Король-лев. Новые подвиги

Глава третья БОЛОТНЫЙ ДРАКОН

Когда-то из маленького родничка, бьющего посреди джунглей, образовалось небольшое озеро. Оно лежало в томной истоме под ласковым небом, и тысячи животных и птиц блаженствовали на его берегах. С годами озеро становилось все больше. Однако без движения вода застаивалась, зарастала жесткой травой с волокнистыми стеблями. Среди зарослей в стоячей воде расплодились лягушки и стали устраивать по вечерам свои бестолковые концерты.

Озеро постепенно стало превращаться в болото. Оно очень сердилось оттого, что животные и птицы стали избегать его, и еще больше превращалось в топкую грязь. Все старались обходить болото стороной. Из-за смердящих туманов, висевших над черным глянцем поверхности. А главное – только зазеваешься и поставишь ногу на кочку, как тут же увязнешь в вонючей болотной жиже.

Все чаще стали пропадать животные. Буйволы и антилопы, привлеченные яркой зеленью мха, обманчиво устилавшего топь, с радостью направлялись к изумрудному островку. Спасать увязшее животное товарищи не успевали – трясина, вцепившись в жертву, мгновенно засасывала ее и тут же смыкалась зеленым ковром там, где только что разверзлась черная, бездонная дыра. Лишь пузыри указывали злополучное место. Было что-то жуткое в мрачном хлюпанье жижи. Лесные птицы уверяли, что в последнюю минуту они видели широко разинутую пасть, усеянную сотнями острых зубов, в которой животное исчезало. Пасть тут же захлопывалась, уволакивая жертву на дно болота.

Антилопа Алита в эти россказни не верила, посмеиваясь над мнительными подружками. Однако она по возможности старалась избегать болота и особенно Тарзинскую топь. Лишь страшное горе заставило ее прийти на это гиблое место.

Дело в том, что странная болезнь стала косить обитателей джунглей. Буйволы, олени и антилопы, которые вечером выглядели здоровыми, за ночь слабели и были не в силах подняться. Белая пена, смешиваясь с кровью, розовой слизью проступала на морде животного. Брюхо бедняги вздувалось, и к закату солнца он погибал.

Опасаясь, что болезнь заразна, старейшины решили, что при первых признаках недуга больное животное должно покинуть стадо. С тех пор обреченные изгонялись из стада и, не находя пристанища, шли к Тарзинской топи, где бесследно пропадали.

Алита, как и все соплеменники, безропотно согласилась с горьким решением отчаявшихся старейшин. Но когда розовая струйка показалась из левой ноздри ее родной сестры, она решила разделить ее участь и отправилась вместе с ней к болоту.

Алита не могла бросить любимую сестру на произвол судьбы, ведь она хорошо помнила, как та родилась, как стояла на тонких слабых ножках, как взрослела, превращаясь в стройную черноокую красавицу. Поэтому Алита не послушалась голоса разума и безоглядно отдалась душевному порыву.

Жить ее сестре оставалось не более шести часов, до тех пор, пока солнце не нырнет за край далекого горизонта. Алита решила быть в этот горестный час вместе с бедняжкой. Однако, судя по всему, та погибать вовсе не собиралась. Наоборот, она медленно пережевывала сочные листья и казалась более довольной и веселой, чем обычно. Алита с тревогой осмотрела сестру. Розовой слизи не было и в помине. Вот и солнце скрылось, а сестра была жива.

Страшное подозрение закралось в сердце Алиты. Она вдруг вспомнила, что всякий раз, когда в стаде обнаруживали очередную жертву, тут же появлялся старый павиан Горо, который требовал, чтобы беднягу изгнали. Низкорослый, крикливый, он все же пользовался в джунглях определенным авторитетом. С ним боялись связываться, прощая его язвительные выходки. Не раз Горо устраивал мелкие пакости. Поскольку обиженный был кто-то один из стада, остальные обычно помалкивали, надеясь, что к ним зловредный павиан приставать не станет.

О подобных проделках Горо знали все, но никому не могло прийти в голову, что он из каких-то соображений станет уничтожать своих соседей. Это были лишь догадки Алиты. Она решила сказать всем, что сестра умерла, а сама отважилась следить за Горо. Не его ли пакостных рук дело? Она посвятила сестру в свой план, нежно попрощалась с ней и направилась к соплеменникам с понурым видом. Все должны были поверить, что Алита скорбит о своей бедной сестре.

В ту ночь павиан спал в своем гнезде на ветвях зонтичного дерева. На следующую ночь он тоже никуда не отлучался. Алита до восхода солнца не сомкнула глаз, но Горо даже не пошевелился во сне, сладко похрапывая. На третью ночь, измученная бдениями, антилопа заснула, и как на зло заболели сразу три ее подружки. Алита, рассердившись на себя, решила проведать свою сестричку, а заодно выспаться, чтобы продолжить наблюдения за павианом.

Сестра, к счастью, была здорова. Она очень соскучилась по Алите и своим друзьям, но идти в стадо было еще рано. Вся трава вокруг была съедена, и Алита отправилась к самому краю болота.

Солнце нещадно палило, поднимая над Тарзинской топью сизую дымку испарений. Внезапно Алита услышала плеск болотной воды и шорох раздвигаемых трав. Кто-то приближался к болоту, не опасаясь быть услышанным. Алита хотела побежать на звук, чтобы отвлечь внимание приближающегося незнакомца от своей сестры, но тут глаза ее различили знакомую фигуру. Павиан Горо! Все ее подозрения подтвердились.

Алита всю жизнь старалась ни о ком не думать дурно, потому что любое зло, как учили ее старейшины, начинается с дурной мысли. Во всех и во всем есть что-то хорошее, как во всех и во всем есть дурное. Думая о ком-нибудь плохо, можно только усилить в нем дурные качества вместо того, чтобы сделать его лучше. Кроме того, дурная мысль всегда ищет единомышленников и всегда их находит, и тогда все вместе они начинают изливать свое зло на бедную жертву. Это продолжается не один день, и участвуют в этом не один, а тысячи. До чего же низко и ужасно думать о других дурно!

Между тем старый павиан, по щиколотку увязнув в черной жиже, устало перебирал кривыми ногами и что-то громко кричал. Когда его голос стал особенно резким и почти дошел до поросячьего визга, болото расступилось. Алита, забыв обо всем, наполовину высунулась из-за кустов. Никогда еще она не видела подобного чудовища.

Над топью взметнулась огромная змеиная голова, следом показалось гигантское чешуйчатое тело. Пасть монстра разверзлась, вместе с ревом выпуская ядовитый дым, отравляющий все живое.

– Змея! – ахнула ошарашенная Алита.

Тотчас рядом с первой головой выросли две другие, огромные и безобразные. Круги пошли по колеблющейся поверхности болота.

– Трехглавый дракон! – ужаснулась антилопа.

Три головы чудовища колыхались и раскачивались в жутком танце. Чешуйчатые шеи сплетались, словно порождение кошмара. Как диковинные лианы, подчиняясь незримой музыке, они то скручивались клубком, то опадали лилово-зелеными лепестками. Кожа дракона, покрытая муаровыми разводами, топорщилась трехгранной чешуей. Каждая чешуйка заканчивалась острой иглой с дрожащей на конце капелькой яда. Это было устрашающее зрелище, но еще больше была поражена Алита, когда услышала хриплый голос павиана.

– Я ли не забочусь о твоей ненасытной утробе?! – сварливо ворчал Горо. – А как ты, Сатха, выполняешь условия договора?

Дракон Сатха все так же монотонно повторял рисунок танца. Павиана это, похоже, ничуть не смущало. Он для убедительности погрозил кулаком в сторону чудовища:

– Учти, если так будет продолжаться, тебе вместо свежего мяса придется довольствоваться лягушками да жабьей икрой! Где обещанная власть над джунглями, где молодость и красота, что ты сулил мне при первой встрече? – визжал павиан.

Несколько месяцев назад павиан Горо и дракон, случайно встретившись, быстро подружились. Но не на добрых чувствах были основаны их отношения. Каждый видел свою выгоду в этом странном товариществе. Дракон Сатха, поселившись в болоте, был удовлетворен ежедневным сытным обедом, который ему обеспечивал Горо, по ночам разбрасывающий ядовитые болотные травы у водопоя. Павиан злорадствовал, видя горе и тоску своих соседей, а также надеясь на обещанные Сатхой блага.

Горо терпеливо ждал исполнения своих заветных желаний, потирал в преддверии удовольствия руки: то-то будут все завидовать, когда он возвеличится! Сегодня пришел день требовать плату. Обитатели джунглей собирались покинуть злосчастное место, если утром заболеет еще хоть кто-нибудь. И Сатха расплатился. Алита увидела, как одна голова чудовища наклонилась, почти касаясь земли, и схватила отчаянно визжащего павиана. Голова и плечи Горо скрылись в бездонной утробе, а ноги еще некоторое время дергались. И сразу же дракон нырнул, лишь глухо чавкнуло болото, смыкаясь над ним.

Так Горо стал жертвой своих алчных желаний. Он сердился, говорил злые слова, завидовал чужому счастью. Он считал себя самым умным, очень много думал о себе и крайне мало о других. Он полностью отдался злобе, забыв, что зло всегда работает только на себя. Вот он и погиб от своего страстного, неистового желания власти над другими существами, потому что следовал путями зла, пытаясь воздвигнуть свои трон на чужих смертях. А настоящая власть – это прежде всего бескорыстное служение другим, желание творить добро ради добра, а не за награды, подчинение своих интересов интересам окружающих.

Алите стало немного жаль глупого старого павиана, но в глубине души она понимала, что он получил по заслугам. Не разбирая дороги, она вместе с сестрой кинулась прочь. Когда старейшины узнали о случившемся, они пришли в ужас. Строго-настрого было запрещено даже близко подходить к Тарзинской топи. Липкие сети страха опустились на джунгли и коснулись сердца каждого обитателя.

Прошло несколько недель. О странном создании, живущем в болоте, еще поговаривали, но уже с оттенком насмешки. Мало ли что могло привидеться несмышленой Алите! Антилопа так и не оправилась от пережитого ужаса. Она сильно изменилась, начала сторониться окружающих и нервно вздрагивала при каждом шорохе.

А трехглавый дракон Сатха, опрометчиво проглотив своего кормильца, дремал в сердцевине болотной бездны. Но пришло время – и он проснулся. Страшный голод терзал ненасытное брюхо. Никто уже не подходил к его владениям. И тогда Сатха всплыл на поверхность и пошел охотиться в джунгли.

Его огромные лапы с острыми когтями оставляли глубокие следы. Там, где он протянул свое бугристое тело, в джунглях оставалась просека, где он ступал лапой – жухла трава. Тучи насекомых и ядовитой мошкары вились над телом дракона. Всякий, кто подвергался их укусам, тут же заболевал и умирал долго и мучительно от гноящихся ран, которые покрывали все тело.

Никто из попавшихся на пути дракона не сумел уйти от его ядовитых клыков. Насытившись, Сатха возвращался в болото, чтобы снова идти в джунгли на охоту. Джунгли пустели. Жители бежали из жутких мест. Победить ужасное чудовище и было тем заданием, которое властитель Тирал по наущению коварного Повелителя пауков передал Симбе. Выбора у Короля-Льва не было. Он выслушал гонцов и молча отправился на север в сторону Тарзинской топи.

Вечером Симба добрался до места. Огромное красное солнце почти спряталось за горизонтом. Король-Лев медленно шел по узкой тропинке, петлявшей среди больших деревьев.

Вскоре показались поблескивающие в свете ярких звезд озерца. Их становилось все больше и больше. Деревья уменьшились в размерах и, наконец, исчезли совсем. Странное благоухание распространяли огромные розовые цветы, которые плавали на поверхности болота. Рядом рос папоротник невиданных размеров, его заросли скрывали Симбу с головой. Порой они были настолько густы, что Королю-Льву приходилось обходить их стороной. Воздух был теплым и сырым, в нем постоянно ощущался запах гниющих растений. Симба покинул саванну с ее свежими, прохладными ветрами и теперь дышал испарениями чудовищного болота, на протяжении сотен миль окаймлявшего северные границы царства Тирала.

Неожиданно впереди раздался утробный рев, который заглушил все привычные ночные звуки: непрекращающееся жужжание насекомых, громкоголосый хор лягушек и птичьи вскрики. Король-Лев резко остановился и припал к земле, почти утонув в ковре из травы и мха. На несколько мгновений воцарилась полная тишина, но вскоре вновь раздалось осторожное кваканье лягушек.

Симба двинулся дальше, но не успел пройти и сотни шагов, как рев снова разорвал тишину. Тут же смолкли голоса животных и птиц, только вездесущие москиты продолжали гудеть над головой. Симба напряженно вслушивался в тишину.

Новый ужасный рев раздался в ночи, но на этот раз он звучал гораздо ближе. Король-Лев огляделся. Он находился на открытом пространстве, залитом лунным светом. Под лапами чавкала зеленоватая липкая грязь. Слева в темноте угадывались заросли.

Едва Симба успел домчаться до укрытия, как что-то огромное отделилось от темноты – порождение ночных кошмаров возникло на расстоянии пятидесяти шагов от него. Симба подумал, что это жуткое существо произошло, вероятнее всего, от змеи. Шесть фосфоресцирующих глаз сверкали на высоте пяти метров на трех скользких вытянутых мордах. Гигантские лапы были согнуты для прыжка, острые когти судорожно впились в землю. Невероятно огромные разинутые пасти были усеяны ядовитыми зубами, блестевшими в лунном свете, как слоновые бивни.

Симба не двигался. Почти остолбенев от ужаса, он сжался в комок, стараясь слиться с землей. «Только безумный никогда не испытывает страха! – успокаивал он себя. – Смелый должен быть осторожным, нужно преодолеть страх».

Что-то отвлекло внимание монстра. Сатха повернул головы влево, в сторону от застывшего в ужасе Короля-Льва. Затем дракон буквально взмыл в воздух. Мощные задние лапы оторвались от земли, и гигантское тело с волочащимся по грязи хвостом отлетело далеко вперед. От мощного сотрясения густая грязь, покрывавшая почву, вспучилась волной и ливнем обрушилась на голову Короля-Льва.

Через некоторое время все смолкло. Вновь были слышны только писк и жужжание насекомых да нестройный хор лягушек. Не было заметно никакого движения под неярким белым диском луны. Симба огляделся. Его окружал высокий тростник, стволы которого вздымались над его головой. Вокруг росли гигантские мальвы и еще какие-то диковинные цветы, неизвестные Королю-Льву. Вокруг островка, на котором он находился, струились водяные протоки, словно серебрящиеся под светом луны тропинки. Эта странная, но прекрасная картина не оставила Льва равнодушным. Он невольно подумал о красоте и опасности окружающего мира.

Симба с трудом оторвался от чарующего пейзажа и вернулся к действительности. На этот раз ему крупно повезло. Он чудом избежал столкновения с Сатхой. Нужно было воспользоваться передышкой и обдумать план действий. Ясно, что без опытного проводника в этом странном мире полузатопленной земли и предательских трясин делать совершенно нечего. Огромное болото простиралось перед Симбой до самого горизонта. Определить, где находилось логово трехглавого дракона, было невозможно, а найти его необходимо.

Вдруг рядом с Королем-Львом кто-то грузно зашевелился. От неожиданности Симба подпрыгнул высоко в воздух и, приземлившись, изготовился к бою. К его удивлению, нападения не последовало. Вместо этого раздался тихий и очень грустный голос:

– Да успокойтесь вы, Ваше Величество. Я Вас сразу узнал. Добро пожаловать в наше болото. Укладывайтесь по-прежнему на крышу моего домика, хотя здесь жестко и мокро, не сравнить с королевским ложем. Да что поделаешь? Так мы тут, на болоте, живем. Конечно, вы до рассвета не сомкнете глаз, даже если Сатха перестанет реветь через каждые пять минут, и крыша моего домика не рухнет. Не знаю, что хуже...

Симба, убаюканный монотонной речью ночного собеседника, быстро заснул. Проснувшись утром, он обнаружил, что лежит на мягкой сухой подстилке из тростника посреди небольшого островка. Такие же островки покрывали всю болотистую равнину. Немногочисленные птицы – цапли, фламинго, пеликаны пугливо поднимались в воздух и тут же вновь опускались на воду в поисках рыбы. Вдруг он заметил вчерашнего незнакомца. Тот плескался в воде неподалеку от островка, по-видимому, занимаясь рыбной ловлей.

Когда Король-Лев подошел поближе, незнакомец повернул голову, и Симба увидел влажные, черные глаза, небольшой нос и плотно сжатый рот, из которого торчали длинные, ослепительно белые резцы. Король-Лев улыбнулся. Незнакомец оказался гигантским болотным бобром. Выбросив очередную здоровенную рыбину на берег, бобер поприветствовал Короля тихим голосом:

– Здравствуйте, Ваше Величество! Конечно, вы не выспались, или простудились, или подхватили болотную лихорадку?

– Да нет, напротив, – ответил Симба. – Выспался я прекрасно и чувствую себя вполне здоровым.

– Вы это говорите, чтобы меня утешить, – горестно покачал головой бобер. – Просто вы не хотите, чтобы болотный бобер Толлан умер от стыда, не сумев оказать должного внимания коронованной особе. Кстати, меня зовут Толлан. Если вы забудете мое имя, ничего страшного. Любой вам напомнит.

Через час, когда они плотно позавтракали свежей рыбой, болотный бобер вновь завел волынку:

– Мы о вас, Ваше Величество, много наслышаны. Ох и испереживались мы, ожидая вас. А вдруг, думаем, вы уже где-то умерли с голоду, или заблудились, или утонули! Вот недавно тут был один случай. Нет, лучше я не буду рассказывать, а то вы расстроитесь, а уж этого я себе не прощу. Давайте поговорим о вас.

– Нет, отложим этот разговор. Помоги мне лучше найти логово трехглавого Сатхи.

– Конечно, хотя какая помощь может быть от болотного бобра?! – ответил Толлан, горестно опустив усы. – Да и какая жизнь сейчас на болоте, даже рыба – и та уже не та, что раньше. Климат такой мерзкий, но не беспокойтесь, Ваше Величество, кто охотится на дракона, тому будет не до климата.

– Значит, ты согласен?

– Чего уж там. Все равно жизнь кончена и терять мне совершенно нечего.

– Когда же двинемся в путь? – нетерпеливо спросил Симба, уже привыкший к странной манере разговора Толлана.

– Да прямо сейчас и двинемся на север. Многие, покидая эти места, пошли туда. Больше о них никто не слышал, а это о чем-то говорит.

– Ну что ж, – деловито подвел итог Король-Лев. – Наша ближайшая цель – логово Сатхи.

– Найти? – переспросил Толлан. – Я бы сказал, что наша ближайшая цель – постараться искать это логово и остаться в живых.

– Конечно, конечно. Но вот когда мы его найдем?

– Вот именно! – мрачно изрек бобер и указал на север. – Видите это болото, Ваше Величество? Конца ему нет, а дороги, кстати, тоже не существует.

– Ну, если ты не знаешь, то по пути нам кто-нибудь ее укажет.

– Да уж, – помрачнел Толлан. – Кое- кого мы встретим...

– Слушай, – возмутился Симба, – если все так плохо, ты лучше оставайся, а я пойду один.

– Ну нет, Ваше Величество! Все говорят, что я угрюмый. Мне нужно встряхнуться. Вот я и решил прогуляться. Пойдем вместе к Тарзинской топи, не зная дороги, чтобы отыскать логово, которое никто не видел, и победить дракона, который совершенно неуязвим. Это как раз то, что мне нужно. Уж если это меня не развеселит, то уж и не знаю, что еще может помочь. А теперь, – добавил он, немного помолчав, – отправимся в путь.

Остаток дня и почти всю ночь Король-Лев и Толлан медленно шли на север, переходя вброд мелкие лужи и обходя более глубокие стороной. Дорогу им преграждали длинные, глубокие протоки, обойти которые было невозможно. Приходилось плыть. Первые три они преодолели легко, но когда стали перебираться через четвертую, Толлан вдруг остановился, тревожно глядя в воду. Оглянувшись, Симба увидел, как угрожающе вздулась позади них вода, будто что-то громадное двигалось под самой поверхностью.

– Вот и крокодилы здесь завелись, – грустно заметил Толлан. – Кстати, это и есть первый встречный, о котором вы говорили, Ваше Величество. Что-то мне не хочется спрашивать его ни о чем.

Отойдя от протоки подальше, путешественники остановились. Взглянув друг на друга, они не могли удержаться от улыбки. Оба были мокрые, а на шерсти налип толстый слой грязи. Гнилостный запах тины, казалось, пропитал их до костей. Но нет худа без добра. Эта вонючая грязь хотя бы частично спасала их от вездесущих москитов, которые тучами носились над ними. В своих странствиях Король-Лев привык к укусам насекомых, но в районе Тарзинской топи их было слишком много.

Утро выдалось облачное, и полчища москитов в зарослях тростника, где путники устроили привал, свирепствовали еще сильнее, чем ночью. Однако тела, облепленные грязью, были практически неуязвимы.

Осмотревшись, Толлан мрачно заметил, что недостатка в воде они испытывать не будут, но с едой могут быть проблемы. Конечно, он может попробовать словить угря, но нисколько не удивится, если ничего не поймает. Симба лишь усмехнулся в ответ на его ворчание. Толлан все же наловил кучу рыбы. Наевшись до отвала, путешественники могли пару дней не думать о еде.

Вечером они двинулись дальше. Толлан, как обычно, шел впереди, с неподражаемым искусством выбирая твердые участки почвы и избегая открытых освещенных пространств, где их случайно мог заметить Сатха. Глядя на своего спутника, Король- Лев подумал, что если он и сумеет справиться с заданием, то благодаря Толлану. И действительно, бдительный, обладающий особым чутьем, бобер был идеально приспособлен для такого странствия.

До сих пор путешественникам сопутствовала удача. За три дня они сумели одолеть эти дикие пространства, даже смогли, не подвергаясь особой опасности, определить примерное местонахождение логова Сатхи, до которого оставался примерно день пути. Шли они, в основном, ночью, а днем отдыхали.

– Послушай, – сказал Король-Лев, когда друзья устроились на очередной привал, – если я выгляжу хотя бы наполовину таким же грязным и усталым, как ты, то здешние обитатели не видели более мерзкого создания.

– Вы выглядите намного хуже, Ваше Величество, – был ответ. – Возможно, я никогда больше не захочу на вас смотреть, по крайней мере, до тех пор, пока вы как следует не вымоетесь.

– Ты просто загнал меня в тупик, – рассмеялся Король-Лев. – Если я сейчас же отмоюсь, ты все равно не сможешь на меня посмотреть, потому что меня тотчас же сожрут москиты.

Наутро после долгого и трудного ночного пути они вышли к краю обширной низины. Ее целиком покрывал губчатый ил, в котором вязли лапы, а из-под слоя гниющей растительности при каждом шаге брызгали струйки липкой грязи. Это и было то место, которое они так долго искали, – логово Сатхи. Дно низины терялось в дымке ядовитых испарений. Иногда оттуда доносились тяжелые вздохи и хрип. Трехглавый дракон спал после очередной охоты. Симба и Толлан молча переглянулись и тихо отползли в джунгли, окружающие это гиблое место с северной стороны. Там Король-Лев улегся, положив голову на лапы, и погрузился в размышления о том, как можно справиться со столь огромным и свирепым монстром.

Подобного Сатхе ни в джунглях, ни в саванне не встречалось. Этот дракон был воплощением страха и зла для всего живого. Даже могучие слоны избегали его, потому что было достаточно одного укуса – и огромный слон падал замертво.

Искать встречи с Сатхой, тем более в одиночку, было для Симбы равносильно самоубийству. Однако взглянув на молчавшего бобра, Симба встрепенулся. Разве он один? С ним его друг Толлан, болотный бобер, готовый разделить смертельную опасность. Симба с благодарностью посмотрел на Толлана.

Трудно выразить словами чувство духовного братства, которое играло исключительную роль в жизни любого обитателя джунглей или саванны. В мире, где столько опасностей, столько врагов, наделенных острыми когтями, клыками или рогами, где любой может нанести смертельный удар, инстинкт братства очень силен. Он столь же необходим, как и сердце. Иначе и быть не должно. Только так можно выжить в этом суровом мире.

Симба заглянул в глаза Толлана и почувствовал, что мужество и вера в свои силы вновь возвращаются к нему: он не один. Рядом бьется мужественное сердце его друга. И тогда в голове Симбы сначала туманно, а затем все более отчетливо стал складываться план предстоящей битвы. Он тут же обсудил его с Толланом. Бобер долго хмурился, но в целом план одобрил, и друзья сразу же приступили к его реализации.

Среди густых деревьев, растущих у самого края зловещей низины, они нашли охотничью тропу Сатхи и решили поставить здесь западню. Бобер после не долгих колебаний выбрал огромное дерево с мягкой волокнистой древесиной, но очень толстым и тяжелым стволом. Тут же он принялся грызть его своими острыми резцами и свалил так, что его верхушка упала на ветви дерева поменьше, которое росло по другую сторону тропы. Эту работу Толлан проделал очень искусно и быстро. Затем он вытесал тонкий, но очень крепкий кол и с помощью Симбы подпер им верхушку упавшего гиганта. После того, как бобер срезал дерево- опору, тяжеленный ствол лег на кол, глубоко вогнав его в землю. Друзья знали, что стоит потянуть за длинную и прочную лиану, привязанную к колу, как ловушка сработает. Закончив работу, они присели отдохнуть.

– Ну что ж, – наконец промолвил Король-Лев, – осталась самая малость. Погибнуть нам предстоит или спастись, но мы сделали все, что в наших силах.

– Вы правы, Ваше Величество, – отозвался Толлан. – Если мы погибнем, родные сэкономят на наших похоронах.

– Ах Толлан! – воскликнул Король- Лев. – Вечно ты ноешь, будто всего на свете боишься, а ведь ты храбрее многих. Ладно, на всякий случай, прощай.

С этими словами Симба углубился в джунгли. Вскоре он достиг логова Сатхи и громко зарычал:

– Где ты прячешься, жалкий трехглавый червяк? Не слишком ли сладко тебе спится в этой грязной, вонючей луже?

Вдруг удушающая, отвратительная вонь ударила в ноздри. Из серого тумана показались, раскачиваясь из стороны в сторону, огромные головы Сатхи. Раздвоенные языки высовывались и прятались обратно в пасти, три пары огромных желтых глаз холодно и оценивающе вглядывались в Короля-Льва. Симба отшатнулся и бросился прочь. Он больше не испытывал страха, лишь возбуждение охватило его. Дракон, ускоряя бег, последовал за Львом. Его огромное тело, подобно морской волне, перекатывалось через поваленные стволы. Слышен был лишь топот чудовищных лап, от которого сотрясалась земля. Король-Лев бежал изо всех сил, зная, что долго это продолжаться не может. Скоро Сатха нагонит его, и тогда спасения не будет. Симба мчался по тропе, прислушиваясь к приближающемуся топоту за спиной.

Сатха уже почти нагнал его. Когда Симба обернулся, под наклоненным деревом уже скользило огромное блестящее тело врага. В этот момент притаившийся в засаде Толлан изо всех сил отчаянно рванул лиану. Огромное бревно с грохотом обрушилось на чешуйчатое тело трехглавого монстра. Чудовищный удар переломил дракону позвоночник, но гигантское тело продолжало извиваться, отвратительный хвост косил деревья как траву. Сатха взревел так, что у Симбы подогнулись ноги, а Толлану заложило уши. Живая гора ревела, ворочалась и сотрясала обрушившийся на нее ствол. В конвульсиях дракон выгнул покрытые чешуей шеи и разинул все три пасти, обнажая длинные клыки. Яд, стекавший с них, насквозь прожигал землю. Сатха смотрел на Короля-Льва с такой ненавистью, что тот поневоле вздрогнул. Дракон понял, кто поймал его, и задыхался от бессильной ярости, не в силах дотянуться до противника.

Вдруг Симба увидел, что цвет тела чудовища меняется. По нему пробежала волна жуткой синевы. Тело дракона содрогнулось в предсмертных конвульсиях, подобно землетрясению, горящие ненавистью глаза погасли и, наконец, высоко вытянутые головы тяжело рухнули на землю. С Тарзинским монстром было покончено.

Воцарившуюся тишину прорезал взволнованный голос Толлана:

– Ваше Величество, где вы? Я хотел бы услышать ваш голос. И не пытайтесь ничего приукрашивать, я хочу узнать все сразу. Вы погибли? Чудовище откусило вам голову?

При этих словах в душе Симбы словно прорвалась плотина, и он захохотал как безумный, заразив безудержным смехом бобра.

– Ну что, Толлан, все-таки развеселило тебя наше путешествие? Ты так хохотал, что я готов предложить тебе путешествовать и дальше. Уверяю, ты еще не так посмеешься.

– Ах, Ваше Величество, – последовал хмурый ответ, – теперь, когда я знаю, при каких обстоятельствах мне становится смешно, я решил провести остаток жизни в тоске и печали. Поверьте, это гораздо полезнее для здоровья.