Константа

#148

Если верить метеорологам, то в регионе уже целую неделю не прекращались проливные дожди, хотя Евгений отчётливо помнил, как ещё вчера нежился в тёплых лучах июньского солнца. Теперь за каждым поворотом его встречали огромные лужи и бурные потоки воды, превратившие улицы в грязные реки. Природа словно оплакивала невинные жертвы, число которых росло с каждым днём и с очередной бомбой, упавшей на жилые районы. Война и постоянные обстрелы гнали людей прочь из города. Улицы совсем обезлюдили, в домах начали заколачивать окна, а на дорогах остались одни военные патрули. Бесконечные ливни, которые то усиливались, заполняя стоки до предела, то превращались в мелкую противную морось, только подчёркивали серость и уныние, поселившиеся в сердцах горожан. С каждым днём тревога и страх только росли, вынуждая даже самых стойких и упёртых бежать вглубь страны и надеяться, что хотя бы там их не коснётся война. Но от неё не сбежать и не скрыться на маленькой и тесной планете. Евгений видел, чем всё закончится, знал, что бежать бесполезно. Осталось только верить, что его новообретённый друг сможет решить эту загадку и спасти всех от неминуемой гибели.

К сожалению, ни серьёзный отпор нашей армии, ни ненастье не смогли остановить армию Альянса, которая всё крепче стягивала тиски вокруг города и всё агрессивнее вела обстрел. Удары артиллерии и ракетные атаки становились интенсивнее, а сигнал тревоги не смолкал круглые сутки. Людей призывали не покидать подвалы домов, поскольку бомбоубежищ на всех не хватало, а организованная эвакуация давно прекратилась из-за опасности попасть под обстрел. Кольцо блокады почти сомкнулось.

Но Евгения это совсем не пугало. После каждого пробуждения он тут же мчался обратно в институт, где его ждали совсем другие поля сражений – с научными терминами и сложными теориями. Несмотря на показное недовольство, в последние дни он спешил туда с большой радостью и воодушевлением. Только рядом с новым другом Евгений ощущал невероятный прилив спокойствия и уверенности в том, что всё получится и они найдут выход из лабиринта. Он восхищался его необычайным даром убеждения и непоколебимой верой в силу человеческого духа и разума. Максимов служил отличным примером стойкости перед довлеющей силой неизведанного. Вот только встречаться им становилось всё сложнее. Пустые улицы, комендантский час, военные патрули, которые всегда могли остановить и устроить допрос, сильно осложняли их совместную работу.

В этот раз Евгений смог добраться до института только под вечер, поэтому времени на обсуждения почти не осталось. Уже с порога Алексей нервно поглядывал на часы и постоянно куда-то спешил. Он быстро проводил Новикова в комнату отдыха, запер дверь на замок и попросил как можно короче напомнить ему, на чём они остановились в прошлый раз, а потом принялся выводить маркером на доске привычные пункты.

Так прошло несколько часов за повторением теорий и предположений, уже успевших набить оскомину. Закончив обязательную программу, Евгений устало прислонился к стене около окна и слегка отодвинул жалюзи. На улице уже окончательно стемнело, окуная город в непроглядную черноту очередной бессонной ночи. Даже величественная центральная площадь едва проглядывала сквозь потоки ливня за окном. Уличное освещение было полностью отключено, но в домах среди полной темноты иногда подмигивали одинокие огоньки чьей-то мимолётной мирной жизни. Алексей решил последовать примеру горожан и не стал включать общий свет, а ограничился только небольшими настольными лампами в разных концах комнаты, которые создавали приятный и, можно сказать, уютный полумрак.

В комнате отдыха уже несколько минут витала необычайно тягостная тишина, до краёв наполненная мрачными думами и предчувствием беспросветной безнадёги, проникшей уже, кажется, даже в мысли оптимистично настроенного Алексея. Покусывая ногти на руках, он пристально вглядывался в доску, где были вновь перечислены знакомые версии, задумчиво почёсывал подбородок и лишь изредка издавал хмыкающие звуки.

– Жалко, что снаружи ничего не видно, – печально и отрешённо произнёс Евгений, продолжая разглядывать капельки дождя на окне.

– К сожалению, время такое, – отозвался Алексей, не отрывая своего взгляда и мыслей от сложных теорий на доске. – Хотя официальных требований о соблюдении светомаскировки никто не выдвигал, люди сами боятся включать свет, чтобы не привлечь на себя бомбы. Как будто это мошкара какая-то, – пробубнил он под конец.

– Да я не о том. Я про облака говорю, – сказал Новиков, потом посмотрел на чёрное небо и мечтательно произнёс: – Aurora Borealis.

Алексей на секунду отвлёкся от своих глубоких размышлений:

– Что, прости?

– Aurora Borealis – это северное сияние на латыни.

– Я знаю, что это, но при чём тут оно?

– Я говорю, жалко, что из-за дождя не сможем его увидеть.

– Да ну, какое северное сияние, в наших-то широтах? – отмахнулся от подобной глупости Максимов.

– Ну не знаю. Я его почти каждый день видел.

– В каком смысле? – удивился Алексей. – Где?

– Здесь, на небе, конечно. Уже давно. А ты разве не видел? – искренне недоумевал Новиков.

Алексей на минуту потерял дар речи, и только глупо смотрел на своего крайне неразумного собрата по несчастью, и пытался переварить услышанное.

– Евгений, это сейчас шутка какая-то? Если да, то не очень смешная, – строго сказал он.

– Почему шутка? – совсем растерялся Евгений. – Нет, я сам лично видел северное сияние по ночам и очень часто.

– И ты не сказал об этом?! – Алексей впервые за долгое время повысил голос.

– Я думал, это неважно.

– Ты думал?! Чтоб тебя, конечно, важно! Всё важно, любая мелочь, любое событие, выходящее за рамки обыденного. О чём ты ещё забыл рассказать?

Максимов забегал кругами по комнате, в панике хватаясь за волосы.

– Какой же кретин… – ругался он то ли на себя за несообразительность, то ли на своего нерадивого компаньона.

– Да что тут такого? Что это меняет? – взмолился Евгений.

– Всё! – чуть не вскрикнул Алексей. – Это меняет всё!

Максимова всего трясло от кучи новых мыслей и идей, заполонивших его голову. Он подскочил к другому окну, посмотрел на небо, будто надеялся, что оно сделает ему исключение и откроет свои секреты, но оно оставалось дождливым и непокорным.

– Проклятье! – снова выругался он, а потом быстро приблизился к своему непутёвому другу: – Евгений, посмотри мне прямо в глаза и ответь честно: ты уверен, что видел полярное сияние?

– Конечно, уверен, постоянно. Какой мне смысл врать? А что, это плохо?

– Да, это очень нехороший знак, – на выдохе ответил Алексей, делая особый акцент на слове «очень», а затем немного отступил. – Мне нужно подумать.

Максимов отошёл в другой край комнаты, плюхнулся на мягкое кресло, запрокинул голову и закрыл глаза.

– Не понимаю, как ты мог его не видеть? – сказал Евгений через очень длинную и неловкую паузу.

– На самом деле, я не так много помню, что выходит за рамки нашего общения, – откликнулся Алексей, не открывая глаз. – Да и всё свободное время мы теперь проводим здесь, взаперти. – Он затих на мгновение, а потом добавил: – Нам нужна помощь!

Максимов вскочил с кресла как ужаленный, подбежал к небольшому кофейному столику в углу комнаты, сел на диванчик рядом с ним, схватил трубку стационарного телефона и начал быстро щёлкать по кнопкам.

– Катюш, ты ещё здесь? – затараторил он быстро, когда услышал ответ на другом конце. – Нет-нет, всё в порядке… да… нет, это не телефонный разговор, можешь подойти к нам в комнату отдыха? Да, хорошо.

От одного только звука её имени у Евгения похолодело всё внутри, а сердце затрепетало. «Неужели это она?» – подумал он, чувствуя, как непонятное волнение начинает захватывать каждую клеточку его тела. И, к сожалению, его худшие опасения подтвердились, когда через пару минут к ним тихо постучались. Алексей услужливо открыл дверь, и за порогом показалась невысокая миловидная девушка с глубокими карими глазами. Она ничуть не изменилась с того времени, когда Евгений последний раз её видел. Всё такой же внимательный и немного строгий взгляд, причудливый пучок из волос на затылке и мягкие, осторожные движения, с которыми она буквально вплыла в помещение. На ней был строгий тёмный костюм поверх белой блузки, а на ногах элегантные туфли на низком каблуке. Даже в таких условиях ей хватало стремления и сил следить за собой и цвести, подобно цветку, среди грязи выжженного поля, изуродованного ужасами войны. Но хуже всего было то, что в её глазах читались только холод и пренебрежение, когда она разглядывала Евгения и видела в нём лишь странного незнакомца. Всё, чего он удостоился от некогда любимого человека, – это небрежно брошенное «привет», когда она вошла в комнату, а затем её внимание переключилось на Максимова.

– Лёш, вы ещё долго? Нам уже пора домой, – сказала она, бросая мимолётные взгляды на его нового друга.

На Евгения накатило мерзкое ощущение, медленно разъедающее его изнутри. Нет хуже кошмара, чем смотреть в глаза бывшей возлюбленной, помнить каждый день, проведённый вместе, её горячее дыхание, нежность объятий, но не иметь возможности самому прикоснуться к ней. Казалось, ещё вчера они были вместе, тонули во взаимных чувствах, а сегодня она смотрит на него и видит пустое место, недостойное и малой толики той любви, которой каждую секунду терзают жестокие воспоминания. Евгений вновь ощутил, как в нём закипает гнев, – ещё одно сильное чувство, неизменно следующее за привязанностью.

Максимов между тем медленно приблизился к девушке, будто боялся спугнуть дикую лань, взял её за плечи и вдохновенно произнёс:

– Подожди, Кать, нам очень нужна твоя помощь. Пожалуйста, выслушай моего друга и, очень прошу, восприми всё сказанное серьёзно.

– Лёш, что происходит? – испугалась она.

В ответ он нервно прикусил губу, подошёл к доске и развернул её, демонстрируя плоды их многодневных изысканий.

– Евгений, расскажи ей.

– О чём? – растерялся Новиков.

– О чём? – почти синхронно спросила Катя с округлившимися глазами.

– Обо всём, – заговорщицки прошипел Алексей, косясь на доску. – Ну же!

Евгений с раздражением выдохнул и начал повторять то, что говорил уже множество раз за эти дни, но теперь каждое слово давалось ему с большим трудом. Он часто отводил глаза, не в силах выносить её пронзительного взгляда, и чувствовал, будто признаётся любимому человеку в ужасном преступлении, которое давно скрывал. А сама Катя пребывала в растерянности. С каждой секундой её эмоции отражали всё больше отвращения к словам Евгения. Она хмурилась, всматривалась в его лицо, чтобы найти там хоть намёк на шутку, а потом вопросительно смотрела на Алексея, но тот лишь одобрительно кивал в ответ и указывал пальцем на безумства, расписанные на доске.

Когда Евгений закончил свой рассказ, он расстроенно вздохнул и развёл руки в стороны, будто извиняясь за свои слова. Катя покривилась от услышанного и повернулась к Алексею.

– Это что, какая-то шутка, я не поняла? Вот этим вы занимаетесь целый день, да ещё в такое время? – Она небрежно указала рукой на доску.

– Кать, послушай…

– Что за хрень, Лёша? – грубо перебила она.

– Зачем она вообще здесь?! – внезапно вспылил Евгений, не стерпев их маленькую свару.

– Она отличный астрофизик, специалист по различным видам излучений и ещё… моя жена, – заступился за неё Алексей.

И тут в голове Евгения окончательно что-то щёлкнуло.

– Это моя жена! – крикнул он, с ненавистью глядя на Максимова, но потом схватился за лицо и отвернулся к окну, пытаясь совладать с собой.

На лице Кати отразился полный спектр эмоций, она даже отшатнулась обратно к двери под натиском такой странной агрессии.

– Ребят, в какие игры вы здесь играете? – растерянно спросила она. – Лёша, что происходит?

Максимов моментально побелел, и на его лице отразился испуг, он будто вспомнил то, что никогда не стоило забывать. Он посмотрел на Евгения, и в голосе на секунду промелькнули нотки того самого забитого и потерянного человека, кем был всего неделю назад.

– Прости, я совсем забыл, – умоляюще пропищал Алексей. – Но она правда может помочь.

– Да что, чёрт возьми, здесь вообще творится, мне кто-нибудь ответит?! – Катя была возмущена до глубины души, что её вопросы остаются без ответа, будто специально игнорируют. – Лёша?!

Максимов ещё сильнее закусил губу, поглядывая то на Евгения, то на свою жену.

– Почему всё так сложно-то, – пробормотал он и обратился к жене: – Катюш, милая, скажи, ты видела на небе полярное сияние?

– Вообще? – удивилась она и ещё пуще нахмурилась от негодования и непонимания. – Странный вопрос.

– Нет, не вообще. У нас здесь, на небе. Недавно.

– Нет, конечно. Ты чего, Лёш? Какое полярное сияние, ты же знаешь, что у нас оно почти невозможно.

– Ну почему этот проклятый дождь идёт именно сегодня! – раздражённо прошипел он, сжимая кулаки, а потом снова обратился к жене: – Катюш, пожалуйста, хотя бы подыграй нам. Представь, что оно действительно возможно и сейчас где-то там, за облаками, вовсю сияет полярное сияние.

Девушка странно усмехнулась, до сих пор надеясь на странную шутку.

– Допустим. Но что я должна ответить? Сейчас его в любом случае не может быть. Солнце неактивное, вспышек давно не было, никаких предпосылок для его появления нет.

– А что, если его источник не в космосе, а где-то здесь, на Земле?

– В каком смысле? К чему ты клонишь? Можно ли искусственно его вызвать? Наверное, такие опыты были, но они очень ограниченные и вряд ли визуально доступны для наблюдения. По крайней мере, у нас такие не проводятся… – Катя смутилась, а потом добавила: – Уж точно не сейчас.

– Хорошо, а теперь вспомни о рассказе моего друга и посмотри вот сюда, – добавил Алексей, а затем взял в руки маркер и подчеркнул на доске пункт, связанный с теорией Штейнмайера – Кунца. – Пожалуйста, подумай и ответь – это возможно?

Максимов сделал голос очень загадочным и проникновенным и многозначительно уставился на жену. Евгений уже тоже успел отойти от небольшой эмоциональной вспышки и повернулся к ним, с интересом наблюдая за их полемикой. Только Катя всё ещё растерянно озиралась по сторонам и выглядела немного напуганной. Её взгляд скользил по комнате, переходил с одного таинственного заговорщика на другого, а потом возвращался на доску.

– Лёш, я не понимаю, что ты от меня хочешь? – Её всегда уверенный голос немного дрогнул.

– Скажи, это возможно? – настойчиво повторил Алексей, продолжая указывать маркером на доску.

Катя съёжилась от его пристального взгляда и сцепила перед собой руки.

– Это же глупая и нелепая выдумка, – нервно усмехнулась она, но потом поймала на себе осуждающий взгляд мужа, и ей стало не по себе. – В теории, если представить, что происходит наложение реальности, или как там это называется… – задумалась она. – При такой всеобщей, хаотичной ядерной трансмутации, вызванной цепной реакцией при перестройке всей матрицы, просто обязано образовываться множество нестабильных изотопов, которые тут же начнут распадаться, а вызванное ими массовое излучение может породить в том числе и такое атмосферное явление, как полярное сияние. Но я всё ещё не понимаю, к чему ты клонишь? У вас тут какая-то научная игра, мозговой штурм?

Катя продолжала убеждать себя, что весь разговор – просто невинная детская игра, но чем больше она вглядывалась в каменное лицо мужа, тем больше осознавала, что он вовсе не шутит.

– Проклятье, – выдавил из себя Алексей. – Этого я и боялся.

Он с силой сдавил в руках маркер, отчего тот громко затрещал и чуть не сломался.

– Лёш, ты же не хочешь сказать… – начала Катя, но запнулась и нахмурилась. – Господи, ребята, так вы это серьёзно? С чего вы вообще это взяли? Накрутили себя на пустом месте. По-моему, ваша игра зашла слишком далеко. Какая ещё теория наложения, вы чего? Это же нелепо, – сказала она, уже не веря в свои слова, но тут же заметила, как ещё сильнее побледнело лицо её мужа. – Хорошо, я докажу, насколько вы ошибаетесь. Подождите здесь, я сейчас.

Она быстро выскочила за дверь, и уже из коридора донеслись её возмущённые возгласы: «Это же нелепо!» Но Максимов продолжал стремительно меняться в лице, пока к нему всё явственнее приходило осознание ситуации, в которой они оказались.

– Может, теперь и мне объяснишь, что тут вообще происходит? – высказался Евгений, нарушая его задумчивое молчание.

– А? Что? – очнулся Алексей, выходя из временного ступора. – Да-да, сейчас, подожди, нужно собраться с мыслями.

– Тогда делай это быстрее. Я не хочу, чтобы этот разговор повторился снова.

– Мы в большой беде, Женя, – на выдохе произнёс Алексей.

– Да, спасибо, я заметил.

– В очень большой. Если всё так, как я думаю, значит, миру грозит беда. Возможно, даже больше, чем от вероятной ядерной войны, там ещё возможны варианты, но тут… Полное уничтожение всей жизни на Земле.

– Да что случилось-то?! – возмущённо воскликнул Евгений. – Объясни ты по-человечески, хватит этих загадок. Как это связано с северным сиянием?

Максимов выглядел очень подавленно. Он со страхом посмотрел на Евгения, а потом бросил мимолётный взгляд на закрытые жалюзи на окне.

– То, что ты называешь полярным, или северным, сиянием, является, по сути, реакцией магнитного поля Земли на поток заряженных частиц со стороны Солнца во время крупных всплесков его активности. Иначе говоря, магнитное поле защищает нас от волн космической радиации, отклоняя их и вызывая свечение атмосферы у полюсов. Но тут мы имеем нечто гораздо более страшное. Если наши догадки окажутся верны и мы действительно наблюдаем наложение реальности в полном соответствии с теорией Штейнмайера – Кунца, то этот мощный источник радиоактивного излучения может находиться у нас здесь, на Земле, и тогда нас уже ничто не спасёт.

– То есть каждая перестройка реальности вызывает всплеск радиации, которая и вызывает это свечение? – скорее риторически спросил Евгений, потом цокнул языком и присел на диван. – Да уж, дела. Об этом я как-то не подумал. Получается, прямо сейчас нас облучает убойной дозой радиации?

– Боюсь, что это мы сейчас и узнаем, – ответил Алексей, поглядывая на входную дверь.

Прошло ещё некоторое время, прежде чем они услышали ритмичный стук каблуков, разносившихся эхом по пустым коридорам. После чего дверь с грохотом отворилась и в комнату влетела Катя с огромными от страха глазами. Она почему-то была вся сырая и тяжело дышала, сжимая в руках небольшой прибор жёлтого цвета.

– Что случилось? – удивился Алексей, разглядывая её с головы до ног.

Но Катя была на взводе и не услышала его вопроса.

– Лёша… – начала она говорить, задыхаясь и проглатывая слова, при этом её взгляд с искоркой чистого безумия шарил по всей комнате. – Ответь мне честно, что происходит?

И только Максимов открыл рот, как она резким движением руки прервала его.

– Только не говори мне про эту безумную теорию! – раздражённо сказала она.

– Тогда мне больше нечего ответить, – сказал он с грустью. – Я был честен с тобой. Тебе придётся поверить или предложить свой вариант. Мы бы очень хотели его услышать.

Катя сильно сжала губы и посмотрела с ненавистью на Евгения, который сидел на диване и старался не лезть в их разговор. Тем более её присутствие причиняло ему нестерпимую боль.

– Сколько? – кратко спросил Алексей, взглядом указывая на прибор в руках жены.

– Смотри сам, – грубо ответила она, будто её муж был виновен в том, что происходит вокруг, а затем небрежно бросила ему прибор.

Устройство, которое, очевидно, было дозиметром, издало знакомые щёлкающие звуки, когда Алексей повертел его в руках и посмотрел на маленький экранчик на одной из сторон. Максимов несколько секунд неподвижно всматривался в числа, потом перезапустил его, потом ещё несколько раз.

– А он…

Не успел Алексей закончить вопрос, как девушка сразу его перебила.

– Он рабочий, я проверила на нескольких, – нервно ответила она, постепенно повышая голос.

Максимов загадочно хмыкнул и немного прошёлся по комнате, замеряя фон в разных углах и около различных предметов.

– Он везде такой! – не выдержала Катя. – Лёша, вообще везде, понимаешь? В каждом месте института, да что там говорить, даже на улице. Будто каждая частица воздуха фонит.

– Причём предметы фонят сильнее, но это и не удивительно, – совершенно отрешённо бормотал Алексей.

– Скажи хоть что-нибудь! – потребовала она у своего мужа.

Но тот будто витал в своих мыслях.

– Подожди, мне нужно подумать, – ответил он поникшим голосом с большой задержкой.

– А что тут думать? Нужно срочно сообщить кому-то, звонить в академию наук, в правительство, президенту или ещё кому-то, я не знаю. Это же катастрофа!

Катя почти кричала, но Максимов только глубоко вздохнул, положил прибор на журнальный столик и устало потёр глаза, приподняв очки.

– Во-первых, нам нужно успокоиться, – непривычно громко ответил он, стремясь подавить панику своей жены. – Во-вторых, никому сообщать не нужно. Да и кому ты сейчас сообщишь? К тому же если это то, о чём мы думаем, то это абсолютно бессмысленно.

– Но почему? – протестовала Катя.

– Эй, я всё ещё здесь, вы не забыли? – внезапно окликнул их Евгений. – Так насколько всё плохо?

– Ох, да, прости, – замешкался Алексей. – Я опять ушёл в себя. Если кратко, то уровень радиоактивного фона необычайно высок. Каждый предмет вокруг нас, даже воздух, сейчас является источником излучения.

– Насколько высок? – терял терпение Евгений.

Максимов начал активно массировать гудящий висок, а его руки едва заметно дрожали. Похоже, хрупкая нервная система учёных не была рассчитана на такие перегрузки.

– Фон превышает обычный более чем в шесть раз.

– Сколько?! – Евгений аж подпрыгнул на месте.

Но тут Катя не выдержала, сделала глубокий вдох и выступила вперёд.

– Лёша прав, нам нужно успокоиться и мыслить трезво. По существу ситуация не настолько драматичная. Такой уровень радиационного фона не грозит нам лучевой болезнью или моментальными последствиями, но может серьёзно сказаться на здоровье людей, если мы не найдём причину происходящего.

–Пока не драматичная, – подтвердил Алексей, ставя ударение на первое слово. – Если мы с Евгением всё же правы, то подобную картину должны наблюдать на всей планете, и с каждой итерацией наложения реальности количество радиоактивных изотопов будет только расти, а фон усиливаться. Если это не остановить, то очень скоро вся планета превратится в безжизненную пустыню и без всякой войны.

– Но если так, то почему я впервые об этом слышу? – возразила Катя. – Никто больше не упоминал про полярное сияние, ни тем более про повышенный радиационный фон. Я не понимаю. Ведь учёные всего мира сейчас должны бить тревогу, а по новостям тишина.

– Потому что они не помнят, – заключил Евгений подавленным голосом, а потом набрался сил, чтобы посмотреть в глаза бывшей жене: – Это ваше наложение реальности и её перестройка происходит почти каждый день, при этом стирая память у всего человечества.

– Хм, а ведь правда, – подтвердил Алексей. – Прежде чем объявлять общественности, они попытаются провести полное исследование, оценить обстановку, но у них элементарно не хватит на это времени. Вот же… – хотел он выругаться, но в последний момент сдержался. – Человечество летит навстречу погибели, но они не смогут даже понять.

Катя боролась с целым ворохом противоречивых эмоций. В её голове никак не укладывались сумасбродные идеи, которые пытался донести до неё муж. Она очень хотела ему верить, но годы научной практики воспитали в ней здоровый скептицизм, особенно если дело касалось лженаучных теорий. Поколебавшись пару секунд, она сделала ещё один шаг к центру комнаты и осмотрела доску, исписанную каракулями Алексея.

– Господи, ребят, так вы действительно говорили серьёзно, – всё ещё с недоверием сказала Катя, а потом внимательно всмотрелась в сидящего перед ней Новикова. – Лёш, как вы вообще познакомились, и откуда он всё это знает?

– Сейчас на это нет времени, – растерялся Максимов, стараясь переключить её внимание. – Нам нужно скорее добыть как можно больше информации, пока не произошла следующая перестройка. Мы должны оценить масштаб катастрофы, а для этого нужно измерить фон в разных частях города, а лучше страны или планеты.

– Но как? – возмутилась Катя. – Ты сам говоришь, что у нас нет времени, да и кто нам даст ходить по городу?

– Подожди, дай подумать.

Максимов тихо завыл – то ли от боли, пульсирующей в его голове, то ли в огорчении от собственной беспомощности – и стал расхаживать по комнате кругами.

– Кать, у тебя остались какие-нибудь контакты твоих студентов или коллег, у кого есть дома дозиметры? – вдруг предложил он.

– Какие студенты, ты чего? Комендантский час на носу, ночь, обстрелы, дождь, наконец. Кто сейчас согласится бегать ради нас с дозиметрами? Это невозможно.

– Всё возможно, если захотеть, а иначе какой у нас выбор? Звони им быстрее, кому угодно, и под любыми предлогами заставь их измерить фон. И вообще, нам нужна любая информация. У твоего компьютера вроде остался доступ в сеть? Попробуй поискать хоть что-нибудь. Давай же!

После такого неожиданного напора от своего мужа Катя несколько секунд растерянно озиралась по сторонам, не зная, что ответить, а потом молча выбежала из комнаты. Алексей проводил её взглядом, а потом громко выдохнул.

– Ох, как же раскалывается голова от всего этого. Нужно выпить крепкого чая, – сказал он в пустоту, а потом обратился к Евгению: – Будешь?

– Да, давай, – без вопросов согласился Новиков. – Я уже забыл, когда в последний раз ел в этой жизни… да и в других тоже.

Евгений на минуту задумался, наблюдая, как Максимов включает электрический чайник на журнальном столике в дальнем углу комнаты и начинает доставать чашки из шкафчика.

– А если подумать, то это довольно забавное чувство, – добавил Новиков. – Я уже давно не ем, не сплю и порой не успеваю справить нужду. В какой-то момент ты просто обновляешься полностью, чувствуешь себя другим человеком. Хотя, если подумать, ведь это действительно так. Ходишь целый день уставший, понурый – и тут хоп! – Он щёлкнул пальцами. – Как новенький. Если бы не обстоятельства, то над этим можно было посмеяться. Но сейчас…

Евгений покачал головой и не стал заканчивать фразу. Алексей в это время снова взял в руки дозиметр, зачем-то поводил им вокруг чайника и горестно заохал, наблюдая за результатами.

– Знаешь, я не перестаю тебе удивляться.

– Да? – удивился Евгения, приподняв одну бровь. – В чём именно?

– Твоему поразительному расположению духа. Не знаю, что движет тобой, каждый день приходить сюда, настойчиво добиваться правды, искать и не сдаваться. Я завидую, сколько в тебе силы и внутренней энергии.

Евгений нервно и громко рассмеялся, энергично замотав головой в разные стороны.

– Что я не так сказал? – обиделся Максимов.

– Просто я думал про тебя то же самое, – ответил Евгений, и его смех тут же обернулся грустным вздохом.

– Ты ошибаешься, – насупился Алексей. – Мне с самого детства внушали, что учёный должен иметь непоколебимую волю, подходить ко всему беспристрастно, но как представлю себя на твоём месте, аж оторопь берёт. Я не так много помню из своих прошлых жизней, но и это сводит с ума. Впервые в жизни надо мной нависло нечто огромное, неизведанное, то, перед чем и научный метод кажется бессильным, и это пугает до глубины души. Как ты вообще держишься?

– Да никак, – усмехнулся Евгений. – Как ты и сказал, однажды это просто сводит с ума. Если ты не забыл, то недавно я заявился в твой дом с ножом в руках. Так что вопрос точно не по адресу. Боюсь ли я? Безумно. Считаю ли я, что выхода нет? Возможно. Но есть кое-что, что заставляет меня двигаться дальше.

– И что же? – поинтересовался Алексей, одновременно доставая из навесного шкафчика пакетики с чаем.

– Это сложно выразить словами. В один момент я просто понял, что есть нечто большее, чем я сам. Я ведь не был хорошим человеком, Лёша, – с грустью ответил Евгений и с невероятной тоской посмотрел на дверь, ведущую в комнату отдыха. – Но самое главное, не был хорошим мужем и отцом. Только потеряв всё, я осознал это. Погрузился в такую пучину из собственных страхов и сожалений, падал так глубоко, пока однажды не оказался на самом дне, а потом у твоих дверей. Но это позволило взглянуть на себя со стороны. Кем стал и кем был всю жизнь. А потом я встретился лицом к лицу со всепожирающим ужасом. Увидел, насколько ничтожна моя жизнь и проблемы перед ликом неудержимого хаоса, оборвавшего за краткий миг жизни миллионов, а может, миллиардов людей. Весь город сгорел за считаные секунды.

Евгений опустил лицо в раскрытые ладони, ощущая невероятную тяжесть от нахлынувших воспоминаний.

– Понимаю, – подтвердил Алексей, желая заполнить возникшую паузу.

– Можешь считать это попыткой искупления. Впервые я почувствовал такой прилив воодушевления, какой не испытывал за всю свою никчёмную жизнь. Но есть ещё кое-что. Мы бы никогда не зашли так далеко без твоей помощи. Даже в краткие периоды отчаяния твоя твёрдая уверенность в том, что наука может свернуть любые горы, придавала мне новых сил. Именно ты стал для меня той заветной ниточкой Ариадны.

– Что же, спасибо, – смутился Максимов, а потом добавил вполголоса: – Хотя моей уверенности остаётся всё меньше и меньше.

– Эх, жаль, что ты всего не помнишь, было бы легче, – мечтательно произнёс Евгений. – Как думаешь, почему при перестройке мира исчезают все люди, а я остаюсь?

– А кто сказал, что все? Ты просто не видел, или вовсе это твои личные ощущения. Мы же не знаем всех механизмов, – нудно ответил Алексей в своей привычной манере.

– Вот поэтому я продолжаю сюда приходить, за такими ответами, – рассмеялся Евгений.

Алексей тоже чуть заметно ухмыльнулся, налил кипятка в чашки и обратился к Новикову:

– Тебе сахар положить?

– Да, две ложки, пожалуйста, люблю чай послаще, – с дурашливой надменностью ответил он, положив ногу на ногу.

– Сию минуту, господин, – поддержал его игру Алексей.

Широко улыбаясь, Евгений откинулся на спинку невероятно мягкого дивана, закинул руки за голову и насладился внезапно возникшим островком спокойствия в бушующем вихре событий. Иногда, даже в самой тяжёлой ситуации, нужно время, чтобы выдохнуть.

Однако их скромное ребячество в такое время явно не пришлось Кате по душе. Когда она с горящими глазами вернулась в комнату отдыха, то застала их сидящими на диване и медленно попивающими ароматный чай. Она почувствовала себя оскорблённой их глупой бездеятельностью, хотя и сама не понимала, что ожидала увидеть.

– Вы что тут делаете?! – громко возмутилась она.

Евгений посмотрел на остатки чая в своей чашке, потом на бывшую жену и растерянно пожал плечами.

– Переводим дух, – ответил он отстранённо.

– Перевели? Молодцы! – нервно продолжала Катя. – А я вот уже обзвонила всех, кто вообще оказался доступен и у кого могут быть дозиметры. На нашу удачу, студентам моего курса они как раз были необходимы для недавней практики.

– Ого, и какие успехи? – очнулся Алексей, отставляя чашку в сторону.

– Ты знаешь, как было тяжело заставить их выйти из дома или просто попросить достать дозиметр, при этом не вдаваясь в детали? – не успокаивалась она. – А потом убеждать, что всё в порядке, бросать трубки. Люди и так живут в страхе, Лёша, а я…

Она чуть не заплакала, но чудом сохранила самообладание.

– Катя! – требовательно окликнул её Алексей, потом встал с дивана и приблизился на пару шагов. – Что ты узнала?

Некоторое время девушка просто стояла и громко сопела, крепко сжав губы, а потом всё-таки не сдержала слёз.

– Ты был прав, – прошептала она сдавленным голосом. – Оно повсюду.

Алексей быстро подошёл к своей жене, осторожно обнял её и крепко прижал к себе, пытаясь успокоить. Евгений стремительно допил последние капли уже невкусного и горького чая, сжал зубы и поспешно отвёл взгляд в сторону.

– Уровень радиации почти везде на одном уровне, – лепетала Катя, захлёбываясь словами. – Я поговорила с людьми из разных частей города. Даже смогла дозвониться до своего знакомого из другой части страны, у него тоже повышенный фон. Боюсь, что ты оказался прав, вся планета окружена радиоактивной сферой.

Катя уткнулась в плечо мужа, но тот настороженно прищурился, подался назад, а потом с серьёзным видом посмотрел на неё, продолжая держать за плечи.

– Почти везде? – уточнил он её странную оговорку.

– Да, в среднем везде один и тот же уровень радиоактивного фона, кроме… – Катя запнулась и нахмурила брови, почувствовав, как её накрывает неприятное озарение.

– Кроме? – настойчиво повторил Алексей, теряя терпение.

– Кроме нашего института. Почему-то чем ближе к нему, тем больше начинает возрастать уровень радиации, причём резко.

После этих слов Алексей резко отскочил назад будто ошпаренный, а его глаза округлились от той лавины осознания, что обрушилась на него в одночасье.

– Не может быть, это же немыслимо, – сказал он, подавляя в себе истеричную усмешку, несвойственную его тихому нраву. – Всё это время ответы лежали прямо у наших ног. Как мы могли не замечать?

– Подожди, ты о чём? – удивилась Катя, вытирая слёзы рукавом своего пиджака и размазывая тушь по всему лицу.

– Ну как же, теория наложения реальности! – воскликнул он, указывая на доску. – В её эпицентре, там, где происходит цепная реакция и взрыв изменений, там неизбежно возникнет повышенная концентрация радиоактивных изотопов.

– А следовательно, и фон будет выше, чем в остальных местах, – подтвердила Катя, ощущая, как и к ней подбирается та же бездна пугающих открытый. – Ты хочешь сказать, что центр наложения пришёлся именно на наш институт, всё случилось именно здесь?

Алексей щёлкнул пальцами в подтверждении её слов, пребывая в полном восхищении от своей догадки:

– Или этому помогли случиться!

Тут уже не выдержал Евгений. Он тоже вскочил с места и встревоженно уставился на обоих учёных.

– Так-так, подождите, я всё правильно понял? – встрял он в их разговор. – Вы хотите сказать, что, пока мы тратили столько времени впустую на поиск виновных, они всё это время были здесь? Так это всё-таки ты виноват и твой проклятый институт?!

Евгений гневно указал пальцем на Алексея, отчего тот невольно вздрогнул.

– Прекратите! Это какая-то бессмыслица, – заверещала Катя. – Хорошо, допустим, что эпицентр чего бы то ни было находится здесь, но… Лёш, с чего ты вообще решил, что это сделано намеренно? Возможно, это просто совпадение.

– Нет, я не верю в такие совпадения, – противился Алексей. – Ты знаешь, какими исследованиями занимается наш институт?

– Да никакими, и уже давно. В исследовательских центрах проводят сплошные конференции и выставки. Нам бюджет серьёзно сократили много лет назад, куда уж там. А сейчас… сам понимаешь.

– Это ты про новые, современные корпуса. А в старых лабораториях?

– В каких ещё старых? – искренне удивилась Катя, но потом пришла в замешательство от собственных мыслей.

– Ты чего? Старый исследовательский центр за нашим институтом. Там же высоченный бетонный забор. Как ты могла забыть про него? – поразился Алексей её странному беспамятству. – Это же легендарное место, именно там когда-то разрабатывали ядерное оружие. У нас целый музей посвящён его достижениям в холле института. Уж где взяться странному излучению, то только там.

– Иронично, – язвительно заметил Евгений. – Я смотрю, вы всегда были на острие прогресса по уничтожению человечества.

Он оценил Алексея презрительным взглядом и вернулся к окну, будто надеялся там встретить группу учёных-заговорщиков в белых халатах, но увидел всё ту же непроглядную темноту, разрезаемую потоками ливня. А вот Максимов испугался не на шутку, наблюдая за тем, как растерянность на лице его возлюбленной жены быстро сменяется страхом. Она действительно не помнила о старом центре, хотя каждый день проходила мимо его забора по пути на кафедру, наблюдала экспонаты при входе, да и в целом прекрасно знала историю института, где проработала всю жизнь. «Как такое возможно?» – думал Алексей и не находил ответа. Хотя у него закрадывались некоторые подозрения, но мысли о них пугали не меньше предстоящих открытий.

– Да, старый центр, точно, – сказала Катя очень неуверенно, с большим трудом доставая воспоминания из глубин подсознания. – Так он наверняка давно закрыт и заброшен. Неудивительно, что я о нём забыла.

– Хм, что-то я тоже не могу вспомнить, что там разрабатывали в последний раз. Странно… – Алексей почесал голову и посмотрел наверх, пытаясь разворошить повреждённую и измученную память. – А мы не можем ни у кого выведать? Например, у ректора?

– Я больше никому звонить не буду! – протестовала Катя. – Да и сомневаюсь, что он знает. Если бы там происходило что-то такое… скрыть было бы очень сложно.

– Не уверен. Всё-таки секретность там была высокой. Но ты права, у меня закрадывается подозрение, что он тоже подвергся этой странной забывчивости.

– Что ты хочешь сказать? – возмутилась Катя, почуяв укол в свой адрес.

Но тут в их диалог снова вмешался Евгений.

– Я тут кое-что вспомнил, – начал он протяжно и загадочно, продолжая всматриваться в темноту. – Когда происходило это ваше наложение, то на долю секунды я иногда замечал некий взрыв темноты в городе. Огромный чёрный шар из непонятной энергии мгновенно вырастал из земли, а потом бах – и ничего нет. – Евгений обернулся и увидел их застывшие в оцепенении лица. – Это как раз было где-то здесь, в центре города.

Алексей нахмурил брови и приблизился к Евгению.

– Это ты тоже забыл рассказать?! – Его возмущению не было предела.

– Да я видел его всего пару раз. И то это больше похоже на сумбурные воспоминания, – оправдывался Новиков. – Момент перехода очень тяжело осознать, ты же буквально растворяешься в нём.

– Проклятье, Женя, – выругался Алексей. – Я же говорил, каждая мелочь важна. Каждая! Почему ты меня вечно не слушаешь?!

Он сжал кулаки, непривычно зарычал, впервые выпуская на волю такие яркие эмоции, потом рванул с места и быстро обежал комнату по кругу, заглядывая в каждое окно, будто где-то там скрывалась причина всех несчастий.

– Лёш? – обеспокоенно позвала его Катя.

Максимов остановился посреди комнаты и осмотрел всех безумным взглядом.

– Времени очень мало, нужно скорее попасть в старые лаборатории. Я сердцем чую, что там мы найдём все ответы.

– Но как мы туда попадём?

– Ногами, Катя, ногами! – с раздражением ответил он и первым проследовал к выходу, не забыв по пути прихватить со стола дозиметр.

– Подожди, я хотя бы зонт возьму, – крикнула она вдогонку и помчалась следом.

* * *

Втроём они выскочили на улицу и тут же направились вдоль главного здания института. К тому времени дождь перерос в настоящий тропический ливень и тугими струями заливал брусчатку на площади, скапливался вдоль дорог, превращая их в полноводные реки. Жизнь в городе остановилась. С наступлением комендантского часа все сидели по домам или прятались в подвалах и бомбоубежищах, а освещение было отключено, погружая улицы в тишину, окутанную непроглядной мглой. Хотя тихой эту ночь назвать всё-таки трудно. Сильный дождь скрадывал все звуки, громко шелестя по каменному покрытию, и ещё сильнее затруднял обзор. Компания пробиралась почти на ощупь, но Алексея это не пугало. Он мчался впереди всех, не выпуская из рук дозиметр, и беспрестанно измерял показания вокруг. Удивительно, но небольшой прибор будто совсем не боялся воды и продолжал работать, даже в таких условиях. Евгений тоже старался не отставать, и только Катя, которая с трудом поспевала за ними, озаботилась не только тем, чтобы взять с собой зонт, но и где-то раздобыла большой и мощный фонарик. Он был очень старым, тяжёлым и неуклюжим, с обычной лампочкой и отражающими зеркалами, но, благодаря своим размерам и куче батареек, хоть как-то разгонял темноту, отражаясь во множестве глубоких луж.

Катя догнала остальных только на старой асфальтированной дороге, что соединялась с площадью и огибала здание института. Проследовав по ней, они вскоре очутились у больших ворот красного цвета, ведущих на закрытую территорию. Именно здесь раньше располагались старые корпуса исследовательского центра, принадлежащего НИИ, к которому относится и сам институт. Территория комплекса оказалась огромной и огороженной высоким бетонным забором. И хотя само ограждение давно потеряло свой первозданный вид: краска осыпалась, бетон начал крошиться, а саму поверхность давно изрисовали вандалы рисунками разной степени вульгарности, общий вид всё ещё внушал уважение и кричал о мощи и величии страны, некогда передовой в науке и промышленности. Рядом со входом на закрытую территорию находилась будка охраны, в которой никого не было, но, несмотря на это, сами ворота были плотно закрыты, и попасть внутрь оказалось не так просто, как самонадеянно решил Алексей.

Управляемый сильными порывами ветра, дождь неумолимо обливал всю троицу с головы до ног, и даже зонт не спасал ситуацию. Катя отчаянно сжимала его в руках, но он так и норовил вывернуться наизнанку или умчаться прочь. К тому же зонт не мог защитить от потока воды, заливающей дорогу, которая уже насквозь промочила их обувь. Катя умоляла бросить эту дурацкую затею, но Максимов оставался непреклонным. Научная интуиция подсказывала ему, что разгадка где-то рядом, нужно только сделать последний шаг, заглянуть за неприступную стену из бетона и собственных сомнений. Но пока на их пути стояли массивные ворота, и хотя в них была ещё одна небольшая дверца, предназначенная для людей, она также была закрыта на крепкий навесной замок. Алексей даже подошёл и подёргал за него в наивной надежде, что тот просто рассыплется в руках от старости, но он оказался крепче, чем выглядел на первый взгляд. От разочарования Максимов пнул ворота, отчего те громко и противно зазвенели.

Катя, наоборот, отошла подальше от входа, чтобы оценить ситуацию со стороны, и начала водить лучом фонаря по стенам.

– Какая глупость, чем мы только занимаемся? – с раздражением ворчала она, дрыгая ногами и морщась оттого, что вода уже хлюпала в её туфлях.

Новиков тоже с озадаченным видом бродил рядом с воротами, будто вовсе не замечая дождя. Мелкие неурядицы уже давно превратились для него в малозначительный посторонний шум, на который он приучился не обращать внимания, ведь всё равно волна нового мира смоет все последствия. Тогда чего переживать?

Свет от фонаря скользнул по воротам, и Евгению показалось, что он отразился так ярко, что с болью ударил по глазам. В его голове на мгновение всё помутилось, в ушах зазвенело, и сквозь затуманенный разум ему показалось, что он увидел себя за рулём какого-то автомобиля, который ехал в ночи под таким же яростным дождём. Щётки на лобовом стекле еле справлялись с потоком небесной стихии, и сквозь него было сложно что-то разглядеть. Зато Евгений ясно ощущал невероятную внутреннюю боль и отчаяние, от которого хотелось разорвать себе сердце и кричать… кричать так громко, чтобы весь проклятый мир содрогнулся и познал его ярость. Но тут фары его автомобиля осветили знакомые красные ворота и будку охранника рядом.

Мимолётное наваждение выпустило его из своих объятий, но оставило частичку той невероятной боли, которая постепенно перешла в затылок и отозвалась там ударами молота. Евгений припал на одно колено, ударяя им в лужу под ногами, и громко вскрикнул, хватаясь за голову. Алексей тут же обернулся и бросился к нему на выручку.

– Женя, что с тобой? – обеспокоенно спросил он, хватая его под руку и пытаясь поднять на ноги.

– Кажется, я был здесь, – с сомнением выговорил Новиков.

– В каком смысле был? Как? Когда? – удивился Алексей.

Катя приблизилась к ним, всё ещё поглядывая на чудаковатого друга своего мужа с изрядной долей опасения и недоверия.

– Не знаю, какое-то очередное воспоминание. Вероятно, обрывок одной из прошлых жизней, – ответил Евгений уже гораздо уверенней.

Боль быстро отступала, а разум прояснялся. Ещё немного времени – и Новиков смог подняться на ноги, испытывая лишь небольшое головокружение.

– Странно это всё. Тогда нужно поспешить. Тут явно что-то не так, – сказал Максимов, с подозрением поглядывая на ворота. – Но как нам попасть внутрь? Может, попробовать перелезть? Ты сможешь идти?

Алексей с надеждой посмотрел на Евгения, и тот одобрительно покивал.

– Ребят, а может, для начала там посмотреть? – перекрикивая дождь, спросила Катя и осветила фонариком пустую будку охранника. – Он же их как-то открывал.

– Точно, вот я дурень! – воскликнул Максимов.

Он моментально юркнул в будку, обшарил там всё, а потом с радостным возгласом что-то нажал, и ворота под победный лязг металла начали медленно отъезжать в сторону.

– Смотрите-ка, всё ещё работает! – крикнул он из будки.

В это время Катя медленно приблизилась к Новикову и с опаской заглянула в его лицо:

– Евгений, с вами точно всё в порядке?

– Да, Катюш… – на автомате ответил он, но сразу осёкся: – То есть, Катя. Прости. В общем, всё нормально, жить буду. Спасибо.

Евгений одарил её лёгкой и грустной улыбкой и быстро зашагал к воротам. Катя озадаченно посмотрела ему вслед. Она ощущала очень странное и крайне неуютное чувство, когда находилась рядом с ним.

Ворота открылись всего наполовину, после чего печально заскрежетали механизмами, а потом и вовсе заклинили. Но этого хватило, чтобы перед собравшимися предстала обширная территория некогда великого центра научных достижений, расположенного в самом сердце их города. Здесь находилось несколько больших корпусов разветвлённой системы лабораторий, россыпь строений поменьше, а также огромный металлический ангар с полукруглой крышей. Они переплетались между собой сетью асфальтированных дорожек разной ширины и стоянок для автомобилей. Целый микрорайон города, скрытый от посторонних глаз высокими стенами и круглосуточной охраной. Когда-то это, безусловно, было так, но сейчас научный городок представлял собой жалкое зрелище. Кирпичные здания лабораторий давно обветшали, асфальт на дорожках потрескался и размылся, оголяя гравийное нутро, а зелёные прогалины между ними заросли бурьяном. К тому же сильный дождь вгрызался в землю рядом с бордюрами и разносил по всей территории серо-бурую жижу, превращая всё пространство в бурлящее грязное море из глины и частичек травы.

Катя посветила фонариком по сторонам, сморщилась от омерзения и с жалостью посмотрела на свои туфли, уже и так наполненные водой. А вот Алексей и Евгений не испытывали никаких сомнений и сразу же ринулись навстречу новым открытиям. Дорога, идущая от главных ворот, уже через сотню метров упёрлась в самое важное и центральное место в комплексе – четырёхэтажное здание с множеством широких окон и обширной площадкой перед ним.

Пока компания углублялась на территорию комплекса, луч света продолжал выхватывать очертания ветшающих домов, покорёженных фонарей, мимолётом отражаясь в пустых окнах, отчего становилось совсем не по себе.

– Да уж, – разочарованно произнёс Алексей, осматриваясь по сторонам. – Не похоже, что здесь недавно кто-то бывал. Место давно заброшено. Неужели я всё-таки ошибся? Хотя… – Он поводил вокруг себя дозиметром. – Показания здесь просто зашкаливают.

Евгений тоже не собирался сдаваться так просто. Его внимание привлекла табличка слева от входа в большое четырёхэтажное здание, но в кромешной темноте невозможно было что-то разобрать.

– Катя, посвети сюда, пожалуйста, – попросил он девушку, что тихо следовала за ними по пятам.

Когда луч ударил в небольшую табличку, то на ней проявилось название места: «Лаборатория № 2», а ниже было словно что-то нацарапано острым предметом. Евгений присмотрелся, провёл пальцем по самодельной надписи, чтобы стереть грязь. «Коринф», – прочитал он, и слово горном зазвучало в его голове, призывая новую вспышку воспоминаний. Но в этот раз сквозь шум множества прожитых жизней донёсся очень ясный голос… его голос, что торжественно провозгласил: «Добро пожаловать в Коринф!» Евгений отпрыгнул от таблички, словно она обожгла его разум.

Алексей тут же оказался рядом.

– Что такое? – встревоженно спросил он. – Опять?

– Я…

Евгений не успел закончить свою мысль, как небо разрезал протяжный и громкий вой сирены. Он призраком промчался по опустевшим улицам, отразился от каждой стены, заставляя тысячи сердец яростнее биться в едином порыве. Одновременно с ним где-то вдалеке прозвучали первые глухие раскаты разрывающихся снарядов, вгрызающихся в очередные каменные коробки домов в надежде забрать с собой как можно больше жизней.

Катя взвизгнула от страха, подбежала к мужу и вцепилась в его руку, выронив фонарик прямо в бурлящую под ногами жижу. Удивительно, но даже после этого тот продолжал работать, не страшась ни дождя, ни грязи. Он упрямо светил на деревянную входную дверь, что вела в здание лаборатории № 2, словно приглашая продолжить их восхождение к правде, дразня столь близкой и желанной целью.

– Лёша, оставь это, завтра с утра вернёмся, – взмолилась Катя, пытаясь утянуть его в сторону. – Нужно спуститься в подвал, пока не поздно.

– Утра может не быть, – вмешался Евгений, пытаясь перекричать симфонию из дождя и сирены. – Алексей, ты знаешь это. Нам нужно идти дальше. Оно здесь, я чувствую. Я как-то связан с этим местом и должен выяснить, каким образом.

Максимов молчал, разрываемый противоречиями. С одной стороны, в нём всё ещё боролся страх за свою жизнь и тех, кто ему дорог. Его терзали сомнения, а что, если Евгений ошибается и за гранью этой жизни нет ничего? Не будет другого Алексея, иной судьбы? Всё естество взывало к нему, просило найти укрытие, но, с другой стороны, жажда добраться до истины, распутать клубок странных событий, терзающий измученный разум, начинала брать верх. Ведь вот он, Святой Грааль всей научной карьеры, осталось только протянуть руку.

Раздался очередной громкий хлопок, но уже гораздо ближе предыдущего. Катя взвизгнула, а Алексей вздрогнул и почувствовал, как по спине пробежал неприятный холодок. Он повернулся к жене, взял её за плечи и посмотрел прямо в глаза.

– Милая, тебе нужно идти в укрытие, сейчас же. Мы исследуем это место и сразу присоединимся к тебе.

– Нет! – возмущённо крикнула она. – Я без тебя не пойду. Хватит этих глупых игр.

– Это не глупые игры, – раздражённо ответил он, демонстрируя дозиметр. – Мы должны идти до конца. Тем более, внутри здания нам ничто не угрожает.

– Да, кроме радиации, – не унималась она.

– Это меньшее из наших бед.

– Тогда я останусь с вами!

– Нет, Катя! – отрезал он. – В любом случае это опасно.

– Но ты же сказал…

– Тсс, вы чувствуете? – шикнул Евгений и поднял указательный палец вверх, прерывая их милую семейную ссору.

Он застыл на месте, словно прислушиваясь к чему-то.

– Что именно? – не понял Алексей. – Дождь?

– Нет, земля, она дрожит, – загадочно произнёс Евгений и закрутил головой в разные стороны.

Остальные тоже почувствовали мелкую, слегка различимую дрожь под ногами. Она пульсировала и расходилась волнами. Даже свет от фонарика, всё это время лежащего на земле, стал мелко подрагивать, будто в страхе перед наступающей неизбежностью. Алексей серьёзно нахмурился, продолжая поглядывать на прибор в своих руках, и перемещался с места на место, словно измеряя вибрацию земли на разных участках.

– Хм, неужели землетрясение? Да нет, не похоже, – говорил он сам с собой.

– Может, это из-за бомб? – спросила Катя испуганным голосом.

– Мо-о-ожет, – потянул он в ответ. – Но сейчас я ни в чём не уверен.

Между тем дрожь быстро набирала обороты и становилась сильнее с каждой секундой, уже отчётливо отдавая по ногам. Даже стёкла в здании начали мелко вибрировать, издавая неприятный отзвук в старых деревянных рамах.

– Я думаю, нам стоит поспешить, – обеспокоенно окликнул их Евгений и первым направился ко входу в здание.

Только он коснулся дверной ручки, как мощный взрыв невидимой энергии настиг его, пронзая насквозь и вызывая удар такой силы, что Евгения буквально отшвырнуло назад и провезло спиной по грязному асфальту несколько метров. В голове зазвенело, внутри всё горело огнём и отзывалось сильной болью. Он скорчился на земле не в силах встать или закричать. Евгений не знал, что происходит, но раньше он не испытывал такого яростного отпора, словно кто-то не хотел, чтобы они попали внутрь.

– Алексей! – единственное, что он смог прохрипеть.

Но дождь заглушил его стон, заливая глаза и затекая в рот. Евгений почувствовал, будто тонет, задыхается. Он собрался с мыслями и позвал друга ещё раз, гораздо громче, но снова никто не ответил. Тогда спустя пару попыток Евгению всё-таки удалось подняться на ноги. Его рёбра болели, каждый вдох давался с большим трудом, а в голове всё ещё звенело от мощного удара. Новиков осмотрелся. Вокруг уже не было никого, фонарик погас, и мир снова погрузился во тьму, и только надоедливый ливень продолжал свою монотонную тираду. Из горла неожиданно вырвался нервный смех. Евгений закашлялся от боли, обхватил грудь руками и, обессиленный, упал обратно на колени.

– Вот, значит, как, – тихо сказал он, и смех плавно перешёл в слёзы огорчения, а потом снова в крик отчаяния: – Ты нас не остановишь, слышишь?! Никогда!

Дрожь под его коленями внезапно прекратилась, будто некто всесильный услышал его угрозы и на секунду призадумался, но это были ложные мечты. Новый взрыв всепожирающей тьмы не оставил никаких надежд.