4

Катманду, Непал

Сэм и Реми проснулись оттого, что пилот объявил: их самолет подлетает к международному аэропорту Катманду Трибуван. Проведя большую часть последних трех суток в воздухе, они потратили всего тридцать секунд на то, чтобы окончательно проснуться. Рейс компаний «Юнайтед» — «Катэй Пасифик» — «Ройал Непал» длился почти тридцать два часа.

Сэм встал, вытянул руки над головой, потом переставил часы на местное время по циферблату на спинке сиденья. Рядом с ним раскрыла глаза Реми.

— Все царство за добрую чашку кофе, — сказала она.

— Через двадцать минут будем на земле.

В последние годы в Непале развился кофейный бизнес. Что касается Фарго, то с их точки зрения лучшие в мире кофейные зерна выращивают в непальском районе Аграханчи.

Сэм улыбнулся.

— Куплю столько, сколько сможешь выпить.

— Мой герой.

* * *

Самолет резко накренился, и они посмотрели в окно. В умах большинства путников само название Катманду вызывает экзотические картины с буддийскими храмами и монахами в рясах, путешественниками и горцами, благовониями, приправами, ветхими хижинами и тенистыми долинами, окруженными гималайскими вершинами. Но гостю, оказавшемуся тут впервые, не придет в голову, что здесь кипит жизнь, в городе с семьюстами пятьюдесятью тысячами жителей и уровнем грамотности 95 процентов.

Если смотреть с воздуха, Катманду аккуратно вписывается в похожую на кратер долину, окруженную четырьмя величественными горными кряжами: Шивапури, Пхулчовски, Нагарджун и Чандрагири.

Сэм и Реми дважды были здесь в отпуске. И знали, что, несмотря на большое население, на земле Катманду похож на конгломерат деревень средней величины, соединенных нитями современности. В одном квартале вы встретите тысячелетний храм бога Шивы, в следующем — магазин сотовых телефонов; на главных улицах изящные такси соперничают с пестро украшенными рикшами; на площади с одной стороны ресторан напоминает про «Октоберфест», с другой — уличный продавец предлагает прохожим миски с чатом. И, конечно, на горных склонах и на крутых утесах, окружающих город, — сотни храмов и монастырей, причем некоторые старше самого Катманду.

— В «Хаятт Ридженси».

Реми одобрительно кивнула. В свое последнее посещение Катманду, надеясь погрузиться в непальскую культуру, они остановились в дешевой гостинице, расположенной рядом с загоном для яков. И скоро узнали, что яки ни во что не ставят скромность, одиночество и сон.

Сэм подошел к обочине, чтобы остановить такси. Сзади послышался мужской голос:

— Не вы ли мистер и миссис Фарго?

Сэм и Реми повернулись и увидели мужчину и женщину лет двадцати с небольшим, очень похожих не только друг на друга, но и на Чарли Кинга, но с одним поразительным отличием. У обоих были светлые волосы отца и его широкая улыбка, но — отчетливые азиатские черты.

Реми искоса бросила на Сэма взгляд, который он истолковал правильно: ее догадка относительно Чжилань Су хотя бы частично подтвердилась. Однако, если Фарго не слишком преувеличивают, она вовсе не обычная любовница.

— Мы, — ответил Сэм.

Мужчина, унаследовавший отцовский рост, но не телосложение, энергично пожал руки обоим.

— Меня зовут Рассел. А это моя сестра Марджори.

— Сэм… Реми. Не ожидали, что нас встретят.

— Мы решили проявить инициативу, — пояснила Марджори. — Мы здесь по папиным делам, так что ничего страшного.

Рассел сказал:

— Если вы никогда не бывали в Катманду, он вас разочарует. У нас машина. Будем рады отвезти вас в отель.


«Хаятт Ридженси» в двух милях на северо-запад от аэропорта. Поездка в седане «Мерседес-Бенц» детей Кинга прошла спокойно, хотя и не быстро. Сэму и Реми, отделенным от улицы звуконепроницаемыми стенками и затемненными окнами, она показалась немного сюрреалистической. Рассел легко вел машину по узким улицам, а Марджори указывала на достопримечательности — увлекательно, как опытный гид.

Наконец они подъехали к отелю. Не успели Сэм и Реми коснуться ручек, как Рассел и Марджори уже выскочили из машины и открыли перед ними дверцы.

Как и здание аэропорта, отель «Хаятт Ридженси» представлял собой слияние старого и нового: шестиэтажное здание со стенами из терракоты и крышей как у пагоды. Территория отеля с роскошной растительностью занимала двадцать акров.

К машине подошел швейцар, и Рассел что-то сказал ему по-непальски. Тот энергично кивнул, улыбнулся, достал из багажника вещи и исчез в вестибюле.

— Ну, устраивайтесь, — произнес Рассел и вручил каждому из них по визитной карточке. — Позвоните, и мы обсудим наши дальнейшие действия.

— Дальнейшие действия? — повторил Сэм.

Марджори улыбнулась.

— Простите, папа, вероятно, забыл вам сказать. Он просил нас быть вашими проводниками, когда вы будете искать мистера Алтона. До завтра!

С одинаковыми улыбками, помахав, дети Кинга сели в машину и уехали.

Сэм и Реми несколько секунд смотрели им вслед. Потом Реми сказала:

— В семье Кингов есть кто-нибудь нормальный?

Сорок пять минут спустя они сидели в своем номере и наслаждались кофе.


Проведя полдень в бассейне за отдыхом, они вернулись в номер за коктейлями. Сэм заказал «Сапфир Бомбей Джин Гибсон», а Реми «Кетель уан космополитэн». Дочитали читать досье, которое дала им Чжилань в аэропорту Палембанга. Хотя досье казалось очень объемистым, ничего существенного они в нем не нашли.

— Должна признать, — сказала Реми, — что соединение генов Чжилань Су и Чарли Кинга дало… интересный результат.

— Ты очень дипломатично выражаешься, Реми, но будем честны: Рассел и Марджори меня пугают. Соедини их внешность с бросающимся в глаза дружелюбием и получишь пару голливудских серийных убийц. Ты заметила в них черты Чжилань?

— Нет, и даже почти надеюсь, что их нет. Если она их мать, ей было, вероятно, восемнадцать или девятнадцать лет, когда она их родила. — Кингу тогда было сорок с лишним.

— Заметил отсутствие техасского акцента? В их гласных я уловила следы «Лиги плюща».

— Значит, папа выслал их из Техаса и устроил в колледж. Я бы хотел узнать, как у них оказался номер нашего рейса.

— Чарли Кинг разминается? Показывает нам, что у него большие возможности?

— Вероятно. Это может также объяснить, почему он не сказал нам, чтобы мы ждали встречи с Чудо-Близнецами.

— Мне не нравится, что они собираются всюду ходить за нами.

— Мне тоже, но давай завтра попробуем выяснить, что им известно о действиях Фрэнка. Я подозреваю, что семья Кинг знает гораздо больше, чем сообщает нам.

— Согласна, — ответила Реми. — И все сводится к одному: Кинг пытается быть кукловодом. Почему? Он псих, свихнувшийся на контроле, или он что-то скрывает?

Позвонили в дверь. Сэм пошел открывать, но под дверь просунули конверт.

— Ага, подтверждение к заказу столика.

— Правда?

— Ну, если только ты сумеешь собраться за полчаса.

— Мне нравится. И куда мы идем?

— «Бханчка и Гхан», — ответил Сэм.

— Как тебе удается помнить?

— Невозможно забыть такую великолепную еду, окружение и непальскую кухню в Непале!

Через двадцать пять минут Реми переоделась в брюки и топ, а через руку перебросила подходящий по цвету жакет. И Сэм, свежевыбритый, в синей рубашке «Роберт Грэм» и темно-серых брюках, вывел ее из номера.

* * *

Реми почти не удивилась, когда, проснувшись в четыре утра, увидела, что муж не спит, а сидит в кресле в гостиной. Когда что-то терзало подсознание Сэма Фарго, он не мог уснуть. Сэм сидел в мягком свете лампы и перечитывал досье, которое дала им Чжилань. Реми бедром мягко оттолкнула папку. Потом села к нему на колени и плотнее завернулась в длинный шелковый халат.

— Думаю, я нашел преступника, — сказал Сэм.

— Покажи.

Он перелистал несколько скрепленных страниц.

— Ежедневные отчеты, которые Фрэнк посылал Кингу электронной почтой. Начинаются со дня его прибытия сюда и кончаются в утро исчезновения. Замечаешь отличия в последних трех письмах?

Реми просмотрела их.

— Нет.

— Все эти сообщения подписаны «Фрэнк». Посмотри на предыдущие.

Реми посмотрела. Поджала губы.

— Подписано просто ФА.

— Так он подписывал и свои письма мне.

— И что это значит?

— Я просто рассуждаю. Я бы сказал: либо Фрэнк не подписывал последние письма, либо попытался послать сигнал тревоги.

— Мне это кажется маловероятным. Фрэнк нашел бы код похитрее.

— Тогда остается второе. Он исчез раньше, чем считает Кинг.

— И кто-то выдавал себя за него, — закончила Реми.

Тридцать миль к северу от Катманду, Непал

«Рейнджровер» шел в предрассветном мраке по главной дороге. Она, петляя, тянулась по дну долины, и фары машины освещали зеленые террасы полей по сторонам; потом началась другая дорога, более узкая и в глубоких колеях. Прежде чем переехать через мост, «ровер» несколько сот ярдов громыхал по ухабам. Внизу пенилась река, темные волны бились в опоры моста. На противоположном берегу фары на мгновение осветили дорожный указатель. На нем было написано на непальском «Трисули». Еще через четверть мили «ровер» оказался у приземистого серого кирпичного здания с заплатанной жестяной крышей. Рядом с входной деревянной дверью светилось квадратное желтое окно. «Ровер» остановился перед зданием, мотор смолк.

Из машины вышли Рассел и Марджори Кинг и направились к двери. Из-за углов здания появились две неопределенные фигуры и преградили им дорогу. Каждая наискось прижимала к груди автомат. Фонарики осветили лица детей Кинга, потом погасли. Один из охранников кивком разрешил войти.

За дверью сидел за столом, устроенном на козлах, один человек. Если не считать мигающей керосиновой лампы, в комнате ничего не было.

— Полковник Чжоу, — произнес Рассел Кинг.

— Добро пожаловать, мои безымянные американские друзья. Прошу садиться.

Они сели на скамью напротив Чжоу. Марджори сказала:

— Вы не в мундире. Только не говорите, что боитесь патрулей непальской армии.

Чжоу усмехнулся.

— Вряд ли. Я бы не против того, чтобы мои люди поупражнялись в стрельбе в цель, но боюсь, мое начальство не одобрит переход границы без соответствующих процедур.

— Так зачем вы нас пригласили? — поинтересовался Рассел.

— Чтобы обсудить вопрос о пропусках, которые вам нужны.

— О пропусках, за которые уже заплачено? — спросила Марджори.

— Это вопрос семантики. Район, в который вам нужны пропуска, очень хорошо охраняется…

— Вся территория Китая очень хорошо охраняется, — возразил Рассел.

— Но лишь часть нужной вам территории в моем ведении.

— В прошлом это ни разу не вызывало трудностей.

— Все меняется.

— Вы нас шантажируете, — сказала Марджори. Лицо ее оставалось бесстрастным, но глаза стали холодными и злыми.

— Я не знаю этого выражения.

— Подкуп.

Полковник Чжоу нахмурился.

— Резко сказано. Однако вы правы: вы уже заплатили мне. К несчастью, изменения границ моего района заставляют меня кормить больше ртов, если вы понимаете, что я хочу сказать. Если я не смогу кормить эти рты, они начнут говорить не с теми людьми.

— Может, нам стоит побеседовать с ними вместо вас? — предположил Рассел.

— Попробуйте. Но есть ли у вас время? Припоминаю, что вам потребовалось восемь месяцев, чтобы выйти на меня. Со мной вам повезло. В следующий раз вас могут арестовать как шпионов. Это может произойти и сейчас.

— Вы затеяли опасную игру, полковник, — сказала Марджори.

— Не более опасную, чем нелегально пересекать китайскую границу.

— И я полагаю, не более опасную, чем то, что ваши люди не обыскали нас на предмет оружия.

Чжоу сощурился, взгляд метнулся к двери, потом вернулся к близнецам.

— Вы не посмеете, — заявил полковник.

— Она посмеет, — сказал Рассел. — И я тоже. Можете не сомневаться. Но не сейчас. Не сегодня. Полковник, если бы вы знали, кто мы, вы бы хорошенько подумали, прежде чем вымогать у нас дополнительные деньги.

— Я могу не знать ваших имен, но знаю вашу породу и догадываюсь, чего вы хотите.

Рассел спросил:

— Сколько вам нужно, чтобы накормить лишние рты?

— Двадцать тысяч — евро, не долларов.

Рассел и Марджори встали. Рассел сказал:

— До конца дня деньги будут на вашем счете. Мы свяжемся с вами, когда будем готовы перейти границу.

* * *

Он догадался — по прохладе ночного воздуха, по отсутствию шума дорожного движения и позвякиванию колокольчиков яков, — что находится высоко в горах. Втолкнув в машину, ему сразу завязали глаза, и он не знал, далеко ли его увезли от Катманду. Десять миль или сто — это, в сущности, не имеет значения. За пределами долины, в которой лежит город, местность способна поглотить человека — и делала это тысячи раз. Ущелья, пещеры, карстовые воронки, расселины… миллион мест, где можно спрятаться или умереть.

Пол и стены из неструганых досок, койка тоже. Матрац набит соломой и слабо пахнет навозом. Печь старая, пузатая; он догадывался об этом по звукам, когда его похитители заходили раздуть огонь. Иногда сквозь дым он улавливал запах топлива для печи — таким пользуются путешественники и горцы.

Его держат в заброшенной хижине, где-то вдали от постоянных маршрутов: в хижине давно никого не было.

Похитители за все время не сказали ему и двадцати слов, только приказы на ломаном английском: сядь, встань, ешь, туалет… На второй день, однако, он уловил обрывок разговора за стенами хижины, и хотя ничего не понимал по-непальски, но понял, на каком языке говорят. Значит, его захватили местные. Но кто? Террористы или партизаны? Он ничего не слышал о партизанах в Непале. Похитители людей? Он в этом сомневался. Его не заставляли писать никакие требования о выкупе. Да и обращались с ним неплохо. Решительно и твердо, но не грубо, регулярно кормили, давали много воды, а его спальный мешок хорошо служил при низких, ниже нуля, температурах. И он продолжал гадать: кто? И почему?

До сих пор его похитители допустили только одну большую ошибку: крепко связав ему руки чем-то вроде альпинистского троса, они не потрудились осмотреть хижину в поисках острых углов. И он вскоре нашел их, четыре: ножки койки, каждая из которых на несколько дюймов выступала над матрацем. Дерево неотполированное. Не совсем лезвия пилы, но есть с чего начинать.

Загрузка...