силах больше выдерживать обезумевший взгляд парня. В то же время мимо них прошёл мужчина средних лет, презрительно покосился на толпу молодёжи, а потом демонстративно плюнул на землю и громко сказал с высокой долей пренебрежения в голосе:

– Предатели!

– Зомби! Мясник! Людоед! – выкрикивала в ответ одна из девушек с разрисованным лицом, а потом тоже подскочила к Евгению и заголосила в крайне высокомерном тоне: – Вот видите, до чего доводит зомбирование по телевизору. Люди совсем уже потеряли человеческий облик. Одна пропаганда войны круглосуточно по всем каналам и бесконечный патриотический угар, все вокруг превратились в овощи с промытыми мозгами. – Девушка вновь выглянула из-за плеча Евгения и бросила в спину того мужчины ещё одну словесную гранату: – Выродок!

– Так с чего всё началось-то? – Евгению наконец удалось вставить слово и перейти в наступление.

– Да ни с чего, – фыркнул парень.

– Жадность! Глупость! – выкрикнула девушка, но быстро потеряла интерес к Евгению и упорхнула обратно к остальным.

– В смысле «ни с чего»? – не унимался Новиков, не обращая на неё внимания.

– Ну, Милка всё правильно сказала, – пожал плечами парень и обернулся на остальных. – Жадность. Кучке разжиревших богатеев мало нас грабить из года в год: повышать цены, налоги, красть наши сбережения – теперь они принялись за соседей, но откусили кусок, который не смогут проглотить. Ха-ха. Идиоты! Дикари! – начал подражать он своей подруге и выкрикивать бессмысленные ругательства, направленные невидимому оппоненту, который даже не мог ответить. – Куда нам тягаться с цивилизованными странами, где ещё не забыли, что такое свобода и равенство? Альянс нас просто растопчет и не заметит. Нужно остановить эту бессмысленную бойню!

– Разве наши соседи состоят в Альянсе, хм?

Евгений задумался. До него начали долетать обрывки воспоминаний из множества вариантов прошлого, но они так тесно переплетались в клубок бессвязных образов, что распутать их было невозможно.

– Конечно! Давно уже, ты чего, мужик? Ты серьёзно не знал или специально издеваешься? – Парень скорчил недовольную рожу. – Только не говори, что ты тоже из «этих»!

– Этих?

– Ну да, – парень покрутил пальцем у виска. – Бездумных идиотов, повторяющих всё за государственной пропагандой.

– А если серьёзно, то кто начал эту войну? – не унимался Евгений, стараясь делать как можно более глубокомысленное выражение лица, но это не помогло.

– А-а-а, я понял! – воскликнул парень с немного ехидной ухмылкой и долей разочарования в глазах. – Ты всё-таки из «этих». Скептик, значит, да? Всё-то вам надо к мелочам придираться, а на полную картину вам плевать. Голова одним телевизором забита, совсем уже думать разучились. Очнись! Какая разница, кто сделал первый выстрел, когда любому дураку понятно, что Альянс просто спровоцировали. Какое им дело до дикарей? Разве им нужна война? Они и так прекрасно жили, бед не знали. Это нашим вечно голодным псам всегда мало добычи. Очевидно, что наш «великий вождь» просто обезумел от предвкушения лёгкой наживы. Они завидуют богатству и успешности Альянса и хотят оторвать хотя бы кусок. Да ты взгляни в глаза этим рожам с телевизора, они же больные люди. Тебе хочется подыхать ради их жажды наживы? А, друг?

– Да я просто спросил…

– Что ты спросил? – экспрессивно и визгливо крикнул парень, размахивая транспарантом. – Давай, повторяй установки пропаганды, больше вы ничего не умеете, ходячие, пустоголовые рупоры! «А почему они выстрелили первыми?», «А зачем они подвели войска к нашей границе?», «А почему, а почему…». – Он кривлялся и передразнивал оппонента, существующего только в его воображении. – Да по кочану! Потому что любой адекватный человек прекрасно видел, к чему всё идёт и что ожидать от наших поехавших правителей, промытые вы головешки. Тьфу!

Парень сделал пару шагов назад, резко теряя интерес к Евгению, а позади него раздался истерический голос совсем юной девицы в огромных круглых очках и с ярко-красными волосами:

– Если ты такой умный, то чего не на фронте?

– Вот! Правильно! – подтвердил парень, что общался с Евгением. – Раз так защищаешь местных царьков, то, может, пора и автомат в руки взять?

– Так а вы что предлагаете? – совершенно спокойно спросил Евгений, не желая дальше провоцировать неадекватную молодёжь. – Просто сдаться?

– А что ещё остаётся? Нам ни за что не победить в этой войне. Альянс намного сильнее и богаче, к тому же правда на их стороне. Остаётся только упасть на колени и молить о прощении, а ещё лучше о покровительстве. Авось хоть тогда к нам придёт настоящая цивилизация, а не эта дикость. – Парень скорчил такую гримасу, будто съел ложку невыносимой горечи.

– Вы считаете, что они пощадят нас и страну?

– Да плевать я хотел на эту страну! Пусть хоть выжгут всё калёным железом и всех, кто её защищает, пусть хоть на лоскуты порвут. Ты разве не видишь, что мы живём как в тюрьме, в тотальной тирании, где душится любая свобода слова? Страна рабов и господ, которая держится только на полицейских штыках… – Парень проглотил слова и посмотрел куда-то за плечо Евгения. – Вот, как говорится, помяни чёрта. Твои друзья пожаловали.

Новиков обернулся и обнаружил, что к ним тихо приближался полицейский автомобиль, сверкая проблесковыми маячками. Машина замедлила ход, остановилась рядом с протестующими, и из неё показались двое полицейских: один постарше, с измученным, уставшим лицом и тяжёлым взглядом из-под бровей, и второй помладше, с ещё горящими глазами от предвкушения жизненных перспектив. Внутри Евгения всё разом похолодело. Его нервы натянулись в тугую струну, сердце заколотилось, а разум подначивал бежать со всех ног, пока ещё есть время, но тело отказывалось подчиняться. Глаза не обманывали, это точно были они: старший следователь и стажёр, что допрашивали Новикова совсем недавно, только это было в другой реальности. Ведь так? Здесь они выглядели обычными патрульными, хотя внешне почти не изменились, исключая форму.

Патрульный постарше повернулся к своему молодому и резвому коллеге, тяжело вздохнул, мысленно проклиная опостылевшую работу и весь мир, недовольно сжал губы, а потом негромко, но слышно произнёс:

– Похоже, это они.

Однако юные бунтари и не думали покидать своих мест, демонстрируя напускное бесстрашие. Выпятив груди вперёд, они ещё яростнее начали махать самодельными плакатами в руках.

– Вы только посмотрите, а вот и верные псы режима пожаловали, – сделав тон максимально издевательским, пропела одна из девушек с раскрашенным лицом. – Тяв-тяв, господа полицейские. Что, деспот наконец-то обратил на нас свой взор? Какая честь, о боже!

– Несомненно, они! – с широкой улыбкой и довольным лицом подтвердил патрульный-стажёр.

– Тогда пакуем, – совершенно безучастно ответил старший полицейский.

Потом они спокойно направились к протестующим.

– Вы не имеете права! Где ваша хвалёная свобода слова, проклятый тоталитаризм?! – начал кричать парень рядом с Евгением, отвлекаясь на прибывших служителей закона.

– Сейчас я покажу вам, на что имею право, – пробурчал бывший старший следователь, вытаскивая из-за пояса резиновую дубинку. – Вы ведь прекрасно знаете, что собрания запрещены, как и антигосударственная пропаганда, я даю вам последний шанс разойтись…

Он подошёл максимально близко к девушке, которая только что выкрикивала в их адрес обидные слова, посмотрел ей в глаза с высоты своего роста и потряс в руке дубинку. Но девушка не сдавалась, а улюлюкающая компания друзей только раззадоривала её и так буйный нрав. Юная крушительница режима скорчила злобную гримасу и выкрикнула:

– Иди к чёрту, ментовская свинья! – А затем с задором плюнула в лицо полицейскому.

Её друзья разразились громким хохотом и одобряющими выкриками. Но реакции полицейского не пришлось долго ждать. Он тут же замахнулся и ударил девушку дубинкой по ноге, отчего та сразу закричала на всю улицу и чуть не упала на патрульного, но тот её схватил за руку, скрутил и потащил к машине. Остальные протестующие не сговариваясь бросились врассыпную, выкрикивая на ходу проклятия и роняя кустарные плакаты. Даже тот парень, что стоял рядом с Евгением и кичился своей смелостью, бросился наутёк, чуть не сбив его с ног.

– Что-то ты уже не такая смелая, да? – злобно шипя, спросил девушку полицейский. – А куда делись твои дружки, а? Вы же такие борцы за права?

– Ты что творишь, мразь, отпусти, мне же больно! – вопила она, волоча за собой отбитую ногу. – Я… я буду жаловаться! Лучше бы на фронте показывали свою силу, только и можете, что бить невинных девушек.

Вся её гордость куда-то внезапно подевалась, и она заплакала как ребёнок, кем, по сути, и являлась.

– Кто-то же должен, – только и ответил полицейский, а потом обратился к своему стажёру, что всё время наблюдал издалека: – Сань, открой дверь.

Последние слова острым ножом вонзились в разум Евгения, провоцируя знакомое эхо из прошлого, быстро заполняющее все мысли. Далёкий и тревожный стук приближался, нарастал, вырываясь из оков подсознания, а затем Новикова озарило. Точнее, внутри него будто взорвалась сверхновая звезда, выбрасывая в бескрайний внутренний космос всё, что так долго таилось на глубине и всё это время пыталось прорваться сквозь завесу навязанных мыслей.

Говорят, перед лицом смертельной опасности человек может увидеть всю жизнь от самого рождения до переломного момента, но Евгения, наоборот, вырвало из реальности и отбросило назад, в тот самый момент, когда всё началось. Он увидел события прошлых жизней, о которых и не подозревал. Всё, что он когда-то слышал, видел или сделал, обрушилось на него бессвязным потоком мыслей и чувств. Радость от побед, горечь поражений и тяжесть невыносимых потерь теперь разрывали его изнутри и били по границам здравого рассудка, проверяя его разум на прочность. Евгения будто швырнуло вниз сквозь этажи, где он постепенно пробивал собственной головой все слои реальности, пока не достиг самого дна, момента нового рождения, когда было посеяно зерно сомнений, нечто постоянное в бесчисленном хаосе миров и придуманных жизней. Он увидел бездомного мужчину, стоящего у дверей свадебного салона, наполненные безумством глаза и как с его губ слетают слова, пробившие брешь в одурманенном сознании Евгения. Но остальное прошлое почему-то осталось недосягаемым, будто и не существовало вовсе. Его разум бился о прутья клетки, желая вырваться на свободу, проникнуть вглубь своей памяти, но воспоминания о том дне встали непреодолимой преградой. Безусловно, он знал множество вариантов своего детства, юности и бурной молодости, доставшиеся от ложных граней его личности, но они были вытеснены за границы сознания, оставляя зияющую дыру в его настоящем прошлом.

«Конечно, как я мог забыть о нём? Ведь всё началось с нашей встречи и его заразного безумства, – внезапно осенило Евгения, выводя его из ментального штопора. – Вот кто сможет всё объяснить!»

– Что это с ним? – спросил бывший следователь у своего напарника, когда заметил, что странный, но прилично одетый мужчина оказался единственным из толпы, кто не сбежал и остался стоять посреди тротуара.

Стажёр пожал плечами, рассматривая неизвестного прохожего, который окаменел словно статуя и впивался взглядом в одну точку. На счастье Евгения, ни у кого из полицейских не промелькнуло ни единой мысли или воспоминания о событиях двухчасовой давности. Они внимательно смотрели на него, но видели лишь обычного мужчину, охваченного непонятным страхом. Будь среди них хоть один следователь, необязательно старший, или чуточку больше опыта, или хотя бы рвения к своей работе, то они непременно обратили бы внимание на странное поведение прохожего при виде блюстителей порядка, но сейчас их мысли были заняты совсем другими проблемами. Полицейский затолкал плачущую девушку на заднее сидение служебного автомобиля, а потом обратился к ней, кивая в сторону Евгения:

– Этот из ваших?

– Скорее, из ваших, – фыркнула она, утирая слёзы.

– Понятно, – вздохнул полицейский, захлопнул дверь и обратился к Евгению: – Эй, гражданин, с вами всё в порядке?

– Ах да, всё нормально, спасибо, – опомнился Новиков, судорожно осматриваясь по сторонам. – Задумался немного.

– Не о чем тут задумываться, проходите, не задерживайтесь, – бросил в ответ полицейский усталым голосом и обратился к напарнику: – Всё, Сань, заводи, поехали в участок.

Стажёр уже успел занять место водителя и внимательно изучал подозрительного прохожего через зеркало заднего вида, но, получив приказ, не раздумывая повернул ключ зажигания, и патрульная машина тут же унеслась прочь, подмигивая проблесковыми маячками. Евгений тоже не стал тратить времени зря. Он повернулся и быстро зашагал обратно, осматривая по пути непривычно малолюдную улицу крупного мегаполиса.

* * *

Евгений замедлил шаг, когда в пределах видимости показался знакомый свадебный салон, расположенный на центральном проспекте города. Именно его любил терроризировать своим присутствием тот бездомный, но сейчас рядом с ним никого не было, только редкие прохожие прогуливались вдоль тротуара, изредка и с опаской оглядываясь по сторонам. Новиков осторожно приблизился, ощущая, как его сердце отстукивает бешеный ритм, словно перед первым свиданием, и заглянул в проулок рядом с магазином. Его цель была там. Бездомный сидел у стены и безжизненно смотрел в одну точку на противоположной стороне проулка. Евгений затаил дыхание в предвкушении желанных ответов, он будто встретил самого себя из недавнего прошлого. На мгновение ему даже показалось, что сейчас перед ним откроются все тайны мира и он найдёт выход из затянувшегося кошмара. Но…

Евгений приблизился к мужчине, но тот не реагировал. Его глаза оказались пусты и безжизненны. Он весь зарос, волосы превратились в паклю, а пышно растущая борода вся свалялась и пошла комками от грязи, торчавшими в разные стороны. На первый взгляд, могло показаться, что он уже мёртв, но приоткрытый рот и изредка вздымающийся живот, проглядывающий из-под грязной рубашки, говорили об обратном. «Может, он пьян или под наркотиками?» – подумал Новиков, подходя всё ближе.

– Мужчина, вы живы? – зачем-то спросил Евгений, а затем сморщился от резкого запаха, ударившего в нос, и пробурчал чуть слышно: – По запаху не похоже.

Бездомный продолжал упрямо и неподвижно сверлить глазами стену напротив. Несмотря на жаркий день, на нём была старая и просаленная куртка, брюки, насквозь пропитавшиеся пылью грязных улиц, а на ногах рваные кеды. Всё это смердело так, что Евгений с трудом сдерживал приступы тошноты. Когда он подошёл достаточно близко, перебарывая в себе омерзение, и присел рядом, то уже смог различить прерывистое дыхание, вырывающееся из груди с жутким хрипом и не сулящее ничего хорошего.

– Это может прозвучать странно, но вы меня помните? – спросил Евгений, а потом боязливо ткнул мужчину в плечо. – Мы встречались несколько раз, вы ещё накричали на меня… вроде.

Евгений вдруг усомнился в своей памяти, и на минуту ему даже показалось, что он бредит. Сомнения до того поглотили его разум, что ему захотелось стыдливо скрыться и убежать подальше от этого места. Но мужчина отказывался отвечать, чтобы укрепить быстропадающее доверие Новикова к себе. Тогда Евгений недовольно насупился и помахал рукой перед глазами бездомного:

– Э-эй, вы меня слышите? Только не говорите, что когда вы стали нужны и заставили меня поверить в…

Бездомный неожиданно вырвался из плена собственного разума, повернулся к Евгению, и уголки его губ изобразили на обессилевшем лице что-то, похожее на улыбку.

– Ты… – прохрипел он. – Ты всё-таки пришёл.

Он хотел поднять руку, чтобы дотронуться до Евгения, понять, что это реально, а не игра его измученного разума, но сил оказалось недостаточно, и рука упала обратно на землю. Новиков сочувственно покачал головой.

– Что с вами случилось? Мне кажется, в прошлый раз вы выглядели несколько живее?

– То же, что и с тобой, – фыркнул мужчина. – Скоро тебя ждёт то же самое.

– Нас всех ждёт нечто похуже, если вы не поможете, не расскажете, что случилось с этим грёбаным миром. Скажите, вы тоже это чувствуете? Тоже видите, как всё вокруг меняется? Свет пропадает, люди исчезают, а потом чёрная вспышка. Бум! Затем яркий свет – и я теперь не я, а потом… потом… – тараторил Евгений, стараясь передать всё и сразу, но умудряясь не сказать ничего. – Чёрт, я ведь, наверное, звучу как сумасшедший. Просто скажите, что я не сошёл с ума и с миром творится что-то неладное! – Он заглянул в пустые глаза бездомного и поник. – Проклятье, с кем я говорю, как до этого вообще дошло?

Евгений вскочил на ноги и нервно заходил из стороны в сторону, совершая пассы руками и пытаясь описать то, что сам не до конца понимал.

– Теперь ты видишь, этот город – лабиринт, – ответил мужчина, потом довольно и через силу ухмыльнулся. – Теперь ты видишь.

– Да-да, лабиринт, двигается, это я помню. Удивительно, но помню. Хотя мне трудно сказать, когда я это слышал, точнее от кого… впрочем, неважно. Проблема не в этом. С нашим миром что-то не так, с каждым днём ситуация становится всё хуже и хуже. Сначала я не хотел замечать, мне было откровенно плевать, но теперь… теперь есть люди, которых я не могу потерять. К сожалению, они не могут найти выход из этого, как вы выразились, лабиринта, они застряли в петле всё новых и новых воспоминаний, и никто им не поможет. Кроме меня. А вы должны помочь мне. Понимаете? Расскажите, что знаете, о происходящем, кто это делает и зачем? А главное, как мне это остановить? Прошу.

Неопрятный мужчина попытался рассмеяться от нескончаемого потока слов, но выдавил из себя лишь несколько крякающих звуков и зашёлся в страшном кашле, а потом запрокинул голову на стену, но не обронил больше ни слова.

– Ч-что смешного я сказал? – возмущённо спросил Новиков. – Вам кажется это смешным?

Евгений посмотрел по сторонам и обнаружил рядом с тротуаром какое-то объявление, напечатанное на бумаге и небрежно приклеенное к стене. Оно извещало:

«Граждане, запомните, услышав сигнал воздушной тревоги, вы должны незамедлительно проследовать в ближайшее бомбоубежище. Не медлите, каждая секунда на счету. Берегите свою жизнь!»

Новиков резко сорвал объявление, а потом вернулся к бездомному и потряс бумажкой перед его глазами:

– Очнись, война на пороге, да что там, она уже идёт. Скоро настанет ядерный апокалипсис, если мы его не остановим, если не поймём, что происходит. Это вообще не смешно. Бомбы могут посыпаться нам на головы в любой момент. Чёрт возьми, это уже случилось!

Мужчина дышал очень часто. Он немного прикрыл глаза, словно избегая напоминаний, а потом вновь закашлялся.

– Да, я знаю, – сказал он сквозь кашель. – Я видел. Я был здесь, как и ты. Это агония, наш мир умирает, но мне уже всё равно.

– Но мы умрём вместе с ним! – возмутился Евгений.

Бездомный вновь усмехнулся.

– Я умирал уже столько раз. Думаешь, мне есть дело до какого-то мира? Только не говори, что не испытывал тех же чувств. Я не поверю.

– Испытывал. Я тоже жалел себя и ненавидел других, мне знакомо это чувство опустошения, безразличия, желание послать к чёрту всю планету. Послушай, я творил ужасные вещи, которые никогда себе не прощу, но есть люди, очень близкие мне люди, которые нуждаются в моей помощи, защите. Я не могу их бросить. Только не сейчас.

– Поздравляю, но мне какое дело? Мне осталось уже недолго, и буду рад, если этот кошмар прекратится, – ответил он, а потом вновь вернулся к любимому делу – созерцанию шершавых складок кирпичной стены.

– Ты что, решил просто взять и сдаться? – возмутился Евгений. – Не-е-ет, ты не можешь так поступить после всего, через что я прошёл. Между прочим, по твоей вине. Ты должен всё рассказать о том, что происходит со мной… с нами, с этим городом. Эй! – прикрикнул он и щёлкнул пальцами перед безжизненным взором бездомного. – Я с тобой говорю! Не смей опять впадать в беспамятство, слышишь?!

– Дверь… – чуть слышно произнёс мужчина. – Это ты во всём виноват.

– Ты о чём? – растерялся Новиков.

– Ты должен был открыть дверь! – неожиданно вскрикнул бездомный неестественным голосом.

Евгений в страхе отскочил от жуткого незнакомца, а потом заметил, как тот бездумно приподнял руку с земли и начал несильно постукивать ей по стене дома за своей спиной. Он чуть касался кирпичей, но каждый удар звучал в разуме Евгения так громко и отчётливо, словно невидимый кузнец ритмично бил огромным молотом по наковальне.

– Открой дверь… открой дверь… – без остановки повторял мужчина, будто находясь в трансе, продолжая при этом стучать кулаком о стену.

– Прекрати, хватит! – закричал Евгений, обхватив голову и стараясь сдержать натиск ударов из глубин подсознания.

Рука бородатого мужчины послушно замерла в воздухе, а потом вновь осела к его ногам.

– Хватит повторять эти слова! – надрывно проголосил Евгений. – Хватит! Что это вообще значит? Это какая-то глупая загадка или игра? Довольно с меня игр, я просто хочу знать, что происходит. Какая дверь? Что я должен открыть, в чём моя вина? Я не понимаю.

Бездомный внезапно пришёл в себя, повернул голову, а в его взгляде промелькнул тусклый свет ясной мысли.

– Я не помню, – тяжело дыша, сказал он, и на его глазах заблестели слёзы.

– Ты не помнишь? – завёлся Новиков. – Ты не помнишь?! Да ты издеваешься!

Евгений зарычал от безысходности, закрутился на месте, изрыгая из себя потоки проклятий, одновременно с этим пиная стену дома, будто желая ей отомстить.

– Это бесполезно! – злобно проревел он, ещё раз пнув стену. – Проклятье, как же мне всё надоело.

– Зато теперь ты видишь, – снова произнёс мужчина поникшим голосом свою любимую фразу.

– Я вижу только безумного бомжа и зря потраченное время, которого всё меньше и меньше.

Евгений бросил презрительный взгляд и демонстративно отвернулся, будто хотел уйти.

– Я прожил столько жизней, повидал множество смертей, – вдруг ответил мужчина хриплым голосом. – Я помню каждую из них, каждый прожитый день во всех возможных вариациях, и это сводит меня с ума.

Евгений повернулся и увидел налитые кровью глаза человека, который точно так же был брошен на произвол судьбы, на борьбу с неудержимой стихией, один на один со своим безумием. В его взгляде читалось сожаление и усталость от бесконечных мук, он был сломлен и подавлен, он больше не хотел жить.

– Я чувствую, что мой конец близок, сил больше не осталось, – продолжил бездомный, еле ворочая языком. – Их слишком много, они внутри, разрывают мой разум… – Он медленно поднял руку и вцепился пальцами в волосы. – Я давно перестал понимать, что реально, а что нет. Мысли как рой надоедливых пчёл, они жужжат и жужжат без остановки. Я даже не уверен, что это всё реально, что ты реален… Прошлого больше не существует, настоящего тоже – ничто не существует.

Мужчина резко умолк, тяжело и с хрипом задышал, уставившись на Евгения стеклянными глазами, и словно растворился в своих мыслях. Новиков застыл в раздумьях на несколько секунд, а потом оглянулся назад, чтобы убедиться, что за ними никто не наблюдает. Улица была всё такой же пустынной, а редкие прохожие предпочитали ничего не замечать и как можно скорее проходили мимо странной компании в проулке. Их было сложно винить. В ситуации, когда смерть дышит в затылок, тяжело думать о чём-то ещё, кроме своей жизни.

– Эй, только не смей умирать! – возмутился Евгений.

Новиков испугался, что его единственная ниточка начала выскальзывать из рук. Он подошёл ближе.

– Ты… ты ещё здесь, – удивился бездомный, возвращаясь в реальность.

– Конечно, я здесь и реален… надеюсь, – добавил Евгений, и сам засомневался в своих словах, а потом снова присел рядом с мужчиной и щёлкнул пальцами перед его лицом. – Сосредоточься! – Евгений глубоко вдохнул, подбирая нужные слова. – Поверь, мне знакомы твои чувства, ведь я оказался в такой же ситуации. Был растерян, напуган, путал реальность и воспоминания, терял себя и желание жить. Но не случайно, что только мы можем помнить о прошлых жизнях, мы были избраны для чего-то очень… важного, великого. Возможно, именно в этом наше предназначение, – он указал рукой на город, – спасти чёртов мир от него самого!

Глаза Евгения горели от неожиданного осознания, а бездомный в ответ предпринял новую попытку засмеяться, но, как и прежде, выдал только продолжительный удушливый кашель.

– Тогда они избрали явно не тех людей, – сказал он, когда снова смог дышать. – Каждый божий день я просыпался в новом месте, с другим прошлым за спиной, но одно всегда оставалось неизменным – нестерпимое, раздирающее изнутри желание прийти сюда, в это самое место и не покидать его никогда. Не знаю, зачем я здесь и почему меня так тянет в этот закоулок, но я не в силах сопротивляться. Даже когда моя жизнь складывалась удачно, когда у меня было всё: дом, семья, – я всё равно, как наркоман, бросал всё и безвольно следовал тому, чего желал больше всего. День за днём, день за днём. А в это время прошлое мёртвым грузом наслаивалось друг на друга, пока ноша не стала слишком тяжёлой. – Он натужно вздохнул и запрокинул голову назад, упёршись затылком о стену. – Я часто теряюсь в своих мыслях, с трудом нахожу себя в этом запутанном клубке, и с каждым разом мне всё тяжелее удерживать внимание. Для меня каждое прошлое такое же реальное, как и остальные. Я переживаю все события по кругу и забываюсь до следующей жизни. Боюсь, что в следующий раз я могу не найти пути назад. Скажи, друг, такой спаситель им нужен? – Мужчина закрыл глаза и склонил голову. – Тебя ждёт то же самое.

– Нет, я смог вырваться из этого кошмара, отгородил свой разум от лживых воспоминаний, и ты сможешь! Нужно только постараться…

– Пустая иллюзия, – прервал его бездомный с ноткой раздражения, проскочившей в его натужных словах. – Но если и так, то для меня уже всё кончено, друг. Я чувствую, как уходят последние силы, и новый виток сделает всё только хуже.

– Тогда помоги мне, пока ещё есть время, скажи, что мне делать, как это остановить?

Дурно пахнущий мужчина скривился в ухмылке и повернулся к Евгению.

– Ты так и не понял, – тихо сказал он, слегка покачивая головой. – Ты, я – мы просто жертвы обстоятельств, не более. Ты ищешь ответы, но я не в силах их дать. С чего ты вообще решил, что они у меня есть?

– Но… – Евгений немного опешил.

– Я просто человек, который смог разглядеть стены лабиринта, но не смог найти из него выход.

Мужчина говорил всё тише и тише. Его глаза медленно закрылись.

– Но что мне делать? – в растерянности спросил Новиков. – Эй, ты меня слышишь?

С огромными усилиями бездомный разлепил свои веки, успевшие налиться тяжестью.

– В изменчивом мире должно быть нечто постоянное, – с хрипом выплёвывал он слова, ставшие невыносимо трудными. – Я тоже искал ответы и надеялся найти их здесь, но я ошибался. Ты должен отыскать свою постоянную, и, возможно, тебе повезёт больше.

– Постоянная? Ты о чём?

– Найди того, кто сможет помочь, кто поймёт, – прошептал в ответ бездомный почти без сил. – Наша встреча не случайна. Мы не единственные, кто помнит, кто видит… – бормотал он, уже теряя сознание, и через небольшую паузу неожиданно добавил: – Как вкусно пахнет, ты тоже это чувствуешь?

Мужчина совсем обмяк, сполз вдоль стены и завалился набок. Евгений осторожно потрепал его за плечо. Бездомный всё ещё дышал, часто и очень поверхностно, но больше не реагировал. Евгений встал на ноги, осмотрел грязный и тёмный проулок. «И что тут может вкусно пахнуть?» – в недоумении подумал он.

Но вот из тени домов рядом с ними показался чёрно-белый кот, чья светлая половина окраски давно потемнела от пыли подвалов, а шерсть свисала грязными клоками. Осторожно ступая мягкими лапками, он приблизился к бездомному, обнюхал его открытую ладонь и вопросительно уставился на Евгения большими зелёными глазами.

– Это твой друг? – спросил у кота Новиков, потом наклонился и почесал того за ухом. – Береги его, сейчас ему очень нужна твоя поддержка.

Кот прикрыл глаза и довольно мяукнул, наслаждаясь долгожданной лаской, а потом так же быстро юркнул обратно в тень. Новиков посмотрел ему вслед, довольно улыбнулся краешком рта, а потом тоже вышел на тротуар и поспешил уйти подальше от этого места, пока никто не заметил его рядом с лежащим на земле человеком. Проблемы с полицией ему были совсем не нужны.

Последние слова бездомного никак не выходили из головы Евгения. «„Найди того, кто сможет помочь“, – повторял он в уме. – Но кого? Как его найти, как понять, что это он? Вдруг наша встреча действительно была не случайной?»

Евгений внезапно остановился посреди тротуара, да так, что в него чуть не влетела женщина, следовавшая за ним. Она негромко выругалась, обогнула его и пошла дальше, напоследок обернувшись, чтобы взглянуть в глаза невоспитанному человеку. Новиков этого не заметил. Он застыл в предчувствии очевидной догадки, затем посмотрел на свои ладони, и на секунду ему показалось, что они вновь покрылись чужой кровью.

– Встреча была не случайной, – задумчиво произнёс он беззвучным движением губ. – Постоянная…

В этот момент из круговорота мыслей его вырвал звонок мобильного телефона, который лежал всё это время в кармане брюк. Евгений вздрогнул от неожиданности, а сердце чуть не выскочило из груди, когда он увидел заветное имя на маленьком экранчике: «Катя». Он тут же раскрыл телефон и поднёс к уху.

– Алло? – Его горло перехватило от волнения.

– Господи, Женя, наконец-то! – воскликнул приятный женский голос. – Я уже битый час пытаюсь до тебя дозвониться. Опять твой телефон глючит, когда ты его уже сменишь? Ты меня напугал. Как ты там, милый? Мне позвонил Роман и наговорил каких-то странных вещей, что ты с работы убежал, головой ударился. У тебя всё хорошо? Где ты?

Евгений прислонился спиной к стене дома, прикрыл глаза и насладился великолепной мелодией бархатистого голоса своей жены, даже не пытаясь её прервать. Сейчас это всё, что ему было нужно, – услышать отголоски счастья, почувствовать тепло чьих-то слов, наполненных любовью и заботой. Они тронули заиндевевшие струнки его души, проведших во мраке и холоде отчаяния уже слишком много времени. Новикову казалось, что прошла целая вечность, когда они были вместе, поэтому он просто молчал и наслаждался каждым мгновением.

– Жень? Алло? Ты меня слышишь? – испуганно повторила Катя.

Евгений почувствовал, как по его щеке покатилась одинокая слеза.

– Да, Кать, всё в порядке, не переживай, – не очень искренне ответил он.

– Же-е-ень? Ты где? – с подозрением спросила она. – Скажи адрес, я приеду и заберу тебя.

– Пока не могу, но я во всём разберусь, обещаю тебе, и всё будет как прежде.

– Господи, ты, похоже, действительно головой ударился. Ты какой-то странный. О чём ты? В чём разберёшься? Что случилось? Милый, ты пугаешь меня.

– Катя, пожалуйста, послушай. Сейчас мне очень нужна твоя помощь. Ты знаешь, где искать Алексея?

– Кого?

– Алексея. Максимова. Преподавателя из вашего института.

– Какого института, Жень? Я там давно не учусь и не понимаю, о чём ты. Возвращайся домой, прошу тебя. Расскажешь, что случилось, и мы вместе во всём разберёмся. Или давай я всё-таки за тобой приеду?

– Не сейчас, прости. Мне нужно ещё кое-что сделать.

– Женя, что ты задумал? – голос Кати дрогнул, и она заплакала. – Умоляю, вернись домой, мне страшно.

– Я… – Евгений сделал пару глубоких вдохов, борясь с желанием самому пуститься в слёзы, прикусил губу и кратко выпалил: – Я люблю тебя.

Катя попыталась что-то ответить, но Евгений не стал её слушать. Он убрал телефон от уха, а потом сгоряча разломал его на две части и выкинул в ближайшую урну. Он не хотел, чтобы его отвлекал кто-то ещё из несуществующей жизни. Проблемы текущего дня его больше не волновали. Ведь, как сказал сумасшедший бродяга, находясь в бреду затухающего сознания, «настоящего не существует».

* * *

«Мне кажется, что я вас где-то видел», – раздался знакомый голос в голове.

Евгений нёсся вперёд по полупустым улочкам и постоянно клеймил себя за то, что не смог разглядеть очевидных подсказок, что слала ему судьба. Он подумал, что в этом есть своя ирония. Человек, которого он совсем недавно обвинял во всех бедах, кого ненавидел всем сердцем и даже пытался убить… и убил, теперь казался единственным шансом на спасение или хотя бы тем, кто сможет выслушать и понять. «Кто, если не он – учёный, физик из престижного института, – способен разобраться в том, что происходит?» – думал Евгений. Но судьба умела не только давать надежду, но и также быстро лишать её. Кто-то свыше, управляющий этой нелепой игрой, всеми силами препятствовал её завершению.

Полный надежд и стремлений, задыхаясь от быстрой ходьбы и предвкушения долгожданной встречи, Евгений ворвался в открытые двери физико-технического института, где бывал уже много раз. Он обежал все этажи, заглядывал в кабинеты и приставал к каждому студенту или преподавателю, кого встречал на своём пути, но никто из них не слышал об Алексее Максимове.

«Не может быть, это какой-то абсурд. Только не сейчас! – думал Евгений. – Он же не мог погибнуть навсегда? Нет, Роман жив, значит, и Алексей должен где-то быть».

Он выскочил на улицу, проклиная всех на свете и весь мир, что решил играть с ним дурные шутки, а затем помчался со всех ног туда, где видел Максимова в последний раз.

Говорят, что преступник всегда возвращается на место преступления. При других обстоятельствах Евгения могла повеселить такая ирония, но, когда он добрался до подъезда многоэтажного дома, где совсем недавно его заталкивали в полицейский автомобиль, в голову начали лезть мрачные мысли. Новикова пугало то, что он может увидеть в той квартире или, хуже того, не найти вовсе. Как только он поднялся на восьмой этаж и с трепетом постучал в дверь, его худшие опасения подтвердились. Ему навстречу вышел совершенно незнакомый человек и вопросительно уставился на незваного гостя. Евгений попытался заглянуть за плечо хозяину, чтобы разглядеть на кухне хоть какие-то следы своих недавних злодеяний, хоть что-то, что могло стать для него знаком надежды, но в квартире уже ничто не напоминало о событиях прошлой ночи. Мир решил об этом просто забыть.

«Прошлого не существует», – повторил сам себе Евгений, а потом, извинившись за неожиданный визит, побежал вниз по лестнице под удивлённые возгласы хозяина квартиры.

Новиков выскочил из подъезда, с трудом переводя дыхание, и закрутился на месте, не зная, что делать дальше. Он вдруг осознал, что чем сильнее он дёргается и пытается выпутаться из клубка таинственных событий, тем сильнее затягиваются нити, обвившие его шею. Надежды на то, чтобы найти ответы и выход из странного лабиринта, постепенно растворялись в череде неудач, уступая место знакомому чувству отчаяния, от которого Евгений так стремился сбежать. Каждая дорога, которой он следовал, приводила в очередной тупик. Он буквально ощущал, как незримый кукловод потешается, глядя на бессмысленные попытки выбраться из его западни. Словно рыба, выброшенная на берег, что в бессильной злобе бьёт хвостом о землю, медленно задыхается и теряет всякую надежду, пока рыбак, в чьей власти спихнуть её в воду, просто стоит и смотрит, когда у добычи кончатся силы. Евгений ощутил, как быстро прорастают в нём зёрна сомнения, желания всё бросить и вновь окунуться в сладостный дурман апатии и алкогольного забвения. Как же невыносимо ему захотелось выпить чего-нибудь крепкого! Евгений даже закрыл глаза, пытаясь подавить порочное желание, сглотнул застрявший в горле комок. Но сейчас не время об этом думать, тем более его оставалось всё меньше.

День стремительно приближался к своему завершению, причём как в привычном смысле, так и в цикле своего существования. Евгений понимал, что если реальность вновь перестроится, то его цель может оказаться в совершенно другом месте и других обстоятельствах, как и он сам, а поиски придётся начинать сначала. Но главный вопрос, занимавший теперь его мысли: «Будет ли мир вообще существовать?» Уверенность в этом стремительно таяла, а значит, нужно поспешить. Евгений вспомнил о ещё одном месте, где мог оказаться Алексей, куда незадачливый мститель изначально пришёл с ножом в кармане и с нестерпимой яростью в сердце.

* * *

К тому времени, когда такси остановилось у небольшого четырёхэтажного здания, на улице уже совсем стемнело. Дом, затерявшийся среди малоэтажных застроек спального района города, почти полностью утопал во тьме, и редкие фонари, которые ещё самоотверженно боролись с наступающей мглой, совсем не справлялись со своей работой. В их слабом мерцающем свете было трудно разглядеть даже узкую тропинку, ведущую к подъезду. Тяжело поверить, как люди могут жить в столь гнетущих районах. О чём они думают, возвращаясь домой поздно вечером и спотыкаясь о каждую кочку, что притаилась среди коварной темноты?

Евгений вылез из такси и сразу же посмотрел в нужные окна. Они оказались полностью задёрнуты плотными занавесками, сквозь которые всё ещё пробивался тусклый свет. В его скованном от страха сердце вновь забрезжила слабая надежда. Таксист поспешил убраться из неблагополучного района, оставляя Евгения наедине с гнетущими мыслями. Ему показалось, что ещё вчера он стоял у порога этого дома с очень недобрыми намерениями, крепко сжимая рукоять ножа. Новиков даже засунул руку в карман, чтобы убедить себя в том, что тёмное прошлое осталось позади и больше не завладеет его мыслями. «Но ведь это и было вчера? – вдруг осознал Евгений. – Или нет?»

Новикова смутили собственные мысли, ему стало неуютно оттого, что ещё недавно он был совсем другим человеком и не принадлежал самому себе. Всё время, пока он шёл к подъезду и поднимался на третий этаж, не мог избавиться от гнетущего, навязчивого чувства. Он пытался собрать мысли воедино, придумать, с чего начать разговор, как донести до Алексея всё случившееся и не показаться сумасшедшим. «Возможно ли это? – подумал Евгений. – „Привет, помнишь меня? Я недавно убил тебя, а до этого и ты пытался“. Нет-нет, господи, какая же глупость. А что, если он реально помнит свою смерть и кто вонзил в него нож? С другой стороны, его память – моя последняя надежда. А если так… „Привет, а ты знаешь, что мы застряли в петле?“» Евгений затряс головой, а потом протёр ладонями лицо: «Чёрт, но что делать, если и этот путь окажется тупиком?»

С этими мыслями он подошёл к искомой двери и осторожно постучал, но никто не ответил. Тогда Евгений начал настойчиво колотить в дверь так быстро, как стучало его собственное сердце, желая выпрыгнуть из груди. Ещё через минуту замок щёлкнул, дверь медленно приоткрылась, и в образовавшейся щели показалось знакомое, но очень помятое и одутловатое лицо.

– Д-да? Вам кого? – осторожно спросил Алексей.

– Максимов? – с недоверием уточнил Евгений, судорожно подбирая слова. – Ну наконец-то!

Алексей прищурился, разглядывая позднего гостя, и вдруг на его лице отразился страх.

– Кажется, я вас знаю?!

– Конечно знаешь, чёрт возьми, сколько можно!

Как и в прошлый раз, Евгений сильно толкнул дверь, оттесняя податливого хозяина вглубь квартиры, и сам вошёл внутрь. Но увиденное там его поразило. Это была уже не та ухоженная, светлая и строго оформленная квартира доцента института, встретившая его при прошлом посещении, а, скорее, теперь походила на убежище затворника, давно не видевшего белого света и других людей. Грязная, заваленная кучей мусора, где каждый сантиметр пространства скрывался под толстым слоем пыли и пятнами неизвестного происхождения. Старая, перекошенная мебель была бессистемно расставлена по углам, а окна плотно занавешены, чтобы ни один случайный лучик света не смог проникнуть в эту обитель скорби. Сам хозяин выглядел под стать своему жилищу. Жалкий, потерянный, побитый жизнью, с густой бородой и взлохмаченной головой, он со страхом смотрел на Евгения, забившись в дальний угол прихожей. В его мелких, бегающих глазках не осталось и следа от того умного и добродушного человека, кого совсем недавно повстречал Евгений в местном институте. Первое время он не знал, что сказать, и просто разглядывал опустившегося учёного, который дрожал перед ним, как пугливый уличный кот, прижимал руки к груди и всё сильнее впечатывался в стену.

– Я… я… я всё верну, честно, – пропищал из угла Алексей.

Евгений озадаченно причмокнул и помотал головой.

– Чёрт возьми, что с тобой случилось? – возмутился он. – Как ты до такого докатился?

– Дайте ещё неделю – и я всё верну, обещаю! – продолжал тихо тараторить Максимов.

– Что вернуть? Ты о чём? Я думал, ты меня узнал, – расстроился Евгений.

– В-вы разве не из коллекторского агентства? – удивился Алексей. – Я… я думал…

– Какое ещё коллекторское агентство, что ты несёшь?! Ты ещё и в долги умудрился залезть? Ох.

Евгений немного прошёлся по квартире, быстро заглянул в комнаты, но поспешил оттуда выйти, стараясь ничего не трогать. Алексей потерянно наблюдал за нарушителем его спокойствия, потом отлип от угла и сделал несколько невероятно смелых шагов вперёд, продолжая нервно потирать свои ладони.

– Н-но кто вы тогда? – заикаясь спросил он.

Новиков немного растерялся и задумчиво хмыкнул:

– Хороший вопрос. Наверное, я тот, кто отчаянно пытается найти свою нить Ариадны.

Алексей уставился на него испуганным, немигающим взглядом.

– Если серьёзно, то я твой зритель, точнее, благодарный слушатель, – уточнил Евгений. – Мы встречались несколько раз, и я был на твоей лекции. Меня Евгений зовут.

– Лекции? – ещё больше смутился Алексей.

– Ага, что-то там про пришельцев и параллельные миры. Помнишь? Вселенная, пласты реальности, бла-бла… Даже я запомнил, а сколько жизней прошло с тех пор – голова кругом.

– Простите, но, кажется, вы меня с кем-то спутали.

– Увы, но нет. Ты же Алексей Максимов, преподаватель нашего института. Того, что на площади, – физического, кажется.

– Физико-технический, – поправил его Алексей.

– Ну вот!

– Нет, – замотал головой хозяин квартиры. – То есть да, я Алексей Максимов и когда-то давно учился в том институте, но это было ещё в прошлой жизни.

Евгений усмехнулся, настолько иронично прозвучали последние слова при данных обстоятельствах, но Алексей не сдавался:

– Но нет, никакой я не преподаватель и никогда им не был, вы что-то спутали. И уж тем более я не вёл никаких лекций. Простите.

– И кто же ты теперь, Алексей Максимов? – немного язвительным тоном спросил Евгений, чувствуя, как почва уходит из-под ног.

– Я? – Хозяин многозначительно осмотрел своё жилище и, не поднимая взгляда, ответил: – Я никто.

– Да ты издеваешься?! – Евгений всплеснул руками. – Целый день я бегал по городу в поисках тебя – возможно, единственного человека, который способен помочь, чтобы в итоге найти… это! – Он развёл руки в стороны. – Ещё одного сломленного человека, живущего на помойке? Судьба точно решила вдоволь поиздеваться надо мной.

– Помочь в чём? – тихо спросил Алексей.

– Что? – не расслышал разгневанный Евгений, всеми силами пытавшийся сохранять самообладание.

– Вы сказали, что искали меня, чтобы я помог… в чём?

– Какой теперь в этом смысл, мне нужен был учёный, а не… – раздосадовано ответил Новиков, указывая на Алексея, и добавил: – Никто.

Между ними повисла напряжённая тишина, от которой Максимов пытался защититься, снова начав отступать в свой любимый угол прихожей. Евгений с тяжестью выдохнул.

– Хорошо, представь такую ситуацию, что каждый раз, когда ты засыпаешь, мир незаметно начинает меняться и наутро становится совсем другим, непохожим на тот, что был вчера.

Новиков с трудом подбирал слова, выхватывая их из вихря бессвязных мыслей, что метались в его голове и стремились разом выплеснуться наружу. Он сильно нервничал и запинался, прикусывал от нетерпения нижнюю губу и продолжал вновь, боясь, что их разговор может прерваться в любую секунду.

– Да, мир постоянно меняется, – пребывая в растерянности, ответил Алексей и склонил голову. – Я не понимаю, что вы от меня хотите.

– Я совсем не о том! – Евгений начинал злиться уже на самого себя за неспособность складно выражать мысли. – Просто представь такую ситуацию, что каждое утро ты просыпаешься в иной обстановке, где всё по-другому. У тебя другая жизнь, работа, знакомые и друзья. Весь город изменился до неузнаваемости или даже весь мир.

– Это что, какая-то философская концепция? Вы адепт некой церкви или секты? Простите, мне это не очень интересно, – испуганно ответил Алексей, а его взгляд начал метаться по полу. – Я попросил бы вас уйти.

– Да какая, к чёрту, секта! – возмутился Евгений и зарычал: – И ты туда же. Это не пустые бредни, я пытаюсь сказать, что наш мир по неизвестным мне причинам постоянно умирает и возрождается заново, исчезает, будто по щелчку пальцев, а потом полностью меняется и возвращается на место.

– Я бы заметил, если моя жизнь вдруг резко изменилась, – пробубнил Алексей.

– А если я скажу, что мир меняется полностью, включая память людей, и они не замечают этого? Просыпаются каждое утро, идут на другую работу, живут чужими жизнями и думают, что так было всегда.

– Тогда я скажу, что вы сошли с ума, – почти беззвучно ответил Алексей, сильнее прижимая руки к груди.

Евгений схватился за голову, будто она была готова взорваться, заходил кругами по прихожей, а потом направился в заваленную мусором кухню и уселся на единственную табуретку, стоящую у входа.

– Чёрт, не думал, что это будет так сложно выразить словами, – сказал он сам себе, мотая головой, а потом обратился к бывшему доценту: – Алексей, я не прошу мне верить на слово, лишь допустить такую возможность, пусть теоретически, в качестве мысленного эксперимента. Я это вижу так: некая сила постоянно уничтожает нашу реальность, разрывает её на части или, скорее, разбирает на мельчайшие кусочки, а потом собирает заново. – Новиков обхватывал руками воздух, демонстрируя, как соединяет невидимые детали вместе.

– Как конструктор?

– Да, точно, как конструктор. Но при этом постоянно путается в деталях и устанавливает их иначе. Кажется, что всё то же самое: город, люди, но они не на своих местах. Наше прошлое, настоящее – всё меняется, и при этом никто не помнит о том, что было вчера, о своей прошлой жизни.

– Это звучит немного пугающе, – отозвался Алексей слегка оживившимся голосом.

– Почему?

– Потому что это означало бы, что каждый день мы умираем, а наша личность стирается и заменяется другой. Вы ведь это хотите сказать?

Евгений пожал плечами.

– Я слышал про такие идеи, – продолжил Максимов. – Как сказал один философ: «Сон – это частичка смерти». Некоторые верят, что после каждого пробуждения рождается новый человек, просто с нашей памятью о прошлом. Если следовать этим идеям, то мы живём лишь один день. Есть только настоящее, текущий момент, и ничего больше. – На застывшей гримасе скорби на лице Алексея промелькнула первая тень улыбки. – «Есть только миг между прошлым и будущим».

Он медленно и осторожно вышел из темноты прихожей в узкий проход, ведущий на кухню, а в его глазах блеснул таинственный огонёк интереса, кажется, давно позабытый и угасший в муках пережитых лет.

– Может и так, – немного растерявшись, ответил Евгений. – Только воспоминания каждый день другие, они ненастоящие, ложные.

– Почему вы считаете, что они ложные? – перебил незваного гостя Алексей слегка охрипшим голосом, всё крепче вовлекаясь в странный диалог.

– В смысле, «почему»? – возмутился Евгений непониманию своего собеседника. – Потому что они созданы новой реальностью, их не существовало в действительности. Я сам пережил это и помню каждую жизнь, десятки прожитых жизней. Я видел, как меняется мир, как играет нами, словно бездушными марионетками. Все лживые воспоминания здесь, – он постучал пальцем по виску, – роятся, зудят, стараясь выползти наружу.

Алексей ещё немного приблизился, ощущая, как страх и скованность постепенно отпускают его, а на смену неожиданно приходит любознательность и интерес к необычному гостю и его истории. Максимов осторожно юркнул на кухню, протиснувшись рядом с Евгением, достал трясущимися руками стакан из навесного шкафа, налил туда воды из-под крана и начал жадно пить, чтобы хоть немного смочить высохшее от напряжения горло. Вместо того чтобы прогнать опасного незнакомца, Алексей решил ввязаться с ним в словесную дуэль, хотя это противоречило всякому здравому смыслу.

– Поймите меня правильно, – задумался он и скрестил перед собой руки. – Так ли важна на самом деле реальность ваших воспоминаний?

– В каком смысле? Конечно важна! Что за глупые вопросы? Тебе разве хочется жить во лжи, в кем-то навязанной реальности, где все выборы были сделаны за тебя? – Евгений осмотрел грязную кухню и Алексея в помятой домашней одежде. – Посмотри вокруг, неужели ты доволен жизнью, которую для тебя избрали? А я ведь знал тебя другим – уважаемым профессором, учёным с куда более счастливой судьбой.

– Но я этого не помню.

– Зато я прекрасно помню!

– Что с того? Для меня не существует другой судьбы, я её попросту не знаю. Я могу витать в фантазиях и придумывать себе жизнь успешного человека, только реальной для меня она никогда не станет. Важно лишь то, что здесь и сейчас. Вот скажите, Евгений, где это чудесное прошлое существует в реальной жизни, как я могу его пощупать, попробовать на вкус? Прошлое – это всего лишь эфемерное представление человека о пережитом когда-то опыте. Оно существует только в наших головах в виде определённого набора воспоминаний. Даже каждый из нас как личность представляет собой огромный комок, слеплённый из памяти о прошлом, на основе которого принимает решения в настоящем. Вот я и спрашиваю: в чём отличие ваших воспоминаний от моих? Чем они хуже? Пусть они другие, но для меня они такие же реальные, как и ваши. Понимаете? В конце концов, откуда такая уверенность, что и ваши воспоминания не результат чьих-то манипуляций? Вам они кажутся настоящими, а вдруг они тоже возникли только сегодня?

Алексея чрезвычайно увлекла эта игра разумов. На время он даже забыл обо всех несчастьях, что выпали на его долю, и с тоской вспоминал о том давнем времени, когда мечтал стать учёным, пока его жизнь не пошла под откос. Но потом он заметил угрюмый, задумчивый взгляд Евгения и с виноватым видом понурил голову.

– Простите, – добавил он уже вполголоса.

– Нет-нет, ты прав, – успокоил его Евгений. – Прошлого не существует. Всё никак не привыкну к этой мысли. Ты не первый, кто сегодня говорит мне об этом, и ты прав, что не стоит цепляться за прошлое, это не имеет смысла. Ведь меня привело сюда вовсе не оно, а страх перед будущим.

– Вы не единственный, – с горечью в голосе подтвердил Максимов. – Сейчас все испытывают чувство неопределённости, страх перед завтрашним днём, война пугает многих.

– Да, но только я видел, чем она закончится.

– Что, вы и будущее предсказываете?

– Будущее, прошлое, настоящее – это совершенно неважно, – отмахнулся Евгений и сокрушённо добавил: – Я видел варианты развития этих событий – чудовищный ядерный взрыв в центре города, который уничтожил всё на своём пути. Я видел начало конца, Алексей, и это повторится вновь, я точно знаю.

– И как же вы выжили? – с недоверием и окончательно запутавшись, спросил Максимов.

– Я и не выжил, – произнёс Евгений совершенно обыденно.

Алексей не знал, что ответить на такое странное заявление своего гостя, и уже подумал о том, что затевать спор с очевидным безумцем было не лучшей идеей. В голове промелькнула мысль незаметно выскочить из кухни и постараться сбежать из квартиры, чтобы позвать на помощь, но нечто неуловимое удерживало его от последнего шага. Максимов даже предположил, что чужое безумие может быть заразно, и он поддался искушению узнать конец этой истории.

– Не волнуйся, мне уже не впервой, – с грустью подтвердил Евгений после затянувшейся паузы. – Каждый раз мир перестраивался заново и возвращал меня в новом месте и с новой жизнью. В какой-то момент я всё-таки смирился с этим. Безропотно наблюдал, как мир меняется, как мимо меня проносятся чужие судьбы, но постоянно замечал, как реальность тускнеет с каждым днём, как приобретает всё более уродливые формы. Мир не просто преображается, он увядает, необратимо движется к своему концу. Ты не поверишь, но ещё недавно, где-то неделю назад или больше, не было никакой войны, но с каждым новым воплощением обстановка становилась всё более напряжённой, пока не вылилась вот в это. А потом этот взрыв… – Новиков поднял взгляд на Алексея. – Во мне что-то перевернулось в тот момент, я больше не мог оставаться безучастным. Рано или поздно это повторится вновь. Я знаю это, чувствую, что конец всё ближе, и тогда не останется больше ничего, только ядерный пепел в бесчисленном количестве новых миров, если они вообще будут существовать. В любую секунду этот цикл может прерваться, Алексей, мы слишком близко подобрались к краю бездны. Я… я никогда не боялся смерти, но это… это пугает.

– Ого, какие устрашающие предсказания. Вы прямо источаете фатализм. Вот так живёшь и не подозреваешь, что происходит за гранью реальности, – с недоверием ответил Максимов. – Но почему вы один помните о «прошлом», так сказать, а другие нет?

– Не один. Как минимум я знаю ещё одного человека, способного замечать происходящие изменения, но он, к сожалению, не справился с такой ношей и сошёл с ума.

– Охотно верю, – чуть слышно пробубнил Алексей.

– Ты спрашивал, почему именно я? – Евгений сделал вид, что не заметил ремарки своего собеседника. – Если бы я только знал, Алексей, если бы… Именно поэтому мне нужна была помощь одного из умнейших людей, кого я только встречал в жизни.

Неумышленная лесть сработала, и на лице Алексея расцвела робкая улыбка. Он выпрямился и расправил плечи, словно увядший цветок, стремящийся навстречу тёплым лучам редкого солнца.

– И вы это поняли по одной только лекции, о которой упоминали?

– Порой этого достаточно. В конечном счёте просто так человека профессором не назовут, не так ли? – С грустью в голосе Евгений улыбнулся в ответ.

– Но я…

– Да-да, ты не профессор и даже не преподаватель, я помню. Во всяком случае, сейчас. Однако я надеялся, что в твоей памяти оживёт частичка прошлого. Настоящего прошлого. Как это бывало раньше.

– Простите, – виновато ответил Максимов. – Но знаете что, Евгений, мне ваша безумная история кое-что напомнила. Простите за «безумную», не подобрал подходящий эвфемизм.

– И что же она напомнила?

– Для начала давайте уточним, правильно ли я понял. Вы пытаетесь убедить меня в том, что через небольшие промежутки времени мир полностью меняется и люди этого не замечают? И что раньше мы были знакомы, но я об этом тоже забыл?

– Примерно так, только мир меняется не полностью, а частично.

– Насколько частично? Вы же говорите, что никто не помнит о прошлом, тогда получается, что как минимум человеческий мир меняется полностью.

– Да, но город тот же, люди те же, друзья, знакомые. Сцена та же, только актёры забыли свои роли и играют уже другой спектакль, образно говоря. С другой стороны, ещё совсем недавно у меня были жена, дочь, счастливая жизнь… – Евгений печально усмехнулся.

– Хм… – Алексей задумчиво почесал свою неухоженную бороду. – Действительно, и грянул гром.

– Что? Какой гром? – не понял Евгений и повернулся к занавешенному окну.

– «И грянул гром», Рэй Брэдбери, – удивлённо ответил Максимов. – Вы что, не читали? Это моя любимая книга. – Он поймал растерянный взгляд Евгения и недовольно буркнул: – Чему вас только в школе учили? Что, и кино не смотрели? Удивительно. Про «эффект бабочки» хоть слышали?

– Про это слышал, да. Малейшее изменение в прошлом может привести… – Евгений прервался, его глаза округлились, и он вскочил на ноги. – Ты хочешь сказать…

– Нет-нет-нет, – прервал его Максимов и замахал руками. – Ничего такого я не хочу сказать. Я не верю во всякие перемещения в прошлое, машины времени и подобную фантастику. Ваш рассказ просто напомнил мне о любимой книжке из детства.

– Но почему?! – воскликнул Евгений.

– Почему напомнил?

Новикова сильно воодушевили слова Алексея, а глаза заблестели в предвкушении новых открытий под мощным водопадом идей, обрушившимся на его голову. Евгений так разволновался, что на время перестал дышать. Казалось, что перед ним разом открылись тайны мироздания, что он нашёл ответы на все вопросы, давно терзавшие его разум. Вот оно, объяснение его несчастий!

– Нет, почему фантастика? – продолжил возбуждённо тараторить Новиков. – По-моему, твоя догадка отлично вписывается в текущие события. Разве то, что я рассказал, не меньше похоже на фантастику? И тем не менее я говорю чистую правду.

– Евгений, не спешите с выводами. – Алексей изо всех сил пытался закрыть проделанную им брешь в чужом разуме. – Вы же сами говорили, что прошлого не существует.

– Но это же гениально, это всё объясняет! Кто-то постоянно вмешивается в прошлое, изменяет его, а вслед за этим меняется и настоящее, а мы оказались невольными жертвами или, скорее, безвольными наблюдателями происходящих событий. Да-да, точно! Но зачем он меняет прошлое, чего он добивается? Власти, денег? Уж точно не мира во всём мире, иначе у него явно плохо получается. – Полёт мысли Евгения уже было не остановить. – Подумай сам, Алексей, как ещё это можно объяснить?

Максимов смущённо отвёл взгляд в сторону.

– Объяснить можно по-разному и вполне приземлённым способом. Но если отталкиваться от вашей истории, то я сомневаюсь, что здесь виноват некий злодей, оседлавший машину времени. К тому же время – это не дорога для путешествий. Есть только здесь и сейчас, а всё прошлое и будущее заключено внутри настоящего.

На последних словах Алексей неожиданно вздрогнул, как от удара током. Он выпятил глаза, а взгляд беспричинно метался по кухне. Максимов неосознанно отпрыгнул назад, ударившись о столешницу рядом с раковиной, где зазвенела гора грязной посуды. Он громко и часто задышал, сдавил руками лоб, стараясь удержать свой разум на месте, а потом посмотрел обезумевшим взглядом на Евгения.

– Что со мной? – спросил он испуганным голосом.

– Алексей? – с подозрением позвал его Евгений.

Он насторожился и обошёл Максимова полукругом, стараясь держать дистанцию. Евгению был знаком этот взгляд, что излучал страх, непонимание, ощущение беспомощности. Хозяин квартиры наконец-то окунулся в омут, откуда не было выхода, только всё глубже на дно.

– Я уже говорил это, – произнёс Алексей дрожащим голосом. – Я помню. Аудитория, множество внимательных глаз, устремлённых на меня. Откуда эти воспоминания?

Лицо Евгения засияло от воодушевления. Он подскочил к Максимову, обхватил его за плечи, отчего тот ещё сильнее вздрогнул и съёжился.

– Наконец-то ты вспомнил! – воскликнул Новиков. – Сфокусируйся на этих воспоминаниях, удерживай их, не дай уйти на глубину. Я понимаю, что это больно, неприятно, но не отпускай их, дай этому ростку взойти. Вспомни лекцию, институт, я подошёл к тебе после выступления и спросил про дежавю, помнишь?

– Это невозможно. Наверное, сон. Да, точно, просто сон, – причитал Алексей, а потом сильно сжал глаза. – Проклятье, как же больно…

– Нет-нет-нет, ты меня совсем не слушал. Ты же учёный, чёрт тебя побери, вот и веди себя как учёный! – в отчаянии выкрикнул Евгений, тряся Максимова за плечи и со страхом ощущая, как теряет призрачную ниточку надежды. – Где твоя хвалёная научная любознательность?!

– Но я не учёный…

– Да ты ещё вчера им был!

Новиков грязно выругался, зарычал от злости и отбросил Алексея назад как тряпичную куклу, отчего тот снова ударился о столешницу, разбрасывая и разбивая посуду.

– Я помню вас, – испуганно сказал Максимов, потом обхватил себя и вновь постарался забиться в угол. – Какие-то расплывчатые образы, обрывки фраз. Да, определённо мы виделись раньше. От вас веет опасностью.

– Потому что я убил тебя, – монотонно ответил Евгений, снова усаживаясь на табуретку.

– Что? Как? – выдавил из себя Алексей и резко побледнел от ужаса.

– Это было раньше, уже неважно.

– Что, и этого прошлого не существует? – с долей горькой иронии спросил Максимов.

– К сожалению, существует, хотя бы здесь, – ответил Евгений и постучал пальцем у виска. – Чего только не было в моём прошлом…

Не успел он договорить, как его прервал протяжный и громкий вой сирен, пронёсшийся тревожной волной по всему городу. Алексей сорвался с места, подбежал к окну, заглянул за штору, а потом повернулся к Новикову.

– О нет, бомбы. Снова. Нам нужно бежать в укрытие, – выпалил он и помчался через кухню.

Но на пути встал Евгений и грубо схватил его за руку.

– Алексей, стой, послушай. Это бессмысленно, конец уже близко, я чувствую это. Мир умрёт раньше, чем ты добежишь до укрытия.

– Отпустите меня! – громко завизжал Максимов и попытался вырваться.

– Да послушай ты меня, придурок! – одёрнул его Евгений. – Всё, что сейчас важно, чтобы ты запомнил наш разговор, этот вечер, память о прошлом. Держи её как можно крепче до последнего момента, не позволяй миру вновь одержать верх и превратить тебя в безмозглую марионетку. Слышишь, Алексей?

Максимов испуганно смотрел на своего пленителя и задыхался от паники, накрывшей его с головой, пока на фоне сирена воздушной тревоги заходилась в бесконечном вое.

– Скоро всё закончится, мир снова перестроится, и я могу потерять тебя навсегда, ты понимаешь это? – Евгений продолжал говорить быстро, но очень отчётливо, чтобы каждое слово могло пробиться сквозь паническую завесу, сковавшую разум Алексея. – Что бы ни случилось, ты должен запомнить ещё одну вещь. Если я не смогу тебя найти, то буду каждый день ждать у входа в институт на центральной площади ровно в полдень… в любое время, неважно, просто запомни это, во что бы то ни стало! Ты слышишь?!

В этот момент внутри него всё похолодело. Он будто почувствовал неизбежное, каждая клеточка его тела вопила и сжалась в преддверии удара. Новиков повернулся в сторону окна и на секунду перестал дышать.

– Оно идёт, – сдавленно произнёс он.

– Что? – единственное, что успел пропищать оцепеневший от страха Алексей.

Невидимая волна, как и множество раз до этого, пронеслась сквозь Евгения, стирая из реальности весь свет и краски мира, всю радость и печаль, жизнь во всех её проявлениях, оставляя Новикова в одиночестве посреди беспросветной мглы опустевшей кухни. Он всё ещё по инерции обнимал пустоту, где всего мгновение назад стоял Алексей, и только далёкие разрывы бомб, почему-то не стёртые из реальности, продолжали нарушать зловещую тишину. Евгений больше ничего не мог сделать, он только печально вздохнул, сел на табуретку и стал смиренно ждать, когда настанет его черёд уйти в пустоту.