Контракт на любовь

Глава 16. Претензии

В воскресенье после Божественной Литургии Лидия сразу отправилась к Никите. На нём не было лица. Только теперь Лидия подумала о том, что за весь вчерашний вечер он не прислал ей ни словечка, хотя обычно донимает вопросами: «Как ты?» «О чём ты сейчас думаешь?» «Чем занимаешься?» Впрочем, вчера он знал, где она и чем занимается. Конечно, Лидия не могла не сказать ему, что пойдёт на день рождения отца своей ученицы…

В последнее время между ними воцарился мир, Лидия даже перестала замечать вечное ворчание Никиты: то ли он не ворчал, то ли она больше витала в облаках. Это беспокоило её. Как бы ни вёл себя Никита, как бы мало романтических чувств она к нему ни испытывала, Лидия считала себя не вправе обманывать его с другим мужчиной. Словно почувствовав изменения в её личной жизни, он всё чаще интересовался, любит ли она его, а Лидия отвечала утвердительно и даже полным предложением: «Да, я люблю тебя», мысленно оправдывая себя тем, что говорит о христианской любви, а не о мирской. Разумеется, она не сказала ему, кто ездил с нею в Краснодар. Сделки, сделки, сделки с совестью…

Спасало то, что их отношения протекали в рамках христианской морали: никакого интима до свадьбы, и даже поцелуи были редки между ними. Никита постоянно просил и даже требовал прикосновений: утверждал, что так быстрее выздоровеет, а Лидия ничуть не возражала против того, чтобы погладить его по голове и плечам, сделать массаж рук… но с таким же успехом и примерно такими же чувствами она могла бы гладить симпатичного ей пёсика или котика.

В общем, последнюю пару недель они общались спокойно и тепло. Лидии нравилось навещать Никиту, она испытывала к нему добрые, дружеские, почти родственные чувства. Он иногда смешил её, а иногда поражал глубиной суждений, пользуясь своим вынужденным отпуском, чтобы изучить писания святых отцов.

Но сегодня Никита был зол и печален.

— Ты сердишься на меня? — спросила Лидия, когда он не поблагодарил её за поданную ложку.

— Нет. С чего бы?

— Из-за того, что я не пришла вчера.

— Ты не моя собственность. Свободный человек.

Это прозвучало как обвинение.

— Это, конечно, не совсем так. Но тебе не о чем беспокоиться. Если ты думаешь, что я люблю такие праздники, то ты ошибаешься. Я пошла туда, только чтобы поддержать Алису.

— Алиса. Алиса. Алиса… — Никита бубнил с набитым хлебом ртом. — Только про неё и слышу!

— «Кто принудит тебя идти с ним одно поприще…» — начала было Лидия, но Никита раздражённо перебил:

— Да знаю я, знаю всё, что ты скажешь… Просто мне кажется, что ко дню рождения её отца ты не имеешь никакого отношения, и на подобном мероприятии ей не нужна поддержка. Это же не день его казни!

— У них сложные отношения.

— А ты тут причём?

— Я сглаживаю углы и объясняю ей… Господи, Никита, да если мне удастся внести немного мира в их жизнь, я сочту, что прожила жизнь не зря…

— Не поминай имя Господа всуе. И что, ты надеешься дочерью божией наречься?*

Лидия прикрыла глаза ладошками. Иногда ей казалось, что вера Никиты пуста, как дырявая бочка: сколько священных писаний туда ни вливай, всё утекает в землю, и остаётся только иссохшая оболочка. Но Лидия всё равно испытывала угрызения совести из-за того, что страдающий Никита сидел в одиночестве, пока она находилась на празднике в роскошном ресторане.

— Давай съездим куда-нибудь вдвоём? — предложила она. — Вызовем специальное такси и прокатимся в Красную Поляну или на Ахун. Там такая красота…

— Это будет унизительно, — буркнул Никита, глядя в угол. — Я чувствую себя отвратительно, когда люди смотрят на меня с жалостью, любопытством и облегчением, что это не с ними такая беда случилась.

— Тогда давай устроим дома романтический ужин при свечах… сегодня? Закажем доставку в ресторане и посмотрим интересное кино…

Никита поморщился, хотя раньше очень любил ходить по общественным заведениям.

— Может, ты сама что-нибудь приготовишь? Пасту или лазанью. О! А сходи за креветками…

Лидия вздохнула:

— Ладно. Пойдём вместе?

Никита отрицательно покачал головой:

— Я тебя тут подожду. Не хочется видеть эти старушечьи рожи во дворе…

***

Вадима тоже в воскресенье ждали претензии и обвинения.

— Я знаю, что ты обнимался с этой… этой… танцоркой! — заявила Вероника, явившись к нему домой ни свет ни заря.

Вадим, помятый и всклокоченный после нескольких часов сна, в халате и тапочках, налил себе воды в стакан из специального крана и выпил его залпом.

— И? — спросил он хрипло, вытирая губы.

— Я требую компенсации!

— А я требую, чтобы ты прибывала на мой день рождения без опоздания на два часа.

— В договоре нет такого пункта в качестве оправдания измене!

— Тогда спроси у любого из моих гостей, с кем я обнимался на дне рождения.

— Зачем? Я-то знаю, что это была не я!

— А ты спроси!

В кухню как раз заглянула опухшая от сна Алиса. Вероника метнула на неё хищный взгляд.

— Алиса! С кем обнимался на дне рождения твой папа?

Она выпучила глаза.

— Ээ, ну, типа, со своей невестой Вероникой. По крайней мере, так думали все гости.

Вадим победно посмотрел на разгневанную девушку.

— Что за бред! Уж кому, как не тебе, знать, что это была не я!

Алиса скрестила руки на груди — она явно наслаждалась бешенством потенциальной мачехи.

Выслушав ещё несколько истеричных призывов, Вадим увёл Веронику в свой кабинет и сказал ей строго:

— Никакой измены не было. Была номинальная замена, потому что я постыдился признаться гостям, что моя девушка не в состоянии рассчитать время и вызвать нормальное такси. Но если ты всё это затеяла с целью выманить у меня деньги, то лучше одумайся сейчас, пока мы не оказались в суде. Потому что я создам тебе гораздо больше проблем, чем ты ожидаешь. Не только не выплачу миллион, но и вкачу компенсацию за клевету. Понятно?

Вероника тяжело дышала, глядя на него с ожесточением и обидой. Потом что-то произошло. То ли она мысленно досчитала до десяти, то ли наговорила сама себе успокаивающих слов, но её лицо разгладилось, и даже появилась робкая виноватая улыбка.

— Это правда? Та девушка не нравится тебе? — спросила она, подходя к Вадиму.

— Откуда ты узнала о ней? — спросил он, делая шаг назад.

Вероника всё равно догнала его и положила худые ладони ему на плечи.

— Я ведь не попала туда, но мне ужасно хотелось посмотреть, как всё прошло. Вот я и погуглила разные теги в инсте…

Ну разумеется, кто-то из гостей выложил…

Вадим нехотя положил ладони Веронике на бока, еле касаясь её. Скорее чтобы удержать на расстоянии. Чтобы она не приблизилась ещё плотнее.

— Ты не ответил на вопрос…

— Нет, она не нравится мне, — Вадим не любил врать, но эта формулировка и не была точным определением того, что он испытывал к Лидии. Тут скорее подошло бы «восхищаюсь», «обворожён», «очарован»…

Вероника выдохнула, кажется, с облегчением. Её губы еле ощутимо коснулись небритой щеки Вадима.

— Давай сегодня куда-нибудь съездим втроём?

Он поморщился:

— Мне нужно на работу.

Вообще-то он собирался пропустить это воскресенье, но если выбирать между работой и Вероникой, то решение очевидно.

— Но если хочешь и Алиса не против, можете съездить вдвоём. Она любит океанариум, музеи Теслы и да Винчи… сто раз там была, но ей никогда не надоедает.

Вероника послушно кивнула:

— Отличная идея! Пойду предложу ей…

— Подожди. Ты на работу устроилась?

— Да, прохожу стажировку.

— А где?

— Администратором в фитнес-клубе.

— Это, наверное, допоздна.

— Да, зато каждые два через два дня я полностью свободна.

Вадим покачал головой:

— Ладно. Иди.

Голова трещала, но пойти поспать мешала совесть: избавился от женщин — надо топать на работу. Всё-таки честность иногда мешает жить…

Вадим вернулся на кухню, чтобы выпить кофе. Там Вероника уговаривала Алису поехать в музей.

— Не хочу! — хмурилась та. — Я с подружкой договорилась.

— С какой подружкой? — заинтересовался Вадим.

Ему теперь везде мерещилась Лидия.

— Ты её не знаешь!

— Возьмите её с собой и езжайте в музей втроём.

Алиса метнула на отца гневный взгляд.

— Не хотим! У нас другие планы.

Тут Вероника шепнула ей что-то на ушко. Та замерла на полувскрике. Нахмурилась. Потупилась.

— Вадим, дай нам денег.

— Только если ты будешь называть меня папой. Мне понравилось.

Алиса скривилась:

— Пап, ну пожалуйста… — выдавила она.

— Сколько?

— Десять, — ответила Вероника. — Но лучше двадцать.

Вадим вздохнул и, достав телефон из кармана халата, перекинул Веронике пятнадцать тысяч.

— На что это?

— На салон красоты.

— Ладно… только не брейтесь налысо. И никакого пирсинга на лице. Остальное я переживу.

Девчонки умчались переодеваться, а Вадим, по зрелом размышлении, всё же отправился немного поспать.

*Седьмая из заповедей блаженства, данных Иисусом: «Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими».