Контрольная для друзей

Глава VI. БЛИЗНЕЦЫ

В классе воцарилось молчание. Зойка, с ужасом посмотрев на меня, шепнула:

— Ну, сейчас будет.

— Не каркай, — я и сама волновалась.

Предводительница окинула взглядом присутствующих и, естественно, сразу заметила что места Тимура и Будки пустуют.

— Николай Иванович, Будченко и Сидорова сегодня нет, — сообщила завучу она.

— Вот как, — холодно отчеканил тот. — А мы с Виктором Владимировичем очень надеялись их сегодня утром увидеть вместе с родителями.

Тут из-за парты поднялся Клим:

— Будченко и Сидоров заболели. У них температура тридцать девять и пять.

— Удивительное совпадение, — тоном, не предвещающим ничего хорошего, откликнулся завуч. — Оба заболели, и у обоих тридцать девять и пять.

— Так получилось,— развел руками Клим.

— А у Гали Поповой вчера вечером тоже была температура тридцать девять, — вдруг сообщила Мити́чкина.

«Вот это да! — пронеслось у меня в голове. — Очень кстати».

— Вот видите, Николай Иванович, — тут же нашелся Клим. — Наверное, у нас в классе началась какая-то эпидемия.

— Именно! — проорал с задней парты Серега Винокуров. — Карантин пора объявлять!

Ника растерянно оглядел класс.

— Еще кто-нибудь сегодня отсутствует по болезни? — осведомился он.

— Нет, — покачала головой наша Предводительница. — Остальные на месте.

— В таком случае, Мария Владимировна, попрошу вас в течение сегодняшнего дня изучить сложившееся положение и проконтролировать ситуацию, — распорядился Ника. — О результатах доложите мне.

И он покинул класс. Все встали.

— Садитесь, — выждав, когда за завучем закрылась дверь, сказала Предводительница.

Едва мы опустились за парты, ко мне обернулся Клим.

— Надо ребят по-быстрому предупредить. Прежде, чем им позвонит Мария.

— Тогда лучше прямо сейчас, — посоветовала я. — А то вдруг она прямо на перемене звонить начнет.

— Карточка для автомата есть? — спросил Климентий.

— У меня есть, — тут же полезла в сумку Зойка.

Завладев ее карточкой, Клим поднял руку и жалобно произнес:

— Мария Владимировна, можно выйти?

Та вскинула на него испуганный взгляд.

— Круглов, с тобой все в порядке?

— Абсолютно, — поторопился заверить ее Клим. — Просто мне... надо.

— Тогда иди, — разрешила Предводительница.

Клим немедленно выскользнул за дверь.

— Ну, больше не отвлекаемся, — деловито проговорила Мария Владимировна.

Она принялась объяснять новую тему. Мы с Зойкой сидели как на иголках, все время поглядывая то на часы, то на дверь.

Когда прошло десять минут, а Клим так еще и не вернулся, я шепнула Зойке:

— Куда он пропал?

— Не знаю, — в свою очередь забеспокоилась Зойка. — Слушай, а вдруг его Ника зацапал?

Я только головой покачала. Это был бы самый скверный вариант. Тут дверь распахнулась. Взъерошенный Клим влетел в класс.

— Долго ты что-то, Круглов, — недовольно произнесла Мария Владимировна.

— Так получилось, — спешно уселся за парту он.

Класс заржал.

— У него... получилось! — с ударением на последнем слове выкрикнул Винокур. — Ура!

Класс разразился новым взрывом хохота.

— Винокуров, — нахмурилась Предводительница. — Сейчас за дверь пойдешь.

— Не, Мария Владимировна, мне не нужно, — расправил плечи Серега.

Ну и, конечно же, все опять заржали. Клим повернулся к нам:

— Порядок.

— А почему так долго? — спросила я.

— Автоматы в школе не работали. Пришлось мчаться на улицу.

— Ой, значит, тебя компьютер засек, — тут же сообразила Зойка.

— А я с охранником договорился, — объяснил Клим. — И он пропустил меня туда и обратно без карточки.

Я невольно подумала: «Вот ввели эти строгости с приходами и уходами. А, оказывается, и тут можно договориться. Теперь, слава богу, никто никогда не узнает, что Клим убегал из школы и возвращался».

Клим, будто прочтя мои мысли, добавил:

— В общем-то, обыкновенное везение. Сегодня охранник дежурит хороший. Вчерашний нипочем бы без карточки не выпустил. Но, конечно, и я постарался, —с гордостью добавил он. — Пришлось наплести с три короба. Мол, карточка в классе осталась, а домой нужно попасть как можно скорее, потому что у меня утюг включенный остался.

— Клуб веселых и находчивых, — усмехнулась Зойка.

А я похвалила:

— Молодец. Слушай, а ребята там как?

Клим собирался ответить, но Мария Владимировна прикрикнула:

— Адаскина, Дольникова, Круглов! Может, дискуссию все-таки перенесете на перемену?

Пришлось сосредоточиться на новой теме, которую объясняла Предводительница. Зато на перемене мы с Зойкой накинулись на Клима:

— Давай скорее, рассказывай!

— У Будки по-прежнему тридцать девять, — ответил Климентий. — Он спал, но мне повезло. Его мать куда-то вышла, и Митька сам взял трубку. Врача ему уже вызвали. Будет после двенадцати. А Тимка трясется. Когда я позвонил, к нему врач со своим Фоллем явился.

— Ситуа-ация, — протянула я.

— Кого ты имеешь в виду, Будку или Тимура? — не понял Клим.

— Будке-то что, — отмахнулась я. — У него все проистекает на вполне законных основаниях. А Тимура запросто могут на этом Фолле разоблачить.

— Я тоже считаю, что могут, — кивнул Клим.

— Да бросьте вы! — воскликнула Зойка. — Может, еще все пройдет как надо.

Но, по-моему, она сама в это не верила.

— Отсидим два урока, — снова заговорил Климентий, — и я Тимке еще раз звякну. Должны же мы знать, чем этот Фолль закончился.

— Еще бы, — поддержала я.

Два урока и одну перемену мы изнывали от неизвестности. К счастью, за это время автоматы у нас в вестибюле заработали, и Климу не пришлось больше бежать на улицу. А, главное, мы с Зойкой, стоя рядом, могли слышать весь разговор.

— Ну, как дела? — спросил Клим.

Наступила долгая пауза. Климентий слушал. Физиономия у него все сильнее вытягивалась от удивления.

— В чем дело? — не выдержав, потеребила его за рукав Зойка.

— Отстань, — шикнул Клим и продолжал слушать.

— Клим, Клим, его засекли? — теперь Зойка пихала Климентия в бок.

— Погоди, Тимка, — наконец сдался тот. — Сейчас расскажу девчонкам. — И, повернувшись к нам, он бросил: — Тимур оказался насквозь больной.

— Ка-ак? — разом выдохнули мы с Зойкой.

— Чего у него, от Будки, что ли, заразился? — добавила Зойка.

— Хуже, — оказал Клим. — У него куча показателей выходит за пределы нормы.

— Какие показатели? — поинтересовалась я.

— Погодите, — нахмурился Клим. — Пусть сперва Тимка дорасскажет, а то Зойкина карточка кончится.

И он снова прижал к уху трубку. Закончив, наконец, разговор, Клим ошеломленно произнес:

— Ну, девчонки, история.

— Рассказывай, рассказывай! — опять набросилась на него Зойка.

— Явился врач, — начал Клим. — Выслушал Тимкину маму, затем поставил какой-то приборчик со стрелкой. Тимка говорит: похоже на вольтметр или амперметр. И начал этот врач тыкать Тимке в разные точки сперва на руке, а потом на ноге.

— А чем тыкал-то? — полюбопытствовала Зойка.

— Да какой-то штукой, которая к приборчику подключается, — объяснил Клим. — В общем, Тимку целый час тыкали и выяснилось, что он насквозь больной. Куда ни ткнут — везде плохо.

— Может, врач левый или приборчик сломался? — предположила Зойка.

— Да нет, вроде все путем, — продолжал Клим.

— Тогда Тимке просто повезло, — обрадовалась Зойка. — Глядишь, еще несколько дней посидит дома.

— Повезло! — воскликнул Клим. — Как бы не так!

— Неужели завтра в школу отправляют? — спросила я.

— Не отправляют, — откликнулся Клим. — Все гораздо хуже. У Тимки секция бокса накрылась.

— Почему? — уставились мы с Зойкой на Клима.

— Врач установил, что у Тимки сосуды мозга плохие. То ли слишком большой отток, то ли приток...

— Чего? — перебила Зойка.

— Откуда я знаю, — пожал плечами Клим. — Тимка и сам не понял. Да ему это без разницы. Главное, доктор сказал его матери: «Хотите сохранить сына здоровым, с боксом завязывайте».

— Каким же здоровым, — удивилась я, — если ты говоришь, что Тимка оказался насквозь больной.

— Так врач говорит, что все пока еще можно скорректировать, — ответил Клим.

— А в школу он ходить, будет? — осведомилась Зойка.

— Не сразу, — внес ясность Клим. — В ближайшие дни ему будут капитально обследовать башку.

— А сегодня разве не обследовали? — уже мало что понимала я.

— Сегодня смотрели как бы в общем, — ответил Клим. — Так сказать, устанавливали слабые места. А завтра пойдет конкретика.

— Ну! — тряхнула кудряшками Зойка. — Я всегда знала, что у Тимурчика самое слабое место — голова.

— Не советую ему говорить, — предупредил Климентий.

— Почему это? — похлопала глазами Зойка.

— Да он и так на тебя жутко зол, — отозвался Клим. — Говорит: «Зойка меня во все это втравила. Теперь лучше вообще пусть мне на глаза не попадается!»

— Интересное дело, — закатила глаза Зойка. — Человеку стараешься, помогаешь, и вот благодарность. А я, между прочим, может, ему вообще жизнь спасла.

— Ты-ы? — округлились глаза у Клима.

— Конечно, — тоном, не допускающим возражений, подтвердила Зойка. — Если у него так плохо с сосудами, то треснули бы его по башке на боксе, и стал бы Тимурчик наш овоще-фруктом. А так, глядишь, до ста лет доживет.

— Тимка придерживается другого мнения, — многозначительно произнес Клим.

— Его проблемы, — отрезала Зойка.

— Да, — спохватился Клим. — Предводительница-то уже Сидоровым звонила.

— И как? — хотелось знать мне.

— Да никак, — развел руками Клим. — Тимкина мать в это время как раз была в шоке после визита врача. Ну, и Предводительница в темпе свернула разговор. Видно, не решилась Тимкину мать еще больше расстраивать.

— А Будке, интересно, звонили? — осведомилась Зойка.

Тимка посмотрел на карточку.

— Тут еще несколько минут осталось. Позвоню Митьке.

И он снова поднял трубку телефона-автомата. Поговорил он с Митькиной мамой. Выяснилось, что Будка опять спит и что врач поставил диагноз: грипп.

— Кстати, — усмехнулся Клим, — Будкину маму очень растрогала наша Предводительница. Она позвонила, все разузнала и пожелала Митеньке скорейшего выздоровления.

— Ясное дело, — прохихикала Зойка. — Чем скорее поправится, тем скорее накажут.

Лекция по ОБЖ оказалась жутко нудной. Майор в отставке Петр Тарасович Горбанюк, длинный, худой как жердь, в болтающемся костюме, монотонно бубнил, что мы ни в коем случае не должны подбирать на улице и «в других общественных местах» всякие разнообразные предметы «непонятного и неопознанного происхождения». Повторив эту свежую мысль раз десять в разных вариантах, майор принялся столь же монотонно перечислять пагубные последствия «неосторожного обращения с предметами повышенной опасности». Поведав несколько леденящих душу историй, Петр Тарасович осведомился:

— Вопросы есть?

Вопрос задал Костя Петриченко:

— А ч-что д-делать, ес-сли увидел н-на улице т-такой п-предмет?

— Милиционера позвать, — посоветовал Горбанюк.

— А если его там нет? — вступил в дискуссию наш Серега Винокуров.

— Найти автомат и позвонить в ближайшее отделение или «02», — объяснил майор в отставке.

— А если поблизости нет автомата или все они сломаны? — не отставал Винокур.

Петр Тарасович поморщился. Кажется, вопросы ему уже надоели.

— В таком случае привлеки внимание проходящего мимо взрослого населения, — хмуро произнес он и поторопился добавить: — Лекция на сегодня закончена. Дальнейшее проработаем на очередном занятии.

Мы с удовольствием покинули актовый зал.

У выхода из школы Клим тихо спросил меня:

— Гулять-то идем?

Я кивнула.

— Пообедаю и позвоню тебе.

— Хорошо, — обрадовался Клим. — Как позвонишь, выйду тебе навстречу.

И мы разошлись в разные стороны.

Не успела я пообедать, как Климентий мне позвонил.

— Агата, я готов.

— Я почти тоже, — только и оставалось ответить мне.

— Тогда через пять минут выходим навстречу друг другу.

— Идет, — ответила я, про себя подумав: «Торопиться не буду. Вот и получится: я выйду, а Клим уже будет ждать нас с Бесиком у подъезда».

Однако, как я ни медлила, Клима возле подъезда не оказалось. Видимо, что-то задержало его. Мне волей-неволей пришлось идти навстречу. Я дошла до самого дома Кругловых, но мы так и не встретились. «Что такое? — уже начала волноваться я. — Неужели разминулись? Но каким образом?» Тут я услышала вопли Клима:

— Агата! Агата!

Я обернулась. На бульваре стояли Клим и его старшая сестра Ольга. Оба отчаянно размахивали руками. «Ничего себе, шуточки! — разозлилась я. — Сказал: «Выхожу навстречу» — а сам преспокойно себе торчит на бульваре, да еще с Ольгой. Больше всего мне хотелось без слов повернуться и уйти домой. Но Клим и Ольга продолжали отчаянными жестами звать меня к себе. Да и Бесик изо всех своих левреточных сил рвался к ним. Я сдалась. Пожалуй, дойду и узнаю, в чем дело. А уйти домой никогда не поздно.

Едва мы с Бесиком оказались на бульваре, Клим бросился нам навстречу.

— Агата! Агата!

Я сразу поняла: стряслось что-то серьезное. Так оно и оказалось.

— Близнецы пропали, — выдохнул Клим.

— Ка-ак? Когда? — остолбенела от неожиданности я.

— Да Ольга с ними гулять пошла, — срывающимся голосом начал объяснять Клим. — Потом старую подругу встретила. Ну, естественно, они с ней ля-ля развели. Ольга спохватилась, а Мишки с Гришкой уже нигде нет.

— Куда же они могли деться? — оглядела почти пустой Рождественский бульвар я.

— Кто их знает, — пожал плечами Клим. — Тут вообще с двух сторон машины. Совершенно ничего не понимаю. Главное, Ольга говорит: «Как сквозь землю провалились».

— Господи, — только и могла произнести я. — Слушай, Клим, а вдруг их похитили? Как раз на машине. Подъехали, чем-нибудь подманили и увели, пока Ольга разговаривала с подругой.

— Брось, — отмахнулся Клим.— Тут даже не остановишься. До самого светофора.

— Ну, на минутку-то остановиться можно, — возразила я.

— Нет, Ольга, наверное бы, заметила, если бы их начали похищать, — не хотелось верить в такое Климу.

Ольга как раз приблизилась к нам.

— Теперь бабка меня убьет, — всхлипнула она. — А главное — как нам найти Мишеньку с Гришенькой?

Мы с Климом растерянно молчали. Бесик, ощущая серьезность ситуации, терпеливо стоял рядом.

— Слушай, Агата, а он не поможет нам? — склонился к псу Клим.

— Каким образом? — не поняла я.

— Ну, он же все-таки собака, — откликнулся Климентий. — Значит, у него должен быть нюх. Попробуем пустить по следу.

— Интересно, как, — сомневалась в успехе я. — Знаешь ли, Бесика никто не учил быть ищейкой.

— Будем рассчитывать на его природный Дар, — не сдавался Клим. Бесик, словно поняв, о чем речь, демонстративно обнюхал землю возле себя.

— Видишь! — обрадовался Климентий. — Врубился. А значит, наверное, постарается. Ольга, — перевел он взгляд на сестру. — У тебя есть что-нибудь Мишко-Гришкино?

Ольга растерянно посмотрела на Клима. По-моему, сейчас до нее все слова доходили с трудом и не сразу.

— Мишко-Гришкино, — как автомат, повторила она, а потом быстро добавила: — Есть! Варежки. Мишкины. Он заявил, что они мешают ему, и отдал мне.

Ольга вытащила из кармана куртки две маленькие пестрые варежки. Клим выхватил их у нее и немедленно сунул под нос Бесику, приговаривая:

— Ищи! Ищи!

Бесик сосредоточенно понюхал. Несколько раз шумно чихнул. Опять понюхал. И, припав к земле, как всамделишная ищейка, закрутился вокруг меня.

— Смотрите, — прошептал Клим. — Ищет. Теперь, Агата, не мешай ему.

Я кивнула. Бесик еще чуть-чуть покрутился на месте и неожиданно рванул вперед по дорожке. Мы едва успевали за ним. Потом Бесик остановился и, задрав голову вверх, начал нюхать воздух.

— Что это он? — спросил Клим.

А Ольга, посмотрев вверх, сказала:

— Может, они на дерево залезли?

Мы дружно подняли головы вверх, но никого на деревьях не заметили.

— Бесик, ты что? — склонилась к псу я.

— На. Понюхай еще раз, — потыкал ему в нос варежками Клим.

Бесик послушно понюхал и устремился вниз по бульвару к Трубной площади. Бульвар круто спускался к ней, поэтому бежать нам теперь за ищейкой-левреткой было легче. У самого конца бульвара Бесик, разразившись заливистым лаем, рванул к лавочке. Мы разочарованно переглянулись. На лавочке спал пожилой бомж.

— Да-а, Агата, — покачал головой Климентий. — Ищейка из твоего Бесика никакая.

— Что же теперь делать? — в отчаянии ломала руки Ольга.

— Не знаю, — растерянно произнесла я.

Клим просто молчал. Видимо, и ему ничего путного в голову не приходило.

— Может, еще где-нибудь поищем? — предложила я.

— Интересно, где? — спросила Ольга и решительным тоном распорядилась: — Вы лучше идите к нам домой и осторожно подготовьте бабушку. А я пошла в милицию.

И, не тратя больше времени, она бодрым шагом двинулась вверх по бульвару.

— Черт! — в сердцах воскликнул Клим. — Легко сказать: «подготовьте бабушку». Как, интересно, вообще к такому можно кого-нибудь «осторожно подготовить»?

— Не знаю, — сказала я.

— Ну и чего? Идем готовить? — посмотрел на меня Клим.

— А вдруг Мишка с Гришкой уже дома? — вдруг зародилась надежда у меня.

— Нет, — покачал головой Клим. — Я ведь был дома. А когда вышел, Ольга уже по бульвару металась.

— Ну, а если они сначала где-нибудь побродили, а потом спокойно себе домой вернулись, — настаивала я.

— Теоретически все может быть, — кивнул Клим. — В особенности с такими бандитами, как Мишка и Гришка.

Тут он был прав. Близнецы постоянно что-то творили. Бабушка едва успевала за ними следить и то и дело повторяла: «Скорее бы уж их детский сад открыли. Все-таки легче будет». Дело в том, что детский сад, куда ходили Мишка и Гришка, в этом году летом отремонтировали. Однако перед самым первым сентября там произошла авария. Поэтому все пришлось ремонтировать снова. А открыться он должен был со дня на день.

— Ладно, — поторопила Клима я. — Пошли к вам домой. Может, еще бабушку и не придется «осторожно готовить».

Я так надеялась, что стоит нам позвонить в дверь квартиры Кругловых, и тут же раздадутся истошные вопли Мишки и Гришки. Увы, этого не произошло. Дверь нам открыла бабушка Клима, Елизавета Павловна.

Увидав нас, она очень удивилась.

— Здравствуй, Агаточка. Видать, наш растяпа что-то забыл? — перевела она взгляд на Клима.

— Да нет, ба, мы на минуточку, — выдавил из себя он.

Бабушка пристально посмотрела на нас.

— Ребята, что-то случилось?

— Ба, ты, главное, не волнуйся, — загробным голосом произнес Клим.

Ох, уж эти мальчишки. Ничего глупее и придумать нельзя. После такого ответа даже камень заволнуется.

— Клим, — поджала губы Елизавета Павловна. — Не юли! Отвечай, что произошло?

— Елизавета Павловна, мы еще сами не знаем, — поторопилась смягчить ситуацию я. — Может, все еще обойдется.

Елизавета Павловна, схватившись за сердце, опустилась на стоявшую в передней банкетку.

— Перестаньте морочить мне голову. Говорите прямо: что случилось?

Клим кинул на меня жалобный взгляд. Я поняла: сказать бабушке страшную правду он просто не в силах.

— Вы понимаете, Ольга гуляла... — начала я.

— Что-то с Мишенькой и Гришенькой? — в серых глазах у Елизаветы Павловны застыл ужас.

— Они пропали! — выпалил Клим.

— Пропали? — схватилась за сердце Елизавета Павловна.

— Ба, да ты не волнуйся! — с наигранной бодростью выпалил Клим. — Ольга уже в милиции. Там сейчас быстренько Мишку с Гришкой найдут.

— В милиции? Зачем милиция? Почему милиция? — забормотала Елизавета Павловна.

— Бабушка, бабушка, тихо, тихо, — засуетился Клим. — Сейчас я валокординчика тебе накапаю.

Он кинулся в ее комнату. Я осталась в прихожей и со страхом смотрела на Елизавету Павловну. «Не хватает еще, чтобы с ней сейчас приступ случился», — подумала я. Мне сделалось очень страшно.

К счастью, Клим уже несся с пузырьком и рюмкой. По длинному коридору Кругловской квартиры распространялся сильный запах валокордина. Елизавета Павловна залпом выпила лекарство.

— И зачем только я доверила их Ольге, — простонала она. — Что делать? Что делать? Как это случилось?

— На бульваре, — начал объяснять Клим, — Ольга встретила подругу. Они заболтались. А Мишка и Гришка в это время исчезли.

— Господи! — воскликнула Елизавета Павловна. — Да чего же мы тут рассиживаемся. Климентий, быстро беги наверх к отцу в мастерскую!

Бесик, дотоле тихо сидевший у моих ног, встрепенулся и выразил явное желание последовать за Климом на чердак, который Станислав Климентьевич несколько лет назад выкупил и оборудовал там художественную мастерскую.

— Придержи его, — посмотрел Клим на Бесика. — Иначе за мной увяжется.

И, распахнув дверь, он понесся вверх по лестнице. Мы с Елизаветой Павловной лишь скорбно глядели друг на друга. Слов у нас не было. Да и что скажешь в такой ситуации?

Сверху послышался топот двух пар ног. В следующее мгновение к нам с Елизаветой Павловной влетели Климентий и его папа. Видимо, он, как писал картину, так и сорвался с места. Джинсы его и футболка были до того заляпаны разноцветной краской, что напоминали палитру. Кончики пальцев у Станислава Климентьевича тоже были расцвечены во все цвета радуги. И даже на его каштановую бородку с проседью попало несколько капель охры и кобальта.

— Почему Ольга сперва домой не зашла? — бушевал отец Клима. — Зачем было сразу бежать в милицию?

Бесик испуганно поджал хвост и, скуля, забился под банкетку, на которой сидела Елизавета Павловна.

— Ну, Стасик, она хотела как лучше, — вступилась за Ольгу бабушка.

— Папа, она хотела, чтобы скорее начали искать,— подхватил Клим.

— Искать! — воздел руки к потолку Станислав Климентьевич. — Да кто ее вообще там слушать будет? Нет. Надо идти самому!

И, схватив с вешалки куртку, он ринулся было ко входной двери. Клим вцепился в него.

— Папа! Папа! Тебя в таком виде тем более никто слушать не станет.

— Что ты несешь! — вырвался отец. — При чем тут мой вид, когда твои братья исчезли.

— А ты на себя полюбуйся, — подтолкнул отца к большому зеркалу Клим.

Станислав Климентьевич, не ожидая такого напора, покачнулся и едва не упал на хрупкую Елизавету Павловну. Я в страхе зажмурила глаза. Если бы он свалился, от Климовой бабушки мало что осталось. Но Станислав Климентьевич, к счастью, успел схватиться за вешалку.

Едва глянув на себя в зеркало, он пробормотал что-то невнятное, скрылся в комнате и почти тут же возник снова, но уже в чистой рубашке. Я заметила, что брюки и борода у него по-прежнему оставались в краске.

— Папа, умойся, — видимо, не укрылось это и от Клима.

Но Станислав Климентьевич крикнул:

— Время не терпит!

Уже вылетая в дверь, он обернулся к Елизавете Павловне:

— Аиде пока не говорите. Может, до ее возвращения найдем.

Дверь с шумом захлопнулась. Елизавета Павловна решительно вскочила на ноги:

— Нет, я тоже не могу так просто сидеть. Пойду поищу. Вдруг вы чего не заметили. Объясните мне, в каком точно месте бульвара они гуляли?

— Никуда ты, бабушка, не пойдешь, — решительно преградил ей путь к двери Клим.

— Климентий, — властно проговорила Елизавета Павловна. — Что ты себе позволяешь?

Глаза ее метали громы и молнии. Клим, однако, не испугался.

— Через мой труп ты туда пойдешь, — заявил он. — Не хватало еще, чтобы тебе на бульваре сделалось плохо с сердцем. А потом повторяю тебе: мы там все обшарили. Да и вообще сейчас осень. Бульвар весь голый, насквозь просматривается. Где им там спрятаться?

— Ох, — снова опустилась на банкетку Елизавета Павловна. — И зачем только Ольгу на бульвар понесло? Дышать там совершенно нечем. С двух сторон — сплошной поток автомобилей.

— Да уж не знаю, зачем, — развел руками Климентий. — Наверное, Мишка и Гришка потребовали.

— Наверное, — устало согласилась бабушка. — Но Ольга-то ведь уже взрослая. Должна что-то соображать.

— Бабушка, ты что, не знаешь Мишку и Гришку? — возразил внук. — Если им приспичит...

— Да уж, — вынуждена была признать его правоту Елизавета Павловна.

Она-то прекрасно знала Мишку и Гришку, ибо воспитывала их с самого момента появления на свет.

— Нет, я все-таки должна идти, — опять поднялась она на ноги. — Не смогу так сидеть.

Зазвонил телефон. Бабушка с ужасом уставилась на него.

— Только бы не Аида. Клим, возьми трубку. И помни: если это мама, то ей пока ни слова.

Клим кивнул. Однако на проводе оказалась не Аида Ипполитовна, а Будка собственной персоной. Он наконец проснулся и жаждал общения.

— Митяй, я сейчас не могу, — сурово произнес Клим. — У нас близнецы пропали. Только не говори никому.

Он бросил трубку. Елизавета Павловна вдруг схватилась за голову и простонала:

— Мне все ясно! Это из-за Аиды. Мишу с Гришей похитили, чтобы ее шантажировать!

— Ерунда, бабушка! — воскликнул Клим. — Кому наша мать нужна, чтобы ее шантажировать?

— Ты еще слишком молод, Климентий, и не понимаешь, — ответила Елизавета Павловна. — Юрист в наше время тоже очень опасная профессия. Особенно если сотрудничает с крупной фирмой.

— Да она, ба, не столько крупная, сколько развивающаяся, — уточнил Клим.

— Неправда, — отрезала бабушка. — Это очень крупная фирма. С большими деньгами. А где большие деньги, там и преступления.

— Ба, наша мать никакого отношения к деньгам не имеет, — снова заговорил Клим.

Но Елизавета Павловна продолжала твердить свое:

— Ах, так и знала, что чем-нибудь подобным кончится!

Опять зазвонил телефон.

— Маме ни слова, — немедленно предупредила Елизавета Павловна.

Однако на том конце провода оказался Тимка. Будка ему, конечно, под большим секретом сообщил о пропаже Мишки и Гришки. Клим с Тимуром тоже поговорил очень быстро. А мне сказал, что, как только это трепло Будка выздоровеет, он покажет ему, где раки зимуют.

Не успел он это произнести, телефон снова ожил.

— Ну, гад. Еще кому-то раззвонить успел, — сквозь зубы произнес Клим и схватил трубку.

На сей раз звонил Станислав Климентьевич. Он уже добрался до отделения милиции и решил на всякий случай выяснить, не нашлись ли близнецы.

— Нет, папа, — грустно отвечал ему Клим. — К сожалению, никаких новостей. Как там Ольга?.. Ну, ясно. Пока.

Клим положил трубку и повернулся к нам:

— Ольга сидит с отцом и рыдает. Ладно, ба. Ты оставайся у телефона, а мы пойдем еще поищем. Заглянем в наш двор и в соседний тоже.

— Да. В соседний обязательно, — откликнулась Елизавета Павловна. — Они горку тамошнюю очень любят.

Она всхлипнула.

Я вытянула Бесика из-под банкетки, и мы трое постарались как можно скорее выскочить из квартиры, пока Елизавете Павловне опять не вздумалось самостоятельно идти на поиски любимых внуков.

Осмотр двух дворов ничего не дал. Нам удалось даже побеседовать с местными старушками, которые в один голос утверждали, что Мишка с Гришкой сегодня им на глаза не попадались.

— Плохо, — совсем приуныл Клим.

— Я просто не понимаю, куда они могли исчезнуть, — сказала я.

— Агата, — внимательно посмотрел на меня Клим. — А вдруг их действительно из-за матери украли?

— И ты туда же, — вздохнула я. — Да как вы с бабушкой не понимаете. Ваших близнецов тихо украсть невозможно. Они бы такой визг подняли. Ольга наверняка бы услышала.

— Да, — просветлело лицо у Клима. — Тут ты, пожалуй, права. Мишка с Гришкой просто так бы не сдались. Весь бульвар на ушах бы стоял. Еще в единственном экземпляре кого-нибудь из них могли бы спереть. И то лишь в том случае, если бы он один гулял. Но двоих одновременно, да еще безо всякого шума... Исключено.

— Вот видишь, — ободряюще улыбнулась я.

Но Клим вдруг снова помрачнел.

— Насильно их не упрешь, но если чем-нибудь подманили... Они, например, от конфет балдеют.

— А вы хоть им говорили, что у чужих конфеты брать нельзя? — поинтересовалась я.

— Да говорили, — махнул рукой Клим. — Но им ведь всего четыре года. И ты сама знаешь: они у нас себе на уме.

Я кивнула: Мишка и Гришка были сколь бурной, столь и неуправляемой стихией. И понятия «опасность» для них попросту не существовало.

— Пошли домой, — потянул меня обратно Клим. — Вдруг от папы появились какие-нибудь новости.

Но дома все было по-прежнему. За исключением того, что Елизавету Павловну совершенно измучил телефон. Трепло Будка сделал свое черное дело. Весь наш восьмой «Б» уже был в курсе происшествия, и каждый наперебой предлагал свою помощь. Позвонил даже Серега Винокуров с предложением обратиться к его дяде — частному детективу. Елизавета Павловна сказала, что подумает. А Клим снова пообещал «серьезно разобраться с Будкой».

Не успела бабушка Клима перечислить имена сочувствующих одноклассников, как в дверь настойчиво позвонили. Один звонок, второй, третий...

— Наверное, отец с Ольгой, — кинулся открывать Клим. — Неужели напали на след?

Я поспешила следом за Климом. Тот, даже не спросив, кто там, и не поглядев в глазок, широко распахнул дверь и попятился прямо на меня. На пороге стоял огромный страшный дядька с лицом, густо поросшим щетиной. За одну его руку крепко держался Гришка, а за другую — Мишка.