Консультант (СИ)

Глава 10. Фермерские овощи Красной горы

Передо мной было пустое помещение с рядом металлических шкафов. Рыться в них в поисках оружия для самозащиты было бы плохой идеей, только наделаю шума. Если встречу кого-нибудь, то надежда только на одно — договориться по-хорошему. Я пересекла комнату и вышла через другую дверь в хорошо освещенное помещение большого склада с зоной погрузки, где уже стояли два знакомых мне грузовика "Фермерские овощи Красной горы".

Общая картина происходящего уже давно сложилась в моей голове. Они прорубили тоннель в скале, чтобы скрыть второй выезд. С воздуха он будет совершенно невидим.

Но зачем строить такой сложный комплекс для доставки… овощей? Если только, они не хотят скрыть свой доступ за стену. Я на секунду представила, как наполненные вампирами грузовики едут в сторону Новоселовского, беспрепятственно минуя пост охраны. Сколько вампиров могло уже сейчас быть за стеной?

Нужно ли мне связаться с властями ближайших населенных пунктов, или сначала доложить обо всем в комитет.

Не теряя ни минуты времени, я направилась к тоннелю. Как мне добраться до Новоселовского до темноты? Часы на телефоне показывали уже 17:22.

Если я просто пойду пешком, то закат через несколько часов застанет меня на дороге. Стоп! Я же могу взять один из грузовиков. Все, что мне нужно сделать, это выбраться из тоннеля и продолжать ехать. У меня будет фора, благодаря которой я смогу даже успеть покинуть город на рейсовом автобусе.

Я осторожно открыла дверь ближайшей машины и проверила ключи. Наивно было полагать, что они остались в замке зажигания. В бардачке тоже оказалось пусто. Оставалась ещё одна попытка.

Я уже открывала второй грузовик, когда услышала шаги на складе. О нет! Там кто-то был. Кто-то не спит, — пронеслась в голове душераздирающая мысль.

Мне негде спрятаться. Они найдут меня, я труп. Сердце разбивалось о грудную клетку в бешенном ритме, а ноги враз стали как тряпичные. В голове нарисовалась картина растекающейся по полу кровавой лужи. И я побежала. На улицу, в темноту, ведущую к залитому солнцем входу в тоннель.

Я сделала не больше десятка шагов, как сильный удар заставил меня с кашлем выдохнуть. В мой живот врезалось что-то большое и твердое, я потеряла равновесие, мир закрутился перед глазами.

Я беспомощно повисла на чьем-то плече и взметнувшиеся волосы приземлились мне на лицо, закрывая обзор. Пустой желудок сдавило, и тошнота подступила к моим губам. Я попыталась освободиться, барабаня по спине своего похитителя, но это было все равно, что бить кулаками в холодную неживую скалу.

— Успокойся, я сейчас поставлю тебя на землю, — услышала я знакомый голос. Это был Олав.

Несколько секунд он подождал, пока я расслаблюсь, и поставил меня на ноги.

— Что ты здесь делаешь? — ледяным тоном спросил он.

— Я ухожу.

Нет смысла скрывать правду, раз меня поймали.

— Нет, не уходишь. — рявкнул он. Крепко сжав мою шею рукой, он наклонился ближе и вдохнул запах моей кожи. Под его рукой мне стало тяжело дышать, а в груди и в животе все ещё были тупые ноющие отголоски боли от удара об его плечо.

— Убьешь меня?

— За то, что ты надела мою рубашку? Нет. — Он внимательно осмотрел мою шею, слегка расслабив захват, облегченно выдохнул и отпустил меня. — Можешь носить, тебе идет.

Я отстранилась и попыталась понять, желает ли он мне зла и отпустит ли, если я попрошу. Очень попрошу.

— Тебе не стоило приходить сюда, — продолжил он. — Бессмысленный риск. Да и тебе не понравится то, что ты увидишь. Но я сейчас не могу уйти. Скоро меня сменят, и я отвезу тебя домой. Или за тобой приедет мейстер.

— Нет, не приедет, он ночью разбил машину. Я могу уехать. Сейчас! — Я уверенно направилась к грузовику и даже залезла в кабину, кинув на соседнее кресло свою сумку. Олав не спешил меня останавливать, но шел следом, и когда я посмотрела на него полными мольбы глазами, опять нацепил на лицо свой изучающий покерфейс и схватился за дверь грузовика.

— Дай ключи, пожалуйста. Я оставлю машину в Новоселовском, вы ее сможете потом забрать. Отпустите меня, и я обещаю, что никому ничего не скажу. — Из глаз полились слезы, ведь мне казалось, что Олав был не так жесток ко мне. Не как к ничтожному куску мяса. Что между нами, на секунду, но промелькнуло что-то. Что он может дать мне шанс. Я беспомощно ударила руками по автомобильному рулю и, прикусив нижнюю губу и глотая слезы, глазами искала ещё хоть какое-то спасение.

— Там в баке бензина даже на треть пути нет. Глупая, вылезай из машины и иди за мной. — Он развернулся и пошел в глубину склада.

Я неохотно выбралась из грузовика и поплелась за ним, надеясь, что меня хотя бы покормят перед смертью. Желудок, получивший удар плечом, протяжно ныл будто от безысходности. Уставшие ноги в чужих ботинках заплетались, и я не понимала, куда и зачем я иду за Олавом.

В дальней части склада оказалась комната, похожая на комнату отдыха на ферме. Из-за спины Олава я рассмотрела, что на диване лежала и, кажется, безмятежно спала девушка. Та самая из эскорта, которая сопровождала его за ужином.

Видимо, далеко она не уехала, грустно подумала я, печально осматривая убранство своей будущей тюрьмы через дверной проем. Но тут мой взгляд упал на руки девушки. На предплечье алел след от зубов, вокруг которого расползался будто инопланетный цветок фиолетово-красного синяка.

— Это ужасно, — тихо прошептала я, понимая, что огромная гематома — это одно из последствий кровавого ужина. Мои ноги стали мягкими как вата, и я почувствовала, как отступаю назад в спасительную темноту большого склада, пытаясь заслониться какими-то деревянными ящиками, спрятаться, но не входить в эту комнату.

Олав прикрыл дверь, чтобы наши голоса не разбудили спящую, и с тяжелым взглядом направился ко мне.

— Надеюсь, вы заплатите за каждый миллилитр ее страданий! — слова сами сорвались с моих губ, и я прижала руки ко рту.

— О! Я мог бы пить ее и бесплатно! — Рассвирепев, он за секунду оказался рядом со мной и ударил кулаком в стену за моей спиной. Его окровавленная рука тут же затянулась кожей. А с потолка на меня посыпалась бетонная пыль. — Эволюция сделала меня сильнее и быстрее тебя. И если я голоден и поймал тебя, то ты моя законная добыча. Таков естественный отбор! Я совершаю акт милосердия, играя в эти рыночные отношения, не зли меня, — он прорычал последние слова мне в ухо, и я инстинктивно закрыла голову руками и вжалась в стену, сползая по ней вниз. Мои судорожные всхлипывания превратились в беззвучную икоту, а страх сковал руки и ноги как тисками, не давая пошевелиться.

— Вы сами хотите быть жертвами, не оставляя нам выбора, делая из нас извергов. Зачем ты приехала сюда?! Ты могла умереть уже десятки раз за эти сутки. Ты явно хочешь расстаться с жизнью. Господи, ты могла же выбрать любой другой способ, и все же хочешь быть съеденной заживо. Ты даже не нанесла мазь, которую я тебе дал. Я учуял твой порез на руке, как только ты открыла эту долбаную дверь.

Он схватил меня за руку и протащил волоком к комнате, где лежала несчастная девушка.

— Смотри на нее. — Он сжимал мою руку так, что на глаза выступили слезы. — Мне не пришлось бы это делать, если бы она жила своей жизнью по ту сторону стены. Но она пришла сюда по своей воле, шпионила за нами. Вам стоит спуститься со своего высокомерного пьедестала в реальный мир!

— Прости, прости меня! — закричала я, и он отпустил мою руку. Слезы катились у меня из глаз. Олав легко поднял меня на руки и вышел из комнаты, прикрыв дверь ногой. Пройдя пару метров, он усадил меня на стопку деревянных ящиков и встал рядом, чтобы наши глаза были на одном уровне.

— Что же ты себе напридумывала за день, проблема. Сама хрупкая как из бумаги, а упрямая как таран. Ну что было не понятного в словах: «Не выходи из дома»? — Он обхватил руками мое лицо и вытер слезы большими пальцами. — Почему ты просто не делаешь то, что тебе говорят?

— Но я не знала, чего вы хотите. Думала, вы не дадите мне уйти. — Охрипшим голосом сказала я, положив ладони на его запястья. — У вас слишком много секретов, которые я теперь знаю.

— Ты забыла? Мы же на одной стороне. К черту топор войны, помнишь? Да, с запасным выходом вышло не очень, но, я знаю, что ты не из болтливых. И про шлюх ты бы тоже не стала никому говорить, потому что ты и слово то это стесняешься сказать.

Олав попытался обнять меня и положил подбородок мне на макушку, чтобы унять мои затихающие всхлипы. В груди диафрагма делала последние попытки подпрыгнуть, но захват его крепких рук работал как спасительный якорь, а спокойные слова добивали меня, превращая в безвольное тело. Я превратилась в жертву собственной глупости, с виноватым видом взирающую на то, где она оказалась сейчас. Слова на записи были не обо мне, а о другой. Интересно, что же она натворила?

— Ты все узнаешь, когда придет время. — Разжимая крепкие объятья, продолжил Олав. — А до тех пор, постарайся сохранить свою жизнь. Хотя бы посмотри на это под таким углом: если ты погибнешь, работу комитета на многие годы признают провалом, и объединению будет нанесен непоправимый ущерб. — Он сел рядом со мной, и, достав яблоко из своего кармана, предложил его мне. — Прости, что накричал на тебя. Но ты даже не представляешь, какой опасности себя подвергаешь, разгуливая по резервации. Даже днем.

Я обреченно взяла яблоко из его рук. Несколько минут мы молчали, и я тупо ковыряла пальцем зеленую кожицу с белыми точками, понимая, что мне нужно набраться смелости и забыть о побеге, доверив свою жизнь Олаву, хотя бы потому, что у меня нет другого выбора.

Откусив кусочек и, медленно пережевывая, пересохшим ртом, я снова подняла взгляд на него. Злость постепенно отпускала, и он смотрел куда-то в сторону выхода, чтобы не смотреть на меня. Яблоко было кислым, но сочным, какие обычно кладут в яблочные пироги. При мыслях о пироге, у меня засосало под ложечкой.

— Можно? — спросил Олав, усмехнувшись моему шумному хрусту.

— Конечно. — Я на автомате протянула ему яблоко красивой нетронутой стороной. Но его рука пролетела мимо, и Олав, взяв меня за подбородок, впился своими губами в мои. Я почувствовала на верхней губе его прохладный язык и, приоткрыв, пропустила его в свой рот. Нежное поглаживание его языка и прохладные пальцы на моих горячих от слез щеках, растворяли любые сомнения в том, что Олав смог бы мне навредить. Убить? Да он и касается-то меня словно крыльев бабочки.

Наш поцелуй из примирительного как-то незаметно стал настойчивым. А его рука легла мне на бедро, и мне на секунду показалось, будто сейчас он усадит меня на себя, не отрываясь от сладкого плена наших губ. От этого между бедер стало влажно и жарко, и они сами раскрылись, приглашая его сменить позу.

Медленно, словно боясь спугнуть меня, он сполз с ящика и провел своей рукой от внешней стороны моего бедра к внутренней, оставляя за собой дорожку из возбужденных клеток пылающей кожи. Костяшками пальцев уперевшись мне в молнию на брюках, вторую руку он положил мне под поясницу и слегка придавил к себе.

Потираясь кулаком между моих ног чуть выше наливающегося горячим соком лона, он навис, жадно поглощая мои губы. Невольно подавшись назад, я шире развела колени и ощутила сквозь влажную ткань белья, ребро его ладони. Все еще сжимая надкушенное яблоко в руке, я положила вторую руку на его ремень и где-то под ладонью почувствовала вздымающуюся плоть, едва удерживаемую материей брюк.

Из-за страха сделать что-то не так, я отдернула руку, и он тут же отстранился, убрав свои ладони мне на пояс. Мучительное сожаление, с которым он оторвался от моих губ, тут же сменила его бесстрастная маска, но глаза выдавали бурю эмоций.

— Ты права. Не стоит. — Он поправил свои брюки и помог мне, все еще недоумевающей от того, что это сейчас было, слезть с ящика и провел в кабинет, усадив в кресло. На диване мирно спала девушка с синяком, всем своим видов возвращая нас в суровую действительность. И только мокрое белье между моих ног говорило о том, что сейчас могло произойти. Или не могло. Я и сама была не уверена в том, хотела бы я этого или нет. Но уж точно не на ящиках посреди склада.

В моих руках появился пластиковый стакан с водой и Олав вышел, прикрыв дверь.

Постепенно придя в себя, я поняла, что он не вернется. И уже через полчаса я и сама задремала, мирно свернувшись в кресле.

А проснулась сама от шороха за дверью и вышла, чтобы проверить, кто там. Олав крутил надкушенное яблоко, рассматривая уже ставший рыжим след от моих зубов, облокотившись об ящики, где некоторое время назад чуть не залез рукой мне в трусы. Я стыдливо потупилась в дверях, но он первым нарушил молчание.

— Мейстер здесь. Он сейчас заберет тебя. Ты поедешь с ним и будешь делать все, что он скажет. И больше не покинешь поместье без сопровождения до тех пор, пока за тобой не приедут ваши люди. На твои вопросы ответят. Ты поняла?

Я кивнула. И открыла рот, чтобы узнать, что будет с девушкой, но поняла, что он не станет отвечать. В эту минуту с порывом ветра, чуть не выбив дверь с петель кто-то влетел в помещение. Это был Кармайкл. И я почувствовала, как сильные руки схватили меня за плечи и встряхнули. Его лицо выражало холодное спокойствие, но в глазах бушевал гнев.

— Не ожидал, Марина, — с укором сказал он, сжимая мое плечо одной рукой и держа другую с раскрытой ладонью в непонимающем жесте. Я сделала максимально виноватое лицо, глядя на него снизу вверх и сжала зубами нижнюю губу.

— Мы забыли выключить диктофон после аварии. И он случайно записал ваши мужские разговоры в лесу. — Сделав небольшую паузу, чтобы дать мейстеру осмыслить причину моего побега, я решилась задать вопрос. — Что будет с этой девушкой?

— Мы отправим ее домой, когда ты уедешь. Обещаю. — Ответил мейстер. — Сейчас идем. Скоро начнется рабочая смена. Поговорим в машине.

Я кинула последний взгляд на Олава, оставшегося стоять в той же позе, когда мы с Кармайклом пересекали склад. Только стиснутые зубы и напряженная челюсть выдавали его желание уйти с нами, но он не двинулся с места.

Мейстер держал меня за плечо, подталкивая вперед, и разжал руку, только когда мы вышли через тоннель и попали на улицу.

— Как ты нашла это место?

Небо было еще красноватым от последних солнечных лучей. На обочине стоял знакомый грузовик "Фермерские овощи".

— Налоговая книга. — И решив, что я тоже могу задавать вопросы, спросила, когда он завел машину и выехал на дорогу. — Как ты узнал, что я здесь?

— Я не знал. Поедем к южным воротам, Витя ищет тебя там.

Мы сели в машину, и я поняла, что мир стал кружиться, а перед глазами заплясали черные точки. Мой живот заурчал, 5и Кармайкл улыбнулся, видя, как я смутилась и прижала руки к себе, пытаясь вдавить свой желудок в позвоночник.

— Итак, я думаю, нам стоит раз и навсегда решить проблему доверия.

Не отвлекаясь от дороги, он протянул руку к бардачку и достал мой блокнот.

— Как ты нашел его?

— Правильнее будет спросить, зачем я украл его. Чтобы прочитать. Но я не нашел ничего интересного, кроме небольшой тетради, где в общих чертах была информация о резервации, поместье и физиологии вампиров.

— Это все, что мы знаем о вас.

— Это все, что ТЫ знаешь про нас. Ты приехала в машине с одним из самых презираемых людей на всех вампирских континентах, и даже не знала об этом. Он пытал и убил сотни жителей ночи, и это только те, о ком мы знаем.

— Попов? Он был всего лишь…

— Не Попов, Харель. Весь этот год он работал на лабораторию Центра исследований В-заражения. Что ты знаешь об этом? — Его слова звучали нетерпеливо, будто этот вопрос мучил его с момента моего приезда.

— Я никогда не была в лаборатории. Но я думала, они изучают кровь добровольцев… — осеклась я.

Они изучали не только кровь, но и воздействие лучей искусственного и естественного ультрафиолета, аспекты питания и пределы физических возможностей вампиров. Если бы в лаборатории находились подопытные, этот факт тщательно скрывали бы от большинства людей, чтобы не вызвать общественный резонанс. И Харель наверняка знал о вампирах больше меня. Теперь мне предстояло задать свой главный вопрос.

— Вы подстроили аварию на дороге? Но ты же сказал, что вы отправили доктора Хареля в госпиталь.

— Пришлось. Он со сломанной ногой добрался до ракетницы, и ее наверняка увидели с блокпоста. Его и водителя отправили в госпиталь. Но аварию подстроили не мы. Кто-то проник на территорию резервации днем. Мы попытались их догнать, но им удалось скрыться. Единственное, в чем я уверен: они ждали вас на дороге и попали туда до заката. — Мейстер бросил на меня взгляд, убеждаясь в том, что я начинаю ему верить. — Да, и нам Харель и Попов нужны были живыми. Галактионов был оперативником под прикрытием. Его смерть скорее всего была случайностью. А о том, что в машине будешь ты, стало сюрпризом и для нас, и для них. За день до вашего приезда нам сообщили, что юрист заболела и не приедет. — Он говорил правду, которую я не хотела признавать, ведь это означало бы, что авария могла быть подстроена людьми, чтобы не допустить объединения. Кто еще мог проникнуть за стену днем?

Кто-то в комитете саботировал делегацию и даже пошел на убийство. Теперь я понимала, почему Олав и Кармайкл просили меня не покидать дом даже днем. Люди могли проникать в резервацию под прикрытием солнечного света, но они не вошли бы в дом, рискуя разбудить его обитателей.

Мысль о том, что теперь меня, возможно, хочет убить кто-то из своих, совершенно запутала меня.

— Если люди хотят остановить процесс объединения, то зачем убивать Игоря Хареля, он давно не принимает никаких руководящих решений, он старик. Не проще убить тебя?

— Боюсь, что не все так просто. Вместо меня поставят другого. — Произнес он и, даже слегка обидевшись, добавил. — И ты похоже думаешь, что меня легко убить.

— Нет, я имела ввиду другое… — Я поняла, что сказала глупость и поспешила сменить тему. — Ты знаешь, кто в комитете может бы причастен к этому?

— Нет, но это, я надеюсь, сможешь выяснить ТЫ, если мы вернем тебя живой и невредимой.

— Что мешает им убить меня за стеной и свалить все на вас?

— У нас тоже есть свои люди на той стороне. И мы осветим твой благополучный выход из резервации в прессе. — Над верхушками деревьев появилась светлая полоса южной стены, и машина замедлила ход. От стены к нам быстро приближался Виктор. В несколько прыжков преодолев разделяющее нас расстояние, он широко улыбнулся.

— Ты заставила нас поволноваться, — сказал он, глубоко вдохнув.

Витя открыл дверь грузовика с моей стороны, и мне пришлось сесть ближе к Кармайклу, чтобы влез третий. Машина направилась к поместью.

Я тут же почувствовала холодок на своей шее и, резко обернувшись, увидела лицо Виктора рядом со своим. Он слегка касался пальцами воротника моей рубашки, но тут же отдернул руку и откинулся на спинку сиденья. Леонард на секунду взглянул на него, но ничего не сказал.

— Сегодня ты пахнешь по-особенному, — протянул Витя. — Я не заметил этого вчера, но у тебя порез на руке. Хочешь, я… — Витя хотел что-то предложить, но Кармайкл перебил его:

— Когда будешь выходить из резервации, Марина, твоя шея должна быть открыта и цела. — Он говорил это мне или Виктору? — Иначе пресса нас разорвет.

— Что насчет других частей тела? — поинтересовался Витя.

— Если ты ищешь, в кого вонзить свои клыки сегодня вечером, то езжай к Олаву на северные ворота. — Отрезал Кармайкл.

— Нет! — Услышала я свой голос. — Я хочу, чтобы он остался. Витя не причинит мне вреда, не так ли?

— Хорошо, — не скрывая недовольства сказал Кармайкл. Через пару минут мы въехали во внутренний двор поместья, где нас уже ждал Герман.

— Я заметил, что Марина ничего не ела, — сказал Герман, когда мы зашли на кухню. Мой желудок уже сводило от голода. При мысли об утренних бутербродах во рту стало мокро.

— Мы можем поговорить на кухне, пока я готовлю ужин? — я посмотрела на Кармайкла. Он вальяжно опустился на стул, и рядом плюхнулся Виктор, положив голову на руки. Герман остался стоять, облокотившись на дверной косяк и скрестив руки. Вероятно, он тоже почувствовал, что я не нанесла ментоловую мазь, но не подал виду, лишь увеличил расстояние.

— Готовь. — Ответил Кармайкл. И я, первым делом, повязала фартук, чтобы не испачкать чужую рубашку, и завязала волосы в высокий пучок, чтобы не мешали.

Открыв холодильник, я увидела отдельный отсек для хранения крови. Задержавшись на нем взглядом, я достала несколько свежих овощей и охлажденную курицу. Дата на упаковке совпадала с днем нашего приезда.

— Как вы покупаете продукты? — произнесла я, оборачиваясь и поднимая глаза от упаковки с куриными частями. Все трое сидели за столом. — Пожалуй, здесь не часто кто-то готовит.

— Мы иногда выезжаем в круглосуточный магазин в Новоселовском. Но лучше не говорить об этом никому. — сознался Кармайкл. — Это покупал я. Не то?

— Нет-нет, — я поспешила успокоить его, — все то. Спасибо, что сделал это. И я никому не скажу. О Северных воротах. Но о них рано или поздно все равно узнают, ведь так? Эта девушка, — начала я мысль, которую пыталась сформулировать еще в машине. — что она сделала не так?

— Мы думаем она работает на тех, кто организовал нападение на вашу машину. В ее сумочке был телефон. Мы нашли в нем и твое фото за ужином, но она не успела его никому отправить. — спокойно ответил Кармайкл.

Я пыталась разгадать по глазам Кармайкла, как хорошо он осведомлен о человеческих технологиях.

— Что, если она сообщит о местонахождении северного склада. Ну или они как-то отследят, где она. Вы знаете о существовании GPS-трекеров, жучков, маячков? Отслеживающее устройство можно зашить даже под кожу.

— Знаем. Мы блокируем любой сигнал на территории резервации. — Ответил Кармайкл. Так вот, почему мой телефон не работает, и никто из них не пользуется мобильным.

— Если бы у нее под кожей что-то было, Олав бы это уже нащупал. — Выпалил Витя, следя за тем, как сдвинулись мои брови. — Ауч. Тебе что нравится Олав? Ты сегодня в его рубашке.

Я повернулась, оторвавшись от нарезки овощей:

— Нравится. Но не в этом смысле…

— А я мог бы понравиться тебе в этом смысле?

— Витя… — попытался остановить его Кармайкл.

— А что? Ты умная и красивая. И я мог бы обратить тебя после всей этой истории с объединением.

— Кто сказал, что я хочу быть обращена?

— Ну ты работаешь в комитете по вампирам. Значит ты либо хочешь умереть, либо хочешь стать одной из нас.

— То, чего я хочу, это всего лишь немного справедливости в этом мире. — Отрезала я.

Задумавшись, я случайно полоснула ножом по своему ногтю. Внимательно осмотрев палец и убедившись, что пореза нет, я хотела вернуться к готовке. Но рядом со мной вдруг возникли руки Кармайкла. Он шумно встал, выхватил нож из моих рук и стал нарезать овощи.

— Когда в последний раз ты готовил?

— Никогда. Это всегда делал кто-то другой.

— Зачем им мое фото, ведь я работаю в комитете. — спросила я, чтобы побороть неловкость. Мы стояли бок-о-бок у кухонного стола. — Моя фотография есть в личном деле. И в комитете точно знали, что я еду и что я осталась жива, ведь перед ужином я разговаривала по вашему телефону с начальницей.

— Теперь, когда ты сказала это, — проговорил мейстер, отложив нож. — у меня появилось подозрение, что она не работает на комитет.

— На кого же тогда?

— На одного из двух братьев. Вопрос, на какого? — Коротко ответил Леонард, и Виктор с Германом напряженно переглянулись.