Корыстный интерес (СИ)

Нашла коса на камень

За последующую неделю я превратился в сущего ангела.

Починил крышу дома (пару раз чуть не сорвавшись), заново отстругал штакетник и переделал забор в тех местах, где он явно трещал по швам (порезав себе все руки древним, как мир, инструментом), я косил траву и пас лошадей, ходил с ними на речку, ловил рыбу, обрезал яблони и собирал грибы, несмотря на то что они постоянно пытались сбежать от меня. Чёрт! Я даже ежедневно таскал воду в дом и баню, чтобы мы хорошенько выпарились, а после… решил, что достаточно подмазываться, и приступил к самому главному.

Да и Акада за эту неделю преобразилась.

Теперь она аккуратно заплетала свои длинные волосы в сложную, но очень эффектную косу, стёрла облезлый лак с ногтей, привела в порядок обгоревшую на солнце кожу, о чём я узнал благодаря нежным открытым кофточкам, демонстрировавшим мне соблазнительные плечики.

Безразмерная юбка сменилась джинсовыми шортами в обтяжку, и это вызвало у меня настоящий стресс, ибо оказалось, что попа у Акады очень даже… Кругленькая такая, сочная, аж скулы сводило, когда я на неё смотрел. А ножки — это отдельная песня! Стройные, загоревшие и, как назло, именно с такими острыми коленками, как мне нравится. Это немного осложняло предстоящее дело. Более того, теперь Акада каждый день подкрашивала глаза. Её и без того яркие, лазурные очи — а теперь ещё и в обрамлении тёмных ресниц — превратились в весомое оружие. Недаром говорят, что сила женщин — в слабости мужчин.

Убийственный взгляд.

Сегодня она нарисовала небольшие стрелки в уголках глаз, и я решил, что это знак судьбы.

— Мне нужно обсудить с тобой кое-что, — обратился я к ней, когда поздно вечером Акада вышла посидеть на крыльце да полюбоваться звёздами. Она устроилась на ступенях и попеременно наглаживала своих подхалимов: то ненавистную Маньку, то плешивого Мотьку.

— Что ты хочешь обсудить?

— Хотелось бы наедине. Без мохнатых ушей, которые вечно влезают во все наши разговоры. Не дают и слова мне вымолвить! Комментаторы хреновы, постоянно суют свои чёрные мокрые носы куда не следует. Ко всему придираются, везде огрехи находят, что бы я ни делал! Это они перед тобой заискивают.

— Они просто общаются.

— Нет, они именно злобно комментируют! Выискивают, разнюхивают, сидят в ожидании, точно ещё секунда — и вскрикнут: «Ага! Мы так и знали! Он — мерзавец!»

— Ага-га-га! — прогавкал Мотя и почесал себя за ухом. — Ты сам себя выдал! Назвался мерзавцем.

— Ага-а-а! — зашипела Маня, с неописуемым удовольствием вторя плешивому. — Боишься? На воре и шапка горит!

Акада ласково потрепала ушки своих любимцев и, схватив каждого из них за морду, просюсюкала:

— Мои крошки-картошки, дядя-демон злой-презлой и бодается с козой.

— Акада…

— Ладно, — поднялась она, — пошли за сарай, к колодцу. А вы здесь сидите, не подслушивайте!

Мы спустились с крыльца и пошли по мокрому от росы газону. Вокруг стрекотали сверчки, почти полная луна заливала потусторонним светом всё поле и верхушки лесного массива, и всё мне казалось таким естественным, что даже моё предложение прозвучало как само собой разумеющееся. Но тут, после минутного молчания, с Акадой что-то произошло. Её глаза расширились, она задохнулась от негодования и влепила мне отменную пощёчину.

— Да как ты до такого додумался, изверг?!

— А что в этом такого? — бросился я в самооборону. — Разве я предложил тебе нечто сверхаморальное?

— Представь себе! — перешла на крик Акада.

— Да почему?! Я же не вызываю у тебя отвращения. Мне известно, как ты поглядываешь на меня. И как вздыхаешь по ночам. И как на кровати вертишься. Поди, только и мечтаешь о том, как бы ко мне на пол ломануться. Я на расстоянии чувствую твоё желание и горячую кровь.

— Это я-то мечтаю?! — покраснела Акада, да так сильно, что любой слепец заметил бы это даже при лунном свете.

— А кто — я, что ли? Брось весь этот детский сад! Мы оба с тобой были бы сейчас не прочь завалиться в постель.

— Ты меня совершенно не интересуешь! Вот совершенно! Не представляю, что ты там себе нафантазировал, но не надо свои фантазии выдавать за чужие. Если ты хочешь меня, то это ещё не значит, что всё взаимно! Ты… — презрительно скривилась Акада, точно ей под нос что-то отвратительное подложили, — ты… полностью не в моём вкусе. Раньше, когда ты притворялся неким Лучезаром, и то выглядел более привлекательным. А сейчас? Нет, определённо не мой тип. И там я тебя тоже видела, — указала она на мои брюки.

— Ты же говорила, что не смотрела, а только трогала, — сощурился я.

— Немного пришлось посмотреть. Нет, не впечатлил, — мстительно припечатала она. — Что, Великий Комбинатор, давно не получал таких ударов судьбы?

— Ну, знаешь ли!.. — Я буквально затрясся от возмущения. — Ты меня тоже не особенно интересуешь! Скажу честно: не героиня моего романа! Но так уж вышло, что благодаря твоей легкомысленной кошке мы застряли здесь. И застряли надолго, так что выбор весьма прост. Либо ты делаешь, как я предлагаю, либо… можешь и дальше кур гонять. И запасы на зиму делать. Думаешь, твой мелкий огород прокормит? Или рыба и дичь, что я приношу? Я уже два лука сломал. Мне надоело их мастерить. Нормальные луки так не изготавливаются, да будет тебе известно! И я — не дикарь, чтобы с самодельным луком за утками по болотам бегать! Я дело предлагаю, а ты оскорбляешься. Нашлась тут… пава, понимаешь! Недотрога фигова!

— Ты… ты… невозможный негодяй! — не помня себя от гнева, потрясала кулаками Акада. — Да я и близко тебя к себе не подпущу!

— Чего ты боишься? Я не причиню тебе вреда, я буду осторожен и нежен. Обещаю! Уверен, что тебе понравится. Потом добавки попросишь.

— Не льсти себе, Риши!

— Я не льщу! Я просто обещаю, что нам будет очень хорошо, а заодно мы и дело провернём. Клянусь, тебе не будет больно.

— Да не нужны мне твои обещания!

— Тогда рассматривай это как сделку. Давай просто заключим договор. Ты добровольно, без всякого ломания, отдаёшься мне и делаешь в постели всё по обговорённому сценарию, а за это я не бросаю тебя здесь и перемещаю обратно в прежний мир. Разве это не выгодное предложение, а?

— Знаешь, то, что я девственница — это вовсе не означает, что меня можно обвести вокруг пальца и так нагло обмануть!

— Да я не обманываю! — прижав ладони к сердцу, поклялся я. — Честно!

— Так я тебе и поверила! Девственница ему, видите ли, нужна, чтобы силу магическую вернуть! Ха! За дурочку меня принимаешь?

— Нет, не за дурочку, а лишь за ту, которая не хочет в этой глухомани всю жизнь провести. Я предлагаю тебе беспроигрышный вариант. Помоги мне вернуть силу, и тогда я верну нас обратно в наш мир! А там разбежимся по своим дорогам.

— И я, по-твоему, должна согласиться спать с малознакомым мужчиной на протяжении всего полнолуния — три дня до и три дня после, — и ещё исполнять некий демонический ритуал с кровью, дабы ты забрал у меня то, что… — Тут она зашмыгала носом, едва сдерживая рыдания. — То, о чём я так мечтала! Ни за что! Я не отдам тебе силу! Если так хочешь вернуться — рассказывай, как это сделать. Научи меня, и я верну нас в прежний мир.

— Ты не сможешь, — на полном серьёзе сообщил я. И даже не соврал. — Здесь важна кровь. Моя кровь. И она должна наполниться твоей силой. Ты в состоянии открыть заново мои энергетические центры и пустить волшебство по меридианам. Тогда я открою портал в иной мир. Мне необходимо твоё безоговорочное согласие, твоё желание совершить это добровольно, твоё полное осознание движений и смысла действий, которые мы станем воспроизводить. Только так мы добьёмся желаемого.

— Ага! А если я как-то не так пошевелюсь, то всё окажется впустую?! Ух, исчадье ада, отвечай честно!

— Да, — сознался я, — так и будет. Ты, если допустишь ошибку, если позволишь мыслям улететь, раствориться в фантазиях о некоем сказочном принце; если начнёшь представлять кого-то кроме меня и не осознавать происходящее, тогда ты просто… просто… лишишься невинности. И всё. Просто проведёшь приятные ночи, но останешься здесь. Я не смогу открыть портал. Понимаешь, я не о простом сексе прошу тебя. Он мне не особенно нужен с… такой, как ты. Сейчас я имею в виду не то, как ты выглядишь, а только то, что ты полукровка. Нефилимы не спят с полукровками, потому что они, в отличие от обычных смертных людей, забирают у нас силу. Я же прошу тебя об обратном действии, прошу о помощи, об отдаче. Это сложно для полукровки, но возможно.

Тут я получил вторую пощёчину. А следом за ней и третью. Звонкую такую, жаркую. От боли чуть слёзы не брызнули.

Акада обогнула меня и солдафонским шагом прошествовала в дом, яростно хлопнув входной дверью.

Манька с Мотей сидели у крыльца и злобно щурились.

— Циничный ублюдок! — выдохнули они почти хором. — Как язык-то повернулся?

— Да идите вы все! — в сердцах махнул я и отправился в сарай.

Там, выведя одну из пяти лошадей, я не стал тратить время на седло и просто намотал на запястья гриву, после чего вскочил на резвого коня.

Почуяв мой агрессивный настрой, конь заржал и, нетерпеливо перепрыгнув через забор, понёс меня по полю, стрелой рассекая пряный ночной воздух.