Корыстный интерес (СИ)

Крепкий орешек

После праздничного ужина, в течение которого я делал всё возможное, чтобы не смотреть в сторону Акады, гости в полном составе отправились на улицу. Там, в шикарном центральном дворцовом парке, на фоне ночного неба, начался фейерверк. После чего нас ожидало цирковое представление.

Акада стояла рядом, по-детски радуясь салюту, выступлению факиров, акробатов и канатоходцев.

— Мороженое? — влез между нами Юс и протянул два рожка.

— С удовольствием, — взяла свой Акада. — М-м-м… клубничное, моё любимое!

Снова посвятив всё своё внимание циркачам, она и не замечала (как я думал), что мы с Юсом застыли со своими рожками, пожирая её глазами. Но я ошибался. Акада прекрасно всё замечала. Кокетливо повернувшись, она принялась засыпать Юса глупыми вопросами, а тот с маниакально блестевшими глазами старался отвечать снисходительно вежливо, хотя я прекрасно понимал, как трудно было ему мыслить в тот момент.

Тут Юса отвлекли, и он оставил нас одних. Наконец-то! Но что мне это дало? К своему стыду, я потерял над собой контроль и совершенно не мог отвести глаз от губ Акады, а она вытворяла с мороженым нечто невообразимое. Мигом вспотев от подобного бесстыдства, я протянул ей свой рожок. Чтобы она проделала и с ним то же самое. На бис.

Мне казалось, что я уже реагировал на каждое её движение ртом. Нестерпимо захотелось пройтись языком по этим сладким, измазанным в клубнично-молочной пене губам. Мои глаза распахнулись шире, когда она намеренно — гадина! — высунула язык и, как бы играючи, принялась нализывать этот несчастный розовый шарик, после чего несколько раз засунула его полностью в рот, начав нежно возить губами то вверх, то вниз, нарочито аккуратно снимая пену круговыми облизываниями.

Ну, разумеется, завис. Мой мозг мгновенно очистился от всевозможного кэша, его функциональность упала до нуля. Ко всему прочему еще и брюки стали давить. Акада же одарила меня невинно-испуганным взглядом.

— Что это, — совсем недоброжелательно прохрипел я, — что это сейчас было?

— Не понимаю, о чём ты? — недоумённо захлопала она ресницами.

— О том, что ты откровенно дразнишь меня.

— И в мыслях не было! — фыркнула она. — Я просто ем.

— Тренируешься? — сощурился я. — Это хорошо. Даже не хочу спрашивать, где ты так научилась.

— По интернету.

— О, понятно… — отвернулся я.

В голове — бездумная пустота. Весь мир сузился до её соблазнительных губ, и как я ни пытался подумать о чём-нибудь глобальном или хотя бы отвлечься на представление — ничего не выходило. Постояв так минуту, я обернулся:

— Повтори. Сделай так ещё раз.

— Нет, — совсем неэротично куснула половину мороженого Акада, вновь вернувшись к созерцанию циркового представления. — Тебе не полагается сей десерт. Это только для тех, у кого всё нормально работает.

— У меня всё нормально работает! — взвился я.

— У тебя больше нет магии.

— А…

— Вот когда заработает, тогда и покажу.

— …но…

— А сейчас ты — недодемон. Это всё равно что недомужик. Не заслужил.

Схватив её за локоть, я с жаром выпалил:

— Насадить бы твой мерзкий рот на другое место!

— Мне больно! — запищала Акада, вырывая руку. — Ты за сегодняшний вечер умудрился мне повсюду синяков наставить!

Неожиданно между нами снова вырос Юс. Подозрительно покосившись на нашу схватку, он уточнил:

— Э-э… Риши, а ты уверен, что у вас медовый месяц? Что-то как-то не особенно похоже…

— У нас такая манера общаться, — оскалился я, отпустив локоть Акады, но вместо дарования «жёнушке» свободы, прижал её к себе, видимо, наделав ещё больше синяков.

— О-о! — вскинул брови Его Величество. — Тогда не буду мешать, но, Акадамия, милая моя душа, имейте в виду… — хищно улыбнулся Юс, — что если вы надумаете сбежать этой ночью от своего супруга, то вам стоит лишь выглянуть за дверь, как мой слуга проводит вас в другие апартаменты. В мои.

В ответ Акада выдавила из себя признательную улыбку. Пожелав королю доброй ночи, я сразу же потащил свою «супругу» в «супружескую» спальню.

— Значит, так! — уперев руки в бока, зашептала она, как только я затолкал её в наши комнаты. — Ты больше не суёшь свои руки куда не следует! Ты больше не лапаешь меня, не хватаешь, не целуешь, не…

— Тс-с… — приложив палец к губам, пошёл я по направлению к балконной двери, при этом показывая жестом, чтобы она продолжила говорить, и вышел на балкон якобы подышать воздухом. А там, махнув через перила, оказался на балконе соседних апартаментов. Опустившись на пол, я по-пластунски прополз несколько оконных пролётов и, приподнявшись, заглянул в соседнюю с моей спальней комнату.

В принципе, именно этого я и ожидал. У стены усаживался королевский слуга. Сняв картину, он прильнул глазами к широкой дырке в стене. С нашей стороны это было старинное зеркало.

Обратно я сиганул гораздо быстрее, чуть задержался у нашей балконной двери, где Акада, возмущённо жестикулируя, поливала меня грязью: «Хамло, что ты там скачешь? Выискиваешь, куда твоя рыжая бестия с голыми «яблочками» запропастилась? Ты можешь сегодня к ней отправиться, я не обижусь…», после чего я махнул на соседний балкон, что был правее. Там меня ожидала похожая сцена, с той лишь разницей, что обзор с нашей стороны открывало уже не зеркало, а разноцветное декоративное панно во всю стену. Занавесить его не удастся, как и старинное зеркало в первой «главной» спальне.

«Удобно, — злился я, перелезая обратно на наш балкон, — две спальни по бокам и гостиная посередине. Гардеробная, комнатка для прислуги и ванная — у входа. В гостиной кровати нет, только узкая софа да кушетки, спать в гардеробной — негде. Без вариантов».

— Пойдём в ванную, сладкая, — приторно позвал я, — там и поговорим.

— Какая я тебе сладкая?! — возопила Акада, но я успел заткнуть ей рот поцелуем и насилу затащил в ванную комнату.

— Тише! — отпустив её, предупредил я. — Там за нами наблюдают. Со всех сторон.

Обрисовав ей ситуацию, я прислонился спиной к стене, скрестил руки на груди и воззрился на перепуганное лицо моей новоприобретённой супруги.

Минуту или две она хлопала глазами, пытаясь свыкнуться с мыслью.

— Риши, придётся нам разыграть сцену ссоры. Если бы я и вправду являлась твоей женой, то поводов для скандала ты сегодня дал бы мне предостаточно.

— Не получится. У них ревность преследуется по закону.

— Тогда давай поссоримся по другому поводу, — нервно теребила платье Акада.

— А в этом случае тебя «пожалеет» Юс. И мне уже не удастся сослаться на медовый месяц, полный взаимной радости, разврата и сексуального наслаждения.

— Тогда давай разыграем сцену, мол, кровати неудобные и отправимся спать в комнатку для прислуги.

— Да, хорошая идея, вот только прислуга, которую ты сегодня получила в дар от Его Величества, где будет ночевать? Девушки, скорее всего, явятся сюда с минуты на минуту, чтобы приготовить ванну, постелить постель…

Акада прикусила губу, стараясь не расплакаться, но одна слезинка всё же сорвалась и побежала по щеке.

Мне стало стыдно и неудобно.

— Послушай, макадамия, я не собираюсь тебя насиловать. Но нам надо… как можно скорее удрать из этого сумасшедшего мира. Согласна?

Она закивала, усердно ловя ладошками капающие слёзы.

— Как и обещал, я не трону тебя до полнолуния. Но и спать отдельно нам нельзя. А спать и ничего не делать в постели — это для медового месяца, согласись, настоящий нонсенс. Поэтому… — перешёл на шёпот я, так как служанки не заставили себя долго ждать и вошли в наши апартаменты, — нам придётся симулировать занятие любовью. Потискаемся пару минут и, отвернувшись, захрапим оба. Согласна?

— Похоже, нет у меня выбора. Уж лучше ты, нежели Юс или придворные старикашки. Всё-таки ты не плешивый и не морщинистый. Придётся потерпеть.

— Ну, спасибо! — оскорбившись, поджал губы я. — Ты, знаешь ли, тоже не предел мечтаний.

— Ты мне уже сообщил об этом сегодня, когда описывал сладкую Барбару. Можешь не повторяться, — гневно сверкнула глазами Акада как раз в тот момент, когда занавеска в ванную приподнялась.

— Ой, господа! — заулыбалась нам служанка. — Вы уже здесь?! Я сейчас вам ванну подготовлю и постель. Простите, мы думали, вы всё ещё на празднике… Меня зовут Дора, я ваша служанка. Там ещё Лорейн, она в гардеробной прибирается, и её брат — Ларс. Он всё что нужно принесёт и доставит. Мы с Лорейн ночуем в комнате для прислуги, а Ларс дежурит в гостиной, и вам достаточно выглянуть из комнаты, чтобы он исполнил любую вашу просьбу, — многозначительно посмотрела на нас Дора.

— Благодарю, но я сам в спальне справлюсь, — наотрез отказался я.

— Лорейн также будет ждать и придёт к вам по первому звонку. У вас возле кровати шнурок, только дёрните, и она…

— Мы поняли! — покраснела Акада. — Не нужно. Мы пока сами… без посторонней помощи…

— О! — подмигнула нам женщина. — У вас медовый месяц, наверное? Наслаждаетесь друг другом?

— Да, наслаждаемся как можем. Приготовьте нам ванну, — не на шутку разозлилась Акада. — И поменьше болтайте! И чтоб мы вас не видели. По возможности.

Женщина опустила глаза и поспешила заняться ванной.

Никогда ещё я так не нервничал. Лёжа в кровати, я смотрел то на дверной проём, где вот-вот должна была появиться Акада, то нервно переводил взгляд на потолок.

«Да что это со мной?! — злился я. — Ты уже спал с ней в одной постели. Да… но тогда она не вызывала таких странных чувств — такого исступлённого желания. Брось! Это всего лишь от осознания того, что случится между вами в полнолуние. Сейчас ты просто потискаешь её, она повздыхает, ты поохаешь, оба смачно постонете, и всё. Делов-то на десять минут! Сыграете сцену секса и на боковую. Ну да, ну да… Не стоит заострять на этом внимание, совсем не стоит».

Помимо воли мои ладони взмокли, пульс просто зашкаливал, а голова шла кругом. Но это было ещё ничего по сравнению с тем, что я испытал, когда вошла Акада и нырнула под одеяло в своей коротенькой ночнушке.

Мы с ней посмотрели в гигантское зеркало, что висело перед кроватью над комодом.

— Давай ты погасишь светильники, — попросила Акада.

Я с готовностью выполнил её просьбу, но луна освещала комнату ничуть не меньше.

— А окно никак нельзя занавесить? — уткнувшись мне в шею, прошептала Акада, и от её дыхания меня уже начало буквально трясти. Сам не ожидал, что так заведусь с полуоборота.

— Нет, — сипло выдохнул я, нервно сглатывая, точно девственник, впервые лёгший в постель с женщиной, — уже пробовал занавесить, не получается. Там только лёгкие, полупрозрачные ткани вместо плотных штор. Если начнём закрывать всё подряд… — прошептал я в ответ.

— Я поняла…

— Начнём спектакль?

— Д-да-а… — застучала зубами Акада.

— Не бойся, мы осторожненько, но правдоподобненько. Они не увидят тебя, я буду сверху, так что они полюбуются только на мою спину и на наши телодвижения под простынёй. — Это последнее, что я прошептал, потому что дальше я громогласно заявил, дабы услышали все наблюдатели:

— Так, прелесть моя, теперь я выражу своё восхищение. Ты была такой красивой сегодня, такой соблазнительной, что я еле дотерпел!

В сущности, даже не соврал.

Акада сдавленно вскрикнула, когда мои руки ринулись под одеяло на поиск её тела. Хотя одеялом эту простынку трудно было назвать. Попросить принести другое было бы странно, во-первых, учитывая жару, а во-вторых, учитывая медовый месяц.

Пока мои руки блуждали по её ногам, Акада лежала смирно, вцепившись ногтями в подушку, в которой утопила лицо, но когда мои ладони… как-то сами собой… переползли на внутреннюю часть её бёдер, Акада сжала ноги. Это отрезвило меня, но ненадолго. Пересев, я устроился на её попе, задрав ночную рубашку и оголив спину. Взгляд сам завис на тоненьких кружевных трусиках, обтянувших упругие, круглые, аппетитные ягодицы. Наверное, я целую минуту приходил в себя, заново налаживая ритм дыхания. Такой красивой спины я в жизни не видел!

Снимая кружевное безобразие, я наклонился, чтобы шепнуть:

— Да расслабься ты! Я просто массаж сделаю. Ну и изображу, что… вошёл в тебя, а ты подыграешь, как договаривались, да? — на всякий случай напомнил я, демонстративно выбрасывая её трусики в сторону зеркала.

— Угу, — промычала она в подушку.

— Тебе не тяжело?

— Н-не очень. Но можно ты спустишься чуть ниже?

Спустившись с её ягодиц, я сразу осознал ошибку: напряжение в моём паху уже давно достигло максимума, и теперь я врезался…

— Господи, что это?! — дёрнулась она и обернулась.

— Ты будешь длину изучать?

— Н-нет, но я уже оценила перспективу. Не вздумай совать мне это! Ты проткнёшь меня насквозь.

— Ты просила сползти с твоей попы.

— Обратно! Немедленно заползай обратно!

Хотел что-то съязвить в ответ, но слова не шли, и я просто сжал её ягодицы, прежде чем сеть на них снова.

Акада вскрикнула, и от этого меня обдало нестерпимым жаром. Стало душно. Руки сами скользнули к её плечам, где насладились шелковистой кожей, совершенством форм, точно вылепленных лучшим на свете скульптором, затем жадно упали к лопаткам, синхронно прошлись большими пальцами по позвоночнику, пощекотали круговыми движениями поясницу, заставив Акаду трепетать и шумно глотать воздух. После чего мои ладони расстались, обхватив тонкую талию, и смело нырнули под разгорячённое тело, где принялись наглаживать её плоский живот, мучаясь от искушения подняться выше…

Я клялся себе, что воздержусь от поцелуев, но куда там! Уже пару секунд спустя от начала «представления» мои губы блуждали по её спине, совершенно игнорируя приказы Воли и Разума, при этом извивающееся тело Акады нисколечко не придавало сил, чтобы бороться с сильнейшим в жизни возбуждением, а напротив, творило со мной нечто немыслимое.

Сначала я ещё отдалённо понимал, что делаю, но стоило ей простонать что-то неразборчивое, как всё перешло в беспорядочные ласки. Акада уже вскрикивала каждый раз, когда я касался её, и это жгло, распаляло, доводило до неистовства, опьянения… Когда я в нетерпении опустился между её ног, она дёрнулась и резко перевернулась на спину, прикрыв одной рукой грудь, а другой вцепившись в мои волосы.

— Не надо… — не своим голосом попросила Акада, — прошу, не надо!

— Уверена? — Я нервно засмеялся, приподняв бровь. — Стесняешься? Мне очень хочется.

— Нет, только не это!

— Точно?

— Да… нет… да-а… не надо… умоляю… не надо-о… — Её просьба перешла в писк, когда моя ладонь отправилась туда, откуда только что вынырнуло лицо.

— Ах!.. — задохнулась она и, зажмурившись, снова свела бёдра, да было поздно: я уже одуревал от осознания того, насколько там влажно.

Закинув её ноги себе на плечи и невольно оставляя на коленках да на внутренних сторонах её бёдер жадные засосы, мне оставалось только ринуться вперёд вслед за собственной непослушной ладонью, которой безумно хотелось касаться её скул, проводить пальцами по подбородку, очерчивать линию совершенных губ, играть пальцем с её языком и отшвырнуть наконец ненавистную простыню, чтобы «случайно» попасть ею в зеркало и полностью перекрыть обзор наблюдателям.

Да, теперь можно было остановиться и просто картинно да зачётно постонать, но, похоже, ни я, ни Акада остановиться были уже не в силах.

Нестерпимо захотелось убрать её руку от груди, которую Акада прикрывала из последних сил в попытках не потерять над собой контроль. Я попробовал, но она слабо и неуверенно сопротивлялась, и тогда пришлось надавить. Обхватив запястье и прижав руку Акады к постели, я чуть не умер от восхищения, когда наконец-то смог полюбоваться её полностью обнажённой грудью, ибо более волнующего зрелища мне ещё не приходилось наблюдать.

Всё прежде виденное мною не шло ни в какое сравнение с тем, что открылось моему взору теперь. И дело было даже не в сравнении форм, в красоте, округлости, цвете сосков или в их упругости, а в том, как моё тело реагировало на её тело; как оно жаждало влиться в неё и соединиться каждой клеткой с её клетками. Спустя секунду мои губы уже хаотично блуждали по её ключицам, шее, груди… вновь поднимаясь к губам, терзая и лаская, ничуть не смущаясь сумасшедшего напора.

Вскоре наступил момент, когда мой мозг совсем отключился. Где-то на задворках сознания приходило понимание того, где мы, для чего всё это, а также то, что мы движемся ритмично и синхронно, ненасытно водя руками по обнажённым телам; слышим прерывистое дыхание; чувствуем, как колотятся в унисон наши сердца, как бушует кровь в венах… Необузданная, опьяняющая страсть сводила с ума. Движения становились всё сильнее, грубее, резче… Акада вцепилась в мои плечи, выгнулась волной, издав то ли восклицание, то ли стон, отчего я сам не смог сдержаться. Наши тела одновременно задрожали, прижавшись друг к другу с такой силой, точно решили слиться воедино. Не понимаю, как я не вошёл в неё.

Ещё минуты две после этого я лежал сверху, успокаиваясь и что-то шепча Акаде на ухо, но поняв, что ей тяжело, откатился и устроился рядом, притянув к себе, да она почему-то напряглась и отодвинулась.

— Ты что? — хрипло выдохнул я в её мокрые, спутанные волосы, когда она повернулась ко мне спиной.

Какое-то время она лежала храня молчание, а я, затаив дыхание, ждал ответа и ломал голову, почему последовала такая реакция. Боясь всё испортить, я надеялся, что она сама всё объяснит. Зря ждал. Не обрадовался.

— Я тебя ненавижу, — прошипела она, и я с ужасом осознал не только слова, кои я никак не ожидал услышать, но ещё и то, что она плачет.

— Акада… — приподнявшись на локте в попытке заглянуть ей в лицо, начал было я, но она спрятала лицо в подушке, при этом скрючившись в утробной позе. — Что я сделал не так?

— Всё!

— Вот блин… — рухнул я на свою сторону кровати и потрясённо уставился в потолок, — как-то не совсем это я хотел услышать.

— Я поддалась эмоциям, мимолётной страсти… — всхлипывала она, — а в конце месяца ты вообще… войдёшь в меня и тогда… я потеряю всё, что у меня есть драгоценного. А дальше ты побежишь по своим… рыжим… А если всё получится, то отправишь меня чёрт знает куда и… даже имени моего не вспомнишь…

— Да с чего ты взяла?! Всё не так! Теперь всё будет по-другому.

— Как, мне интересно? Я знаю наперёд, что будет именно так. Я видела, как фривольно ты танцевал с ней, с этой развратной Барбарой. Значит, будут и другие. Те, которые моложе меня. У которых морщинок нет.

— О Небо! — схватился я за волосы. — Акада, ты не понимаешь, почему я сделал это?

— Потому что ты такой же, как и все мужчины!

— Нет. Я сделал это исключительно в отместку тебе. Потому что ты старательно злила меня, танцуя с Юсом, и позволяла ему то, что мне не позволяла, — шептал я, делая всё возможное, чтобы нас не услышали из соседней комнаты. — Прости меня, пожалуйста. Но и ты тоже причинила мне боль. И продолжаешь это делать сейчас своим оскорбительным неверием в мою искренность.

— Боль причиняют тем, у кого есть сердце. А у тебя, Риши, сердца нет. Ты меня вон своему Лучезару готовишь.

— Да если бы готовил, я бы не коснулся тебя даже пальцем! — не выдержав, я с силой дёрнул Акаду за плечо, повернув лицом к себе. — Ты нужна Лучезару девственницей, и я догадываюсь для чего. После полнолуния…

— Трофей будет испорчен? — горько усмехнулась она.

— Зачем ты так? — коснувшись кончиком носа её носика, пожурил я. — Теперь на самом деле всё иначе. Я не хочу тебя «портить», я хочу любить.

Она отстранилась и посмотрела на меня заплаканными глазами. Мы просто лежали и разглядывали друг друга в сумеречном свете комнаты. Мне бы промолчать, да само вылетело:

— У тебя такие красивые глаза. Самый редкий в мире лазурит не сравнится с ними по цвету. Похоже, я влюбился…

Ждал, что и она скажет что-нибудь в ответ, но Акада молчала. Потянувшись, я хотел поцеловать, да она приставила палец к моим губам.

— Не надо, — почти беззвучно произнесла она, — не обманывай сам себя. Ты не полюбишь меня. Никогда. А я пообещала себе, что буду ждать только того, кто полюбит меня всем сердцем, всей душой, полюбит так, что Вселенная содрогнётся от наших чувств. И вот теперь я в безвыходной ситуации: я обязана нарушить обет, клятву, которую сама себе дала, иначе останусь здесь, в этом убогом мире, полном грязи и разврата. Теперь я обязана переспать с мужчиной, которому от меня нужна не любовь, а всего лишь моя магическая сила. Боже мой! Да за что мне всё это?! Неужели мало меня жизнь побила? Неужели мало у меня всего отняла? Где здесь справедливость? Я никогда никому слова злого не сказала и даже не подумала плохого. И вот теперь такое… Знаешь, Риши, всё, что у меня было — это мечта о… — И она запнулась, подавившись слезами. — А теперь эта мечта растоптана. И если я не пересплю с тобой в полнолуние и у тебя не получится вернуть себе магию, то моя мечта о прекрасном принце будет ещё и изгажена, потому что рано или поздно меня выставят на площадь для утех.

— Этого не случится, — серьёзно заверил я.

— Не так я представляла себе первую ночь с мужчиной, не так… А ты — бездушный дьявол, раз не понимаешь! И врёшь ты всё. Не влюбился ты.

— Ты просто… — помрачнел я, — переживаешь, да? Или гормональный всплеск. Не знаю, в чём тут дело. Может, это от того, что твой организм рассчитывал сейчас на нечто большее, а получил всего лишь разрядку, без полового акта. А может, это от того, что ты испытываешь трудности в общении с противоположным полом? Какая-то психологическая травма? Обида на отца, который бросил тебя и мать? Угадал? Акада, я — не твой отец, я не брошу.

— Да все вы так говорите! Давай посчитаем, сколько раз ты успел обмануть меня за последние две недели нашего знакомства. Боже мой, Риши, я с тобой даже месяца ещё не знакома, а ты уже столько раз успел втащить меня в неприятности.

— И это всё? — сухо уточнил я. — Это всё, что ты ко мне испытываешь? Только сожаление, что мы встретились?

— Не надо романтизировать, умоляю! — Акада выставила вперёд руку, останавливая мои возможные возражения. — Мы не встретились в супермаркете, знаешь ли. Не на курорте, не в офисе, не в поликлинике, не во время землетрясения. Ты сам ко мне заявился. Десять раз обманул, мою душу чуть не погубил, дьявол проклятый, — сдавленно зарыдала она, — а теперь ещё хочешь, чтобы я в чувствах тебе призналась! Чтобы… чтобы совсем меня в ад затащить, да? А сам… а сам ты побежишь развлекаться со всякими… — захрюкала она в ладонь.

— Послушай, ты ждёшь, что тебе Вселенная принесёт всё на блюдечке с голубой каёмочкой, но так не бывает. Ты зациклилась на том, что встреча должна произойти каким-то определённым образом, но что, если она произойдёт иначе? Ты пройдёшь мимо и не заметишь. Почему ты не хочешь поверить и дать мне шанс? Возможно, ты не видишь, но Вселенная уже изо всех сил намекает, просто пишет жирным шрифтом, чтобы ты оглянулась и посмотрела по сторонам! Посмотри на мир, в который мы попали! Задайся вопросом, почему он именно такой. Почему именно ты в нём? И неужели я такой уж плохой вариант?

— Я не искала варианты. Я искала и ждала того, кто полюбит меня. Полюбит неземной любовью.

— Возможно, нужно сделать первый шаг самой? Разве ты сама не должна полюбить? Ты ждёшь, что только тебя будут любить?

— Я просто умолчала об этом.

— Почему? — обхватив её лицо ладонями и заглянув в её лазуриты, с надеждой спросил я. — Зачем ты пытаешься побольнее уколоть меня?

— Т-ты за-заслужил, — икала она.

— У тебя истерика. Давай ты успокоишься, и позже мы поговорим, о’кей?

— Да иди ты! Ненавижу тебя. Вот тебе мои чувства! — И она показала мне фигу. — А то, что сейчас было, это ошибка. Или просто временный интерес. Как у тебя к той рыжухе. Потискались и разбежались, — размазывая слёзы по щекам, выпалила она. — Я самостоятельная и сильная. Жила без тебя и столько же ещё проживу. Не дури мне голову со своей влюблённостью. Нет её. Нет здесь моего небесного принца и быть не может, тем более в теле демона!

— Ты жестоко ошибаешься.

— Мне виднее. Хочу жить так, как подсказывает душа! — срываясь с шёпота на писк, истерила Акада. — Прекрати обманывать меня! Не издевайся так! Я ничем не заслужила такую боль…

— Хватит реветь! — разозлился я, собираясь подняться с кровати и отправиться в ванную первым. — Не одна ты кончила, я тоже дал маху. И с кем? С полукровкой. За очень редким исключением нефилимы не спят с полукровками. С вами только энергию терять! От вас её нужно брать, желательно в полнолуние, а не трахаться просто так. К тому же я ещё ничего не сделал. Ты всё ещё девственница. Так что не вопи. Действительно, если для тебя это всего лишь «потискались», «пообтирались», то к чему тогда все эти рыдания? Стыдно, что кончила? Стыдно, что стонала от наслаждения, что выгибалась дугой и просила большего? Не переживай, куколка, не ты одна опозорилась. Мне, знаешь ли, после твоих нелестных слов теперь тоже не особо приятно вспоминать, как ещё пять минут назад я сходил с ума и бился в экстазе. Но ты же получила удовольствие, не так ли? Зачем теперь собак на меня спускаешь?

— Не получила! — грозно зашипела она в темноте комнаты. — Это ты получил. Вон всю меня облил. И я первая пойду в ванную. А то вдруг заползут. Не собираюсь беременеть чёрт знает от кого, кто просто использует моё тело.

— Они же не змеи, чтобы заползать. Глупая.

— Сам дурак!

— У тебя отвратный характер! Теперь я понимаю, почему ты не замужем.

— У тебя не лучше характер, раз ты тоже ещё не женат! — парировала она.

— Мы так рано не женимся.

— Да за такого только под дулом пистолета пойдёшь!

Я спрыгнул с кровати и успел первым влететь в ванную комнату, где тут же бултыхнулся в бассейн. Луны на небе уже не наблюдалось, и комнату окутывал приятный синеватый полумрак. Звёзды лили свой холодный свет в огромное окно, а по углам бассейна стояли тусклые светильники, отбрасывая тени на отделанные мозаикой стены. Я расслабленно повис на бортике, уткнув подбородок в скрещенные руки, и уставился в огромное окно.

Вскоре вошла Акада. Она чуть спустилась по ступеням бассейна, зачерпнула ковшом воду из стоявшей рядом бочки с водой, пахнувшей какими-то эфирными маслами, и принялась безмолвно поливаться. Я не смотрел, предпочитая любоваться звёздами, а не той, что стояла рядом на расстоянии вытянутой руки и прожигала мою спину обиженным взглядом.