Контрольная для друзей

Глава I. ДОЖДЛИВОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ

Сырой, по-осеннему промозглый ветер пронизывал до костей. Зонт то и дело норовил вывернуться наизнанку. Под ногами на тротуаре были сплошные лужи. Перепрыгивая через них, я торопливо шла к Зойке. С Зойкой Адаскиной мы дружили с первого класса, а теперь уже учимся в восьмом. Хорошо еще, она живет рядом. В переулке у Сретенского бульвара. Но все равно, пока я добралась до нее, все джинсы промокли.

Свернув во двор, я поднялась по ступенькам каменной лесенки и остановилась перед металлической дверью. Квартира у Адаскиных, можно сказать, уникальная. Во всяком случае, я больше не только не видела, но даже ни разу не слышала, чтобы люди жили в бывшей арке дома. А Зойка с матерью именно там и живут. Конечно, арку в старинном доме они застроили не сами. Это сделал кто-то другой, причем очень-очень много лет назад. А Зойка с матерью въехали, так сказать, на готовенькое. Вернее, въехала Зойкина мама, Лидия Сергеевна. Я ее зову тетя Лида. Зойка же в застроенной арке живет с самого рождения.

В квартиру Адаскиных ведет отдельный индивидуальный вход. Прямо с улицы. И никакого вам общего подъезда. Что, кстати, было не так уж хорошо. К Адаскиным часто рвались какие-то незнакомые и несимпатичные люди. Так продолжалось до тех самых пор, пока Адаскины не обзавелись видеодомофоном. Произошло это совершенно для них неожиданно.

Вы не подумайте, будто Зойка и ее мать какие-нибудь «новые русские» или просто миллионеры. Поэтому сами такой дорогой видеодомофон покупать бы не стали. Просто у них однажды сломался старый телевизор. Вот тетя Лида, подкопив денег, отправилась покупать новый. А было это перед самым Новым годом. И в магазине по случаю грядущего праздника устроили лотерею. Каждому из покупателей, который что-то приобретал, выдавался билет. В общем, тетя Лида выиграла видеодомофон, да еще с бесплатной установкой. Сперва она расстроилась. Мол, лучше бы холодильник достался, потому что их собственный уже еле пашет. Но, как говорится, дареному коню в зубы не смотрят. Видеодомофон так видеодомофон.

Правда, деньги тете Лиде все равно пришлось выложить. Потому что, когда представители фирмы пришли бесплатно устанавливать чудесную технику, выяснилось, что входная дверь у Адаскиных морально и физически устарела. В общем, тетю Лиду уговорили купить хорошую металлическую дверь.

— Не подарок, а сплошное разорение, — жаловалась Зойкина мама моей. — Теперь полгода долги раздавать придется.

Вскоре, однако, Адаскины оценили преимущества домофона. Во-первых, жить стало спокойней и безопасней, потому что они теперь видели каждого, кто подходил к их двери. А во-вторых, подходить чужие несимпатичные люди практически перестали. Дело в том, что левое крыло дома Адаскиных арендовала какая-то фирма, и дверь у них была оборудована точно таким же видеодомофоном. Зойкину квартиру посторонние тоже теперь считали частью того же офиса. А где офис, там охрана, которую, несимпатичные люди обычно обходят стороной.

Словом, Адаскины в кои-то веки вздохнули спокойно. Тетя Лида теперь говорит, что за это никаких денег не жалко.

Я нажала на кнопку. Электронный замок немедленно щелкнул, и из двери высунулась кудрявая Зойкина голова.

— Ой, как промокла-то, — заохала моя подруга. — Заходи. Заходи скорей.

Сложив мокрый зонтик, я вошла в просторную прихожую и тут же снова его разложила, чтобы высох.

— Пойдем, пойдем, — торопила меня Зойка.

Из прихожей мы прошли по коридорчику мимо кухни и оказались в огромной комнате со сводчатым потолком, который остался как воспоминание об арке.

— Слушай, — посмотрела на меня Зойка. — Может, я тебе дам пока свои джинсы, а эти посушим?

— Давай, — охотно согласилась я, потому что мокрые штаны уже противно липли к ногам.

Зойка полезла в шкаф и протянула мне застиранную добела пару.

— Мамины, — пояснила она. — В них тебе будет лучше, чем в моих.

— Возможно, — неуверенно проговорила я.

Дело в том, что Зойка на полголовы ниже меня и к тому же довольно пухленькая. Со своей мамой они внешне очень похожи. Только тетя Лида пока немного повыше. Но, наверное, Зойка потом до нее дорастет.

Сняв промокшие джинсы, я натянула тети-Лидины. В длину они мне оказались как раз, чего нельзя было сказать про ширину.

— Спадают, — сообщила я Зойке.

— Держи ремень, — вновь заглянула в платяной шкаф Зойка.

С ремнем джинсы стали держаться. Хотя не могу сказать, что это выглядело красиво. Но ведь сейчас ни меня, ни Зойку никто не видел.

— Спокойно, подруга, — будто прочла мои мысли она. — В конце концов, мы с тобой не на подиуме.

— И то верно, — опустилась я в кресло.

— Пойду в ванной повешу, — ухватилась за мои мокрые джинсы Зойка.

— Нет. Я сама.

Однако Зойка не дала мне подняться из кресла.

— Сиди. Я сейчас.

Она ушла. Я оглядела давно знакомую комнату. Два больших трехстворчатых окна с необычно высоко расположенными подоконниками были забраны решетками. Все-таки первый этаж. В центре комнаты находился огромный старинный дубовый стол. Сейчас он был в сложенном состоянии. Когда же его раздвигали, за ним могли поместиться человек двадцать. Правда, в основном Зойкина мама использовала его не для приема гостей, а для работы. Она на нем кроит и шьет.

Тетя Лида — портниха. Раньше она работала в ателье, а теперь — в одном из бутиков ГУМа. А кроме того, она берет частные заказы на дом. Конечно, сейчас в Москве одежды продается полно, и притом самой разнообразной. Но, по словам тети Лиды, еще больше на свете нестандартных фигур. И людям с такими фигурами либо приходится все подгонять (этим, кстати, она и занимается в бутике), либо просто шить по индивидуальному заказу, что тетя Лида делает дома и благодаря чему, как она говорит, «сводит концы с концами».

Вдоль стен, один напротив другого, стоят два дивана. Один — Зойкин, другой — тети-Лидин. Совершенно одинаковые, как два пожилых, но еще бодрящихся брата-близнеца. На обоих лежит множество разновеликих и разноцветных подушечек. Квадратных, прямоугольных, круглых... И одна, огромная, ярко-розовая, в форме сердца. Зойка ее называет «романтической подушечкой». Когда у моей подруги наступает период очередной влюбленности, она дома с этой подушкой не расстается. Кстати, эти подушки, сделанные руками тети Лиды, не раз и не два страдали от нашего с Зойкой нашествия. Тетя Лида использовала в качестве набивки обрезки разных тканей. А мы с Зойкой еще два года назад (а честно признаться — еще даже год назад!) вовсю играли в куклы. И постоянно шили для них новые наряды. Поэтому часто потрошили подушки в поисках нужных тканей.

Естественно, мы совершали набеги тайком и в отсутствие тети Лиды. Она, наивная, потом очень удивлялась.

— Вроде нормально набила. Почему подушка так похудела? Наверное, ткань уминается.

Она добавляла обрезки в каждую подушку. Но и мы с Зойкой не дремали. А потому, к еще большему изумлению тети Лиды, подушки вновь начинали худеть. Конечно, тетя Лида и так исправно снабжала не только собственную дочь, но и меня самыми разнообразными лоскутками для кукольных нарядов. Но почему-то самое ценное, интересное и необходимое оказывалось именно в подушках.

Зойка вернулась и, пройдя всю комнату, остановилась у письменного стола возле окна. Взяв с него большую папку, она притащила ее на диван.

— Вот. Смотри.

Усевшись, она водрузила папку на колени и развязала тесемки. У меня почти тут же вырвался восхищенный возглас. На листе ватмана была изображена девушка в потрясающем бальном платье, нежно-розовом, с пышными рукавами. С одной стороны платье было присборено, и из-под него виднелась роскошная кружевная юбка.

— Это Золушка на балу, — немедленно пояснила Зойка. — Нравится?

— Могла бы и не спрашивать, — откликнулась я и с нетерпением перевернула лист.

— А это Золушка у себя дома, — прокомментировала следующий эскиз моя подруга.

Золушка с чумазым лицом стояла в крайне живописных лохмотьях.

— Да-а, Зойка, — выдохнула я.

— Правда нравится? — не сводила с меня напряженного взора она.

— Нравится — не то слово, — вновь восхитилась я. — Это просто потрясно.

Мне хотелось скорее добраться до следующего листа, однако Зойка схватила меня за руку:

— Погоди. Сперва я тебе покажу другое.

— Что другое? — уставилась на нее я.

Зойка, не отвечая, вскочила с дивана и схватила с письменного стола коробку из-под сапог.

— Это, конечно, сильно уменьшенный вариант, — смущенно проговорила моя подруга. — В общем, сама гляди.

И, скромно потупившись, она протянула мне коробку. Я сняла крышку. Внутри оказались две куклы. Знакомые мне с детства Зойкины Барби и Кен. На Барби было точно такое же платье, как у Золушки с рисунка.

— Это Золушка, — вновь принялась нервно объяснять Зойка. — А это, — ткнула она пальцем во вторую куклу, — Кен, то есть Принц, на балу.

Кен-Принц был тоже одет что надо.

— А вот эскиз, — вытащила из папки новый лист ватмана Зойка.

Тот же самый костюм. Черный камзол с золотым шитьем. Белоснежный плоеный воротник. Черные с золотом панталончики. Белые чулки. И, наконец, черные бальные туфли на каблучке и с золотыми пряжками.

— Господи, Зойка. Когда ты только успела? — изумилась я.

То, что мы будем ставить «Золушку», нам объявили всего неделю назад. Мы — это ученики пятых-восьмых классов, которые занимаются в театральной студии нашей школы. Ее открыли только в этом учебном году, после того как наконец-то отстроили новое здание школы.

Сперва состоялся очень строгий отбор в студию. Однако и после него оказалось, что актеров приняли чересчур много и в одном спектакле всех занять невозможно. Поэтому наша руководительница Изольда Багратионовна решила ставить два спектакля. Один — силами учеников девятых-одиннадцатых классов. Они будут играть взрослую пьесу Островского «Лес». А второй спектакль — «Золушка». Его сыграют ученики пятых-восьмых классов на новогодней елке у младшеклассников.

Я вообще-то расстроилась. Играть с малышней в сказке сначала казалось мне унизительным. А Зойка обрадовалась. Хотя вообще нигде не играет. Конкурс на актрису она не прошла, и ей предложили быть костюмером. Зойка сперва обиделась. А потом мы с ней вместе подумали, и она согласилась. Во-первых, потому что ей передался тети-Лидин талант к шитью, а во-вторых, потому что Зойка сама это любит. И, кстати, рисует великолепно.

В общем, Зойку охватило жуткое воодушевление. А я, если честно, расстроилась. Понимаете, мне хотелось сыграть настоящую серьезную роль, а Зойке — сделать интересные костюмы. И «Золушка» ей как раз подходила. Потому что для «Леса» школа собиралась брать костюмы напрокат. А для «Золушки» возьмут только костюм лошади, которая повезет карету. А остальное мы будем делать сами. И костюмы, и декорации, и звук.

Выяснилось это лишь неделю назад, когда Изольда нам объявила о своем решении. И Зойке, между прочим, еще никто ничего не поручал. Нас пока просто попросили прочитать пьесу, которую сделала по известной сказке Шарля Перро соучредительница студии и коллега Изольды Багратионовны по преподаванию литературы Людмила Григорьевна.

Изольда и Людмила выдали каждому студийцу по ксерокопии инсценировки и сказали:

— Даем неделю на чтение и размышление. А в следующий понедельник соберемся и распределим роли.

Так сказать, «час икс» наступал как раз завтра. Я прочла, и мне, конечно, хотелось сыграть Золушку. А если не ее, то, в крайнем случае, фею или мачеху. Мачеха, конечно, противнее, но играть ее даже интереснее, чем фею. Потому что может получиться смешно и выразительно. Зато фея хорошая и красивая. Но, естественно, Золушка лучше всех.

Я-то только читала и думала, а вот Зойка ухитрилась нарисовать эскизы всех костюмов, а два из них — даже сшить.

— Ну, ты, подруга, даешь, — произнесла я вслух. — Только бы Изольда согласилась.

— А почему она не должна согласиться? — встревожилась Зойка.

По ее виду я поняла: раньше ей такое не приходило в голову.

— Почему Изольда не должна согласиться? — повторила она.

— Ну, кто их там знает, — пожала плечами я.

— У тебя есть какие-нибудь сомнения? — буравила меня испепеляющим взглядом подруга.

— Совершенно нет, — вполне искренне отозвалась я. — По-моему, лучше костюмов просто не придумаешь.

— Ты уверена? — не отводила от меня глаз Зойка.

— Сама, что ли, не видишь, — отвечала я. А про себя добавила: «Если бы мне дали роль Золушки, а Зойка бы шила костюмы...»

— Значит, понравилось? — не отставала она.

— Еще как, — заверила я. — Слушай, ты обязательно это все притащи завтра на сбор в студию. Попытаемся вместе уговорить Изольду. Только... только...

Я замялась, не зная, как поделикатнее объяснить Зойке. Ведь одно дело сшить платье для куклы, и совсем другое — для человека.

— Что только? — сурово осведомилась подруга.

— Да понимаешь, для таких костюмов потребуется много разных тканей, и они, наверное, должны быть дорогими. А, главное, получится ли у тебя...

— Об этом можешь не беспокоиться, — решительно тряхнула мелкими черными кудряшками Зойка. — Во-первых, дело знаем. А во-вторых, ты забыла, что у меня есть мама. Она всегда поможет. А насчет материалов ты не права. На костюмы будут смотреть издали, из зала. Главное, чтобы они эффектно выглядели со сцены. И вообще, это все — на один раз. Так что я лично прекрасно обойдусь самыми дешевыми тканями. А потом, шить-то ведь я буду не одна. Нас несколько человек костюмеров. И еще Изольда сказала, что для шитья костюмов мы можем использовать уроки труда. По-моему, это гораздо интереснее, чем шить никому не нужные идиотские фартуки.

«Выходит, Зойка уже все продумала», — пронеслось у меня в голове. И я повторила:

— Обязательно принеси и покажи.

Воодушевившись моей похвалой, Зойка продемонстрировала остальные рисунки. Мне очень понравился костюм Мыши с длинным хвостом. Зойка сказала, что, по ее замыслу, эту роль должны дать кому-нибудь из мальчишек. В общем, всего за какую-то неделю она придумала, как одеть всех действующих лиц. Теперь слово было за Изольдой. Кто знает, какие у нее планы? Я очень боялась, что Зойкины труды пропадут зря. Это будет для нее настоящим ударом. Она ведь так увлеклась. Но надо надеяться на лучшее.

— Интересно, кому какие роли дадут? — переключилась я на свои проблемы.

Зойкины губы скривились в усмешке. И она, хихикнув, ответила:

— А представляешь, Агата, тебе, например, дадут роль Золушки, а Принца будет играть какой-нибудь пятиклашка. Маленький и пи-исклявенький, — пропищала Зойка.

Едва представив себе такое, мы обе звонко расхохотались. А потом у меня внутри екнуло: «А что, если правда?» Мне мигом стало не смешно. От подруги мое состояние не укрылось.

— Шучу, шучу, — скороговоркой заверила она. — Хотя, никогда не знаешь, чего этим взрослым взбредет в голову. Ну, даже не пятиклассника, а Костю Петриченко из седьмого «А» на роль Принца назначат. Он такой длинный, стройный.

Я в ужасе замахала руками. Дело в том, что Костя Петриченко после отборочного просмотра в студию, который, замечу, у нас проходил почти как прием в какое-нибудь театральное училище, на нервной почве стал заикаться. Правда, говорят, что это у него — временно. Вот я себе и представила, как он обращается ко мне на сцене: «К-красавица, к-как я д-долго т-тебя иска-ал!»

Мрак и ужас.

Мы с Зойкой переглянулись. Наверное, она представила себе то же самое, потому что мы, как по команде, от хохота повалились на диван.

— Нет, Зойка. Тогда я предпочитаю роль Мачехи, или Дочки мачехи, или даже Мыши.

— А если серьезно, — совсем другим тоном произнесла Зойка, — думаю, Принцем сделают нашего Клима. Он больше других подходит на эту роль.

— Или Будку, — подхватила я.

— Будку не сделают, — покачала головой Зойка. — У него внешность не романтическая. Скорее, ему дадут какую-нибудь характерную роль. Или Короля, или Лесничего.

— Лесничий — это не характерная роль, — тут же нашлись у меня контраргументы.

— Но и не романтическая, — сказала Зойка. — А больше ничего в этой сказке для Будки нет.

— Верно, — на сей раз согласилась я. — Но Изольда должна ему дать одну из главных ролей. Потому что он — самый лучший из нас.

— Это еще наукой не доказано, — к полной для меня неожиданности заявила Зойка. — Знаешь, Агата, раньше наш Митька Будченко никакими талантами не блистал. Поэтому не исключаю, что его выступление на просмотре — просто случайная удача.

Я спорить не стала. Наш Будченко многих тогда удивил. Выступление у него было действительно классным, а до этого прослушивания он и впрямь никакими особенными талантами не отличался. Кроме, пожалуй, одного. Будка постоянно попадал в совершенно дикие ситуации.

Началось это у него, можно сказать, почти с рождения. А вернее, месяц спустя, когда Митьку решили первый раз вывезти на улицу в коляске. На семейном совете, состоящем из мамы и папы, эта почетная миссия была возложена на Митькиного папу, так как мама и без того валилась с ног от усталости. Будка орал все ночи напролет, а отсыпался днем, когда мама стирала его пеленки, ибо памперсов в нашей стране тогда еще не было.

В общем, Будченко-старший вывез своего юного сына в огромной синей коляске. Сначала он просто возил Митьку туда-сюда по Сретенке. Потом ему стало скучно. К тому же он встретил своего старого друга, и тот уговорил его совместить приятное с полезным. Мол, мы пивка попьем, а сынок пока воздухом подышит.

Эту историю я подслушала еще в первом классе, когда наши мамы однажды вели нас из школы, и Будкина родительница рассказывала моей, как едва не лишилась своего дорогого сыночка. Сперва Будкин папа сомневался по поводу пива. Все-таки первый раз с сыном гуляет. Но приятель его уговорил.

Довезя Будку до открытого кафе, они устроили коляску в тенечке под деревом и встали в очередь. Вообще-то, по утверждению Будченко-старшего, народу стояло не очень много. Человека три-четыре. И с коляски отец просто глаз не спускал, отвлекся лишь на несколько секунд, чтобы расплатиться. А когда повернулся, то от ужаса выронил только что купленное пиво. Ни коляски, ни Будки под деревом не было. Их угнали.

Папа и его приятель принялись бурно опрашивать окружающих, но выяснилось, что никто из них ничего не видел. Потом один человек все-таки вспомнил, что вроде неподалеку цыгане крутились. Будкиного папу это известие не обрадовало, и они вместе с приятелем кинулись в милицию. Правда, до нее они не добежали. Потому что по дороге догнали стайку несущихся на всех парах цыганок с цыганятами. Самая толстая и самая грязная цыганка катила перед собой синюю коляску, которую Митькин папа моментально признал за свою. Поперек коляски лежал огромный кожаный чемодан.

— Вы же ребенка раздавите! — коршуном кинулся Будченко-старший на спасение сына.

— Убивают! — неожиданно тоненьким голоском закричала цыганка и точным ударом чумазого кулака отправила Митькиного отца в нокдаун.

Тут на помощь поспешил приятель. Вся цыганская стая встала на защиту чемодана, коляски и Митьки. Многочисленные цыганята, облепив приятеля, повалили его на Будкиного отца. Наверное, Митька так и остался бы в таборе, не проезжай в это время мимо патрульная машина. Заметив драку, милиционеры остановились и забрали всю компанию, включая цыганок, цыганят, коляску, чемодан, Митьку, его отца и приятеля, в отделение.

Обстоятельства выясняли долго, потому что цыганки орали, цыганята орали, Митька орал и папа с приятелем — тоже. Молчали только коляска и чемодан. Впрочем, последний, можно сказать, тоже дал показания. Когда его вскрыли, немедленно выяснилось, что он принадлежит отнюдь не цыганкам. А коляску с Митькой они как раз сперли, чтобы довезти тяжелый чемодан до табора. Правда, мать Будки не исключала, что на ее сына у них тоже имелись какие-то виды. Во всяком случае, толстая цыганка, тыча давно не мытым пальцем то в Митьку, то в собственный паспорт, где было записано тринадцать детей, уверяла, что это «ее младшенький». И даже, к ужасу Митькиного отца, демонстративно пыталась покормить Будку грудью. Но маленький Будка выразил бурный протест. Тогда милиционеры вызвали для опознания Митьки, коляски, отца и приятеля маму Будки. Та пришла, быстренько опознала и всех своих, включая приятеля, забрала домой. Что стало с цыганками, история умалчивает, а Будкиному отцу, подозреваю, влетело. Впрочем, он и без этого крупно пострадал от цыганки.

Однако для Митьки эта история стала только началом. С тех пор с ним все время что-нибудь происходит. Но, как понимаете, к театру все это не имело отношения. Поэтому, когда он во время просмотра великолепно сыграл собаку, все мы были порядком удивлены. Кажется, у Будки прорезался настоящий талант.

С Климом Кругловым мы тоже вместе проучились уже семь с лишним лет. Но Клим — это вам не Будка. Совершенно другой тип человека. Такой спокойный. В общем, из тех, на кого всегда можно положиться, и я с ним давно дружу. А вот Зойку наши с Климом отношения раздражают. Конечно, она прикидывается, будто ей все равно. Но, по-моему, ей хочется, чтобы я только с ней общалась. Поэтому, когда Клим приглашает куда-нибудь сходить, Зойка почти всегда отказывается. А потом долго на меня дуется.

— Эх, скорее бы роли распределили, — сказала я. — По крайней мере все станет ясно.

— Наверное, — вяло откликнулась Зойка.

Я подумала, что, в отличие от меня, распределение ролей ее мало волнует, однако ошиблась. Мгновение спустя выяснилось, что это совсем не так.

— А интересно, какую роль дадут нашей дорогой Мити́чкиной? — спросила моя подруга.

Я вздохнула. Зойка терпеть не может Мити́чкину. Танька тоже учится в нашем классе. И имела несчастье пройти отбор в актеры театральной студии. Зойка сочла это, по меньшей мере, несправедливым.

— Далась тебе Танька, — попыталась успокоить подругу я.

— Она мне не нравится, — нагнетала атмосферу Зойка. — Вот захапает роль Золушки, тогда посмотрю, что ты про нее скажешь.

— Захапает так захапает, — спокойно откликнулась я.

Конечно, мне очень хотелось получить роль Золушки, но не настолько, чтобы убиваться, если Изольда даст ее кому-нибудь другому.

— Знаешь, Зойка, я пошла в эту студию, чтобы получать удовольствие. Но театр для меня — не смысл жизни. И уж тем более не роль Золушки. Даже если ее дадут Мити́чкиной, топиться в пруду не пойду.

— Ну, никакого у тебя честолюбия, — с осуждением посмотрела на меня Зойка.

— Может быть, — спокойно сказала я.

— Не может, а точно, — не отставала Зойка. — Я бы, на твоем месте, не простила Мити́чкиной, если бы она у меня роль отняла.

— Слушай, Зойка, прекрати, — усмехнулась я. — У меня пока никто ничего не отнимал.

— Когда отнимет, будет поздно, — многозначительно изрекла она. — Я к чему тебя призываю: нужно упредить удар.

— Зойка! Опомнись! Какой удар?

— Ну, может, и не удар, а Танькину подлость, — не унималась Зойка.

Я не знала, что ей ответить. Просто понять не могу, почему она так ненавидит Мити́чкину. Насколько мне известно, она Зойке ничего особенно плохого но сделала. И вообще, Танька как Танька. Девчонка не хуже и не лучше многих других.

— Знаешь, Зойка, — произнесла вслух я. — Вот будешь все время твердить, что роль Золушки достанется Мити́чкиной, и ведь накаркаешь. Достанется. И тогда придется тебе свое шикарное платье шить для нее.

Круглое Зойкино лицо от неожиданности вытянулось.

— Какой ужас! — трагически воскликнула она. — Почему мне это сразу в голову не пришло? Тем более надо бороться.

— Зойка, — простонала я. — За что бороться? С кем? Как?

— Естественно, с Танькой Мити́чкиной, — тоном, не допускающим возражений, заявила моя подруга. — Необходимо продумать стратегию. Не желаю шить для нее свое платье. Лучше вообще не буду Изольде своих костюмов показывать.

— Да ты что? — изумилась я. — Тогда зачем было столько времени тратить?

И я потрясла в воздухе папкой с рисунками.

— Ну, уж не для Мити́чкиной!

Зойкины глаза гневно сверкнули. И я поняла: достанься Мити́чкиной роль Золушки, Адаскина уничтожит рисунки или вовсе уйдет из студии, но не станет шить платье для Таньки.

— Агата, как ты не понимаешь, — от волнения начала тараторить Зойка. — Это же катастрофа. Настоящая катастрофа.

По-моему, ей казалось, что Изольда уже дала Таньке главную роль.

— Замолчи, Зойка! — прикрикнула я. — Роли еще не распределены. Давай наберемся терпения и подождем до завтра.

— До завтра? — она, словно ужаленная, вскочила с дивана. — Ну, нет, подруга! Я так не могу. Бороться надо начинать прямо сейчас!

Я схватилась за голову. Угораздило же меня ляпнуть про платье! Теперь Зойку не остановишь. Все-таки я попыталась достучаться до ее сознания.

— Сама подумай, — нарочито спокойным голосом начала я. — Как можно бороться с тем, чего нет?

— Будем гадать!

И Зойка решительным шагом направилась к письменному столу. Выдвинув средний ящик, она достала оттуда колоду карт и вернулась ко мне.

— Мне тут новый способ гадания показали, — вновь принялась тараторить она. — Говорят, действует почти на сто процентов. Значит, так. Выбирай карту.

С этими словами подруга моя разложила карты картинками вверх на столе. Подумав, я взяла пиковую даму.

— По-моему, ты не права, — с осуждением отнеслась к моему выбору Зойка. — Пиковая дама больше подходит Мити́чкиной. Но если уж тебе так нравится...

— Нравится, — подтвердила я. — По-моему, пиковая дама мне очень подходит.

— Как скажешь, — проявила великодушие обычно неуступчивая Зойка. — Только кем же тогда будет Танька? — не отводила задумчивого взгляда от карт она.

— Тоже дамой, только другой. Например, червовой, — предложила я.

— Молодец, — на Зойкиных губах заиграла сардоническая усмешка. — Так сказать, червю — червовое. А главной ролью будет туз.

Зойка собрала карты в колоду и долго-долго ее тасовала. Потом начала выкладывать на столе какую-то сложную фигуру из карт. Сперва она делала это молча. Когда же колода была разложена до конца, подруга моя хмуро сдвинула к переносице густые черные брови и в сердцах воскликнула:

— Ничего не понимаю.

— А какие проблемы? — поинтересовалась я.

— Валет всю карту спутал, — охватило явное замешательство мою подругу.

— С какого перепугу он претендует на женскую роль? — уставилась я на Зойку. — Слушай, а может, валет — это тоже какая-нибудь девчонка?

— Дура ты, Агата, — не слишком ласково отозвалась она. — Валет — это валет. Понимаешь, валет — он. Значит, мужского рода.

— Нет, погоди, — возникла у меня догадка. — А если бы, например, я выбрала вместо пиковой дамы валета. Ты ведь мне сама говорила, что я могу выбрать любую карту.

— Верно, — подтвердила Зойка. — В таком случае тот валет, которого бы ты выбрала, стал девчонкой. Но остальные все равно бы продолжали оставаться лицами мужского пола.

— Чушь какая-то, — совсем запуталась я.

— Никакая не чушь, — обиделась Зойка. — Просто такое правило гадания. И вообще, не лезь, если не понимаешь.

Она снова принялась пристально разглядывать карты и наконец объявила:

— По-моему, я что-то в раскладе напутала. Погоди. Пойду посмотрю. У меня все записано.

Основательно порывшись в многочисленных ящиках письменного стола, Зойка наконец вытащила тоненькую замызганную тетрадку и, с явным трудом разбирая собственные каракули, углубилась в чтение.

Я подошла и попыталась заглянуть ей через плечо. Но Зойка немедленно отпихнула меня.

— Не мешай!

— Откуда у тебя это? — указала пальцем на тетрадку я.

— Летом. В лагере, — отрывисто произнесла подруга. — Девчонки кучу способов рассказали. А я записала.

Умолкнув, она продолжала читать. Наконец, отложив тетрадку, вновь собрала колоду.

— Сейчас другим способом погадать попытаемся.

— Опять карту загадывать? — спросила я.

— Не надо, — покачала головой Зойка. — Сойдет твоя прежняя дама пик. И Мити́чкину тоже червем оставим, — с удовольствием добавила она.

Теперь Зойка раскладывала карты по-другому. Но вскоре опять с досадой воскликнула:

— Ду-урдом! Опять этот валет!

Я посмотрела. И впрямь удивительно: между мной и тузом, обозначавшим главную женскую роль в будущем спектакле, лежал все тот же бубновый валет.

— А Мити́чкина где? — поинтересовалась я.

— Под тобой, — и, приподняв пиковую даму, Зойка продемонстрировала мне даму червей.

— А что это значит? — спросила я.

— Равные шансы, — откликнулась Зойка. — Хотя, наверное, раз твоя карта сверху, у тебя есть какое-то преимущество. Да, но вот валет. К чему он тут оказался?

— По-моему, я поняла, — вдруг осенило меня. — 3-3-золушкой б-б-будет К-костя П-петри-ченко!

Зойка сперва фыркнула. Затем зашлась от нервного хохота. Меня тоже начал душить смех.

— Представляешь, Зойка, как Петриченко пойдет твое платьице.

— Прекрати! — уже даже не смеялась, а рыдала Зойка.

В меня полетела маленькая тугая подушечка. Я в долгу не осталась и запустила в подругу ярко-желтой думочкой с оборками.

— Ну, погоди! — взвилась с дивана Зойка.

Мы начали бой подушками. Прямо как в детстве.

— Девочки! Девочки! — внезапно раздался голос Зойкиной мамы. — Осторожнее!

Моя рука, вооруженная очередной подушкой, замерла в воздухе.

— Мамочка, привет! — радостно крикнула Зойка. — Уже пришла?

— Как видишь, — улыбнулась тетя Лида и оглядела усыпанный подушками пол. — Вы что, впали в детство?

— Ага, впали, — радостно согласились мы с Зойкой и начали подбирать подушки.

Тетя Лида поставила сумочку на стол.

— О-о! — заметила она карты. — Никак гадали, девчонки? — И, хитро глянув на нас, осведомилась: — На кого, интересно?

— Не на кого, а на что, — уточнила Зойка. — Гадали Агате на главную роль.

— А-а, — протянула тетя Лида. — Только у вас тут все неправильно.

— Что значит неправильно? — возмутилась Зойка. — Меня, лично, так учили.

— А меня по-другому, — вполне серьезно заспорила тетя Лида. — Вот. Учитесь, пока я жива.

Она собрала карты и властно распорядилась:

— Ну-ка, Агата, выбери себе карту.

Украдкой переглянувшись с Зойкой, я на сей раз выбрала того самого бубнового валета.

— Молодец! — кивнула тетя Лида.

Руки ее запорхали над столом, меча карты.

— Шансы у тебя неплохие, — чуть погодя сказала она, — но кто-то тебе мешает.

— Мальчик или девочка? — выпалили в один голос мы с Зойкой.

— Спросите что-нибудь полегче, — озадаченно произнесла тетя Лида. — Но раз речь идет о роли Золушки, наверное, все-таки девочка. Ладно. Завязываем с глупостями, — она ловким жестом собрала карты в колоду. — Лучше поставьте чайник и накройте на стол. Я пирожные обалденные принесла.

Возвращаясь домой, я, не переставая, думала, достанется все-таки или нет мне главная роль. Скорее бы наступил час «час икс». Ждать уже было просто невыносимо.