Королева Шутника

Глава 9 ДОНЕСЕНИЯ И ЗАГОВОРЫ

Во время послеобеденного отдыха Али поговорила с Триком, у которого были новости от темнят. Тот, которого Али оставила в книжном магазине друга Дов, Хербранда Эджклиффа, обнаружил, что магазин был центром заговора рэка. У самого хозяина в подвале часто прятались беглецы. Эджклифф и его жена, оба чистокровные луарины, участвовали в заговоре рэка, что необычайно радовало Али. Каждый случай, когда луарины помогали рэка, был лишним кирпичиком в стену между тихим сосуществованием и кровавой резней. Все темнята наперебой сообщали о реакции людей на арест герцога и поджог рабских бараков. И рассказы эти были так похожи, что Али попросила Трика сообщать ей только важные новости и, по возможности, не повторяться.

С Тонгканга от Навата не приходило никаких вестей. Он еще был в дороге. День-два придется подождать. Али велела себе прекратить думать на эту тему. «Ты сказала ему, что должна сосредоточиться на восстании, вот и сосредоточивайся», – проговорила ее сознательная половина.

Час послеобеденного отдыха заканчивался, когда добровольная помощница, работавшая в Среднем городе, пришла в комнату для встреч, чтобы поговорить с Али. Это была стройная молодая женщина-рэка.

– Петушок кричит в полдень, – назвала она пароль, данный ей кем-то из команды Али.

– Значит, пора петушку в кастрюлю, – дала Али условный отклик, означавший, что ей можно свободно передавать информацию. Али не видела раньше этой девушки. Возможно, та даже не знала, кто такая Али. Главное, девушка нашла нужную комнату и услышала правильный отклик.

– Сегодня утром, когда Королевский дозор пришел арестовывать герцогиню Номру и всю семью, никого в доме не было, – сказала швея, – их всех и след простыл. И рабы, и слуги – все ушли, до единого. Дозор забрал кое-что из имущества, но драгоценности миледи и ее семьи и вся их казна исчезли.

– Что-нибудь еще? – спросила Али. Швея кивнула.

– Пять арестов. Двух луаринов обвинили в продаже книг о ядах и магии рэка. Одного арестовали за неуплату налогов. Взяли печатника, который прятал дома карикатуры на регентов, чтобы распространить их потом по всему городу. Еще один арестованный – высокородный рэка, Мэйпан Клоулешат. Никто не знает, почему. На бумагах о его аресте стояла черная печать.

Али знала, что это означает: высокородный был арестован по личному королевскому приказу. Вручение такого приказа давало получателю возможность с честью покончить жизнь самоубийством, чтобы не страдать от унизительных допросов и казни.

«Может быть, это покажет высокородным рэка, что они могут потерять все, если не присоединятся к нам», – подумала Али.

– Это все? – спросила она девушку.

– Все, что мне известно. Но город кишит Королевскими дозорными, а регент приказал отряду конников патрулировать Средний и Торговый город. Беги от них, если встретишь. Они любят погонять людей плетками. Пусть твои беды улетят на вороньих крыльях, – она прикоснулась ко лбу в приветствии рэка и вышла из комнаты.

Али села за стол, размышляя над услышанным. Семья и домашние герцога Номру ухитрились скрыться из города или же спрятаться где-то в его пределах. С рэка у них не было никаких связей, так что заговорщики об аресте их предупредить не могли. Значит, им сказал кто-то другой. Али подозревала, что это кто-то из придворных. Следовательно, предупреждение пришло от луарина.

Зазвонили городские колокола, возвещая конец послеобеденного отдыха. Али пошла одевать Дов в дневную одежду.

Вскоре в дом Балитангов снова пришли гости. Сегодня их было еще больше – молодые люди и их родители. Наследники трех знатных семей окружили Сарэй, а их матери обнимались с Виннамин и Нуритин.

Сначала все сидели в большой гостиной и внутреннем дворике с прудом. Чувствовалось какое-то напряжение. Каждый раз, когда кто-то из молодых людей начинал говорить громче, бдительный материнский веер открывался с громким щелчком, и голос неосторожного сына утихал. Девочки щебетали наперебой, молчала только Сарэй. Она оставалась холодной и бесстрастной.

Прибыл отец Виннамин, Мэтфрид Фонфала, и герцогиня встала.

– Друзья мои, я думаю, что в Тиковой гостиной прохладнее, чем здесь. Уверена, наша молодежь не будет возражать, если мы покинем их. Пусть слуги останутся с ними.

Неспешно, будто бы только обещание прохлады придавало им сил, старшая половина гостей поднялась и последовала за герцогиней. Али проводила их взглядом. Она была совершенно уверена, что эти люди составляли ядро луаринского заговора. В любом случае, она скоро узнает об этом наверняка, потому что темненок Перышко уже поселился в Тиковой гостиной.

Али думала, что Дов пойдет за взрослыми, но она осталась. Она беседовала с Займидом, все остальные кавалеры крутились вокруг Сарэй. Али еще раз поразилась уму этого целителя из Картака. Займид и Дов вскоре так увлеченно обсуждали идею создания императорских благотворительных больниц, что Али могла поклясться: Дов ничего больше не видит и не слышит. И ошиблась. Когда лакей объявил о приходе Имгехай Кеши, жрицы Черного бога, служившей в самом большом храме города, Дов вежливо прервала беседу, чтобы представить ей Займида. На жрице было ее храмовое одеяние, но капюшон был откинут, и это означало, что она сейчас не на духовной службе. Имгехай Кеши, Займид и Дов поговорили недолго, потом Дов извинилась перед Займидом и повела жрицу к выходу из комнаты. Али видела, как Займид посмотрел им вслед. В его темных глазах светились интерес и тревога.

Трик вытянулся к уху Али.

– Перышко говорит, что пришли Дов и Имгехай.

Али сжала пальцы. Жрица занимала высокую ступень в храмовой иерархии. Хорошо бы заполучить ее в помощники.

«Эти собрания луаринов не представляют угрозы Короне, – подумала Али. – Ясно же, что они только говорят и говорят, и ничего не делают. Но это измениться. Если этих людей вообще можно приспособить к делу, то им придется начать действовать».

Вдруг ее внимание привлек голос Ферди Томанга.

– …не забудут, кто охраняет их спины!

Окружающие умоляли его говорить тише.

– Не волнуйтесь, – беспечно сказала Сарэй, – тут у нас столько секретных охранных заговоров, что вы можете начать войну, и маги Короны ни за что не узнают.

Али поморщилась. Сарэй, видимо, не понимала, что секретные вещи лучше всего держать в секрете. Если кто-то из ее друзей был агентом Топабоу, он еще до заката узнает, что этот дом охраняется тщательнее, чем обычно. Али отметила про себя, что должна предупредить Окобу и Юсуля, и возблагодарила богов, что Сарэй не знает о планах, готовящихся от ее имени. Неужели Сарэй такая глупышка? На Архипелаге каждый разумный человек остерегался вольно рассуждать, особенно на тему Короны, если только не был абсолютно уверен в надежности собеседника.

Ферди понизил голос, но не сильно.

– Пора преподать им урок, – сказал он и оглядел остальных высокородных луаринов. – Давайте дождемся ночи и поскачем к Канодангу. Все знают, что если дашь кому надо взятку, можно пройти куда угодно.

– Мы сможем освободить Номру, – щеки Дрюса Адоны вспыхнули.

Кто-то добавил:

– Покажем регентам, что они никто без нас, знатных луаринов.

– Проучим их, – поддакнул кто-то. – И если нам придется драться, чтобы выйти из крепости, мы будем драться, – и он положил руку на рукоятку меча.

«Вот недоумки», – думала Али, слушая эти разглагольствования, которыми они разогревали свою решимость. Они раздували в себе юношеский праведный гнев и готовы были убивать каждого, кто встанет на их пути. Один Займид молчал и стоял, скрестив руки на груди, с выражением вежливого интереса на лице. Юные леди реагировали на происходящее по-разному: некоторые испугались, а некоторые заразились воодушевлением мужской половины общества.

Сарэй сначала глядела на окружающих с тем же выражением, что и Займид. Она кивала, когда обращались непосредственно к ней и, если на нее смотрели, улыбалась. Но когда молодые люди начали договариваться о месте встречи и раздумывать, кого еще можно привлечь к этой акции, на ее лице появилось новое выражение: лукавое и презрительное. Затем она опустила ресницы, поправила брошь на кремовом платье и закусила нижнюю губу.

– Звучит замечательно, – сказала она, – но я думаю, что на самом деле ваши планы глупы и бессмысленны.

– Но мы же заступаемся за одного из нас! – возмутился Ферди. – Он же луарин, знатный! Они не имеют права так с нами обращаться!

Сарэй тяжело вздохнула.

– Могу поклясться, их высочества ожидают такой выходки. Могу поклясться, что за стенами прячутся сотни и сотни солдат и ждут чего-то в этом роде.

«Молодец, – подумала Али. – Но Улазим и Фесгао позаботятся об этом».

– Вас всех арестуют, – продолжала Сарэй, – может быть, выставят на Примерах у входа в гавань, и кто в таком случае будет сопровождать меня на бал в день летнего солнцестояния?

– И меня! – воскликнула какая-то дурочка.

Понимание возможных последствий медленно проступило на лицах молодых людей. Когда Сарэй сказала об арестах и казнях, они сразу утратили решимость.

Из любопытства Али посмотрела на Займида. Картакец смотрел на Сарэй и ее поклонников с легкой улыбкой на губах.

Когда разговор перешел на верховую прогулку в день после лунного затмения, Али перестала наблюдать за высокородной молодежью и вернулась в свою рабочую комнату. Там еще были дела, к тому же ей надоело слушать, как беспечная золотая молодежь переливает из пустого в порожнее. Али улыбнулась. Фразу «переливать из пустого в порожнее» часто произносила мама.

– Может, мама была права насчет этих вещей, – пробормотала она.

– Насчет каких вещей? – спросил Трик.

– Ну, например, насчет того, что болтают эти дурачки, и с какой скоростью меняют свои решения, – ответила Али.

Она не видела, кивнул ли темненок, но услышала его тоненький голос:

– Глупые.

Одна из рассыльных прибежала к Али с сообщением от Чинаол. Двойной агент, вернее, агентка, ждала Али в личной комнате Чинаол. Это была Виторсина, горничная Изалены Обемэк. Али пошла к ней. Виторсина мерила шагами комнату Чинаол, сжимая в руках маленькую корзинку. Как только Али закрыла дверь, Виторсина протянула ей корзинку.

– Все, я все переписала, – прошептала она. Али принялась перелистывать бумаги в корзине. – Топабоу ничего не видел.

Али посмотрела во встревоженные глаза девушки.

– Ты знаешь, что Топабоу хорошо вознаградит тебя за информацию, которую он сможет использовать против семьи Обемэк. И все же ты помалкиваешь, рискуя собственной жизнью, чтобы охранить от неприятностей своих хозяев.

Виторсина вспыхнула и опустила глаза.

– Лорд Обемэк мне как отец. И леди Изалена такая славная. Она никогда не бьет меня, как другие хозяйки. – Она сжала руки. – Я не хочу предавать их, но Топабоу…

– У тебя есть что-нибудь еще? – требовательно спросила Али.

– Нет. Информации больше нет, но… но я должна докладывать Топабоу завтра вечером, – проговорила Виторсина. – Что мне ему сказать?

Али ожидала этого вопроса.

– Скажи ему, что начались беспорядки из-за ареста герцога Номру, это на самом деле так, – сказала Али. – Горячие головы шумят, но они слишком боятся Топабоу, чтобы предпринять что-нибудь. Люди боятся, что следующим может стать любой. Пока пусть Топабоу удовлетворится этим. В городе в ближайшие дни только и разговоров будет, что про аресты. Потом придумаем для него еще что-нибудь.

Али оставила Виторсину собираться с мыслями и пошла через холл в свой кабинет. Войдя, она наклонилась к плечу.

– Трик? – прошептала она. И почувствовала, как шевелится ее ожерелье. – Спроси-ка Перышко, о чем они там говорят.

Трик выскочил и скатился к коленям Али. Потом темненок стал раздуваться и превратился в кружок со светящейся поверхностью. Появились фигурки, потом и звуки. Али не сразу сообразила, что это такое, потому что угол зрения был очень странный. Наконец, она поняла, что Перышко сидит на шкафу и смотрит вниз на собравшихся.

Али наклонилась и прислушалась к разговору заговорщиков-луаринов. Вдруг в дверь громко постучали.

– Трик! – прошептала она. – Прячься!

С тихим писком темненок сложился, и Али сунула его в карман.

– Войдите, – сказала она.

В дверь просунулась голова Атисы. Она широко улыбалась.

– Твои капканы поймали еще троих, Дуани, – сказала она. – Хочешь сама завербовать их в наши агенты или доверишь кому-нибудь из нас?

Али встала.

– Я сама, – сказала она Атисе, – а ты иди со мной и учись. Я не могу поспеть повсюду, а дел становится все больше.

Али пошла вслед за Атисой. Мысли разбегались. Али больше не думала о заговоре луаринов, но отметила про себя, что тут есть над чем поразмышлять.

Вечером в комнате заговорщиков Али рассказала своим соратникам о том, что узнала задень. Она ни разу не посмотрела на Дов и не упомянула, что Дов участвует в заговоре луаринов.

Когда Али закончила, Чинаол фыркнула.

– Ах, эта стайка перепуганных болтливых мышат! – презрительно проговорила она. – Они годами шепчутся по углам, а на деле – ничего!

– Может, уже пора дать им возможность сделать что-то? – заметил Улазим.

Кведанга сплюнула.

– Спутаться с луаринами? Да я скорее дам отрубить себе голову.

– А что мы сделаем с ними, если победим? – спросила Дов. – Убьем? Убьем друзей Сарэй и их родителей? Убьем людей, с которыми она училась танцевать и кататься верхом? Убьем Винну и ее детей?

Юсуль поднял руки.

– Лучше объединиться. Многих старых домов рэка уже нет. Не все луарины плохие люди.

– Я вам точно могу сказать, потому что читаю сейчас историю Сарена, – тихо сказала Дов. – Как только противники, живущие в одной стране, начинают убивать друг друга, остановиться им очень трудно. Жители долин и сородичи Кимира враждуют и убивают друг друга уже много столетий. Единственный способ избежать этой судьбы – решить, что мы должны жить вместе, и делать все возможное, чтобы не отступать от этого решения. Мы можем сделать так же, как поступили Риттевон Ланман и Лудас Джимайен, когда пришли сюда: пролить свою кровь. А может, в наших силах не допустить крови?

– Вам, леди Дов, это легче, чем некоторым из нас, – сказала Чинаол.

Глаза Дов вспыхнули.

– Я не сказала «легко» Я сказала, «необходимо».

Распахнулась дверь. На пороге стояла Окобу. Седые волосы растрепались, вылезли из-под шпилек, по лицу струился пот. Улазим, оказавшийся ближе всех, отвел мать к стулу и усадил, а Чинаол поднесла ей чашку мангового сока.

Окобу выпила сок единым духом.

– Новости от Цепи, – выпалила она. – Люди из поместья Бифару ушли! Морем и сушей идут через всю страну. Вороны смогли провести несколько торговых кораблей среди рыбацких судов. И еще! – Ее лицо светилось триумфом и злорадством. – Правитель Тонгканга Салион найден сегодня утром мертвым на собственном балконе. Его убили стрелой с вороньим оперением.

Али опустила глаза, вся дрожа. Она знала, что стрелял Нават.

– Регенты придут в неистовство, – сказал Фесгао. Его глаза горели. – Правитель Тонгканга убит, а ведь не прошло и недели с момента убийства правителя Иканга!

– И еще, – продолжала Окобу, – это последнее, дайте мне договорить. Рэка Велихиру на Имахине сожгли дома надсмотрщиков и своих хозяев. Тамошний правитель послал за подкреплением.

Улазим положил руку ей на плечо.

– Ты устала, мама, – сказал он, – отдохни немного. Ты что, поговорила сегодня со всеми магами Цепи?

Она посмотрела на него сияющими глазами.

– Я не какая-нибудь дряхлая старуха, – фыркнула она.

Улазим улыбнулся.

– Юсуль, ты не найдешь какого-нибудь мага Цепи поближе к Навату? Попроси его, чтобы Нават слетал на Имахин и посмотрел лично, что там происходит.

Юсуль кивнул и вышел.

Дов посмотрела ему вслед, затем перевела глаза на Улазима.

– Все маги Цепи знают, как говорить на языке глухонемых?

Кведанга разгладила саронг.

– Юсуль напишет письмо. Слушай, генерал, если мы не заберемся на гребень этой волны, она всей тяжестью обрушится на нас, – сказала она. – Я не знаю, задумал ли бог все это именно так, или просто будет прорыв плотины, но, тем не менее, мы должны взять происходящее под контроль.

Улазим прислонился к стене.

– Очень-очень скоро нам придется договариваться с якобы заговорщиками из числа луаринов, – проговорил он монотонно. – Я ожидаю уличных боев в городе на следующей неделе. Мне совершенно ясно, что Корона не может контролировать город и близлежащие земли. Если регенты вышлют отсюда войска, мы, вероятно, сможем заявить о себе. Посмотрим. Пока Али продолжит свою работу. У нас с Фесгао есть пара мыслей. У мамы и Юсуля тоже. Кведанга, тебе поручается сообщить всем о событиях на Тонгканге и Имахине. Чинаол…

– Стрелы с вороньим оперением, – ответила повариха, совмещавшая еще и обязанности оружейника. – Мне нужны материалы.

– Я попрошу воронов, – сказала Али. – Уверена, они знают, где теряют перья. Они же приносили перья из хвостов стормвингов.

– Мои девочки придумали, как делать дротики из перьев стормвингов, – сказала Чинаол. – Жаль, что эти твари такие грязные, – скривилась она. – Перья стормвингов отлично подходят для резки сырой рыбы, но никто не знает, где они побывали.

Неохотно все стали расходиться. Дов молчала, пока Али поднималась по лестнице в личные комнаты семьи, потом остановилась и посмотрела на Али.

– Если ты знала, о чем они говорили, значит, ты должна знать, что и я была там, – прошептала она, глядя Али в глаза. – Почему ты не сказала?

Али поежилась.

– Не мой это секрет, чтобы говорить. Вы сами расскажете обо всем, когда почувствуете, что настало время. – Ей очень хотелось сказать кое-что, но она не была уверена, надо ли. – Ваша светлость, я знаю, что вам всего тринадцать, но, будьте уверены, я доверяю вашим суждениям гораздо больше, чем суждениям некоторых людей, которые старше вас. – Обе знали, что имеется в виду Сарэй. – Я знаю, что вы не глупы. Сегодня вечером мы открыли двери луаринам, и это важный шаг.

Когда они вошли в гостиную, герцогиня уже сидела на полу с Эльсреном и Петранной, рассказывая им сказку. Сарэй читала книгу. Виннамин своими тонкими изящными руками показывала тени на стене, тени изображали фигуры из сказки. Рихани, Пембери и Булэй с шитьем в руках были захвачены сказкой так же, как дети. Даже Сарэй больше следила за тенями, чем читала свою книгу. Дов и Али тихо сели на свои обычные места. Дов сложила руки на коленях, Али вытащила шитье из корзинки под стулом.

Сказка закончилась. Пембери и Булэй схватились за иголки, а Виннамин встала на ноги. Эльсрен уже спал, измотанный беготней и играми с Дайневоном. Рихани подняла его и подождала, пока Петранна поцеловала на ночь мать, Сарэй и Дов. Когда дети с няней ушли, Сарэй перестала притворяться, что читает.

– Винна, когда они выпустят Номру? – спросила Сарэй. – Не могут же они держать его в Каноданге всю оставшуюся жизнь?

– Думаю, он выйдет – тем или иным образом – к концу этой недели. Ты уже решила, что наденешь на праздник?

Сарэй не поддалась на уловку уйти от разговора.

– Если бы у нас было хоть несколько настоящих мужчин, – пожаловалась она. – Вы бы слышали их сегодня днем, когда они планировали «великое спасение Номру».

– Надеюсь, ты их отговорила, – сказала Виннамин. – Разве они не понимают, что это самоубийство?

Сарэй горько улыбнулась.

– Не беспокойтесь, Винна. Мне стоило лишь надуться, и они с радостью отступились. Что мне думать об их храбрости, если они больше беспокоятся о том, как сопровождать меня на бал в день летнего солнцестояния, чем о жизни такого великого высокородного лорда, как Номру? – Вдруг Сарэй вскочила. – Как мы можем жить среди такого количества трусов? – спросила она и зашагала туда-сюда по комнате, как тигрица в клетке. – Смотреть, что регенты делают с людьми, со всеми людьми, не только с рэка! И молчать, и хныкать, и делать новый стежок, и притворяться, что все прекрасно в мире!

– У меня есть терпение, – тихо сказала Виннамин.

– Терпение? – воскликнула Сарэй. – Знатные луарины столетиями ничегошеньки не делали, и не собираются. Мне плохо от этого. В других странах правители не могут делать все, что захочется. Займид рассказывал мне, что если в Картаке кого-то арестовывают по приказу императора Каддара, то обвинители должны давать показания перед судьей. Судья выписывает ордер на арест, основанный на доказательстве преступления. Если бы герцог Номру жил в Картаке, его бы выслушали, а не бросили в темницу.

– Император Каддар позаимствовал эту практику у Маринитов, – заметила Винна.

Сарэй кивнула.

– Я и говорю, другие монархи уважают своих подданных. Торталлане никогда не прячутся и не боятся высказывать то, что думают. Они даже кичатся этим, особенно когда приезжают к нам.

Али приподняла брови. Сарэй улыбнулась и похлопала ее по руке.

– К тебе не относится, Али. Но некоторые твои соотечественники бывают обидно откровенны, когда говорят о жизни на Архипелаге.

Али опустила глаза на свое шитье.

Виннамин наклонилась вперед и взяла Сарэй за руку.

– Ты уверена, что твои молодые друзья не будут ничего затевать? Если надо, я пошлю записки их родителям…

Сарэй покачала головой.

– Напрасный труд! Им не хватит решимости.

– Сомневаюсь, что они ринутся на помощь, стоит тебе лишь потрепетать ресничками, – сухо заметила Дов.

Сарэй улыбнулась.

– О, какая сложная задача! По крайней мере, что-то новенькое, – Сарэй опустилась на стул и посмотрела на мачеху, – Винна, Отави Лелин и Розанна Томанг пригласили меня покататься верхом завтра утром.

Герцогиня опустила шитье на колени.

– А их братья? – вкрадчиво спросила она. Дов улыбнулась.

Сарэй метнула на сестру яростный взгляд.

– И их братья, и вся остальная толпа, и герцогиня Томанг, и мать Отави. Булэй поедет со мной, если не отстанет.

– Тогда не вижу причин не разрешить тебе, – медленно проговорила Виннамин, – у Дженоры Томанг безупречная репутация, она прекрасная компаньонка, – и герцогиня язвительно улыбнулась, глядя, как опустились плечи Сарэй. – Ты можешь поехать, и если я услышу хоть об одной попытке сбежать или о плохом поведении, то единственным человеком, с которым тебе будет разрешено выходить из дома, будет тетя Нуритин.

Сарэй поморщилась.

– Я буду вести себя безупречно. Спокойной ночи, дорогая Винна, – она поцеловала мачеху в щеку, а сестру – в лоб: – Спокойной ночи, дерзкая девчонка.

Она помахала Пембери и Али, которые пожелали ей спокойной ночи, и вышла из комнаты.

Как только она вышла, Дов наклонилась к мачехе.

– Да есть ли ей какое-нибудь дело до того, что происходит в стране? Или с нами?

– Терпение, Дов, – устало проговорила она. – Думаю, Сарэй все еще ненавидит себя за смерть отца, и ненавидит семьи, из которых вышли король Орон и принц Броно.

Дов поцеловала Виннамин в лоб и вышла из гостиной. Али молча последовала за ней.