Королева Шутника

Глава 5 НАЧАЛО СМУТЫ

По дороге домой Балитанги слышали хриплый вороний крик. В небе вороны сражались со стормвингами. Вороны с огромным удовольствием приводили стормвингов в ярость, заставляя их налетать друг на друга. Из-за того что вороны были гораздо меньше, они безо всякого вреда для себя подлетали к стормвингам совсем близко. Когда один из стормвингов случайно порезал другого, завязалась шумная драка. Люди только и успевали уворачиваться от летящих стальных перьев, прикосновение которых было для них смертельно. Али заметила среди прохожих троих из своей команды и знаком велела им собирать перья стормвингов. Если из такого пера сделать оперение для стрелы, то из обычного оружия она станет смертельным.

Над этой жуткой дракой вдруг появилась совершенно мирная картина: пара гнедых кударунгов порхала в струях горячего воздуха, поднимающегося над городом.

Балитанги поехали домой другим путем, чтобы избежать дневной рыночной суеты. Али споткнулась и чуть не упала, когда они проезжали по площади Нимеган. Кто-то уже постарался и добавил новую деталь в фонтан, одно из излюбленных городских развлечений для обезьянок, которые обожали карабкаться по каменных деревьям. На белом мраморе, на высоте около фута от земли, фонтан украшал вырезанный рисунок открытых кандалов.

К дому подъехали, когда солнце начало садиться за башни дворца. Дамы и дети приняли ванну и переоделись в домашнее, затем тихо поужинали в маленькой семейной столовой. После ужина Виннамин объявила горничным и служанкам, что они могут быть свободны.

Али ушла в свой кабинет, чтобы прочитать доклады, оставленные ее людьми. Она нанесла на карту каждую заставу, передвинула булавки, обозначавшие союзников, врагов и тех, о ком она еще не составила мнения, и выделила улицу Гросбика жирной зеленой линией. Теперь, когда она узнала адрес одного из главных информаторов Топабоу, она пошлет туда своих людей, чтобы узнать, кто еще приносит ему информацию для Топабоу. Али хотела вывернуть агентурную сеть противника наизнанку и оставить регентов, по сути, без глаз, наблюдающих за событиями в городе.

– Ты идешь? – спросил Нават и прислонился к дверному косяку, скрестив руки на груди. – Все уже там, кроме тебя.

Али отложила бумаги в сторону.

Она прошла мимо Навата, думала, что он поцелует ее, но он, казалось, решил придерживаться своего нового правила – «без рук». Али чуть сама не потянулась к нему, но вспомнила, что рэка ждут, а ей надо срочно поговорить с ними.

Али заглянула в комнату для встреч.

– Пойдемте в Павильон Секретов, – весело предложила она, – хочется подышать свежим вечерним воздухом.

Чинаол и Окобу заворчали. Чинаол – из-за больных ног, Окобу же просто любила жаловаться, но из комнаты вслед за Али и Наватом вышли все. Только когда они были внутри волшебной защиты павильона и миниатюрный кударунг, у которого на балках крыши было гнездо, сел на место, Улазим посмотрел на Али и выразительно поднял брови.

– Я полагаю, ты вытащила нас сюда не для того, чтобы подышать воздухом, – сухо произнес рэка, – хотя заклинания и отгоняют комаров. Ты что, боишься, что защитные заклинания в нашем обычном месте встреч нарушены?

– Нет, – сказала Али, – но они не помешают всему дому услышать ваш вопль, когда я сообщу свои новости.

Она сияющими глазами осмотрела всех присутствующих и взгромоздилась на перила. С этого места она могла видеть всех, несмотря на сгущающиеся сумерки.

Дов округлила глаза:

– Али, хоть раз в жизни, воздержись от цирковых представлений и выкладывай, какие там у тебя сюрпризы. Иначе я пойду в дом и буду слушать стоны Сарэй о том, что при дворе никому нет дела до того, что происходит вокруг.

Али посмотрела на них и заметила тревогу даже в глазах Навата. «Киприот, ты на всякий случай будь готов прийти на помощь, если они начнут рвать меня на кусочки», – подумала она, обращаясь к богу.

– Хорошие новости: у Топабоу есть в этом доме агент. – Все оцепенели, и Али быстро добавила: – А еще лучшая новость, что это я.

Улазим прислонился к колонне, которая поддерживала крышу.

– И это хорошо?

– Это не просто хорошо, – радостно ответила Али, – это замечательно!

Юсуль усмехнулся. Чинаол начала яростно обмахиваться пальмовым веером, Кведанга рассматривала свои ногти. Фесгао и Дов терпеливо дожидались продолжения, а Нават посмотрел на Али и по-птичьи встряхнулся. «Это, видимо, означает, что Нават не понимает, – подумала про себя Али. – Вороны не проникают друг к другу в гнезда и не притворяются, что это их место».

– Подумайте сами, – продолжала Али, – Топабоу необходимо иметь своего агента в каждом важном доме города. Он достаточно долго проработал на своем месте, чтобы понимать такие вещи. И что же он подумает, когда увидит, что не может внедрить к нам никого? Он подумает, что мы затеваем что-то темное, и будет абсолютно прав. Гораздо лучше, если кто-то будет постоянно ему докладывать, а то, что он завербовал меня, просто облегчает задачу. Но есть и сложности. Топабоу захочет удостовериться, что я рассказываю ему все.

– Он что, не доверяет собственным агентам? – спросил Нават. – Зачем иметь их, если не можешь доверять?

– Потому что по этим законам живет сумеречный мир, – объяснила Али, глядя на Окобу. Старая колдунья смотрела на нее в упор. – Шпионы не доверяют друг другу. В первую очередь они подстраховывают сами себя. Топабоу был бы полным дураком, если бы верил в каждое слово, которое я скажу ему; он обязательно проверит мои донесения.

– Почему ты так в этом уверена? – спросила Окобу. – Откуда служанка из торталланской деревни столько знает?

Али сморщилась.

– Ваш бог выбрал меня, – напомнила она старухе, не в первый раз и, конечно, не в последний. – Вы что, думаете, рэка смогли бы за зиму сделать хоть половину того, что сделали, будь Топабоу молод и бодр? Он занимается своим делом уже так давно, что считает: его самого обмануть невозможно. Мы сможем использовать эту его уверенность в своих целях. Мы обернем его систему против него самого.

– Вы что, с ума все сошли? – вскричала Окобу. – Он, может быть, слышит сейчас каждое слово, сказанное здесь! А вдруг она расскажет ему все?

– Если бы у тебя был не такой дурной характер, мама, ты бы взяла и навела на нее заклинание и выяснила бы это прямо сейчас, – сказал Улазим.

Окобу метнула на сына грозный взгляд.

– Я и так колдовала целый день, – фыркнула она. – Если такой умный, сам и наведи.

– Я бы с радостью, мама, но я не маг, – ответил Улазим.

Юсуль вздрогнул и набросил что-то светящееся, как белая пелена, на Али, во всяком случае, в ее Зрении это выглядело так. Она позволила заклинанию проникнуть ей под кожу. Было немного щекотно. Юсуль проверил Али, потом, нахмурившись, посмотрел на Окобу и покачал головой.

– Нет подслушивающих заклинаний? – спросил Фесгао.

Нет, показал жестом Юсуль.

Али улыбнулась Окобу, как будто старая колдунья была любимой бабушкой, которая с возрастом стала немного чудаковатой.

– Окобу, если уж ты не можешь взломать мой «подставной дворец», почему же считаешь, что Топабоу сможет? И я сомневаюсь, что его преемник будет способен на такое.

Это сообщение испугало их.

– Преемник? – прошептала Чинаол. Али кивнула.

– Несомненно, у него будет преемник. Уж слишком многое он оставляет без внимания. Нельзя позволить ему занимать этот пост и дальше. Конечно, он и сам может подать в отставку. Как только услышит, что регенты теряют веру в него.

Кведанга захлопала глазами.

– А они теряют?

– Он услышит, – таинственно произнесла Али, – и регенты тоже услышат, что Топабоу недоволен тем, как они к нему относятся. Когда люди, которые любят все держать под контролем, теряют этот контроль, они начинают действовать очень грубо, напролом. В том числе там, где действовать надо весьма осмотрительно. Если у таких людей создать впечатление, что ситуация уходит из-под их контроля, поверьте, при дворе произойдут значительные перемены. – Отец учил ее, что агенты много времени уделяют тому, чтобы объяснить мотивы своих поступков окружающим, на кого работают, и что каждый агент должен воспринимать такие объяснения как часть своей работы. – А если вы мне не верите, – продолжала Али, – тогда вы пропали. У меня был миллион возможностей посылать доносы Топабоу и раньше. Но так как вы все-таки здесь, и живы, и ни один член семьи не украшает столбы у входа в гавань, я предлагаю прекратить спор и начать разработку собственных планов. Мы еще очень далеко от победы.

– Клянусь, что у Топабоу голова от нее болит сильнее, чем моя, – отозвалась Чинаол. – Мне его немного жаль.

Юсуль, потрясенный, уставился на Чинаол.

– Ты не знаешь ее так хорошо, как мы, мальчик, – душевно сказала ему повариха, – когда узнаешь, поймешь.

Али посмотрела на Дов, которая криво усмехалась.

– Хотелось бы мне быть такой же умной, как Чинаол. Что нам еще надо обсудить? – спросила Дов, глядя на Улазима.

Позже, когда встреча закончилась, Али поискала глазами Навата.

– Нават! У меня для тебя поручение.

Его глаза вспыхнули.

– Правда? Что-то стоящее?

– Что-то важное, – заверила его Али. – Пойдем ко мне в кабинет.

– Топабоу обидел тебя? – спросил Нават, как только они оказались внутри. – Он испугал тебя? Я ему сделаю очень больно, если он осмелился.

Али втолкнула его в кабинет и закрыла дверь.

– Я была испугана ровно настолько, насколько это требовалось, – сказала она и положила руку ему на плечо. Невольно она отметила, какие крепкие у него мускулы. – В таком месте обязательно надо бояться, иначе тот, кто задает вопросы, может заметить, что с тобой что-то не в порядке. – Она села за стол и достала из ящичка кусочек истрепанного пергамента. Из другого ящика она вытащила чернила и дорогое перо. – Вот смотри. Мне нужен ворон, который уронит эту бумажку в нужном месте.

Нават сел на стул. Он не сводил с нее глаз. Али тоже смотрела на него. Она не могла понять, о чем он думает.

– Тебе, наверное, кажется, что это не очень важно, но, верь мне, Топабоу не понравится эта бумажка.

– Ты хочешь, чтобы я нашел тебе гонца, – сказал Нават ровным голосом. – Или, лучше, чтобы я сам был твоим гонцом.

Али посмотрела на него влюбленными глазами.

– Ой, было бы замечательно, если бы это сделал именно ты. Я не уверена, что здешние вороны поймут меня так, как танаирские.

– Поймут, – ответил Нават, все так же бесстрастно, – наш бог заключил пари со всеми воронами Архипелага, а не только с танаирской стаей. Если мы будем верно служить тебе и сохраним твою жизнь, мы выиграем пари. Они умеют говорить с тобой точно так же, как ты научилась говорить с нами.

– Что же это за пари такое, которое хотят выиграть все вороны Архипелага? – проговорила Али и покачала головой. – Что это – вечная жизнь, что ли? Разрешение трепать стормвингов сколько душе угодно?

Али забыла свой вопрос сразу же после того, как задала его, потому что склонилась над работой. Она осторожно написала изящным почерком знатной дамы:

«Он говорил, что хочет новой крови и новых методов, но помнит и годы верной службы. Но все же, я думаю, что еще немного споров, и он назначит вас на пост, который, без сомнения, восстановит все богатства нашей семьи».

Али подождала, пока высохнут чернила, и хорошенько измяла пергамент. Потом оторвала от него несколько клочков, но так, чтобы основной текст не пострадал. Опустившись на колени, Али быстро потерла бумагу об пол сначала одной, потом другой стороной. В результате пергамент совершенно измочалился. Али протянула его Навату.

– Его надо подбросить к дверям кабинета Топабоу, но не очень близко, – Али развернула карту дворца и окружающих земель и показала Навату место, о котором говорила. – Он работает и пытает людей вот здесь. Судя по донесениям, он начинает работать сразу после рассвета. Он будет осматривать землю по сторонам просто по привычке, так что не оставляй это там, где любой сможет увидеть. Подложи под куст, чтобы видно было лишь кусочек.

– И оставайся там, чтобы удостовериться, что он его подобрал, – добавил Нават. – Я не человек, как Улазим и Фесгао, Али, но ум у меня есть.

Он вышел из комнаты. Али смотрела ему вслед. «Что это он имел в виду? – подумала она, совершенно сбитая с толку. Она никогда не говорила, что считает его глупым! – До чего же он иногда бывает обидчив, – подумала Али и прикусила задрожавшую нижнюю губу. – Он единственный настоящий друг, который у меня здесь есть, единственный, кому я могу доверять. Он не предаст меня, не обозлится на меня, если я вдруг сделаю что-то не так. Если же я ему не нравлюсь…»

Она запретила себе додумывать эту мысль. Ей надо работать. Открыв ящик, Али вытащила одежду и надела ее на себя: черный капюшон, оставляющий на виду одни глаза, черное трико, закрывающее все тело от щиколоток до запястий, черные перчатки и туфли, зашнуровывающиеся на ноге поверх трико. Все это было сделано из промасленной водонепроницаемой ткани и заколдовано так, чтобы любой, увидевший ее в этом наряде, сразу же забыл бы об этом. Капюшон на голову Али натягивать сейчас не стала, откинула его назад.

Люди из ее команды пришли, когда часы пробили полночь. Все были одеты так же, как и Али, в руках они несли накидки, мантии и плащи. Сама Али нарядилась в шляпу, вуаль и свободную накидку – одежду знатной женщины из Картака. Маленькая темнокожая Джимарн надела такую же одежду поверх своего черного костюма. Фегоро оделся в платок и балахон торталланского Башир. Локак надел картакскую рубаху с длинными рукавами, широченные штаны и тюрбан – он играл роль охранника Джимарн и Али. Иокс оделся в мантию с капюшоном. Эту одежду они стащили у жреца, который в полдень принес ее в жертву к святилищу Черного бога в знак раскаяния. Никто из команды не боялся мести Черного бога: из всех богов этот был всепрощающим.

Они спустились в тайный ход под прачечной и попали в тоннель, который шел под кварталом богатых домов. Наружу они вышли в сарае, где рабы-садоводы хранили инструменты. Гуляя, останавливаясь у ночных торговцев купить сладостей, «картакцы» и «Башир» двигались по той части портового рынка, которая работала допоздна. Их целью была будка смотрителя на краю одного из причалов. На другом краю причала был контрольно-пропускной пункт, но он был пуст, как и остальные пункты, расставленные вдоль берега. Вход в гавань по ночам блокировался огромной цепью, и охранять пристани не было смысла, так как ни один корабль не мог пристать до утра.

Смотритель был другом. Он вышел пройтись, пока Али и ее друзья проскользнули внутрь. Там они скинули с себя маскарадные костюмы, натянули на головы капюшоны и перчатки и проверили веревки, крепко обвязанные вокруг талий. Как только все были готовы, Иокс открыл потайной люк в самом дальнем углу будки. За ним обнаружилась лестница, ведущая под причалы. Молча, друг за другом, они спустились в зловоние и грязь, облеплявшие берег гавани. Камни здесь были покрыты какой-то липкой слизью, что очень затрудняло передвижение. Джимарн хорошо знала гавань, потому что когда-то больше месяца убирала тела, оказавшиеся здесь после казней на Примерах. Она показывала дорогу. Из-за заклинаний, защищающих их от чужих глаз, невозможно было разглядеть и друг друга. Единственным источником света был маленький хрустальный шар, который освещал путь с севера и востока вдоль берега.

Наконец они остановились под одним из трех доков, отделенных от торговых крепкой стальной цепью, дальний конец которой был надежно закреплен в деревянном пирсе. Цепь не достигала камней, и это означало, что Али и ее люди могут проскользнуть в щель между землей и цепью. Только там они скинули капюшоны и смогли увидеть друг друга. Теперь можно было не опасаться, что подвыпившая солдатня, шатающаяся по порту, случайно заметит их. Это место охранялось так же, как улица. Три дока для невольничьего рынка были огорожены сетями на случай, если какой-нибудь отчаявшийся раб спрыгнет в воду и попытается сбежать.

Они быстро разделились. Иокс и Джимарн побежали к дальнему доку, Фегоро и Локак – ко второму, а Али – к третьему, самому короткому. Именно к этому доку причалил корабль, на котором она приехала сюда рабыней. Они быстро измеряли длину, ширину и высоту деревянных свай и прочих укреплений, на которых держался причал. Как только все было готово, они снова прикрыли свои лица и головы и вернулись в будку смотрителя.

После того как все записали свои измерения на карту, изготовленную Али, они вернулись в прачечную. Гучоль, сестра Атисы, ждала их там. Она забрала у них испачканную одежду и бросила в большую бадью со специальной водой. Али и Джимарн в это время отмывались во второй бадье, наполненной мыльной водой, а трое мужчин мылись в третьей.

– Неплохо поработали мы сегодня вечером, друзья, – сказала Али, вытираясь, – а потом будет еще интереснее, я думаю.

– Да, Дуани, – хором ответили остальные. Перед сном Али заглянула в бывшую кладовку, ныне переоборудованную под рабочую комнату Окобу и Юсуля. Она взяла графитную доску и мелок и шифром написала просьбу изготовить двенадцать горшков липкой огнеопасной массы, так называемой гремучей смеси.

Наутро, спускаясь по лестнице за мылом, сделанным Окобу специально для Дов, Али увидела, что несколько служанок разносили букеты цветов и расставляли их в комнатах.

– Люди узнали, что вернулась леди Сарэй, – сказала Булэй. Она несла изысканную композицию из орхидей в комнату своей хозяйки. – Улазим говорит, что теперь цветов даже больше, чем год назад. Есть букеты и для ее светлости и леди Дов.

– Я думаю, Дов обрадуется, – невозмутимо сказала Али. – Она обожает поклонников.

Булэй фыркнула и побежала вверх по лестнице. Али отправилась искать ребят из своей команды. Она нашла толстушку Атису, которая возилась с букетом райских цветов в парадной гостиной.

– Доброе утро, Дуани, – с улыбкой сказал Атиса, – ты все еще потрясена великолепием королевского дворца?

– Я гораздо более потрясена видом рыб-людоедов, – ответила Али и поправила веточку зелени рядом с оранжевыми цветками. – Атиса, ведь это ты ходишь с Чинаол за покупками на рынок, да?

– Через день, – ответила Атиса и кивнула так, что ее кудрявые локоны выбились из прически, – когда она идет на рыбный рынок. Она берет Хироуза или Расая, когда идет за мясом.

Али засмеялась. Эти двое из ее команды, выбранные Чинаол в помощники, были самые красивые, что и послужило, как подозревала Али, причиной просьбы нести тяжелое мясо.

– Не говори, откуда ты это услышала, но шепни кому-нибудь, можно не одному, что Топабоу ругает регентов за то, что они недостаточно тверды с мятежниками на дальних островах. Ты уже собрала информацию?

– Дуани! Мы в первую очередь разузнали, кто в городе много разговаривает и кого больше всех слушают. Мы знаем, что ты не простила бы, если бы к твоему приезду у нас не было бы источников!

– Я боялась, что вы будете заняты, отбиваясь от городских парней, клеящихся к вам, и забудете старушку Дуани, – сказала Али, – но я вижу, что ошиблась на ваш счет. Позаботься, чтобы о Топабоу все говорили разное, потому что если будет звучать одна и та же история…

– Они поймут, что это пущенный кем-то слух, – закончила за нее Атиса. Этот урок Али вдалбливала им зимой.

– Мы сделаем так, что регенты и Топабоу погрязнут в разбирательствах как домашних дел, так и дел дальних островов.

– Неужели простые слухи имеют для них такое значение? – тихо спросила Атиса. Ее черные глаза смотрели серьезно.

Али погладила ее по щеке.

– Трудно не обращать внимания на чужие слова, – сказала она и улыбнулась. – Слух въедается в душу человека – ни прогнать его, ни ответить на все вопросы. Жертва сходит с ума, звереет, пытается понять, откуда это все берется.

– А обезумевшие люди совершают ошибки, – ответила Атиса цитатой из уроков Али. – Как я рада, что ты на нашей стороне, Дуани.

Али улыбнулась ей и взяла мыло для своей госпожи.

Семья собралась к завтраку, Али вместе со слугами поела в зале для прислуги, заваленном вещами. Она уже заканчивала завтракать, когда к ней подошел Нават.

– Твое письмо доставлено. Я сам видел, как Тапабоу поднял его. И ему явно не понравилось то, что он прочитал.

Али кивнула.

– Спасибо, – сказала она, – он заподозрит, что оно подброшено, но скоро у него прибавится забот. Как ты думаешь, вороны смогут относить такие сообщения время от времени?

– Они сделают все, о чем ты попросишь, – тихо ответил Нават. – Они даже любят такие поручения. Поговори с ними во сне. Они все сделают, точно так же, как я, когда ты попросишь. Я не нужен тебе, чтобы разговаривать с ними.

Али с тревогой вгляделась в него.

– Ты чем-то расстроен? – мягко спросила она. Ему не пришлось отвечать, потому что подошли Улазим и Фесгао и сели рядом.

– Доброе утро, Нават, – сказал Улазим. – Али, Булэй поведала, что вчера у тебя был разговор с начальником Королевского дозора.

– Капитан Сибигат очень интересный, – ответила Али, – наблюдательный. – И, желая досадить Навату за невнимание к ее персоне, добавила: – И красивый, просто очаровательный!

Нават провел пальцем по деревянному столу. Казалось, он не слушал. Фесгао молча присвистнул, а Улазим удивленно поднял брови.

Али фыркнула и возненавидела себя за дурацкое поведение.

– Он, по-моему, просто позаигрывал немножко.

– Не привязывайся к нему, – предупредил Фесгао, – он предан маленькому королю. Улазим!

Фесгао подтолкнул своего друга в бок и показал на дверь. В нее входили двое их солдат. Они чуть ли не на руках тащили молодого полурэка, одетого в одну набедренную повязку. Он был покрыт пылью. Пришла Чинаол с кувшином и чашкой. Солдаты усадили гонца на стул рядом с Улазимом; Фесгао передвинулся к концу стола, откуда мог видеть лицо молодого человека. Чинаол наполнила чашку и протянула ее через стол. Гонец мгновенно осушил чашку.

– Меня послала Инайка, капитан «Омбака», – сказал он. Его грудь тяжело вздымалась. – Она велела сначала сказать вам, что лебеди – это вороны.

Улазим кивнул. Эта фраза был паролем для гонцов с важной информацией.

– Говори дальше.

– Мы стоим не в гавани, а в бухте Мориджи, – сказал мальчик. – Капитан послала меня, потому что я бегаю быстрее всех.

Али сложила руки на столе. Бухта Мориджи лежала по другую сторону холмов, которые окружали гавань с юго-запада. Этот парень пробежал десять миль по холмам. Ему каким-то образом удалось проскользнуть мимо контрольно-пропускных пунктов и городских стражников. Али почувствовала все возрастающее уважение.

Мальчик закрыл глаза и затараторил, как будто выученное наизусть.

– На землях Джимайенов, поместье Бирафу на Тонгканге, – сказал он, – восстали рэка. Они убили стражников и освободили рабов. Правитель Тонгканга Сулион велел своему магу связаться с магами регентов и попросить прислать солдат, но мой капитан говорит, что первое же сообщение было перехвачено магами звеньев Цепи.

Из его слов Али поняла, что мальчик не вполне понимает смысл сообщения. Он не понимает, что Цепь на самом деле люди, маги. Многие из них должны были находиться рядом с правителем каждого острова, чтобы не позволять передавать информацию. Также она поняла, что, если от регентов ничего не придет в ответ, правители островов сообразят, что их мольбы не дошли до столицы, и попытаются найти другие способы позвать на помощь, и маги не смогут помешать. Регенты не могут проигнорировать сообщение, если оно дойдет до них: Тонгканг был слишком близко от столицы, а земли, которые назвал мальчик, принадлежали Рубиньяну. Он унаследовал их от своего брата Броно, когда тот был убит.

– Сколько наших людей в поместье Бирафу? – спросила Чинаол.

– Двести с лишним рабов, – ответила Окобу, – пятьсот крестьян и тридцать четыре высших слуг. И это земли Джимайенов, они принадлежали им с самого завоевания.

– Еще что-нибудь? – спросил мальчика Улазим. Тот открыл глаза и покачал головой.

– Это все, что сказала капитан, дуан, – ответил он, – они сожгли ферму. Мы с корабля видели дым.

– Идем, – сказала Чинаол, – поешь и отправишься в постель.

Она помогла пареньку подняться на ноги.

– Я должен возвращаться на «Омбак», – заспорил мальчик. – Они отчалят без меня!

– Горячие головы Тонгканга! – прошипела Окобу, когда он ушел. – Мы же велели им подождать!

Улазим задумчиво погладил бороду.

– Людям трудно ждать, когда страсти накаляются, – сказала Али. – Все говорят, что Джимайены – жестокие хозяева, так считают даже луарины.

– Было бы прекрасно, если бы повстанцы просто исчезли, – спокойно заметил Улазим, – испарились из-под носа у регентов, так сказать. Нам надо отправить сообщения нашим людям, призвать их на помощь. Мы отправим повстанцев на Малубисанг, чтобы армия искала их по всему Тонгкангу до кровавых мозолей на подошвах. – Он встал. – Мама, ты должна поговорить с магами.

Али тоже встала. Дов сказала, что хочет сегодня утром навестить некоторых своих друзей, а это означало, что с ней пойдут ее служанка и охрана. Нават остался на месте, руки, сжатые в кулаки, лежали на столе. Он хмурился.

Али погладила его.

– Я скучаю по своему улыбчивому ворону-человеку, – прошептала она.

Нават даже не взглянул на нее.

– Я скучаю по месту, где я нужен.

Али набрала побольше воздуха, чтобы заспорить, но затем покачала головой и ушла. Из своего опыта она знала, что даже самых спокойных мужчин иногда лучше не трогать. Надо будет подумать, как развеселить его.

Дов уже была готова выходить, Эльсрен тоже. Он сидел на диване в холле в своих лучших луаринских нарядах, хмурился и сползал на пол. Рядом с ним стоял его слуга, Джиан. Али улыбнулась ему. Джиан был одним из учеников Олкея. Он приносил мятежникам интересные и пикантные новости из дворца.

Дов села рядом с братом.

– Ты и перед его величеством сидишь с таким лицом? – поддразнила она его.

Эльсрен потряс головой.

– Нет. Я обязан улыбаться ему. Так говорит тетя Нуритин. Но это трудно. Иногда он ведет себя как плохой мальчик, а я даже не могу ему врезать.

– Врезать королю было бы очень дурно, – кивнув, сказала Дов. – Но ты вместо него можешь стукнуть подушку.

– Но подушки же не злят меня! – возразил Эльсрен. Он посмотрел на Джиана. – Если я хорошо веду себя с королем, Джиан и охранники разрешают мне немного прокатиться верхом по дороге в город.

Дов поцеловала его в макушку.

– Ну, значит, ты скоро сможешь обогнать Сарэй.

Эльсрен засмеялся.

– Она озвереет.

– Мой господин, – почтительно сказал Джиан, – стражники прибыли.

Али выглянула в приоткрытую дверь. Эльсрен встал на ноги. Прямо во внутреннем дворике стоял отряд Королевского дозора. Там же ждали конюхи с пони Эльсрена и лошадью Джиана.

– Помни, ты когда-нибудь обойдешь Сарэй, – сказала Дов Эльсрену и поправила на нем тунику.

Мальчик порывисто обнял ее и выбежал наружу. Джиан поспешил за ним.

Как только Эльсрен со своей свитой покинули дом, появилось множество стражников для Дов, во главе с Юнай, одетой в мужское платье. Когда Дов их увидела, она нахмурилась подобно Эльсрену.

– Мне не нужны няньки, – фыркнула она. Юнай, которая осматривала шестерых солдат, посмотрела на нее.

– Вы – сводная сестра наследника короля, – сказала она, – так что стоит задумываться о своей безопасности.

Дов посмотрела на стражников, старательно прячущих улыбки.

– Если вы напугаете моих друзей, я уволю вас всех, – сказала она. – Раньше папа приставлял ко мне только двух стражников.

– В те дни было множество людей между вашей семьей и троном, – сказала Али, – теперь все иначе. И уволить их вы не сможете.

Дов нахмурилась.

Солдаты окружили Дов, Али вышла за пределы этого круга. Проходя через ворота, они встретили королевского гонца с приглашением на праздник затмения. От этого Дов нахмурилась еще сильнее.

– Ненавижу праздники, – сказала она Али, когда они свернули на улицу Джошейн, – но у Энгана есть замечательный новый телескоп. В него можно увидеть луну совсем близко, и Энган принесет его на праздник. Иначе я сказалась бы больной и не пошла.

По улицам ходили толпы народа. Али заметила троих ребят из своей команды. Они рыскали туда-сюда в разных маскировочных костюмах. Хироуз был студентом, круглолицый Олкей – продавцом игрушек, Киока – актрисой. Остальные члены команды и их наемники уже, должно быть, разбежались по всему городу собирать информацию.

Дов пошла прямо в Портовый рынок. Стражникам постоянно приходилось отходить в сторону, потому что ее приветствовали самые разные люди: сказочник, травник, два рыботорговца и гончар. Пока они двигались вдоль рядов лавок, Али заметила, что кто-то вырезал символ раскрытых кандалов на дверном косяке.

Дов восхищалась младшим ребенком стекольщика.

– Откуда вы знаете всех этих людей? – спросила Али.

Дов хитро улыбнулась.

– Я ведь очень тихая, – объяснила она. – Иногда моя няня думала, что я учу уроки или читаю книгу, и уходила на кухню или куда-нибудь еще. А я сбегала через туннель сюда, на улицу, и отправлялась гулять. Улазим всегда ухитрялся найти меня до того, как меня хватались. Мне нравится узнавать новое. Забавно, сколько всего могут рассказать люди, если видят, что тебе это интересно. Я умею надувать стеклянные шары, ну, или раньше когда-то умела. И еще я умею разделывать и потрошить рыбу.

– А Сарэй знала? – спросила Али.

– Да, но так как она любила убегать на конюшни, к лошадям, мы с ней нашли общий язык, – ответила Дов.

– А ваш отец не знал? – не отставала Али.

– Ему было не до того. Долгое время он скорбел по маме, – сказала Дов, – а потом ухаживал за Винной. Я думаю, что Винна разузнала, чем я занимаюсь, и думала, как бы прекратить мои прогулки, но тут нас сослали.

– Даже не пытайтесь проделать что-либо подобное со мной, – сказала Али своей хозяйке с милой улыбкой, – я это не пойму.

Дов хихикнула.

– Думаю, ты найдешь меня в сто раз быстрее Улазима, – ответила она, когда они пошли дальше. – Кроме того, – тихо добавила она, – сейчас на карту поставлено слишком многое.

Они подошли к самому бедному концу Портового рынка, где продавали поношенную одежду и старые вещи. Мастера по сандалу и изготовители обуви сменились на коробейников, которые торговали надбитыми горшками, надколотыми тарелками и кружками, и ножами, которые точили столько раз, что они превратились в тонкие полоски металла. Несколько нищих подошли к ним, но их отогнали стражники Дов. Большинство даже не пыталось подойти ближе, они просто смотрели на богатую процессию голодными несчастными глазами.

– Раньше их столько не было, – шепнула Дов Али, неодобрительно нахмурив брови. Она покопалась в поясном кошельке. – Дай монеты, которые у тебя остались. Я верну тебе из своих карманных денег, когда вернемся домой.

Нищие полезли изо всех щелей и углов. Юнай предостерегающе подняла руку:

– Моя госпожа, лучше не надо!

– Только детям, – воскликнула Дов. Ее голос перекрыл шум Портового рынка и мольбы нищих. – У нас нет денег для всех, извините!

Взрослые отошли, некоторые очень неохотно. Несколько нищих глазели на стражников, которые держали руки на рукоятях мечей. Юнай лениво крутила перед собой свой длинный жезл. Один поворот резной рукоятки в середине – и из концов жезла выскочат длинные лезвия.

Дети столпились вокруг, протягивая грязные смуглые ручки. Али смотрела на толпу. На губах у торговцев и покупателей Али прочитала имена Дов и Сарэй.

Али услышала топот подкованных сапог раньше, чем увидела тех, кто производил этот звук. К ним приближались два отряда солдат, сметая людей со своего пути. Дети закричали, потому что взрослые, разбегаясь, сбивали малышей с ног. Дов и двое стражников схватили ближайших к ним детей и втолкнули в круг, сомкнувшийся вокруг Дов. Али вытащила тонкие ножи из-за пояса, держа их так, чтобы солдаты не увидели лезвий.

– Разойдись, разойдись по своим делам! – заорал солдат и оттолкнул с дороги раба. – Никаких сборищ, забыли, невежественные свиньи?

Лейтенант из второго отряда остановился прямо перед Юнай.

– Дай пройти, именем короля, – приказал он.

Юнай смотрела на него. Ее лицо не выражало никаких чувств. Али и Дов переглянулись. Дов двинулась вперед, отодвинув стражника, стоявшего справа, чтобы лейтенант мог увидеть ее.

– Я сомневаюсь, что королю есть какое-то дело до сборищ на Портовом рынке, – холодно произнесла она и выпрямилась во весь рост. – Я видела его вчера, и он гораздо больше интересовался игрушечными солдатиками, чем теми, кто бьет невооруженных людей. Лейтенант посмотрел на Дов.

– И кто бы это мог быть… – он оглядел стражу Дов и их мощное оружие. – Леди?

– Вы обращаетесь к леди Довасари Балитанг, – сказал стражник рядом с Юнай.

– По какому праву вы так грубо обращаетесь с людьми? – требовательно спросила Дов немного дрожащим голосом.

– Регенты запретили собираться группами более десяти человек, моя госпожа, – сказал лейтенант. – В этой части города уже произошло слишком много безобразий, и регенты поручили нам охранять порядок. И для поддержания порядка, моя госпожа, было бы лучше, если бы вы вернулись сейчас домой. На той дороге всякий сброд не пристает к знатным господам, а находясь здесь, вы можете спровоцировать их на ограбление.

Дов коротко взглянула на него, затем повернулась и пошла по улице к Наветренному району. Али отстала от нее, потому что лейтенант схватил Юнай за руку.

– Знай свое место, собака-рэка, – тихо сказал он Юнай, – пока кто-нибудь ненароком не перерезал тебе глотку.

Али бросилась к ним, чтобы Юнай не забылась и не показала этому солдафону, на что способна.

– Локидж, пожалуйста, пойдем уже! – воскликнула она, изображая суетливую служанку, и схватила Юнай за другую руку. Она нарочно назвала Юнай именем покойного друга, чтобы стражник не узнал ее настоящего имени. – Моя госпожа говорит, что у тебя духи, которые она купила. – Али искоса посмотрела на лейтенанта и подрожала ресницами, чтобы он подумал, что безумно понравился ей. – Она такая привередливая, наша леди Довасари, я сказала, что лучше бы я понесла ее духи, но она сказала, что я такая неуклюжая…

Болтая без умолку, она оттащила Юнай от солдата, и они быстро пошли вниз по улице. Как только они отошли подальше, Али повернула Юнай к себе и приблизила к ней лицо.

– Никогда больше не влезай в подобные стычки с ними! Никогда! Ты не имеешь права рисковать своей жизнью, выражая неуважение к этой вооруженной деревенщине, во всяком случае, не сейчас, когда ты нужна леди Сарэй. Мы больше не в Танаире, а регенты правят жестко. Ты хочешь, чтобы я сказала твоему отцу, как глупо ты вела себя? Или пообещаешь мне, что никогда больше так не сделаешь?

Юнай вырвала руку из ладони Али. Дов сердито смотрела на Юнай, когда они подошли к остальным.

– Никогда больше так не делай, Юнай. Никогда, ты поняла меня? Рисковать своей жизнью в драке на Портовом рынке с каким-то солдатом, когда ты должна жить ради нас!

Юнай с изумлением посмотрела на свою юную хозяйку.

– Простите, матушка, – она посмотрела на Али, – я буду хорошей девочкой и постараюсь вести себя так, чтобы мне не выпустили ненароком кишки на Портовом рынке.

И она заняла свое место во главе их группы.

Дов гордо двинулась за ней с мрачным выражением лица. Она отпустила слуг, едва они вернулись домой, и заперлась в библиотеке. Потом послышался грохот брошенного на пол предмета и крик «Животные!», после этого Али ушла, оставив Дов наедине с ее яростью.

Али села на скамью в главном зале, закрыла глаза и стала думать. Понимают ли сами регенты, что продемонстрировали всему свету своим приказом разгонять скопления людей? Наверняка понимают: это плохая идея – показывать людям, что ты боишься, когда они собираются группами, которые даже большими не назовешь.

Улазим сел рядом с ней. Али открыла глаза.

– Я строю козни, – сказала она. Большой рэка был необычайно мрачен.

– Я не сомневался, – сказал он. – Думаю, ты строишь козни и во сне. Я должен сказать тебе кое-что. Хочу, чтобы ты услышала это от меня. Помнишь, мы пытались придумать, как быстро помочь людям на Тонгканге?

Али удивилась и нахмурилась. Почему он говорит это ей? Это касалось военной стороны их дела, а не агентурной.

– Я уверена, что все, что вы ни делаете, правильно.

– Надеюсь, – ответил Улазим и положил ладонь ей на руку. – Я послал туда Навата по его собственной просьбе.

У Али зазвенело в ушах, все тело похолодело, будто она погрузилась в ледяную воду.

– Навата? – прошептала она помертвевшими губами. – Но он же не воин! Ты, наверное, шутишь?

– Он и его вороны хорошо сражались, когда Броно напал на Танаир в прошлом году, – напомнил Улазим. – Он хочет что-то делать, Али. Мужчине необходимо собственное дело. Он и его вороны могут доставить сообщения гораздо большему количеству людей по всему Тонгкангу, чем моя мать и все маги Цепи, вместе взятые. Они могут высматривать солдат и военные корабли. Нават считает, что может даже отвлечь армию на себя. И в его словах есть смысл. Я одобрил его планы.

– Он же ворон, – прошептала Али и стиснула руки, – ворон, который умеет превращаться в человека, но это не делает его человеком. Ты не имеешь права использовать его для таких целей!

– Он – не твое домашнее животное, – мягко сказал Улазим. – Для него настало время решить, кем он хочет быть, – вороном или человеком. Пока он сидит в твоей тени, он не может ни в чем быть уверенным. И его ставка в этой игре намного выше, чем твоя. Он и его вороны давно служат рэка. А ты – приезжая луаринка.

Али вздрогнула. Да что это с ней? Она чуть не расплакалась.

– Ты должен был спросить меня.

– Он спросил меня, и это было его право, – безжалостно отрезал Улазим. Он посмотрел на Али взглядом командира, заметившего слабость в рядах своего войска. – Ты собираешься дуться, хандрить и игнорировать нашу работу?

Али застыла от этого словесного удара. Улазим сумел оскорбить ее, обвинив в непрофессионализме.

– Нет! – возмущенно воскликнула она.

– Нават умен. А еще у него есть глаза и уши его друзей-воронов, – сказал Улазим, прямо глядя на Али. – Это его шанс. Там он в относительной безопасности. – Он положил большую руку Али на плечо. – Это не имеет ничего общего с играми, в которые вы с ним играете. Я ясно выразился?

Али закусила губу. Он говорил с ней так, как будто она была глупенькой девочкой, которая только и думает, что о своем любимом. Хуже того, он был прав. Точно так же говорил бы с ней отец, если бы она отлынивала от работы. Она опустила голову и кивнула.

– Тогда я больше не хочу об этом слышать, – заявил Улазим, – надо работать.

Он встал и быстро вышел из холла.