Королева Риррел

Глава 14 Поцелуй звезды

Келлион берегла храм своих сестер от капризов погоды. Зимой здесь становилось чуть холоднее, летом чуть теплее — ни ветров, ни дождей и снегопадов. Лишь накануне первых лучей Келлион в преддверии зимы кружились в воздухе огромные резные снежинки и таяли, едва коснувшись земли. А летом солнце светило сквозь пелену тумана, не оставляя загара на лицах.

Старшие сестры легко забывали о смене времен года. Но дети… Может, память о прежней жизни, еще не уснувшая под гнетом долгих однообразных дней, подсказывала им, что весна — пора обновления, а лето — время игр и веселья. Здесь, в храме, не было птиц, которые в мире щебечут громче по весне. Но детский щебет и радостный смех всегда напоминал Хэйсоа, что наступило лето.

Хэйсоа недавно оправилась после болезни. Она еще не вернулась к занятиям со своими ученицами, но уже выходила подышать свежим воздухом. Неспешная прогулка помогала размышлениям. Сестра и раньше любила наблюдать за детьми, игравшими во дворе. Так она присматривала тех, кто со временем смог бы стать искательницей.

Во дворе девочки в голубых платьицах играли в пятнашки, кто-то затеял игру в волан. Несколько старших девочек сидели на краю бассейна с книжками в руках. Хэйсоа бросила взгляд в сторону самых маленьких — обычные дети, величие Келлион еще не коснулось их. Как отличаются от них девушки, ожидающие посвящения! Все они прошли этот путь: и сама Хэйсоа, и несчастная Ниита, и Шайса.

Шайса! В последнее время все мысли Хэйсоа так или иначе касались любимой воспитанницы, снова вызвавшей переполох в храме. Сначала исчезла ее керато, а потом — и она сама, вместе с пленником, чем вызвала страшный гнев управительницы. Но если Хэйсоа не ошибалась, если выводы ее изысканий верны… Тогда Шайсу ожидают еще более удивительные повороты судьбы.

Все началось в день смерти Мэтты. Когда Ниита вернулась в храм, развеяв пепел умершей Мэтты, они стояли в зале у горящего голубым огнем светильника. Вошедшие сестры согласно обряду завели скорбную песню, от звуков которой сжималось сердце.

— Так жалобно поют, — шепнула Хэйсоа подруге, — а ведь из них, пожалуй, никто на самом деле не сожалеет о смерти старой Мэтты. Это только мы осиротели…

А потом Хэйсоа вывела Нииту из зала и поделилась с ней своим открытием. Бережно перебирая книги на столе своей наставницы и думая, что взять о ней на память, Хэйсоа вдруг обнаружила листок бумаги, на котором осталось несколько записей, сделанных легко узнаваемым размашистым почерком Мэтты.

У себя в комнате она внимательно изучила это послание от ушедшей Мэтты. Но что имела в виду покойная: какие-то штрихи, рисунки, имя «Шайса», обведенное жирной линией. Потом Мэтта проставила целую строчку вопросительных знаков. Зачеркнула их: неужели нашла ответы? Поставила жирный восклицательный знак, едва не прорвавший бумагу. Совершила какое-то открытие? Хэйсоа вчиталась в последнюю запись и почувствовала бегущий по спине озноб. «Королева Риррел», — написала Мэтта.

Шайса — королева Риррел? Что это значит? Как такое может быть? Почему именно она? Как Мэтта пришла к такому выводу? Ни на один вопрос Хэйсоа не имела ответа.

Наследием Мэтты стало несколько написанных ею книг — все они попали в библиотеку. Пока новая управительница не пришла к власти и не ограничила доступ к книгам остальных сестер, Хэйсоа не раз проводила вечера и даже ночи в читальном зале. Но ничего нового она не обнаружила: в своих работах Мэтта рассуждала о предназначении храма, о необходимости вернуть миру Звездный огонь. О королеве Риррел там не было ни слова.

Тогда Хэйсоа испросила разрешение поработать в древнем книгохранилище. Она знала о самоотверженном труде многих поколений искательниц, побывавших там, где в мире еще теплились очаги науки и искусства: в Мидоне, Фолесо и на далекой родине ее матери — в горной стране Тойамо на юго-восточном побережье Золотого моря. Многие из этих книг были написаны почти сразу после ухода Звезд. Позже на их основе составили своего рода справочники на разные темы. Именно из них состояла обычная библиотека, доступная даже ученицам. А здесь, в прохладном, прочно запертом помещении хранились подлинники. Даже просто прикасаясь рукой к полуистлевшим кожаным переплетам, Хэйсоа ощущала дыхание тысячелетий.

Но долгое время и эта ее работа шла впустую. Разумеется, она стала лучше представлять себе смысл постигшей мир катастрофы, узнала многое из истории и географии далеких стран — то, что не попало в справочники. И уже почти разуверившись в успехе, Хэйсоа вдруг наткнулась на древний фолиант в черном, окованном бронзой переплете.

Пергаментные страницы книги готовы были рассыпаться в ее руках. Хэйсоа листала их, боясь вздохнуть. На первом развороте было изображено родословное древо, причем краски сохранили прежнюю яркость. На ветвях древа располагались овалы с портретами, сделанными тончайшей кистью. Под портретами были написаны имена. Это была родословная королей Риррел.

В хранилище горели свечи. Тишину берегли толстые стены. Вошедший сюда чувствовал себя отделенным от сиюминутного настоящего — наедине с вечностью. Хэйсоа вглядывалась в имена и лица людей, живших невероятно давно, в мире, переставшем существовать тысячелетия тому назад. Но ей ничего не говорили эти родственные связи.

Хэйсоа удивило то, что в конце книги оставалось несколько чистых листов. Зная, что в древности существовало много способов писать особыми потайными чернилами, она грела пергамент над огнем, брызгала его водой — никаких результатов. Похоже, эти страницы и в самом деле были пустыми. Зачем? В конце концов Хэйсоа оставила бесплодные попытки и занялась текстом.

Оказалось, что книга написана в Мидоне, когда после ухода Звезд не прошло еще и века. Предчувствуя, скорое забвение, неизвестный ученый запечатлел родословное древо королей Риррел — начиная с тех, чьи имена сохранила история, и заканчивая последним, без вести пропавшим королем Кольфиаром, оставившим после себя сына Гело и дочь Арзель. В книге также было несколько больших портретов членов королевской семьи.

А потом… потом к власти пришла новая управительница, и работать не только в хранилище, но и в библиотеке стало невозможно.

Однако Хэйсоа и Ниите было чем заняться — все свое время они посвящали Шайсе. Нужно было не просто научить одаренную, но пылкую девушку искусству перемещения и управления Звездным огнем. Сестры хотели помочь ей пережить страшную потерю, которой закончилось ее пребывание на земле.

Немного успокоившись, придя в себя, Шайса стала рассказывать о своих приключениях. Оказывается, девушка уже знала о Риррел. Во время странствий она со спутниками оказалась в заколдованном замке, его обитатели, юноша и девушка, жили там с Бывших времен — так называли эпоху Риррел в северных краях. После ухода Звезд их дворец и они сами стали неподвластны течению времени, однако воздух нового мира за пределами дворцовых стен оказался для них губительным, так как превращал их в ужасных чудовищ. Эти двое, прекрасные и бессмертные, оказались не кем иным, как детьми короля Кольфиара, Гело и Арзель. Хэйсоа, услышав эту удивительную историю, сразу вспомнила древнюю книгу. Но добраться до нее теперь было невозможно.

Однажды они занимались во дворе. Шайса училась соизмерять удар голубым огнем: метала Звездную силу в кувшин с бубенцами внутри, который должен был зазвенеть, но не упасть с камня и не разбиться. Девушка, перебившая уже десяток кувшинов, теперь была так осторожна, что голубой луч, срывавшийся с ее пальцев, касался глиняного бока совершенно бесшумно.

— Попробуй еще раз, — говорила Хэйсоа, любуясь девушкой. Какая гордая посадка головы, сколько врожденной грации в движениях — настоящая королева! Вот она отбрасывает назад каштановую прядь волос, так что становится видна продолговатая родинка у самого уха. Но и это пятно ее не портит: оно похоже на… поцелуй Звезды! Внезапное озарение заставило Хэйсоа вскочить. Шайса, не ожидавшая резкого движения от своей наставницы, не рассчитала силы. Голубой луч сорвал кувшин с камня и вдребезги расколотил его о землю.

— Одиннадцатый, — грустно сказала девушка.

Этой же ночью Хэйсоа пробралась-таки в книгохранилище. Теперь оно было заперто на замок, но искательнице ничего не стоило переместиться туда, где она бывала не раз. Боясь оставаться там надолго и быть замеченной, сестра решилась на кощунство: вырвала несколько пергаментных страниц из книги и унесла их с собой.

И вот в комнате на столе бережно разложены плотные листы с изображением родословного древа. Кроме прямой линии королевской семьи были показаны и побочные ветви. Так оказалось, что у короля Кольфиара был двоюродный брат, Данерий, последний жрец Высокого храма Звезд. Рядом с его портретом находился портрет его жены, но ниже расположенные овалы для портретов предполагаемых детей были пусты: автор пояснял, что ничего не знает о них.

Хэйсоа заинтересовал не сам Данерий, а его мать, Шесель, знаменитая в свое время танцовщица. Всматриваясь в портрет очень красивой рыжеволосой женщины с яркими голубыми глазами, сестра, не в первый раз видевшая его, теперь с удовлетворением отметила явное сходство. Но не это заставило Хэйсоа, рискуя навлечь на себя гнев управительницы, проникать в книгохранилище. Шесель носила высокую, открывающую шею прическу. На портрете прекрасно была видна родинка продолговатой формы — точно такая же, как у Шайсы.

В пояснениях к портрету было сказано, что это родимое пятно называлось «поцелуем Звезды», однако не все в королевской семье рождались с этой отметиной, и престол переходил только к тем, кого целовали Звезды. Неизвестный автор утверждал, что дети короля Кольфиара были лишены этой родинки. А значит, престол должен был перейти не к Гело, а к кузену Кольфиара, Данерию. Еще Хэйсоа прочла, что в роду Данерия все женщины носили имя Шесель — «судьбоносная»…

Хэйсоа, едва ли не дрожа от ученого азарта, уже была уверена в справедливости своих догадок. Но она еще некоторое время занималась сравнительным языкознанием — к счастью, эти книги по-прежнему были общедоступны, — пока не убедилась, что Шесель и Шайса — одно и то же имя, а не случайное созвучие. Теперь можно было делать выводы — они были потрясающими!

Во-первых, Шайса происходила из королевского дома Риррел. Пусть от венценосных предков ее отделяли тысячелетия и невозможно выяснить, как семя древних королей вдруг взошло на каменистой почве горного селения, — после своих исследований Хэйсоа верила в это, как в непреложную истину. Во-вторых, девушка является потомком именно Шесель и ее сына Данерия. И, в-третьих, ее можно считать наследницей престола Риррел. Королева Риррел…

Хэйсоа так и не успела рассказать об этом Шайсе. Но во время болезни она старательно записала все свои выводы, добавив выдержки из древней книги. Оставалось неясным одно: как использовать эти знания?

— Сестра, тебя зовет управительница! — молоденькая прислужница Сияющей отвлекла ее от размышлений.

Интересно, зачем? Хотя некоторые предположения на этот счет у нее были.

Хэйсоа и не заметила, что девочки разбежались со двора на занятия. Она направилась в здание и теперь шла по коридору, где располагались комнаты для занятий. Из зала для обучения танцам доносились ритмичные звуки бубна, и Хэйсоа, не удержавшись, заглянула туда. Молодая, стройная сестра занималась с совсем маленькими девочками. Юные танцовщицы старательно повторяли за ней движения: встав на цыпочки, тянулись всем телом вверх, словно тоненькие гибкие деревца, кружились вокруг невидимой оси… Одна малышка, слишком пухленькая для танцев, не удержала равновесия, шлепнулась на пол и расплакалась, и наставнице пришлось прервать урок, чтобы утешить ее. Хэйсоа с улыбкой прикрыла дверь. Жаль, что Шайса утратила интерес к танцам. Танцовщиц, равных ей, в храме так и не появилось.

Из соседней комнаты доносилось бормотание: там учили язык Лесовии, по слогам произнося сложные слова. А на балконе девушки постарше рисовали портреты друг друга. Жизнь в храме шла своим чередом — вот уже тысячи лет. Неужели все это только для того, чтобы однажды здесь появилась Шайса?

Сестра-управительница пребывала не в самом лучшем расположении духа. Вызвав перед глазами карту перемещений, она сидела, переводя взгляд с одной точки на другую. Точки послушно загорались, так что не составило бы никакого труда переместиться в одну из них. Однако Сияющая ждала от карты другое — обнаружить, где сейчас находится беглянка.

— Сестра, мне нужна твоя помощь, — управительница сердито отмахнулась от карты. — Ты — самая старшая, самая опытная, самая сильная сестра в храме. Помоги мне найти ее. У меня ничего не получается: как будто этой девчонки не существует в природе.

Досада, с которой управительница призналась в своей беспомощности, заставила Хэйсоа незаметно усмехнуться. Итак, своим исчезновением Шайса вызвала переполох, теперь ее старательно ищут. Хэйсоа тоже пыталась обнаружить местонахождение Шайсы, но не смогла — как и раньше, когда они искали ее вместе с Мэттой. Девушка обладала большим могуществом, которое защищало даже без ее ведома. Поэтому Хэйсоа, не торопясь, с достоинством села рядом с управительницей и вызвала карту. Сияющая напряженно вглядывалась в нее — безрезультатно.

— Видишь, моего опыта недостаточно, Хэйсоа изобразила разочарование.

— Ладно, оставим пока поиски. Она найдется — мои искательницы прочешут, если надо, весь мир. Я звала тебя не только за этим, сестра.

— Вот как? — Хэйсоа искренне удивилась. Они с управительницей ни разу не общались наедине.

— Ты знаешь, сестра, у нас в храме не может быть секретов друг от друга. Мы живем открыто. И то, что мне известно о каждом вашем шаге, должно послужить к всеобщему благу. Поэтому тебя не должно удивить, что стражницы сообщили мне о твоих ночных работах. Я считала, что ты больна и спишь, а оказывается, у тебя всю ночь горела свеча. Так что вполне естественно с моей стороны было отправиться к тебе и поинтересоваться, что же ты пишешь. Но тебе стало лучше, ты отправилась прогуляться… Поэтому я просто взяла почитать твои бумаги. Занятные записи! Ты записала собственный бред во время болезни, или это правда?

Управительница кивнула на свой стол. Там, кроме любимой чашки управительницы — синей, с серебром, — действительно лежали какие-то листы. Хэйсоа незачем было подходить ближе: она и так поняла, что это ее записки, однако не подала виду.

— Это правда, — спокойно сказала она.

— Значит, ты уверена, что эта девушка, которую в миру звали Шайсой, происходит из рода королей Риррел?

— Да.

— И ты рылась в древних книгах, несмотря на мой запрет?

Хэйсоа ничего не ответила. «Если она прикажет своим стражницам схватить меня, я постараюсь ее убить, — подумала она. — Сейчас мы наедине, у меня будет время».

Но Сияющая не спешила звать стражу. Она приветливо улыбнулась.

— Я требую беспрекословного подчинения от молодых сестер. Не хочу, чтобы они совершали непродуманные поступки — ведь я отвечаю за их безопасность. Но у старших я сама готова поучиться. Это прекрасно, сестра, что ты не приняла мои запреты буквально и не утратила интереса к науке. Зная о твоей любознательности, уверена, ты не откажешь мне еще в одной просьбе. Я хочу спуститься вместе с тобой в книгохранилище.

Просьба была удивительной. И Хэйсоа, хоть и собиралась быть очень осторожной при разговоре с управительницей, действительно сгорала от любопытства. Она старалась не подавать виду, но по удовлетворенной улыбке, мелькнувшей на тонких губах собеседницы, поняла, что ее интерес не остался незамечен.

К двери книгохранилища Хэйсоа приблизилась с трепетом, вспоминая ту ночь, когда пробиралась сюда тайком, оглядываясь и опасаясь разоблачения. Сияющая повернула в замке огромный ключ, и дверь беззвучно распахнулась. Установив на столе высокий подсвечник, управительница велела Хэйсоа сесть, а сама, опустившись на колени, сдвинула с места каменную плиту пола и достала из тайника свиток. Края его обгорели, он весь был покрыт сажей.

— Я ведь правильно тебя поняла, сестра, ты не собиралась разглашать свое открытие всему храму? — глядя на Хэйсоа ледяными глазами, поинтересовалась управительница. — Так вот, этот документ тоже тайна. Искательницы, нашедшие того мужчину, отобрали его вместе с картой. Я не знаю языка, на котором он написан.

Сияющая развернула один лист свитка, старясь не раскрошить хрупкую, пострадавшую в огне бумагу. Но Хэйсоа покачала головой: язык был ей незнаком.

— Но ведь ты сможешь прочесть? Я разрешу тебе брать любые книги, какие понадобятся. Ты будешь работать, когда тебе удобно. Сейчас ты поймешь, почему это важно.

И управительница развернула второй лист. На нем был набросок женского лица. Он был сделан углем и немного смазался, но отчетливо видна была густо заштрихованная продолговатая родинка. Опять Шайса?

— Знакомое лицо, правда? Я уверена, теперь ты сделаешь все возможное и невозможное. Возьми свиток. Но помни: все это тайна, за которую ты отвечаешь головой. — Сияющая неожиданно ласково улыбнулась.

Управительница велела Хэйсоа поторопиться с переводом бумаг, отнятых у пленника. Но и без ее указаний сестра не находила себе места. Страсть к знаниям всегда была главной в ее натуре. А теперь, когда можно было не только изучать написанное предками, но и открывать новое, она думала только о поставленной перед ней задаче. Сделанное ею недавно открытие померкло в свете открытия предстоящего, еще более значительного. Хэйсоа перестала есть и спать, похудела и, благодаря взволнованному румянцу и горящим глазам, помолодела лет на десять.

Незнакомые буквы чужого убористого почерка даже во сне мелькали перед ее глазами, а ведь их еще надо было разобрать среди разводов сажи и грязи. Сначала она тщательно скопировала текст, боясь, что документ рассыпется у нее в руках, а затем обратилась к словарям и древним книгам.

Довольно скоро Хэйсоа убедилась, что на этом языке не говорят ни в одной известной им части мира. Значит, это какая-то неведомая страна, а может, целый континент — о наличии такого предполагали древние ученые. Язык не походил на другие мировые языки, в большей или меньшей степени сохранившие черты единого языка Риррел (на одной из таких разновидностей говорили и в храме). Можно было предположить, что этот язык древнее Риррел. Но буквы, которыми пользовался пленник, были явно моложе: похожей письменностью пользовались в Лехе и других развитых городах северного материка. Отличий было много, но они не помешали Хэйсоа выяснить звуковой облик каждого слова. Она поняла, что непременно прочтет документ…

Одно из слов звучало как «Венексы» — название гор, откуда родом была Шайса. Одно-единственное слово — но это была ниточка, за которую потянула исследовательница. Множество листов бумаги было исписано, а потом разорвано и сожжено в камине, и вот наконец смысл записи стал ей ясен. Она переписала его на чистый лист и долго любовалась строчками, которые знала наизусть…

«Появится на свет смертная женщина, и возродится, и усилится в ней сила Звезд… И взойдет она на алтарь Колон… Она позовет, и Звезды вернутся… Она умрет, и Звезды уйдут навсегда… И покинут мир чудеса… И каждый будет предоставлен своим силам…

Так гласит древний манускрипт, растолкованный Эстрилом из Окоона…» И далее приводилось описание Шайсы, время и место ее рождения, название селения, возле которого должен находиться загадочный алтарь Колон, а также описание обряда, который сделает Шайсу королевой Риррел. Все становилось на свои места. Орудие к исполнению цели, завещанной Мэттой, было у Хэйсоа в руках. Но как воспользуется им Сияющая, от которой вряд ли удастся скрыть, что работа над бумагами пленника закончена? Хэйсоа понимала, что жизнь Шайсы будет висеть на волоске. Чтобы сила Звезд исчезла, она должна погибнуть на алтаре. Управительница, конечно, не захочет этого. Но если Шайса умрет в любом другом месте, Звезды никогда не вернутся в мир.

— Увы, сестра-управительница, мне не удалось исполнить твою просьбу, — вздохнула Хэйсоа, поднося лист бумаги к свече. Но не успело его охватить пламя, как дверь распахнулась и голубой луч сбил свечу со стола.

— Ты обращалась ко мне? — как ни в чем не бывало спросила Сияющая, забирая листок и быстро пробегая его глазами. — Не беспокойся, сестра. Твоей ученице ничто не угрожает. Она станет королевой Риррел, как предсказано. Я завтра же сообщу об этом на общем собрании. Благодаря тебе мы узнали так много, что это должно изменить наши представления о назначении храма. Мы, сестры Келлион, вернем Звездную силу миру!