Король Френдзоны (ЛП)

Глава 49

Спустя три недели после того, как Эсми вернула кольцо, они окончательно расстались с Джоном.

Самое странное? Она была даже не удивлена. Ни капельки. На самом деле, окончательный разрыв чувствовался как давно ожидаемое торжество… как если бы она встала утром на весы, и обнаружила, что последние 2,5 килограмма, набранные в Вашингтоне, внезапно исчезли за одну ночь.

Печальная правда была в том, что беззаботное веселье, длившееся первые полгода, было невозможно вернуть. Джон не доверял ей, а Эсми возмущало то, что он не хочет верить ей на слово. Это была не единственная пропасть между ними, но именно это послужило возвращению кольца Джону.

Им не суждено быть парой.

— За жизнь в одиночестве, — сидя в джакузи, сказала Грейс, поднимая вверх ведерко с мороженым.

Эсми сняла крышку со своей упаковки с мороженым и подняла ложку. Да, у нее еще были 2,5 лишних килограмма, но она заслужила немного мороженого после такого тяжелого дня.

— Мы не можем произносить тост за одинокую жизнь. Ты замужем, Грейс.

— Я знаю, — сказала ее подруга, после того как они чокнулись упаковками, — и, если честно, не могу дождаться, когда ты присоединишься ко мне в лице замужней. Но также очень рада, что мужем будет не Джон. Он немного рохля.

— Он хороший парень, — сказала Эсми, вспоминая о том, как Хантер назвал его жалкой псиной. Жалкая псина и рохля. Не совсем приятное высказывание о ее женихе от близких ей людей. Почему она не послушала их раньше?

— Он хорош для кого-то другого, — поправила Грейс, — не для тебя.

— Думаю, что так, — согласилась Эсми и Грейс улыбнулась.

— Пятьдесят баксов на то, что он женится на одной из своих клиенток.

Это было слишком едкое замечание, чтобы не могло задеть так рано, но Эсми все равно попыталась улыбнуться.

— На прошлой неделе я бы с тобой поспорила, но не сегодня.

Грейс покачала головой.

— Филипп встречался с одной из официанток, через некоторое время после нашего расставания. Ему понадобилось 4 месяца, чтобы понять, насколько он был глуп.

— Он встречается сейчас с кем-нибудь? — спросила Эсми, радуясь тому, что они сменили тему.

— Ага. С какой-то цыпочкой из долины Напа. Полагаю, она аристократка.

— Похоже на его типаж, — сказала Эсми, стараясь быть дипломатичной. Ей никогда не нравился Филипп, но это не значит, что сейчас она должна нападать на него, когда он больше не является частью личной жизни Грейс.

— Именно, — согласилась Грейс, — хорошенькая, благородных кровей, и с недостатком вкуса. Филипп любит внимание, поэтому кажется, что она отлично дополняет его. Хотя, посмотрим, что будет. Она не та девушка, которую можно приструнить, поэтому не думаю, что она выйдет за него замуж пока не захочет.

— Надеюсь, что нет, — пробормотала Эсми, беря ложкой мороженое. Когда оно растаяло у нее на языке, она тихонько простонала от удовольствия.

Боже, как она скучала по этому.

— Видишь? — сказала Грейс, словно читала ее мысли, — больше никакого сельдерея в джакузи. Это богохульство.

— Согласна, — сказала Эсми, и несколько секунд они просто наслаждались мороженым и водным массажем.

— Итааааак, — сказала Грейс, закрывая мороженое, — не пора ли нам обсудить очевидную проблему?

Внезапно мороженое во рту Эсми потеряло вкус.

— А надо ли?

— Надо.

Эсми посмотрела на человека, который знал ее как никто другой… этот никто и был очевидной проблемой.

— Грейс, я запуталась.

— Мы все запутались.

— Да, но я в какой-то степени превзошла сама себя, — призналась Эсми, — я так и не поговорила с ним. Ни разу с того момента, как Джон попросил меня этого не делать.

Грейс раскрыла рот.

— Даже после того, как отдала кольцо? Примерно месяц назад?

— Тогда мы еще пытались, — сказала Эсми, — я должна была знать, что мы с Джоном сможем быть вместе, без Хантера, заполняющего проблемы.

— Что обернулось большим жирным «нет», — сказала Грейс.

— Ага.

— Так, как долго это длится? — спросила Грейс, пытаясь подсчитать, — когда была ваша вечеринка в честь помолвки?

Эсми не нужно было делать подсчеты. Она знала, как давно это было с точностью до часа. Но Грейс не стоило этого знать.

— Два месяца назад.

Грейс моргнула.

— Ты хочешь сказать, что ты не говорила, не писала и не видела Хантера уже два месяца?

— Да, верно, — сказала Эсми, съедая еще ложку мороженого.

Казалось, что Грейс обдумывает это.

— Он знает, что у вас с Джоном все кончено?

Эсми пожала плечами.

— Если моя мама сказала его маме, и та сказала Хантеру, то да.

— О, милая, — сказала Грейс, — ты идиотка.

— Спасибо. Я знаю.

Грейс повернулась к ней.

— Серьезно, что ты собираешься делать?

Эсми отодвинула мороженое. Больше не было смысла поглощать еще калории.

Вкус исчез. Это того не стоило.

— Что я могу сделать?

— Для начала поговорить с ним, — сказала Грейс.

— И что сказать?

Грейс уже раскрыла рот, очевидно намереваясь что-то сказать, но передумала.

— Знаешь, на самом деле я не имею ни малейшего понятия, — она покачала головой, — два месяца? А официальную помолвку ты разорвала три недели назад? Ты же знаешь, что он погибал без тебя?

От этих слов, у Эсми все сжалось внутри при воспоминании о фотографии

Хантера и Тани на пляже.

— Нет, уверена, что у него все в порядке.

— Нет. Парень любит тебя, Эз. Всегда любил. Я твоя подруга, и поэтому буду говорить прямо: ты попала ему в сердце, когда выбрала Джона и этот удар образовал трещину. Он еще не отошел от этого.

Эсми не ответила. Не знала что, потому что это вынудило бы ее сказать много чего она не говорила до этого. Это также означало выразить чувства, которые она никогда не выражала… чувства, которые били ключом и кипели, и росли с тех пор, как она себя помнила.

Поэтому вместо ответа, она провела рукой по глади воды, отмечая, что ее маникюр облупился, словно это было важно в данный момент. Не было. Это было отвлечение.

— Я боюсь, — все что она смогла сказать после долгого молчания.

— Чего? — поторопила Грейс.

И снова, Эсми не могла найти слов, хотя чувствовала, как они переполняют ее. Если она откроет рот, то что-то выльется наружу. Она даже не знала что.

— Хмм, — сказала Грейс после долгого молчания, — может мы начали с неправильного вопроса.

Эсми подняла взгляд.

— Какой вопрос должен быть правильным?

Казалось, что темные глаза подруги смотрят прямо в душу Эсми.

— Чего ты хочешь?

Вот этот вопрос, так ведь? Все остальное крутится только вокруг него.

Самое худшее — или пугающее — что впервые в ее жизни, Эсми знала ответ. Ни о чем другом она не думала последние три недели.

— В мире нет ни одного мужчины, на которого я бы променяла Хантера, — призналась Эсми, — эта ситуация с Джоном все усложнила, но это научило меня.

— И? — поторопила Грейс, отказываясь отвечать за нее.

Почему она не могла это произнести? Поток слов был готов вырваться наружу, и если бы Эсми собиралась быть честной с собой, то все вышло наружу в ее пятилетнем возрасте. Она хорошо научилась не говорить о своих чувствах или признавать их. И сложно отказаться от старых привычек.

— Хантер — это мое безопасное место, — наконец сказала она и рассмеялась, — что очень иронично, потому что он абсолютно непредсказуем.

— Не для тебя, — добавила Грейс и Эсми согласилась.

— Думаю, это правда. Не для меня. Я знаю его.

— Просто знаешь его? — поднажала Грейс.

Эсми оглянулась на нее, благодарная за такую настойчивость.

— И, конечно же, люблю его.

— Любишь его как 10 лет назад или любишь как брата?

— Выберу первое, — выдохнула Эсми.

— И что ты хочешь сейчас попробовать сделать?

Эсми игриво посмотрела на Грейс.

— Ты вынуждаешь меня это сказать?

Губы Грейс сжались в довольной усмешке.

— Я обученный репортер. Я могу суммировать твои ответы, но не могу ответить за тебя. Поэтому скажи мне, Эсми, почему ты боишься?

— Потому что… последние 2 месяца показали мне жизнь без Хантера и это не вариант для меня, — призналась Эсми, — я могу любить его, конечно, но я переживаю, что нуждаюсь в нем, чтобы быть той, кем я хочу, и это пугает меня.

— Что у вас с Хантером будут взаимодополняющие отношения, которые помогут вам быть лучшими людьми? — спросила Грейс.

— Не когда ты ставишь вопрос таким образом, — сказала Эсми, наконец забираясь поглубже внутрь себя, чтобы найти смелость озвучить страх, который несколько недель не выходил из головы.

— Но… если у нас не получится? Если мы сойдемся, ничего не выйдет и я потеряю его?

— Во-первых, это страх, а не желание, — сказала Грейс, — во-вторых, ты не потеряешь его после расставания. По самому худшему сценарию, вы просто наконец-то согласитесь, что вы просто родственники и начнете другие отношения, но я не думаю, что именно это сдерживает тебя.

— Тогда что?

Грейс нагнулась вперед, широко улыбаясь.

— Что, если это потрясающе? Просто крышесносно? Что если это выходит за грани того, что ты себе представляла? Что тогда? Думаю, вот чего ты боишься — что ты безнадежно влюбишься в Хантера и он не ответит взаимностью. Что он будет прежним стариной Хантером и не будет готов остепениться.

Ладно, может быть Грейс знала Эсми лучше, чем она думала, потому что… да.

— Ты хочешь двигаться дальше, зная все наверняка, — нежно сказала Грейс, — но всегда есть возможность того, что все разрушится, как это произошло с Джоном. Где бы ты была если бы этого не произошло?

— Именно! — сказала Эсми, чувствуя себя оправданной, — я знаю, что риск — это часть игры, но…

— Иногда риск кажется слишком велик, — сказала Грейс, понимающе кивая, — не стоит говорить это девушке, пытающейся забеременеть.

Взгляд Эсми опустился на плоский живот подруги.

— Подожди. Ты…

— Нет, в настоящее время я не беременна, — прояснила Грейс, — но мы уже разговаривали на эту тему с Эшем. Поэтому поверь мне. Потому что, в некотором смысле похожий разговор, который ты ведешь с собой по поводу Хантера, я веду с собой по поводу ребенка. Ты готова начать и никогда не оглядываться назад, что бы не случилось?

Вот это вопрос.

— Главное различие между нами в том, что ты, образно говоря, уже начала спускаться со своей личной вершины, в то время, когда я, все еще хожу по вершине моей, — Грейс наклонилась и сжала ее руку под водой, — ты уже упала, милая. Уже бессмысленно об этом думать. Тебе нужно лишь спросить себя: кто должен поймать тебя… что бы не случилось?

— Да, — согласилась Эсми, слегка сжимая руку подруги и улыбаясь, — почему люди притворяются, что влюбляться это весело, когда это самая ужасная вещь на планете?

— Любовь может такой стать, — сказала Грейс, — когда ты борешься за нее. В своих историях писатели описывают время, когда ты даешь себе волю, влюбляешься и плывешь по течению. Если ты сопротивляешься, происходит то, что люди называют тоской.

Эсми рассмеялась и снова потянулась за мороженым.

— Именно это я здесь делаю? Создаю тоску? Это не вселенная испытывает меня?

— Неа, — сказала Грейс, тоже беря мороженое, — уверена, что ты переживаешь, потому что навязала это сама себе, а не вселенная устроила тайный заговор.

— Проклятье, — сказала Эсми, драматично вздыхая, — я-то уже заготовила речь на тему пожалейте меня.

— Прости.

Одно мгновение, они просто ели мороженое и смотрели на залив.

— Так что я должна делать? — наконец спросила Эсми.

— Сказать ему.

— Ему больно. Он отвергнет меня.

— Поэтому спланируй речь, — с легкостью сказала Грейс, — скажи ему о своих чувствах как можно яснее, затем дай ему время обдумать это. Потом, когда он будет готов, он придет к тебе. Как только до него дойдет, что ты хочешь дать ему шанс, он постучит в твою дверь. Но сперва ты должна дать ему понять, что готова распахнуть для него свое сердце.

От этой простой мысли, мороженое Эсми снова приобрело вкус. Она прислонилась к горячим струям джакузи, позволяя себе расслабиться, все снова и снова обдумывая предложение Грейс.

Ее подруга была права. Эсми уже давно свалилась с вершины любви и вечность ждет, когда Хантер ее поймает. В чем ее ошибка? В том, что она никогда не просила его поймать ее. Она всегда говорила, что хочет, чтобы это сделал кто-то другой.

Пришло время это менять.