Контрольная для друзей

Глава V. НЕОЖИДАННЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ

Через час, после того как кончились уроки, мы собрались в квартире у Тимки. Его собственная комната оказалась для всей нашей компании слишком мала, поэтому гостеприимный хозяин отвел нас в комнату предков.

— Только, пожалуйста, осторожнее, — счел своим долгом предупредить он. — А то отец с матерью очень не любят, когда у них что-нибудь ломают.

— Оригинальные у тебя предки, — мигом съехидничала Зойка. — Можно подумать, другим родителям нравится, когда в их отсутствие заявляется такой Будка, — Зойкин палец уткнулся в Митьку, — и все разносит.

— Почему обязательно я? — вознегодовал Будка и немедленно налетел на журнальный столик.

— Вот именно поэтому, — осталась очень довольна моя подруга. — С тобой рядом ничто не живет.

— Напрасно ты так, — надулся Будка. — Я вообще-то как раз очень аккуратный.

И, чуть попятившись, он наступил мне на ногу. Я вскрикнула. Наш Будка довольно тяжелый.

— Ну, извини, — виновато улыбнулся он, после чего, наконец, смог без дальнейших происшествий сесть на стул. — Тимка, — деловито произнес он. — Где там твоя энциклопедия?

Тот удалился в коридор, половину которого занимали стеллажи с книгами. Пришел он оттуда, нагруженный шестью большими томами темно-синего цвета.

— Да ты что? — взвыл Будка. — Это же нам целый месяц читать.

— А все читать, Митечка, совершенно не надо, — отозвалась Зойка. — Сейчас разделимся. Каждый прочитает свой том. Полагаю, довольно быстро отыщется чего-нибудь подходящее. Вот тогда и начнем внимательно изучать симптомы.

— Это другое дело, — несколько приободрился Будка, однако по его воду я понимала, что он же все еще испытывает сильные сомнения в успехе.

— Так, — сказала Зойка. — Чур, я беру первый том.

Никто не возражал. Мы разобрали оставшиеся фолианты, и работа закипела. На мою долю достался второй фолиант. Я принялась листать его. Никогда не думала, что медицинская энциклопедия так похожа на ужастик. Я уж не говорю о том, что на многие из цветных иллюстраций мне просто в присутствии мальчиков было стыдно смотреть и лицо мое заливала краска. Я украдкой покосилась на Зойку. Выглядела она очень странно. Взгляд ее почему-то был направлен совсем не в книгу, а в потолок. Пальцы левой руки лежали на запястье правой. Пухлые губы беззвучно шевелились.

— Ты чего? — поинтересовалась я.

— Черт, — с досадой прошипела она, — сбила.

— Что сбила? — пуще прежнего удивилась я.

— Проверяю, нет ли у меня аритмии, — на полном серьезе отозвалась подруга. — Знаешь, Агата, оказывается, это очень опасно.

— Слушай, Адаскина, — со свирепым видом начал Тимка. — Кажется, мы собрались сейчас здесь не для того, чтобы ваши болезни проверять, а чтобы нам с Будкой завтра как следует заболеть понарошку.

В комнате вновь воцарилось сосредоточенное молчание. Каждый изучал свой том. Вдруг я услышала какой-то странный звук. Подняв глаза, я тут же определила источник. Это был Будка, который, не отрываясь от энциклопедии, отчаянно чесался.

— По-моему, Митя у нас уже чем-то заболел, — усмехнулась я.

— С чего ты взяла? — уставился на меня Будка.

— Ну, ты же так чешешься, — ответила я.

— Серьезно? — с искренним удивлением спросил Будка. — Я чешусь? — И он с шумом поскреб затылок.— Ну, да. Чешусь, — словно бы спохватился он. — Потому что читаю кошмарную статью про педикулез.

— Про чего? — переспросил Клим.

— Про вшей, — пояснил Митька. — Понимаете, оказывается, они по-научному называются «педикулез».

— А это разве болезнь? — заржал Тимур.

— Да вроде как да, — кивнул Будка.

— А когда комары кусают — это тоже болезнь? — еще сильнее развеселился Тимка.

— Кто его знает, — озадачился Будка. — Про комаров не сказано.

— Слушай, Будка, — с вдохновенным видом сказал Клим. — Вообще-то чесался ты хорошо. Может, тебе с утра этот вшивый педикулез и изобразить?

— Спасибо тебе большое, — явно не воодушевило его предложение Будку. — Во-первых, когда у человека вши, это видно невооруженным взглядом. А, во-вторых, я вам что, какой-нибудь бомж? Нет. Мне нужна хорошая культурная болезнь.

— Ага, — захихикала Зойка. — Что-нибудь вроде чахотки.

— Ребята, кончайте отвлекаться, — призвал всех к порядку суровый Тимур.

Мы опять углубились в чтение. Теперь тишину нарушали лишь короткие реплики кого-нибудь из нас: «Нет, ангина — это слишком банально». Или: «Варикозное расширение вен тоже не подойдет. Врач мигом просечет симуляцию». А Клим с неподдельным ужасом произнес:

— Никогда, ребята, не думал, что в мире существует столько кошмарных болезней.

— Да уж, — подхватила я, разглядывая фотографию какого-то несчастного человека с деформированным наростами лицом.

— Прямо Кунсткамера, — глухим голосом произнес Тимур. — Почитаешь такое, картинки посмотришь, и жить дальше уже не хочется.

— А у меня, по-моему, все-таки начальная стадия аритмии, — принялась снова щупать себе пульс Зойка.

Будка вдруг высоко задрал штанину и принялся внимательно изучать собственную ногу.

— Спятил? — забыв о своем пульсе, покрутила пальцем возле виска Зойка. — Ты все-таки, Будка, у нас не фотомодель, чтобы всем свои ножки демонстрировать.

Будка, полностью проигнорировав ее выпад, скинул выданный Тимуром стоптанный тапок, снял носок и, разинув рот, начал изучать свою огромную ступню.

— Ах, как эстетично! — всплеснула руками Зойка.

Мы засмеялись. Мы, но не Будченко, который, еще какое-то время поизучав ступню, с тревогой обратился к нам:

— Видите, какая у меня тут косточка?

Зойка, брезгливо сморщив нос, сказала:

— А ты думаешь, другие косточки у тебя лучше? И вообще, убери свою ногу. Она нас не интересует.

— А меня, например, очень интересует, — продолжал тыкать пальцем в беспокоящий его сустав Будка. — Надо матери сказать, что она неправильно меня кормит. Вот тут написано, — потыкал он в свой том энциклопедии, — что подагра чаще всего начинается от неправильного питания.

— Так я не пойму, — повернулся к нему Тимур. — Ты, получается, уже болезнь себе выбрал?

— Не, — мотнул головой Будка. — Это я по правде заволновался. Потому что от подагры бывают плохие последствия. А для наших целей она не подходит. Кто же из-за подагры в школу не пустит?

— Слушайте! — завопил Климентий. — Если мы сейчас же не прекратим читать эти ужасы, то обнаружим у себя кучу болезней. Я, например, уже и так чувствую себя почти инвалидом. Во всяком случае, по симптомам у меня есть все болезни, о которых я сейчас прочел.

Я молча кивнула, ибо испытывала схожие чувства. У меня везде, начиная от головы и кончая пальцами на ногах, легонько покалывало, болело или ныло. А в шестом зубе слева, кажется, начинался кариес.

Будка с маниакальным видом продолжал изучать ступню. Затем, решительно сорвав носок с другой ноги, объяснил:

— Сейчас сравним.

— А нельзя ли, Митенька, этим заняться дома? — осведомилась Зойка.

Но Будка уже снова натягивал носки.

— Нет. Вроде, пожалуй, пока у меня подагры все-таки нету, — со счастливым видом объявил он. — Показалось. Но ты, Клим, прав. С этой энциклопедией пора завязывать.

И он шумно захлопнул свой том. Мы последовали его примеру. Затем обменялись разочарованными взглядами. У каждого на лице было написано одно и то же: медицинский кругозор мы, может, и расширили, однако практической пользы от этого — ноль.

— А если вам с Будкой пойти другим путем, — предложил Клим. — Напридумываем кучу симптомов, причем таких, которые проверить невозможно.

— В этом что-то есть, — тут же отреагировала Зойка. — Какими могут быть подобные симптомы?

— Ну, например, сильная головная боль, — продолжал Клим. — Если вы скажете, что у вас болит башка, — повернулся он к Тимуру и Будке, — ваши родители не смогут проверить, врете вы или нет.

— Одной головной болью не отделаешься, — заметил Тимур. — А то дадут таблетку — и гуляй в школу.

— Никто и не предлагает одну головную боль, — откликнулся Клим. — Наоборот, ее обязательно нужно чем-нибудь усугубить. Например... например... — он задумался.

— Резь в глазах! — сообразила я. — А если вы еще немного потрете глаза кулаками, они потом долго будут красные.

— Между прочим, боль в суставах предки тоже никак не проверят, — все же нашел практическое применение вычитанному Будка. — Просто нужно вставать и ходить вот так!

И, с оханьем поднявшись со стула, он по-крабьи прошкандыбал по комнате.

— Нет, — замахала руками Зойка. — Как раз вот так ты, Будка, не делай. Слишком нарочито. Вы с Тимуром, наоборот, должны изображать, будто прекрасно себя чувствуете, но чтобы при этом все видели: на самом деле вам очень плохо.

— Ну, ты, Адаскина, закрутила, — вытаращился на нее Будка.

— А ты как думал, — с напором проговорила Зойка. — Если ты предкам прямиком объявишь: «Голова болит, суставы ломит!» — они запросто могут не поверить. И еще, чего доброго, заставят дневник показать. А если ты просто начнешь кукситься, а матери на все вопросы отвечать, что чувствуешь себя замечательно, она наверняка заволнуется и решит: «У них в школе происходит что-то интересное, вот ему и не хочется пропускать, хотя он явно болен».

— А тогда как мне кукситься? — задал новый вопрос Будка.

Великий стратег и тактик Зойка глянула на него с большим сожалением.

— Ты, оказывается, даже этого не умеешь?

— Да мне как-то ни к чему было, — смущенно пролепетал Митька.

— Тогда учись, — высокомерно сощурила глаза Зойка.— Минут за двадцать до прихода родителей с работы ложись в постель и подложи под щеку что-нибудь пупырчатое, чтобы лицо замялось и сразу можно было заметить, что ты спал. Уж твоя мама наверняка такое усечет. Она удивится и спросит: «Неужели спал?» А ты, честно глядя ей в глаза, ответишь: «Конечно, нет. Я никогда днем не сплю!» И еще хорошенько зевнешь, украдкой потянешься. Это неизбежно насторожит твою маму. И, будь спокоен, она примется за тобой пристально наблюдать до самого позднего вечера.

Я услышала шорох бумаги. Оказывается, Тимка лихорадочно конспектировал каждое Зойкино слово. От моей подруги это тоже не укрылось, и она еще выше вздернула голову.

— Потом вы сядете всей семьей ужинать, — продолжала она. — Даже если ты очень голодный, все равно тебе придется делать вид, что у тебя нет аппетита, изображая при этом, что ты голодный.

— А ну, погоди! — ошалело потряс головой Будка. — Я так что-то и не врубился, голодный я или не голодный?

— Ты тупой! — вынесла бескомпромиссный приговор Зойка. — Твоя мама должна видеть: каждый кусок тебе просто не лезет в горло. Но при этом ты почему-то делаешь вид, что голодный.

— Фигня, — отмахнулся Будка. — В этом для моей матери нет никакой экзотики. Она решит, что я просто чипсов наелся.

— В сочетании со всем остальным не решит, — заверила Зойка.

— А, кстати, перед приходом предков нужно что-то пожрать, — обеспокоенно произнес Митька. — Иначе я такого режима не выдержу.

— Только не из домашнего, — предупредил Климентий. — А то, если твои заметят, что ты полхолодильника вычистил, грош цена твоему отсутствию аппетита.

— Так сейчас чипсов на улице и куплю. — Будка слазил в карман и принялся пересчитывать деньги. — Как раз на большой пакет хватит. Утрескаюсь и лягу спать.

— А главное, запомни, — снова заговорила Зойка. — На все, что тебя ни спросят, отвечай «нет».

Тимка и это законспектировал. Потом задумчиво проговорил:

— Мне все-таки кажется: маловато. Могут дома не оставить. Вот если б еще высокая температура...

— Температура — это вообще класс, — мечтательно отозвался Будка.

— Какие проблемы, — тряхнула кудряшками Зойка. — Надо заранее приготовить теплую грелочку. Только не с кипятком. А то градусник зашкалит. И сам закутайся получше. Убьешь сразу двух зайцев. Во-первых, тебе станет жарко и ты покраснеешь. Но при этом должен изображать, что тебя трясет от озноба.

— Целая наука, — вновь начал записывать Тимур.

— Пиши и заткнись, — шикнула на него Зойка. — А то с мысли собьешь. Температуру выше тридцати девяти не делайте. Иначе предки испугаются и «Скорую» вызовут. А там врачи опытные. Мигом обман раскроют.

— Так они все равно врача вызовут, — логично заметил Тимка.

— Завтра, Тимурчик, завтра, — была готова и к такому повороту событий Зойка. — А до завтра температура может упасть. У меня сколько раз так было.

— В действительности или понарошку? — поинтересовался Будка.

— И так и эдак, — не стала вдаваться в подробности Зойка.

Я вдруг вспомнила: Зойка почему-то частенько заболевала перед самыми серьезными контрольными. Я порой даже завидовала — вот везет человеку. Надо же так удачно болеть. Я, например, заболеваю почти всегда в тот момент, когда намечается что-нибудь интересное. Но, оказывается, Зойка и тут — кузнец собственного счастья.

— То есть, считаешь, с врачом пройдет? — не успокаивался Будка.

— С нашей участковой Ларисой Михайловной точно пройдет, — энергично кивнула Зойка. — Она вечно такая замотанная и усталая... Даже пальто не всегда снимает. Что ей скажут, то она и запишет. Только ты постарайся.

— Приложу все усилия, — пообещал Будка. — Будь спокойна.

— Мне-то что, — пожала плечами Зойка. — Это ты волнуйся.

— Ребята, а Тимур с Митькой должны одинаково болеть или по-разному? — спросила я.

— Симптомы вполне могут быть одни, — с видом члена-корреспондента Академии медицинских наук заявила Зойка. — А уж что там врач скажет — его дело.

— Не слишком подозрительно будет? — еще сомневалась я.

— Как раз ничего подозрительного, — сказал Клим. — Они же учатся в одном классе. Значит, могли друг от друга заразиться.

— Это если им один диагноз поставят, — откликнулась Зойка. — Ведь могут и разные. В общем, жизнь покажет.

Тимка взглянул на часы:

— Расходимся. А то до прихода предков совсем мало времени осталось. А мне нужно еще морально подготовиться. И Будка должен успеть своих чипсов нажраться.

— А ты чего, Тимка, есть не будешь? — искренне удивился Будченко.

— В отличие от других, могу потерпеть, — гордо изрек Тимур.

Я поняла: сегодня у него с финансами совсем туго.

— Давайте, давайте, идите, — поторопил нас гостеприимный хозяин.

— Очень вежливо с твоей стороны, — презрительно покосилась на него Зойка.

Но Тимка сурово изрек:

— Вы-то сейчас домой пойдете, и никаких проблем. А мне до самой ночи напрягаться надо.

— Мне, между прочим, тоже, — напомнил Будка.

— Тебе проще, — заявил Тимур.

— Это еще почему? — не дошло до Митьки.

— Ну-у... ты же у нас все-таки актер, — откликнулся Сидоров.

Но я поняла: он имел в виду совсем другое. Мол, ты, Будка, сейчас перекусишь, а мне придется терпеть.

Зойка, по-моему, тоже просекла истинную причину и с кривой усмешкой бросила:

— Актер боксера не понимает.

— Все, ребята, пока, — свирепо уставился на нее Тимка.

Мы предпочли не будить в нем зверя и удалились. Уже на улице Зойка сказала:

— Боюсь, наш Тимурчик сегодня папу съест, а потом мамой закусит.

— Почему? — уставился на нее Будка.

— Потому что ты дурак, — отрезала Зойка.

— Не понял, — помотал головой Митька.

— О, господи, — вздохнула моя подруга. — Да потому же, почему ты, Митенька, будешь сейчас жрать свои чипсы.

— А-а, — протянул тот. — Кстати, о чипсах. Погодите. Сейчас в магазин забегу.

Мы как раз выбрались из переулка на Сретенку и дошли до магазина. Митька скрылся в дверях и почти тут же вернулся обратно с огромным пакетом чипсов. Посмотрев на часы, он с беспокойством проговорил:

— Ох, как времени мало осталось. Придется на ходу начинать.

Разорвав пакет, он захрустел чипсами. Хитрая Зойка, улучив подходящий момент, выхватила из Будкиного пакета солидную горсть картофельных ломтиков и немедленно запихнула в рот.

— Эй, ты зачем? — возмутился Будка.

— Чтобы у тебя заворота кишок не было, — не растерялась моя подруга. — По-моему, для тебя этот пакет чересчур велик.

— Я так не считаю, — Будка спрятал пакет себе за пазуху.

— Жадина, — на полном серьезе обозлилась Зойка. — Я для тебя все придумала, а тебе каких-то паршивых чипсов жалко.

— Во-первых, они совсем не паршивые, а очень классные, — с набитым ртом принялся спорить Митька. — А во-вторых, мне совсем не жалко. Просто тебе, Зойка, сейчас не так необходимы чипсы, как мне. Для меня сегодня они — средство поддержания жизни. А ты скоро домой вернешься и можешь стрескать, что душе угодно.

Я посмотрела на Митьку. По-моему, от сознания, что ему до завтрашнего утра придется изображать отсутствие аппетита, он начал испытывать зверский голод.

Шли мы вместе совсем не долго. Однако, прежде чем Митька свернул в свой переулок, Зойка, несмотря на все его предосторожности, умудрилась стащить из пакета еще одну солидную горсть чипсов. Будка взвыл и кинулся от нас прочь.

Вскоре мы дошли до моего переулка.

— Ладно. Пока,— попрощалась я с Зойкой и Климом. Им обоим нужно было на бульвары. Зойке — на Сретенский, а Климу — на Рождественский.

— Пока, — помахала мне Зойка.

А Клим проводил меня каким-то жалобным взглядом. Наша прогулка сорвалась, и это явно его расстроило. «Ничего, — подумала я. — Погуляем завтра. А пока поскучай немного». И крикнув им обоим: «Созвонимся!» — я стала переходить улицу.

Поздно вечером мне позвонил Клим:

— Агата, ты сидишь или стоишь?

Я находилась в своей комнате на собственной тахте, поэтому ответила:

— Сижу, а Бесик спит рядом.

— Значит, не упадешь, — загадочно усмехнулся Клим.

— Что случилось? — охватило волнение меня.

— Будка... заболел, — откликнулся Клим.

— Значит, вышло!— обрадовалась я.

— Если бы, — сказал Клим. — Врубись, Агата, он по-настоящему заболел.

— Что-о? — растерянно протянула я.

— Что слышала, — усмехнулся на том конце, провода Клим. — Лежит в постели с температурой тридцать девять и пять.

— Каким образом? — не верила своим ушам я.

— Это уж ты у него спроси, — отвечал мне Клим. — Будка перед приходом родителей, как мы и договорились, лег и сам не заметил, как заснул. Его мама, разбудила. И сразу, понятно, забеспокоилась. Потому что Будка даже в раннем детстве почти никогда днем не спал. А Митька говорит: «Чувствую — глаза щипет. Всего трясет. А спина, ноги и руки просто разламываются». Предки даже хотели «Скорую» вызывать, Будка еле их уговорил, чтобы подождали до завтра. Он теперь жутко боится загреметь в больницу.

На какое-то время у меня пропал дар речи. Конечно, в жизни бывает много чудесного и необъяснимого, но чтобы до такой степени... Захотел Будка заболеть — и нате вам. Ну, просто волшебство какое-то.

— Чего молчишь? — спросил Клим,

— Думаю, — медленно произнесла я.

— Тут, Агата, хочешь — думай, хочешь — нет, а факт остается фактом. — По голосу Клима я понимала: он потрясен не меньше меня.

— Слушай, — закралось вдруг у меня подозрение. — А может, Митька у нас просто такой талантливый...

— Агата, ты бредишь? — каким-то странным голосом осведомился Климентий. — При чем тут талант, когда у человека температура тридцать девять и пять?

— Именно от таланта и температура, — принялась развивать свою теорию я. — Понимаешь, Будка так вжился в образ, что действительно заболел. Я где-то слышала, что с великими актерами это иногда случается.

— Ну, во-первых, Будка у нас пока еще не великий актер, — возразил мне Клим. — А во-вторых, он там сейчас почти подох. Звонит мне и стонет: «Зря мы это, братцы. Я теперь думаю: лучше бы предков завтра к завучу сводить. И фиг с ним, с компьютером. Может, он мне теперь вообще не понадобится».

— Он что, помирать собрался? — охнула я.

— Помирать — не помирать, но настроение у него сейчас не очень, — объяснил Клим.

— А Тимка-то как? — Я вдруг сообразила, что еще ничего не знаю о нем.

— С ним еще лучше, — фыркнул Клим.

— Неужели тоже по-настоящему заболел? — спросила я.

— Нет. У него все прошло по заранее намеченному плану, — сказал Климентий. — Но только мать испугалась больше, чем было надо. В общем, она решила завтра не идти на работу. А помимо участкового врача, она завтра позвонит еще одному знакомому знакомых, который обследует пациентов по методу Фолля.

— Это еще что за метод такой? — удивилась я.

— Фиг его знает, — и сам не знал Клим. — Вроде приходят к тебе с каким-то агрегатом и весь организм обследуют. Так что Тимка теперь боится разоблачения.

— Вообще-то запросто могут разоблачить, — подтвердила я.

— Назад все равно хода нет, — сказал Клим. — У Тимки теперь единственная надежда, что Будка его успел заразить.

— Слушай, — встревожилась я. — Но ведь Будка всех нас тоже мог заразить.

— Мог, — охотно согласился Клим.

— И ты так спокойно об этом говоришь? — разозлилась я. — А репетиции?

— Я-то чем виноват, — растерялся Климентий. — От меня ничего не зависит. Это уж как судьба распорядится. Мы можем только ждать.

Я промолчала. В общем-то он был прав.

— Агата, — медленно произнес Клим и умолк.

— Что? — спросила я.

— Ну, я вот подумал... сегодня не вышло. Так, может, завтра...

И снова затяжная пауза.

— Что завтра? — Я, конечно, поняла, куда он клонит, однако решила заставить его высказаться до конца.

Клим не отзывался. До меня из трубки донеслись звуки приглушенной возни. Наконец Климентий сдавленно произнес: «Отстань!»

— Ты мне? — удивилась я.

— Что ты! — с пылом возразил он. — Это Олька у меня телефон вырывает.

— Мне позвонить нужно. Кончайте трепаться, — немедленно крикнула в трубку Ольга.

Она — самая старшая сестра Клима и учится уже на втором курсе Полиграфического института.

— Дай мне еще пять минут! — проорал Клим. — А потом трепись, сколько хочешь, со своим Витькой.

Не успел он это произнести, как послышался новый звук. Кажется, Олька влепила любимому брату подзатыльник.

— Тем более еще пять минут буду говорить! — свирепо произнес Клим.

— Но учти, — снова донесся до меня голос Ольки, — только пять.

— Ушла, — с облегчением выдохнул Клим.

— Так что ты хотел мне сказать? — очень равнодушным голосом спросила я.

— Может, завтра после уроков погуляем? — наконец произнес он.

«Естественно, погуляем, — пронеслось у меня в голове. — Я и сама хотела». Однако вслух соглашаться не торопилась.

— Завтра, завтра, — проговорила я так, будто мне предстояла целая куча дел. Затем я выдержала длинную паузу. И лишь после этого сказала:

— Да, ты знаешь, пожалуй, смогу.

— Тогда заметано! — с ликованием выкрикнул Клим. — Ладно, спокойной ночи. Ой! Олька! Пока!

И в трубке раздались частые гудки. Я немедленно набрала Зойкин номер. Подошла ее мама.

— Тетя Лида, здравствуйте. Извините, что так поздно. Можно мне на минуточку Зойку? По очень важному делу.

— Ну, если по очень важному, то можно, — и тетя Лида рассмеялась. — Зойка! К телефону!

Я услышала топот. Затем Зойка проорала:

— Ну?

Я начала ей рассказывать про Будку. Зойка выслушала, не проронив ни слова, и хмуро бросила:

— Вечно с ним так.

— Но он же не виноват, — вступилась за Будку я.

— Он вечно не виноват, — проворчала Зойка. — Но всегда с ним какая-то ерунда получается.

Спорить с ней было трудно. Будка у нас самое настоящее ходячее недоразумение. Но я все равно ему сочувствовала.

— Слушай, Зойка, а вообще, чего ты так злишься? — недоумевала я.

— Сама не понимаешь, — продолжала кипеть и клокотать она. — Сейчас совершенно неподходящий момент, чтобы заражаться. У тебя репетиции на носу. Мне нужно делать всем вам костюмы. А если мы с тобой уже заразились от Будки? Вот сляжем завтра с температурой. А Изольда начнет искать замены. Мне-то еще ничего. С костюмами, пока идут репетиции, время терпит. А вот на твоем месте я бы, лично, держала ухо востро. Отдадут твою роль Мити́чкиной, тогда будешь знать.

— Опять Мити́чкина! — разозлилась я. — Далась она тебе! И вообще, может, мы еще не заразились.

— Может, и нет, — вынужденно признала мою правоту Зойка. — Но можем. А неприятности надо всегда предвидеть заранее. Иначе они застанут врасплох.

— Но тогда надо все время жить в предвкушении каких-нибудь гадостей, — сказала я. — По-моему, очень противно.

Зойка не ответила, но явно осталась при своих убеждениях. Чтобы уйти от этого бесполезного спора, я принялась рассказывать про Тимку.

— Перестарался мальчик, — с досадой проговорила подруга. — Я ведь предупреждала его. Права его мать: совсем ему в этом боксе, видно, мозги отшибли.

— Зойка, но ведь ты Тимура предупреждала только насчет температуры, — напомнила я.

— Не могла же я все предвидеть, — откликнулась она. — И вообще, Тимка-то свою мать лучше знает, чем я. Вот и соображал бы.

Я вздохнула, в сотый или даже в тысячный раз убедившись, что Зойка абсолютно всегда права и иного не допускает.

— Во всяком случае, от Ники и Макарки мы Тимку с Будкой на завтра спасли, — бодрым голосом отметила она. — А дальше уж как повезет.

— Будем надеяться, что повезет, — сказала я, и мы попрощались до завтрашнего утра.

Однако на душе у меня было тревожно. И в эту ночь мне снилась какая-то чушь. Сперва Ника в наряде Мачехи из «Золушки» грозно тряс у меня перед носом гигантских размеров градусником, на котором огромными красными цифрами значилось: «Тридцать девять и пять».

Убедившись, что я увидела показания градусника, Ника злобно прошипел мне в самое ухо:

— Думали, я не догадаюсь, что это подделка?

Тут он перевернул градусник и, потыкав в него своим толстым коротким пальцем, вынес окончательный приговор:

— Контрабандный товар. Видишь, акцизной марки нету.

Я робко пыталась что-то возразить, но в это время рядом с нами возник Будка с красным лицом, выпученными глазами да к тому же еще облаченный в белый погребальный саван. Выхватив огромный градусник из рук завуча, он с размаху треснул им по его лысой голове. И, жутко расхохотавшись, сказал:

— А акцизные марки уже отменили. И вообще, Николай Иванович, на том свете сочтемся.

Я от ужаса зажмурилась и... проснулась. Почти тут же тишину комнаты прорезал звонок будильника. Дверь распахнулась. Ко мне на кровать с радостным визгом запрыгнул Бесик. Гладя его по голове, я думала: «Приснится же подобная чушь!»

Не успела я в тот день войти в вестибюль родной школы, как увидела большое объявление: «Вниманию всех учащихся пятых-одиннадцатых классов! Сегодня в 14.00 в актовом зале состоится лекция по ОБЖ. Явка строго обязательна. Отсутствие по неуважительной причине будет приравниваться к прогулу урока. Лекцию читает майор запаса Петр Тарасович Горбанюк».

Возле доски объявлений стояла толпа. Те, у кого уроки сегодня должны были закончиться раньше, бурно возмущались. Кто-то даже спросил:

— У нас что, школа или военная часть?

Однако некоторые против лекции совсем не возражали. Даже радовались, потому что она шла вместо других уроков. Среди таких оказался Костя Петриченко.

— К-классно! — он хлопнул Клима по плечу. — У н-нас д-должны б-были з-забацать к-контроль-ную по м-математике. Г-горбанюк, п-по-моему, лучше.

— Надеюсь, лекция не очень долго продлится? — бросил на меня выразительный взгляд Климентий.

Он боялся, что мы сегодня опять не погуляем.

— Будем надеяться, — ответила я.

Не успела наша Предводительница начать урок геометрии, как сюрпризы, продолжились. Дверь класса широко распахнулась, и в нее властно вплыл Ника. Мы с грохотом поднялись из-за парт.

— Здравствуйте, — бросил Ника. — Садитесь. Извините, Мария Владимировна. Я на минуточку. У меня тут возник ряд вопросов к Будченко и Сидорову.