Король Френдзоны (ЛП)

Глава 25

Пока вокруг Хантера все пили и веселились, он вертел в руках стакан с напитком и наблюдал за тем, как его друзья и члены семьи общаются с Джоном.

Парень умел вести себя обходительно, когда хотел; это Хантер готов был признать. Он носил правильные костюмы, говорил правильные слова и очаровывал правильных людей.

Герой прямо.

К тому же Джон был на несколько дюймов ниже Хантера, что означало, что Эсми могла прислониться к его плечу, пока они болтали с гостями. Эсми выглядела такой довольной, и Хантер не был единственным, кто это заметил. Последний комментарий, достигший ушей Хантера, назвал Джона и Эсми «двумя горошинами в одном стручке», словно за самый оригинальный комплимент раздавали награды.

Ну, наград не было.

В этот момент, Хантер был очень рад, что сегодня он не пьет, иначе он бы во всеуслышание объявил об этом абсолютно всем присутствующим. Слушайте все! Награду за то, что вы две горошины в одном стручке не выдают. А, и кстати, советую встретиться с этим парнем, когда он не пытается произвести на вас благоприятное впечатление. Он тот еще придурок.

Но, конечно, же никому не хотелось бы услышать нечто подобное. Никто ничего не хотел слышать от Хантера сегодня, кроме ослепительного тоста, восхваляющего упомянутую драгоценную пару.

Тост у Хантера не был готов, хотя он загуглил стандартные тосты и даже распечатал один из них. Сейчас тот лежал в кармане, но Хантер даже не тренировался произносить его. Вообще вопрос о даже чтении заготовленного тоста уже не стоял, хотя бы из-за его дислексии. Хантер и в лучшие дни читал-то с трудом, что уж говорить про сейчас, когда он кипит от гнева?

Да, этому не суждено случиться.

Поэтому Хантер сидел, вертел в руках бокал и наблюдал за людьми, пытаясь придумать, что бы такое сказать, чтобы не заполучить еще больше недовольных взглядов, чем успели получить его джинсы.

Затем его осенило: зачем пытаться? Не проще ли просто сказать правду?

На этой вечеринке не было ни одного человека, которого Хантер знал бы менее двадцати лет, ну кроме Джона, конечно же. Все они отлично знают Хантера и они сразу бы раскусили его, если он толкнул какую-нибудь хвалебную лживую речь в честь жениха и невесты.

Тогда зачем вообще пытаться?

Почему бы не быть честным?

Эта идея прочно укоренилась в голове Хантера, пока вечеринка шла своим ходом, а Джона все сильнее и сильнее нахваливали. Последней каплей стало то, когда встал шафер Джона, прочитавший речь, доказывающую, что Эсми он видел всего раз в своей жизни, но все присутствующие кивали и лучезарно улыбались, пока он восхвалял Эсми до небес в вычурных эпитетах.

По словам шафера, которого как-то там звали, Эсми была доброй, сострадательной и приносила радость каждому, кто с ней встречался.

Серьезно? Видимо парень не стоял рядом с Эсми в тот момент, когда фургончик, торгующий мороженым, проигрывал рождественские песни в июле. Тогда бы он изменил свое мнение относительно того, что «она приносит радость каждому рядом с ней». Но все охали, ахали и хлопали, пока парень не сел. Джон одобрительно похлопал его по спине, с видом, который словно говорил «отличная работа».

Затем все на вечеринке, посвященной будущей свадьбе, выжидающе посмотрели на Хантера. Наступила его очередь.

В этот момент у Хантера был выбор. Либо повторить речь какого-то слащавого шафера или же произнести именно ту речь, мысль о которой зрела в нем весь вечер.

Быть милым сейчас и испортить все позже, или же дать себе волю? Вот в чем вопрос. Но бросив взгляд на высокомерное лицо Джона, Хантер принял решение.

Хантер встал, и все выжидающе на него смотрели, а мама одобрительно ему улыбнулась. Внезапно ему вспомнились слова чокнутой торговки насчет ее печенья, которое на вкус как любовь, и сравнение ванильной вафли с райским вкусом. Когда ее голос в его мыслях затих, мощь набрал голос Люка, который обозвал его лузером за то, что он даже ни разу не попытался стать тем мужчиной, которого могла бы выбрать Эсми.

Так что же он теряет?

Ничего. Абсолютно ничего.

Принимая во внимание угрозу Джона о том, что эта вечеринка — последнее мероприятие, на котором Хантера будут рады видеть, и невероятное согласие Эсми с мнением Джона, что им не стоит видеться, пока Джон не успокоится — чему никогда не суждено случиться — Хантеру абсолютно нечего было терять.

Ну, может только гордость, но какая разница. Хантер никогда не ценил это чувство.

Решение было принято, и Хантер поднял бокал шампанского со стола.

— Как вы все знаете, мы собрались здесь, чтобы отпраздновать помолвку Эсми с доктором Джоном Бауэром.

Несколько торжественных взглядов было брошено на жениха и невесту.

— Чего вы не знаете, но что довольно предсказуемо, так это то, что жених Эсми ненавидит меня до глубины души и уже сообщил мне, что это последнее мероприятие с участием Эсми, на которое меня пригласили.

В зале повисла тишина. Если бы чихнула мышь, все бы услышали.

— Хантер, — тихо прошептала Эсми.

Хантер проигнорировал ее.

— В любой другой ситуации, я бы подсказал Джону, куда он может засунуть свои требования, но как выяснилось, Эсми согласна с его требованием, так что у меня связаны руки.

Джон, сидевший через два стула от Хантера, встал.

— Это неприемл…

— Неприемлемо? — Хантер рассмеялся, а затем рукой махнул в сторону гостей. — Скорее всего, сегодня ты впервые встретился с этими людьми, Джон, но все эти люди — моя семья. У них есть право знать причину, почему я не появлюсь на следующей вечеринке. Потому что, если ты искренне веришь, что люди, находящиеся здесь, не заметят моего внезапного исчезновения, тогда тебе придется узнать многое о друзьях и семье, в чье общество ты вливаешься. — Хантер осмотрел всех собравшихся, — Мы любопытны и честны, ведь так?

Хантер заметил несколько улыбок и кивков, но большинство гостей слишком нервничали, чтобы как-то ответить. Потому что они знали Хантера, и знали, что он еще не закончил.

— Поэтому этот тост не просто за счастье Эсми и мужчину, с которым она проведет остаток жизни, но также и тост признание.

— Хантер… — прошипела Эсми.

Хантер снова проигнорировал девушку.

— Если говорить откровенно, то Джон считает, что всю жизнь я был Эсми другом, чтобы сразу после того, как она выйдет замуж закрутить с ней роман. Вероятно, все эти годы я только и ждал возможности разрушить счастливую жизнь Эсми.

Джон перегнулся через Эсми и положил руку Хантеру на плечо.

— Думаю, тебе пора сесть.

— Думаю это тебе пора убрать от меня руки и сесть самому, — возразил Хантер, взглядом дав понять Джону, что он готов вмазать ему, — После сегодняшнего вечера, все пойдет так, как ты захочешь, поэтому почему бы мне не поговорить с моей семьей?

Было ясно, что Джон не собирается садиться. Но к удивлению Хантера, отец Эсми заставил Джона подчиниться. Он ни слова не сказал. Просто посмотрел на своего будущего зятя и жестом указал ему на его стул.

Оказавшись перед выбором удовлетворить просьбу будущего тестя или выплеснуть свою ярость, Джон предпочел выполнить приказ Гари.

Джон не дурак.

Хантер осмотрел толпу. Все перестали улыбаться, а повисшее в воздухе напряжение было никак не связано с прохладным, влажным воздухом погреба.

— Слушайте, — продолжил Хантер, — Я знаю, что многие из вас думали, что в итоге мы с Эсми будем вместе. Почти все вы обсуждали такую возможность, но правда такова, что этому никогда не суждено было случиться. Существует разница между любовью и влюбленностью, так вот я никогда не подходил Эсми. — Хантер махнул рукой в сторону Джона. — Ей подходят образованные и умные мужчины. Джон ведет активную социальную и политическую жизнь. Он творит добрые дела, и он тот мужчина, которым Эсми сможет гордиться.

Тишина. Никто даже намеком не продемонстрировал свою реакцию на его слова, что слегка расстроило Хантера, но это уже не играло никакой роли. Назвался груздем, полезай в кузов.

— Правда в том, что я не привлекаю Эсми, как мужчина. Никогда не привлекал. Она всегда говорила, что, если захочет увидеть светлые волосы и голубые глаза, то может просто посмотреться в зеркало, — Хантер снова указал на Джона, — и как вы уже заметили, она нашла все, что всегда хотела видеть в мужчине, с которым вы сегодня познакомились. Джон — доктор. Филантроп. Высокий, темноволосый и привлекательный. Клянусь вам, что я сделал все возможное, чтобы он мне понравился, но Джон оказался ни капли не заинтересован в том, чтобы стать моим другом, потому что у нас с ним есть кое-что общее: мы оба любим Эсми Тэйлор.

Это признание вызвало реакцию среди гостей. Исключительно среди женской половины гостей.

Хантер повернулся и посмотрел на Эсми, чье выражение лица было непроницаемо.

— Эсми, клянусь, что я планировал поддерживать твое замужество и оставаться твоим другом настолько, насколько ты бы мне это позволила и столько, сколько бы хотела видеть меня своим другом. Но я никак не ожидал, что ты согласишься вычеркнуть меня из своей жизни. Тем не менее, это случилось…

— Хант…

— И раз уж все мы здесь собрались, я должен расставить все точки над i. — Краем глаза Хантер заметил, что его мама запаниковала и что-то прошептала отцу. Хантер не позволил им остановить его. — Джон хочет, чтобы я исчез, потому что он уверен, что я влюблен в Эсми.

— Сын, — встав, позвал Хантера отец.

— Конечно же, никто из присутствующих не удивился моему признанию, что это правда. — Хантер развернулся к Эсми и посмотрел ей в глаза. — Конечно же, я влюблен в тебя. И всегда был, даже прежде, чем выучил собственное имя. Но никогда раньше это не имело значения, и мне противно, что это стало важно теперь. Мне ненавистно то, что из-за того, что я не могу скрыть свои чувства от мужчины, которого ты любишь, я не смогу находиться рядом с тобой до конца наших дней. На самом деле не существует слов, которые могли бы описать как сильно меня это злит, но какая разница. Мы имеем то, что имеем.

Развернувшись лицом к гостям, Хантер поднял бокал.

— Так вот, мой тост за счастливую пару! — насмешливо провозгласил он, — Мой свадебный подарок заключается в том, что в будущем им не придется иметь со мной дела. Я буду избегать их, как чумы, по их собственной просьбе…

Эсми коснулась его руки, и произнесла нежным голосом:

— Хантер, мы просили не об этом.

— Не то, о чем просила ты, — поправил ее Хантер достаточно громко, чтобы его услышали все в зале, — но об этом просил он, а раз ты его поддержала, значит я все верно сказал, не так ли? — и Хантер отдернул руку.

За все годы, которые Хантер и Эсми были знакомы, он никогда не видел у нее такого выражения лица, как сейчас. У него не было времени изучать и пытаться понять что оно означает, но счастливой она точно не выглядела. Хантер снова посмотрел на гостей.

— Я не хочу, чтобы вы винили Джона за то, что он называет вещи своими именами, — продолжил он, — Я хочу сказать, что будь на его месте, я бы повел себя иначе, но я его понимаю. Я сексуальный пожарный. На его месте, я бы тоже не захотел, чтобы такой как я крутился вокруг его девушки. Поэтому сегодня, вместо тоста, я собираюсь дать обещание.

Хантер поднял бокал. Единственный из всего зала.

— Джон хочет, чтобы Эсми больше меня не видела, поэтому я дам ему повод оберегать ее от меня еще сильнее. — Хантер повернулся и кисло улыбнулся Джону. — Отныне, клянусь, что каждый раз, когда увижусь с Эсми, я буду говорить ей, что люблю ее и просить выбрать меня. И в довершение ко всему, если она хоть немного будет выглядеть заинтересованной в моем предложении, я ее поцелую.

Это заявление вызвало удивленных возгласы среди гостей. Наконец-то. Хоть какая-то реакция. Все лучше, чем молчание.

— Давайте будем реалистами. Каждый день своей жизни я мечтал поцеловать Эсми, но не хотел рисковать нашей дружбой ради поцелуя. Но сейчас, когда мы больше не друзья, мне нечего терять, верно?

Хантер поднял бокал чуть повыше.

— Так выпьем же за счастливую пару. Пусть сбудется их желание, чтобы наши пути больше никогда не пересекались. Потому что если это случится, то ситуация может принять неловкий оборот.

Никто не поднял бокал. Отец выглядел смущенным, а мама… она что плачет? Ага. Хантер ни капли не сомневался, что его мама плачет. Хоть кто-то. Опять же не так давно Хантер готов был поспорить даже на деньги, что Эсми расплачется от одной только мысли, что никогда с ним больше не увидится, но оказалось, что все это было туфтой.

Теперь у нее был Джон. Скучный, на вкус напоминающий ванильную вафлю Джон, с доходом в виде семизначной цифры, и привлекательной медицинской степенью — Хантеру таким не стать никогда.

— За Джона и Эсми, — провозгласил Хантер, опустошил бокал и направился к выходу.

Никто не пошел за ним следом. Даже его родная мать. Все это было так неправильно. Никогда в жизни он не чувствовал себя боле одиноким, и это чувство заставило его постоять возле машины несколько минут, в надежде, что кто-нибудь — в идеале один конкретный человек — пойдет за ним следом, чтобы обсудить случившееся.

Но, увы. Никто не пошел за ним. Все остались внутри вместе со счастливой парочкой.

Как и должно быть.

— Идиот, — пробормотал Хантер сам себе под нос, затем сел в машину и поехал домой.