Коралловый город, или приключения Смешинки

САМОЗВАНЕЦ

Храбрый Ерш видел владыку моря только за прозрачной стеной, и хотя его громадные размеры поразили бунтаря, но он не испытывал такого острого страха, потому что чувствовал себя несколько защищенным прозрачной стеной. Теперь же, столкнувшись с ним нос к носу, он показался сам себе рачком Капшаком перед Китом.

И все же Храбрый Ерш не струсил, не убежал. Растопырив колючки, схватив свою верную гимнотиду, он ринулся на владыку. Тот чуть-чуть приоткрыл пасть - словно улыбнулся, и главнокомандующего как не бывало.

Крик боли и гнева пронесся по рядам защитников города. Они двинулись к пасти чудовища, готовясь последовать за своим главнокомандующим, с ними хлынули все морские жители… еще миг - и Великий Треххвост начнет глотать их сотнями, тысячами.

- Стойте! - крикнула Смешинка. - Храбрый Ерш жив! Она подала знак, пасть Великого Треххвоста приоткрылась с глухим рыком и… появился главнокомандующий. Он был взъерошенный, растерянный, но все такой же решительный, словно побывал не в пасти чудовища, а в простой уличной потасовке.

- Не бойтесь, это… - закричал он.

- Молчи! - остановили его Смешинка и Сабира. - Услышат враги! Молчи!

Владыка продолжал выползать из дворца под недоумевающими и испуганными взглядами жителей. Туловище еще не успело показаться до половины, а голова уже приблизилась к воротам. И тут ее увидели нападающие.

- Великий Треххвост! - прокатился рев по всему фронту. - Владыка в городе! Наш повелитель здесь!

Узкая хищная голова чудовища как-то съежилась, протискиваясь в ворота, а потом вновь стала расправляться и раздуваться еще больше. Из дворца только показался первый хвост. Туловище тянулось и тянулось нескончаемо… Оно пестрело серо-зелеными и синими разводами, хвосты и плавники были ярко-розового цвета, живот поблескивал перламутром, а глаза полыхали изумрудами.

Наконец чудище выбралось из ворот и заколыхалось перед своим войском. Теперь все увидели, как он, владыка, несказанно велик. Даже Акулы казались рядом с ним мелкой Тюлькой. Он мог проглотить любую из них, даже не поморщившись. А уж о Скатах, Кальмарах и Крабах говорить нечего - они были мельче его чешуи.

Великий Треххвост медленно разинул пасть, и могучий трубный голос его заставил всех содрогнуться:

- Слушай мой приказ!

Все насторожились. Адмиралы, Генералы, Капитаны вытянулись в струнку.

- Уходите отсюда.

- А как же город? - кричали Акулы, Кальмары, Морские Коты, Медузы, Крабы. - Мы хотим пировать… Мы голодны! Лупибей обещал…

- Вот пусть Лупибей и накормит вас, - в голосе владыки сквозь грохот зазвучала насмешка. - Можете съесть его самого!

- Ну уж дудки! - завопил Лупибей, приходя в себя после неожиданного потрясения при виде самого владыки. - Лучше мы сожрем тебя! Тем более, что ты самозванец!

- Самозванец… Самозванец… - зашуршала толпа.

- Ты нахал, Лупибей, это я знал, - ответил владыка.

- Конечно, самозванец! - надрывался Спрут, держась, однако, на почтительном расстоянии от чудища. - Настоящий владыка в замке, он не может выйти оттуда.

- Почему это я не могу выйти из замка? - загрохотал Великий Треххвост. - Вот видишь, я здесь…

- Нет, ты не вышел! Ты не можешь выйти, поэтому самозванец! - блеял Лупибей, как бешеный носясь вдоль фронта. - Не слушайте его! Хватайте его, рвите! Вперед, Акулы!

- Я проглочу тебя, подлый изменник! - Владыка раскрыл пасть и двинулся вперед. В чудовищной пасти белели острые зубы величиной с самого Лупибея. Зловеще извивался язык. Чернела бездонная глотка…

При виде такого зрелища Лупибей словно обезумел. Он с остервенением принялся нахлестывать упряжку Меч-рыб и кинулся удирать. Дрогнуло войско. Акулы сыпанули кто куда, Морские Коты упали на дно, Окуни-Зебры полезли в густые заросли зостеры. Крабы громадным валом покатились прочь от города, давя друг друга…

А в это время на стенах города ликующие жители взахлеб рассказывали друг другу, что Великий Треххвост на самом деле не настоящий владыка, а его чучело, которое сшили за две ночи Коньки-Тряпичники из биссусной ткани и раскрасили красками Мурексов. Движут чучело сидящие внутри раздувшиеся Иглобрюхи, а говорит через громадную рапану Язык, который устроился внутри глаза чудовища.

И вот теперь Язык и сотня раздувшихся Иглобрюхов, сидящих в ярко раскрашенном чучеле, прогнали врага от города. Смешинка, глядя на эту картину, подбоченилась и стала смеяться. Она смотрела на удирающего Лупибея, на прожорливых Акул, на коварных Каракатиц и Кальмаров, на трусливых Спрутов, еще недавно рвавшихся в город. Гнев и ярость прорывались в ее смехе. Этот смех - гневный и торжествующий - подхватили все защитники города.

Войско было рассеяно.

Смешинка посмотрела на покачивающееся чучело.

- Уничтожьте его, чтобы жители ничего не боялись и чувствовали себя счастливыми.

- С радостью! - закричал Храбрый Ерш и, прихватив две гимнотиды, помчался к чучелу. Он поднырнул под чудище, нашел шов и провел по нему гимнотидой по направлению к пасти. Чучело на глазах у всех распалось, из него вывалились раздувшиеся, одуревшие в темноте Иглобрюхи. Они таращили ничего не понимающие глаза.

Последним выпал Язык с громадной витой раковиной. Чучело съежилось, стало плоским и медленно опустилось на дно. Язык посмотрел на него с сожалением.

- Что ты наделал? - загремел он на Храброго Ерша, приставив раковину ко рту. - Там было так уютно и весело! А Храбрый Ерш снова появился на защитных стенах.

- Эх, с каким удовольствием я уничтожил бы самого Великого Треххвоста! - мечтательно произнес он. - Но…

- Но прежде я уничтожу тебя, ничтожный Ершишка! - раздался гневный голос, и все обернулись.

Дельфины, которые до этого плавали наверху, выполняя просьбу Смешинки, теперь спускались вниз. На одном из них, на Сольдии, сидел так дерзко похищенный царевич.

- Ты?! - Храбрый Ерш задрожал от ярости.

- Да, я сын Великого Треххвоста! А ты способен только расправляться с безжизненными чучелами, герой!

Главнокомандующий выхватил гимнотиду:

- Защищайся! - И никто не успел произнести и слова, как он бросился на царевича.

Капелька взмахнул саблей. Храбрый Ерш был опытным бойцом, не раз сражался даже с восьмирукими Спрутами. Он на ходу увернулся от удара и сам ткнул врага ножом, целясь в щель панциря. Капелька успел подставить руку и отразил удар перламутровым налокотником. Храбрый Ерш извернулся и тут же ударил снизу - только панцирь снова спас его противника.

Но вот сабля сверкнула и выбила у Храброго Ерша гимнотиду. На миг он застыл от неожиданности, и все затаили дыхание: сейчас царевич нанесет удар… Но Капелька указал на нож:

- Подними! С безоружными я не дерусь.

Главнокомандующий захлебнулся от возмущения:

- Не дерешься с безоружными? Но ведь ты закован в панцирь с головы до пят! Давай биться по-честному, без кольчуг и панцирей!

- Согласен, - сказал царевич. - Но я не могу снять панцирь. Только мастера подземелья в замке, которые заковали меня по приказу отца, Великого Треххвоста, могут меня расковать…

- Ты считаешь, что твой отец - Великий Треххвост? - неожиданно раздался взволнованный голос. Это говорил Каппа.

- Да, он мой отец! - сказал царевич.

- Почему же ты совершенно не похож на отца?

- Я спрашивал у него, и он ответил мне так: «Почему головастик не похож на взрослую лягушку? Почему личинки Крабов и Угрей не похожи на своих родителей?»

- Значит, сейчас ты - личинка? А со временем будешь таким же страшным и уродливым, как Великий Треххвост? И ты хочешь этого?

Тень пробежала по лицу царевича.

- Пока нет, - тихо сказал он. - Этого может и не быть. Ведь мой отец - всемогущ. Захочет он - и я навсегда останусь таким, как сейчас.

- Так он говорил? - Каппа обошел вокруг царевича, разглядывая его. - Нет, сейчас ты, Капелька, очень похож на драгоценную жемчужину - весь так и сверкаешь… Но что там, в середине?

Смешинка коснулась жемчужины, подаренной Сольдием, и повторила его слова.

- Если это настоящая жемчужина, то внутри у нее должна быть простая песчинка.

- Верно! И сейчас мы проверим, осталась ли у него в душе хотя бы песчинка простоты и добра.

Каппа достал из сумочки тонкую рисовую лепешку.

- Вспомни, Капелька! В детстве ты любил эти незатейливые рисовые лепешки. Вспомни, Капелька! Их выпекал тебе дядюшка Карп. Возьми и съешь!

Как завороженный, не отрывая взгляда от Каппы, царевич взял лепешку и откусил от нее кусочек. И тотчас мучительно нахмурился, словно припоминая что-то. Откусил второй кусочек, третий…

- Кто ты? - с усилием выдавил он.

- Съешь всю лепешку и вспомнишь. Она впитает тот страшный яд, которым опоили тебя, и тогда разум твой просветлеет. Ешь!

Царевич торопливо ел лепешку, и все смотрели на него, затаив дыхание. Каппа стоял молча, с невыразимой мукой глядя на своего сына, который забыл его. И тут у царевича вырвалось:

- Отец!

Каппа и Капелька бросились в объятия друг друга. Что-то бессвязно говорили и не могли наговориться после долгой разлуки.

- Пойдем, - сказал Звездочет-Клоун друзьям. - Пусть никто не мешает им сегодня.

- Но что произошло? - допытывался Храбрый Ерш. - Я ничего не понял!

И Звездочет-Клоун рассказал им все: как похитили сына Каппы и сделали из него царевича, сына Великого Треххвоста, как заставили забыть родного отца.

- Но зачем, зачем? - стиснула руки Смешинка.

- Это знает только сам Великий Треххвост.

- Теперь они уплывут домой? Навсегда?

- Нет, еще рано домой. Пока существует Великий Треххвост, Капелька всегда будет в опасности. И над городом висит угроза. Нам нужно проникнуть в замок и сразиться с самим владыкой. Только тогда мы вздохнем свободно.

- Что ты говоришь? - ужаснулась Сабира. - С самим Великим Треххвостом? Он всех проглотит и не заметит! Он так велик и страшен!

- Ну, не так страшен и не так уж велик, - с загадочной улыбкой ответил Звездочет-Клоун.

- Но как проникнуть в замок?

- Очень просто, по Темной трубе. Это единственный путь.