Королева Шутника

Глава 11 НЕКОТОРЫЕ ПЕРЕМЕНЫ

Все были на кухне, когда пришла Али. Улазим, Фесгао, Кведанга, Чинаол, Окобу и Юсуль в ночных рубашках и пижамах сидели вокруг стола. Они лениво играли в кости, шахматы и нарды. Чинаол налила Али чашку арака и грохнула перед ней тарелку печеных яблок. Повариха явно думала о другом, потому что прекрасно знала, что Али ненавидит арак. Али поставила на стол корзинку с шитьем и оглядела присутствующих. Мимоходом она подумала, не изменят ли Улазим и Фесгао собственному правилу и не пойдут ли сами в Каноданг? Соблазн огромен, ведь они бездействовали долгие месяцы, лишь строили планы.

– Слушай-ка, теперь ты изволишь сказать, что идет следующим номером? – устало спросила Чинаол. – Сейчас все курочки в своих курятниках.

– Нет, – одновременно произнесли Улазим и Фесгао. Они немного помолчали.

– Ты узнаешь, когда все закончится, – вдруг сказал Улазим, – еще ведь ничего не закончилось.

– Если я умру от любопытства до того, как все закончится, то подожду вас в Мирных государствах и ручаюсь, что к вашему появлению мирными они уже не будут, – пригрозила Чинаол и посмотрела на Али. – Во дворце все спокойно?

Али улыбнулась.

– Они получили новости о восстании на Имахине. И сделали вид, что ничего страшного не произошло. А Топабоу выглядит плохо. Хотя принц Рубиньян и относится к нему, по всей видимости, со всем своим расположением.

– Я из тысячи источников слышала, что Топабоу строит планы свергнуть регентов или что регенты хотят разжаловать Топабоу, – проговорила Кведанга сквозь зевок, – об этом говорят прямо во дворце, где о таких вещах вообще принято помалкивать.

Разговор продолжался в таком же духе. Часы пробили четвертый час ночи, когда Юсуль поднял руку, призывая к тишине. Все немедленно умолкли. Юсуль слышал лучше всех в доме. В следующее мгновение услышали и остальные: тихий, почти призрачный звук взрыва со стороны гавани. Все повскакивали со своих мест и выбежали из служебных ворот на улицу. Тускло-оранжевое марево осветило небо на северо-востоке. Али знала, ее агенты подложили в обе крепости бочонки со взрывчаткой.

– Не смотрите на меня, – сказал Фесгао и поднял руки вверх, так как на него обратились все взгляды, – я тут ни при чем.

Тревога поднялась по всей гавани. Слуги из соседних домов, услышавшие шум, выскочили на улицу. От слуг и хозяев домов, расположенных ближе к гавани, стало известно, что горят Большая и Малая крепости, а также солдатские казармы позади Большой крепости.

Али замерзла и вернулась в дом. В ее рабочем кабинете уже были все, кто совершил ночную диверсию. Они маслом оттирали с лиц копоть, смеялись и шутили. Только когда Али поднесла палец к губам, они вспомнили, что большинство обитателей дома уже спит.

– Это было проще простого, – сказала Гучоль и помогла подруге оттереть последнюю черную полоску с лица, – мы не потеряли ни одного человека.

– Это дурачье сложило все боеприпасы в один склад, – фыркнула Киока.

Ресай расчесывала свои длинные волосы.

– Так было в обеих крепостях. Нам там и делать-то было почти нечего.

– Мы вбили клинья под двери казарм и потайные ворота, – с мрачным удовольствием поведал Али Локак, – привели в негодность подъемные мосты и опускающиеся решетки.

– Они и за день оттуда не выберутся, – спокойно сказал Джимарн. – За это время им уж точно захочется поесть. А после трапезы их станет гораздо меньше.

– Ну они же не идиоты, – возразил Олкей. – Как только они поймут, что начались беспорядки, и кто-то проник в крепость, они проверят пищу, прежде чем есть.

Али вдруг почувствовала запах канализации от груды одежды, которую члены ее команды только что сбросили на пол.

– В ванну, – приказала она, – отмойте с себя этот запах. – Али прошла по комнате и поцеловала каждого в лоб. – Вы прекрасно справились, – сказала она им с признательностью и гордостью. – Давайте молиться, чтобы все остальные наши приключения прошли так же гладко. И, надо ли вам говорить…

– Никому ни слова, ни единой душе, – хором провозгласили они, потому что слышали от Али эти слова уже раз сто.

Али засмеялась и вернулась на кухню, чтобы забрать свою корзинку. Спать не хотелось. Ее команда вернулась, но беспокойство не отступало. Она думала о Наветренном районе, что на другой стороне гавани, и о многоквартирных домах Подветренного района, и о тех подобиях человеческого жилья – в Медовом Горшке. Там, за горным хребтом Кутафин лежит Каноданг, крепость из серого камня, с толстыми стенами и мощными башнями. Что там сейчас происходит?

Вскоре воздух стал серо-жемчужным перед рассветом. Дом просыпался. Люди спускались вниз на утренние тренировки. Али и главные заговорщики присоединились к ним, после того как переоделись в дневную одежду. Над горами Кутафин поднималось солнце. Улазим и Фесгао дрались плохо, потому что постоянно оглядывались на северо-восток, где находилась тюрьма. После того как Улазим получил удар дубинкой и заработал синяк на левой скуле, Али отозвала его в сторону.

– Они собирались сжечь Каноданг? – спросила она тихо-тихо.

– Конечно, нет, – ответил он, – там же насильники и убийцы, помнишь?

– Тогда перестань пялиться туда, словно ждешь появления столба дыма, – сказала Али. – Мы обо всем узнаем, когда прозвучит набат…

Юсуль, который боролся со стражником врукопашную, поднял его над головой и приготовился перекинуть на землю, но вдруг замер и оглянулся на северо-восток. Бедолага стражник дергался и вырывался, но не мог ослабить хватки противника. Юсуль слушал. Вот и остальные услышали колокольный звон с дальней стороны гавани.

И одновременно с колоколами раздались пронзительные хриплые вопли стормвингов. Более сотни этих созданий полетело к дворцу, откуда раздавался звон. На их металлических крыльях играло солнце.

– Не угодно ли посмотреть? – спросила Али Улазима с ослепительной улыбкой. – Что бы могло их так встревожить?

Он в ответ так крепко сжал ее в объятиях, что Али вскрикнула.

– Ну, видела, мама? – спросил он Окобу. – А ты дождаться не могла.

– Нехорошо злорадствовать, – заявила Окобу своему сорокачетырехлетнему сыну.

Али неторопливо вернулась в дом. Официальные доклады она получит позже, но уже сейчас понятно, что при взрывах крепостей в гавани погибло от двухсот до пятисот человек. Что происходило в самом Каноданге, Али не знала, но там, возможно, могло быть от пятидесяти до ста убитых. Али чувствовала себя виноватой перед погибшими. Идея побега из Каноданга принадлежала ей, как и идея нападения на крепости. Ее родители занимались подобными операциями всю жизнь, и список тех, кто погиб благодаря им, все рос и рос.

«Неудивительно, что мама злилась, когда кто-нибудь спрашивал, сколько человек она убила, – думала Али. Она умывалась перед тем, как подняться наверх. – Я уже потеряла счет войнам и перестрелкам, в которых она участвовала, и рейдам, которые она проводила. Вот почему она не любит говорить об этом. Она всегда помнит о жизнях, прерванных ею».

Некоторые люди своими руками убивали других так часто, что потеряли все человеческое в себе. Али, помогая отцу в агентурной работе, нередко встречалась с такими. И Топабоу не производил впечатление человека, знакомого с чувством жалости или сочувствия к семьям убитых. Родители Али были совсем другие, и Али знала, чего им это стоит.

«Я обязательно помирюсь с ними, когда вернусь домой, – пообещала себе Али, перепрыгивая через ступеньки по пути в комнату Дов. – Я буду хорошей дочерью, лучше, чем раньше».

Дов открывала ставни на окнах.

– Набаты и гонги, – сказала она, когда Али вошла в комнату, – и стормвинги. Множество стормвингов. – Она оглянулась на Али. – Случилось ли что-нибудь такое, о чем мне полагалось бы знать?

– О, моя госпожа, не забивайте голову этой ерундой, – сказала Али и подобрала для Дов одежду на утро. – Я уверена, что кто-нибудь любезно объяснит вам все в понятных словах и выражениях.

У Дов глаза полезли на лоб.

– Что, все так серьезно? – сухо спросила она. Али с ворохом одежды в руках, присела в реверансе.

– Не мне рассуждать об этом, моя госпожа, – ответила она чопорно. Как чудесно, что Дов так редко требуется растолковывать что-либо. – Моя госпожа желает принять утреннюю ванну?

Звуки колокола вошли в некий ритм: динь-динь-ДОН, динь-динь-ДОН, динь-динь-ДОН. Герцогиня в накидке поверх ночной рубашки вбежала в комнату и открыла остальные ставни.

– Бьют тревогу в Каноданге, – угрюмо сказала она, – в тюрьме. Был побег. Али, найди Фесгао. Пусть соберет всех стражников. Ворота закрыть. Немедленно.

Али побежала исполнять приказ. Сейчас надо запереться изнутри и ждать известий. Требуется еще некоторое время, чтобы новости достигли ушей всех жителей города. «Может, удастся поспать хоть немного, – подумала Али. – Впрочем, нет, сон подождет. Сначала надо пойти в кабинет, послушать, что говорят темнята. Поспать можно будет и потом».

Фесгао она нашла на кухне за столом. Он с сонным видом смотрел на Чинаол, которая вместе с девушками готовила завтрак. Он моргнул, когда Али поставила локти на стол рядом с ним и склонилась, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз.

– Приходил Секо, – прошептал Фесгао. – Он говорит, что они вывели более ста десяти политических заключенных, и в том числе его светлость Номру. Их увезли на кораблях.

Али улыбнулась.

– Молодец, – благодарно сказала она. Фесгао посмотрел на нее.

– Знаешь, если бы другая какая девчонка твоих лет сморозила мне что-нибудь подобное, я бы на год отправил ее мыть уборные. Но ты? – он покачал головой. – Я польщен.

Али подмигнула ему.

– Правильно, так и надо, – сказала она и, не дожидаясь язвительного ответа, добавила: – Герцогиня услышала тревогу. Она приказывает запереть ворота и поставить дополнительную стражу.

Чинаол передала Фесгао ломоть запеченной свинины и два саговых пирога. Он их взял и посмотрел на Али.

– Скажи ее светлости, что все будет сделано немедленно, – и он вышел из кухни, бодрый и свежий, словно мирно проспал всю ночь напролет.

Улазим облокотился о дверной косяк кухни и засмеялся.

– Стража в Каноданге еще хуже, чем мы думали, – сказал он, когда Али и Чинаол вопросительно посмотрели на него. – Они не поняли, что это побег до тех пор, пока не сменился караул. Это значит, что у беглецов было еще больше времени в запасе, чем мы предполагали.

– А что наши люди? – спросила Чинаол. Улазим покачал головой.

– Они в безопасности. – Улазим потянулся. – Пойду к ее светлости. У нее наверняка есть приказы для меня.

Вскоре после завтрака слуги из соседних домов пришли к слугам Балитангов с вопросом, слышали ли те тревогу. Вслед за ними пришли их наспех одетые хозяева и стали спрашивать то же самое у герцогини. Потом кто-то сообразил, что за Эльсреном не пришел эскорт Королевского дозора. Все это время он просидел в нижней гостиной, валяя дурака. В конце концов герцогиня решила, что он может переодеться и идти играть с сестрами.

Около полудня снаружи послышался тяжелый топот сапог. Королевский дозор явился в полном вооружении. Капитан дозора приказал всем разойтись по домам и оставаться там до дальнейших распоряжений. Когда соседи Виннамин возмутились, он ответил, что это приказ регентов.

Гости ушли. После обеда леди Балитанг отпустили горничных и пошли отдохнуть. Почти весь дом уснул. Обычно в послеобеденное время в доме было шумно, но сегодня, когда никому не было позволено выходить, большинство домочадцев, за исключением стражников на посту, решили отдохнуть.

Али пошла к себе в кабинет, заперла дверь, закрыла ставни, навела заклинания против подслушивания на все щели. Только после этого она разрешила своему ожерелью из двойной нити бусинок с застежками на каждом плече, превратиться в Трика и Кроху.

– Тебя теперь будут звать по-другому, – сказала она Крохе, – ты теперь будешь Секрет.

– Секрет, – согласился темненок. Али не поняла, ему понравилось имя или сама идея перемены имени. Она посмотрела на Трика. – Что происходит во дворце? – спросила она. – Что говорят твои друзья? Погоди, – она подвинула к себе грифельные доски и мел, – давай.

Темненок рассказал восхитительные вещи. Узнав о нападении на крепость и побеге из Каноданга Имаджан пришла в ярость. Целый день она строчила приказы на аресты начальника тюрьмы и его лейтенантов, а также диктовала указания о дополнительном вооружении армии и флота, так как отряды обеих крепостей уничтожены. Трик перечислил имена арестованных. Ни один не был членом заговора рэка.

Темненок, приставленный к Рубиньяну, рассказал, что принц взял на себя руководство расследованием за пределами Каноданга. Он приказал капитану Королевского дозора начать охоту за беглецами и выведать у своих агентов всю информацию о налете на тюрьму. Также он запретил людям выходить на улицы. Все понимали, что опасно держать людей в четырех стенах дольше, одного дня. Принц вызвал к себе главнокомандующего и приказал коннице разыскивать беглецов за стенами города. Затем он утроил охрану дворца. Он был хладнокровен и бодр. Все люди, с кем он беседовал, были уверены, что он контролирует ситуацию.

Наконец, он вызвал главного герольда и дал его писцам задание: подготовить прокламацию, прочитать ее на каждом перекрестке и разослать по экземпляру в знатные дома и самым богатым городским торговцам. Принц объявил, что во время затмения на гавань напали пираты, которые с тяжелыми потерями были отбиты стражей гавани. Из Каноданга бежали заключенные. Людям велено искать двенадцать беглецов, пятеро из которых – чистокровные луарины. Назначена награда размером два золотых лана любому, кто даст информацию, которая приведет к аресту беглецов.

– Очень мило, – саркастически заметила Али. – Таким образом, если он и поймает кого-нибудь, то всегда сможет сказать своим доносчикам, что информацию доставил кто-то другой, и деньги он уже получил.

– Жульничество, – неодобрительно отозвался Секрет.

Вторая прокламация должна была обойти все острова. В ней предлагалось по сто золотых ланов за каждого беглеца, одного из которых зовут Вуркуан Номру, он бывший герцог, чьи земли и дома нынче принадлежат Короне.

Рука Али занемела оттого, что она быстро записывала за темненком информацию. Темненок Рубиньяна сообщил чудеснейшую вещь. Это случилось, когда угасающий свет дня лился сквозь щели в ставнях.

Али через Трика поблагодарила темнят, похвалила и спросила, весело ли им. Все с восторгом подтвердили, что еще не решили, что им больше нравится: когда люди шепчутся, или бросают друг в друга и в стены разные предметы, или подпрыгивают от любого шороха, но все эти события жутко интересные. Али предложила им самим пошептаться, побросать вещи и пошуршать, и попрощалась.

Али устроилась в кресле, сложила руки на животе, задрала ноги на стол и принялась начала смаковать новость. Она думала: стоит говорить об этом заговорщикам или нет? В конце концов она решила, пусть узнают, но не от нее. Во-первых, Улазим и Окобу будут допытываться, откуда ей об этом известно. А во-вторых, ей все же хотелось посмотреть на выражение их лиц, когда станет известно, что она сделала такое, что они считали невозможным.

Как ей хотелось рассказать обо всем Навату!

Вспомнив о времени, Али пошла искать Дов, узнать, есть ли у той какие-нибудь поручения. Она нашла всех леди в детской. Нуритин вышивала, а Виннамин, Сарэй и Дов играли с Петранной и Эльсреном. В Раджмуате игры с детьми стали довольно редкими. Али вышла. Может, сегодня последний день, когда можно отдохнуть. Неизвестно, что случится потом.

Али провела остаток дня и вечер за чтением докладов из дворца. Главный оружейный мастер не любит стражников Дозора, потому что они плохо обращаются с оружием. Капитан Дозора считает оружейного мастера старым дураком, брюзгой и крохобором. Одна из фрейлин Имаджан, похоже, не сводит глаз с принца Рубиньяна. Прочитав этот доклад от Верейю, Али хмыкнула. Теперь она сможет вбить клин между регентами, если сделает так, что Имаджан узнает об интересе фрейлины к ее мужу.

Чем более шатким будет выглядеть положение регентов, тем охотнее люди станут совершать поступки, на которые не осмелились бы, будь Корона сильной. Личный шпион Рубиньяна, Севмир, говорил принцу (а темненок слушал), что более трехсот двадцати человек в крепостях было убито, сгорело и отравилось. Рубиньян приказал ему помалкивать об этом количестве. Если Рубиньян услышит, что люди знают точное число погибших, то подумает, что Севмир и его люди не умеют молчать. А может случиться, что к тому моменту, когда агенты Рубиньяна услышат городские сплетни, количество погибших солдат вырастет в несколько раз, как водится, когда новости передаются из уст в уста. Али села поудобнее. Какой замечательный сегодня выдался день!

– Они подумают, что Номру освободили луарины, – вечером прошептала Дов. – Они не поверят, что у рэка есть деньги, оружие, маги и силы, чтобы организовать такое. Топабоу будет теперь следить за луаринами намного пристальнее, чем раньше. Этим он только еще больше восстановит против себя луаринскую знать, куда больше, чем если бы просто повесил несколько чистокровных рабов-рэка.

– Мы должны подтолкнуть ваш хилый луаринский заговор, чтобы вы действовали, – зашептала Али. – Пока это всего лишь кружок, в котором дальше жалоб на правительство дело не идет. Нельзя играть с восстанием, Дов. В нем либо активно участвуют, либо очень быстро умирают.

Маленькая сильная ручка сжала руку Али. Дов потянула ее вниз по ступенькам, провела через весь дом, вывела в сад и втолкнула в Павильон Секретов.

– Ты не понимаешь, как они рискуют, – яростно прошептала она.

Али опустилась на скамью.

– Я понимаю, что в этой стране правителям сходит с рук такое, о чем в Торталле и помыслить невозможно. Им это сходит с рук, потому что знать вашей страны никогда не вставала на защиту своих подчиненных. Я всего лишь простая деревенская девчонка. И доверяю только тому, что люди делают, а не сколько шепчут.

– Я не могу рассказать им о рэка, – сказала Дов и села на скамейку рядом с Али.

Али потянулась.

– Но вы можете рассказать им, что ваши друзья-торговцы нашептали вам о других заговорах на других островах. Что в эти заговоры входят люди, способные сделать больше, чем просто говорить. Пусть они как следует переварят эту информацию. И, если вы не возражаете, я иду спать. Я измотана.

– Вообще-то, ты должна ждать, пока я не пойду спать, – сказала Дов, когда Али поднялась на ноги. Они вместе пошли к дому. – Кошмарная ты горничная, вот что.

– Вы можете в любой момент избавиться от меня, – ответила Али и зевнула так широко, что чуть не вывихнула челюсть, – но в таком случае вы будете скучать по моему обаянию и уму.

Али уснула в ту же секунду, как легла на свой тюфяк.

На следующее утро пришел герольд и объявил, что можно выходить на улицы. Семья как раз закончила завтрак. Рихани и Джиан бросились готовить Эльсрена к визиту во дворец. Они еще одевали мальчика, когда явился отряд из десяти королевских стражников. Пока они ждали, сержант с большим удовольствием болтал с Кведангой. Еще в предыдущие свои приходы он заметил, что экономка – красивая женщина, которая всегда предлагает солдатам чашку чая. Офицер уверил ее, что дела почти в порядке. На улицах повсюду патрули, люди спешат по своим ежедневным делам, регенты крепко держат город в руках.

Несмотря на разрешение выходить из домов, Нуритин посоветовала герцогине не отпускать пока Сарэй и Дов. Недолго, некоторое время.

– Регенты обязаны разрешить людям ходить за едой и заниматься делами, ведь город не осажден, – сказала Нуритин обеим девочкам. – Но это не означает, что в городе стало безопасно. Надо ответить на все эти приглашения, которыми завален стол Виннамин. Будет замечательно, если вы нам поможете.

Али, Пембери, Булэй и Дорилиза в ужасе переглянулись. Для них это означало утро сплошного шитья.

Так и получилось. Каждая сидела за своим занятием, когда какой-то звук заставил Али оторваться от работы. Вайян, домашний гонец, поглядела на нее глазами размером с блюдце и исчезла за дверью. Через несколько минут то же самое проделал какой-то лакей. Как и Вайян, он смотрел только на Али. За ним последовала пара кухарок. Их возбужденный шепот оторвал Нуритин от написания письма. Она повернулась на своем стуле и нахмурилась.

– Вам здесь что-то нужно? – грозно спросила она. Девушки помотали головами.

– Тогда марш за работу!

Девушки убежали, Нуритин покачала головой:

– Глупые девчонки, ума не больше, чем у зяблика. Когда я была ребенком…

На этот раз глаза округлили все, включая Виннамин.

Время шло уже к обеду, когда по дверному косяку постучал Улазим.

– Ваша светлость? Леди? – спросил он. На его лице было официальное, бесстрастное выражение, подобающее старшему слуге. – У меня важные новости.

Виннамин пригласила его войти. Али уже догадалась, что за новости он принес, и сосредоточила все свое внимание на иголке.

Улазим поклонился.

– Ваша светлость, леди… я… – он на мгновение умолк. Это было так странно для него, что дамы заволновались. Улазим был безупречным слугой и никогда не мямлил. – Топабоу, – произнес он наконец, – они сделали его Примером. У входа в гавань.

Нуритин вскрикнула и опрокинула чернильницу. Горничные бросились вытирать растекающиеся чернила и спасать платье Нуритин, герцогиня же просто сидела и смотрела на Улазима.

– Улазим, ты неудачно пошутил, – прошептала она. Он посмотрел на нее не как слуга на хозяйку, а как равный на равного:

– Ваша светлость, я и сам сначала не поверил. Я только что вернулся из гавани. Я видел это собственными глазами. Топабоу мертв, – он посмотрел на Али, и в глазах его мелькнуло то же восхищение, что и у горничных. – Таблички о его преступлении нет, но на его грудь поставлена королевская печать. Вернее, выжжена.

Нуритин перестала оттирать с себя чернила и рухнула на стул.

– Это, наверное, из-за побега Норму, – сказала герцогиня. Ее сжатые пальцы дрожали. – Я слышала, что он теряет власть, и что регенты недовольны его работой…

– Да кому какое дело? – вскрикнула Сарэй и вскочила. – Они убили его не из-за того, что он погубил кучу людей, так? Они убили его, потому что он упустил Номру! Они здесь только луаринов считают за людей! Всегда так было, и всегда так будет!

Глаза Виннамин вспыхнули.

– Не забывай, что ты сама наполовину луарин, госпожа, нравится тебе это или нет.

– Да как я могу об этом забыть! – возмутилась Сарэй. – Ведь люди интересуются только этой половиной!

Она демонстративно прошествовала мимо Улазима. Юбки так и колыхались вокруг нее.

Дов отложила перо и завинтила крышку чернильницы.

– Все теперь изменится, – тихо сказала она. – Он годами держал в своих руках работу разведывательных служб. И когда его помощника казнили пять лет назад, он не взял ему замену.

Нуритин нахмурилась.

– Я и забыла. А ведь и правда, не взял никого.

– Тому, кто сейчас займет его место, придется трудно, – Дов взглянула на мачеху, затем на тетку. – Они никогда не разберутся в его досье. Они никогда не найдут его агентов. А его агенты затаятся. Вся агентурная сеть Топабоу превратится на некоторое время в хаос.

Вдруг Виннамин вспомнила, что здесь находятся горничные и Улазим.

– Так, уже почти обеденное время. Идите мойте руки. Улазим…

– Да, ваша светлость?

– Скажи своим людям, чтобы держали язык за зубами. Мы не знаем, кто в нашем доме носит известия регентам.

Улазим поклонился ей:

– Ваша светлость всегда столь мудры.