Кошачья свара. Мадрид, 1936

Глава 13

Под воздействием ледяного утреннего воздуха Энтони удалось найти дорогу в гостиницу, он двигался нетвердым шагом, но прямо. Учитывая бурление в животе, сухость во рту, жжение в горле, притупленные ощущения и нетвердую память, он с удивлением обнаружил, что ничего не забыл, даже пальто, шляпу и перчатки. Небо затянуло тучами, судя по всему, должен был пойти снег.

Войдя в гостиницу, он заметил прислонившегося к стене человека, который читал газету; человек этот показался ему подозрительным, тем более, что он был в темных очках и не потрудился снять ни плаща, ни шляпы. Увидев англичанина, он тут же перестал делать вид, что читает, сложил газету, отодвинул ее в сторону и произнес суховатым официальным тоном:

- Не вы ли случайно будете сеньор Антонио Вителас?

Такое произношение собственного имени не показалось Энтони неправильным, но нечто в поведении человека в плаще вызвало тревогу. Он искоса бросил взгляд на портье, который ограничился тем, что поднял брови, закатил глаза и продемонстрировал ладони, показывая тем самым, что это совершенно не входит в его обязанности. Между тем, не дожидаясь ответа на вопрос, мужчина в плаще схватил Энтони под руку и вытолкал его на улицу, пробормотав:

- Будьте любезны проследовать со мной. Капитан Коскольюэла, прежде служил в пехоте, в настоящий момент - в Главном управлении госбезопасности. Вам нечего бояться, если будете сотрудничать.

Он заметно прихрамывал, его лицо исказила печальная гримаса. Очевидно, этот дефект подавлял его чувство собственного достоинства.

- Вы собираетесь меня арестовать? - спросил англичанин. - В чем вы меня обвиняете?

- Ни в чем, - ответил полицейский, не останавливаясь. - Я не собираюсь вас арестовывать, у меня нет для этого никаких причин. Я просто прошу вас пройти со мной; пойдемте - и всё будет тихо-мирно.

- По крайней мере, позвольте мне подняться в номер, умыться и переодеться. В таком виде я не могу никуда идти.

- Там, куда мы направляемся, любой вид сгодится, - решительно ответил человек в плаще, не выпуская его руки.

На стоянке перед гостиницей стоял черный автомобиль; дверца его была приоткрыта, за рулем сидел шофер. Они сели, автомобиль тронулся и через некоторое время остановился напротив здания Главного управления госбезопасности, расположенного на углу улиц Инфант и Виктора Гюго. Энтони облегченно вздохнул, поскольку в своем ошеломлении забыл потребовать документы у человека в плаще, назвавшегося представителем закона, и всю дорогу его терзал страх, что его похитили, хоть он и не мог понять, кому и зачем это могло понадобиться. Однако, все его страхи рассеялись, едва они вышли из машины и вошли в здание Управления, тем более, что стоявшие у входа постовые не сделали никаких попыток их задержать.

В вестибюле царила мягкая тьма и, как и следовало ожидать, полная тишина. В углу перешептывались, сбившись в кружок, несколько мужчин и довольно полная женщина в траурном платье и с папкой в руках. В холодном воздухе витал едкий запах табачного дыма. Никто не посмотрел в сторону Энтони и его сопровождающего, пока они пересекали вестибюль, подошли к лестнице и поднялись на второй этаж, там они прошли по нескольким коридорам и добрались до двери кабинета, куда вошли без стука.

Кабинет был тесным, квадратной формы и едва вмещал шкаф из светлого дерева, огромный стол и несколько стульев, вешалку, фарфоровую пепельницу и плетеную корзину для бумаг. Зарешеченное оконце выходило на темный двор. На одной стене висела карта Мадрида, вся в следах от клопов, деформированная, пожелтевшая и заляпанная посередине. Стол был беспорядочно завален бумагами. Там также имелась настольная лампа на гибкой ножке, чернильница, телефон и ненужный вентилятор. Над этим хаосом склонился мужчина, погруженный в чтение одной из бумаг, чья внешность, несмотря на то, что голова находилась в тени и под углом, показалась Энтони странно знакомой. Он не знал, где и когда, но был уверен, что уже видел человека, в чьей власти сейчас находился.

Через некоторое время сосредоточенный читатель оторвался от документа, внимательно посмотрел на англичанина и сказал:

- Присаживайтесь.

Затем он повернулся к человеку в плаще, который уже собирался покинуть кабинет.

- Не уходите, Коскольюэла. В смысле, будьте так добры: пойдите разыщите Пилар и скажите, чтобы она снова принесла мне досье, которое я ей отдал. И скажите, что я буду чрезвычайно признателен, если она принесет кофе с молоком и несколько чуррос.

Согласно кивнув, человек в плаще вышел и закрыл за собой дверь. Когда они остались наедине, собеседник продолжал пристально разглядывать его, ни говоря ни слова. Энтони решился заговорить первым:

- Могу ли я узнать причину, по которой здесь оказался, сеньор... э...

- Марранон, - подсказал тот. - Подполковник Гумерсиндо Марранон, к вашим услугам. Я надеялся, что вы меня вспомните, как я вспомнил вас. Но я не в обиде за вашу беспамятливость: запоминать лица - это моя работа, а не ваша. Позвольте вам напомнить, мы встречались несколько дней назад, в поезде. Вы как раз пересекали границу, по вашим словам, ехали из Англии. Мы встретились на станции Вента-де-Баньос и очень мило, хоть и недолго, побеседовали. Поэтому, узнав, где вы остановились, я отправился вчера вечером в вашу гостиницу, чтобы поприветствовать вас и узнать, как вы устроились. Я долго вас ждал, но вы так и не пришли. И поскольку сегодня я не имел возможности прийти к вам лично, то прислал за вами одного из моих сотрудников. Сам я, как видите, перегружен работой. На мой взгляд, капитан Коскольюэла - человек обходительный и деликатный. Мы с ним вместе воевали в Африке. Там он был ранен в ногу и оказался непригоден к дальнейшей службе. Однако он - настоящий герой; его бы давно наградили орденом Сан-Фернандо, если бы не политические взгляды... да вы сами понимаете. Надеюсь, в отношениях с ним вы проявите должную корректность.

- О да, разумеется, - заверил его Энтони. - Однако, этот... этот визит... в любом другом случае приятный, в этот час причинил мне чрезвычайное неудобство. Я как раз должен кое с кем встретиться...

- Черт возьми, об этом я и не подумал. Какая неловкость с моей стороны, прошу прощения. Наверняка это можно легко уладить. Вот телефон, позвоните своим друзьям и скажите, что ненадолго задержитесь. Они поймут: к несчастью, в Испании мы не настолько требовательны к соблюдению пунктуальности, как вы. А если не знаете номера, скажите мне имя этого человека, и я его узнаю, даже глазом моргнуть не успеете.

- Нет, спасибо, - поспешил ответить Энтони. - Вообще-то, время встречи точно не обозначено. Не стоит беспокойства.

Телефон зазвонил. Подполковник поднял трубку и снова повесил ее, не ответив и не отрывая глаз от собеседника.

- Как хотите, - весело произнес подполковник Марранон. - А вот и наша Пилар. Пилар, познакомьтесь с сеньором Витоласом. Он англичанин, однако говорит по-испански лучше, чем мы оба, вместе взятые.

Энтони заметил, что Пилар оказалась той самой толстухой, которую он видел при входе, даже папка, похоже, была той же самой. По этому двойному совпадению он сообразил, что всё происходящее было тщательно спланировано заранее. Когда Пилар положила на стол своего шефа папку, а тот развязал ее и пролистал содержимое, снова вошел капитал Коскольюэла с мельхиоровым подносом, где стояла дымящаяся чашка и бумажный пакет, откуда высовывались жареные и посыпанные пудрой чуррос. Все трое очистили для подноса местечко на столе, сдвинув бумаги. Потом Коскольюэла снял плащ и шляпу и повесил их на вешалку. Затем сел, Пилар последовала его примеру. Она вытащила из сумки блокнот для стенографирования и карандаш, словно собиралась записывать разговор. Закончив с этими процедурами, подполковник пристально посмотрел на Энтони и сказал:

- Не знаю, объяснил ли вам капитан Коскольюэла со всей ясностью, что ваше присутствие здесь ни в коей мере не носит официальный характер. Более того, оно совершенно добровольно, я бы даже назвал это дружеским визитом. Это для ясности. Всё, что вы скажете, не будет записано в протокол, - добавил он, словно не заметив приготовлений Пилар, которая, в свою очередь, застыла с карандашом в руке, но ничего не записала. - Из моих слов очевидно, - продолжил инспектор, - что вы можете уйти в любое время. Однако, я бы попросил вас уделить нам несколько минут. По-дружески, разумеется. По правде говоря, кофе с молоком и чуррос, которые так любезно принес капитан Коскольюэла, предназначаются вам. Когда вы вошли, я сказал себе: этот человек давно не ел. Скажите, что я ошибаюсь. Нет, конечно, некоторые вещи никогда не ускользнут от полицейского. Так что не стоит меня благодарить, сеньор Вителас, и хорошенько перекусите.

Чувство собственного достоинства побуждало Энтони отклонить предложение, но он чувствовал, что вот-вот рухнет в обморок, и решил, что кофе с молоком и чуррос позволят предстать на допросе, который ему без сомнения предстоит, с большей ясностью суждений.

- Уж чего-чего, - заметил инспектор, глядя, с каким удовольствием англичанин уписывает завтрак, - а таких чуррос, как у нас в Мадриде, нет больше нигде.

Произнеся эту безобидную фразу, он извлек из папки лист глянцевой бумаги и показал англичанину. Это оказалась фотография коротко стриженного человека в мундире. Несмотря на то, что качество фотографии оставляло желать лучшего, Энтони сразу его узнал. Это был тот самый человек, с которым он познакомился в доме герцога де ла Игуалады. К счастью, рот его в это время был набит чуррос, что помогло ему скрыть изумление и замешательство, а также хоть немного затянуть с ответом. Взяв себя в руки, он достал платок, вытер жирные губы и пальцы и спросил, как ни в чем не бывало:

- Кто это?

- Этот ваш вопрос делает мой собственный совершенно бессмысленным. Вы ведь даете мне понять, что не знаете этого человека и никогда его не встречали, - ответил подполковник, поднося фотографию к самым глазам англичанина. - А впрочем, это неважно, я и не считал, что у вас может быть что-то общее с этим типом. Просто подумал: вдруг вы могли его где-то мельком видеть - скажем, в кафе или в доме ваших друзей... такая, знаете ли, случайная встреча... Что же касается личности этого персонажа, - продолжал он, убирая фотографию в папку и закрывая обложку, - вполне естественно, что вы о нем не слыхали, но могу вас уверить, немного найдется испанцев, которым было бы незнакомо имя этого человека.

Подмигнув капитану Коскольюэле и Пилар, он вкратце набросал для англичанина словесный портрет столь знаменитой персоны.

Этот человек был старшим сыном Мигеля Примо де Риверы, возглавившего переворот генерала, который являлся диктатором Испании с 1923 по 1930 год. Хосе-Антонио Примо де Ривера и Саэнс де Эредья в прежние времена пользовался титулом маркиза де Эстелья, под которым был известен в аристократических кругах, где он вращался; приверженцы называли его Хосе-Антонио, или, попросту, Вождь. Уроженец Мадрида, по профессии адвокат, холост; в настоящее время ему тридцать три года. Был разжалован и изгнан из армии за драку с генералом в общественном месте - правда, оба тогда были в штатском.

В 1933 году основал "Испанскую Фалангу" - политическую партию фашистской ориентации. Год спустя эта партия объединилась с группой Рамиро Ледесмы Рамоса под новым названием "Национал-синдикалистский наступательный союз", или, сокращенно НСНС; эта партия имела ту же ориентацию, однако действовала более радикально. Однако вскоре между главарями произошел раскол; Рамиро Ледесма переменил свои взгляды и то ли из принципа, то ли просто со злости развернул клеветническую кампанию против Фаланги и ее Вождя, обвинив их в том, что они якобы присвоили основные идеи и символику НСНС. Правда, ему это все равно не помогло, поскольку большинство членов партии решили покинуть своего лидера и остаться в лоне Фаланги, однако раскол был весьма болезненным; вскрылось множество острых конфликтов, некоторые так и не разрешились по сей день.

Гораздо позже, когда Хосе Мария Хиль-Роблес [10], похоже собирался превратиться в испанского Муссолини, Хосе-Антонио Примо де Ривера предложил ему помощь Фаланги, чтобы совершить государственный переворот, но Хиль-Роблес так и не сделал решительный шаг и отклонил предложение. Эти две неудачи убедили Хосе-Антонио в необходимости повести Фалангу в бой, рассчитывая только на собственные силы.

Немного погодя убежденность в этом заставила его отвергнуть возможный альянс с Хосе Кальво Сотело [11], авторитарным монархистом, блестящим оратором и сильной личностью, и в результате он стал лидером правых и самых консервативных сил и претендовал на то, чтобы возглавить фашистское движение в Испании. Отношения Фаланги со склонными к мятежу военными были сердечными, но неровными: и те, и другие знали о недоверии Хосе-Антонио к армии, которую он винил в том, что она бросила его отца, а военные не доверяли партии с запутанной идеологией и беспорядочной деятельностью. Насилие было частью программы Фаланги с самого ее основания.

В следующих одно за другим столкновениях с отрядами левых фалангисты несли потери, но и причиняли их. На парламентских выборах 1933 года Примо де Ривера получил депутатский мандат, на выборах 1936 года остался без него. С тех пор фалангисты активизировали насильственные действия; соответственно, последовали и акции возмездия.

- Нам неизвестно, что он затевает в настоящее время, - сказал подполковник в заключение, - но прежде он многократно пытался поднять мятеж и, весьма вероятно, что сейчас готовит новый государственный переворот.

Он потер руки, а затем продолжил:

- Вы спросите, друг мой Вителас, - произнес он, минуту помедлив, - для чего мы вам все это рассказываем - вам, иностранцу, впервые попавшему в нашу страну и не имеющему никакого отношения ко всем этим делам. Честно говоря, мне трудно было бы ответить на ваш вопрос. Однако, с той нашей первой встречи в поезде мне отчего-то кажется, что вы, даже будучи англичанином, питаете добрые чувства к Испании и не хотите ее видеть, образно говоря, охваченной пламенем. Или я ошибаюсь?

- Нет, - ответил Энтони. - Не ошибаетесь. Я действительно всем сердцем люблю Испанию. Но это не значит, что я должен ввязываться в ваши дела, и уж всего менее хочу вмешиваться в большую политику. Но, раз уж мы коснулись этой темы, скажите мне одну вещь: вы и в самом деле верите, что этот Примо де Ривера может совершить переворот?

Инспектор и капитан Коскольюэла переглянулись; видимо, каждый из них выжидал, пока другой возьмет инициативу на себя. В конце концов, подполковник Марранон снова заговорил:

- Честно говоря, трудно сказать. Конечно, он может попытаться. Другое дело, получится ли это у него? Не думаю. Если, конечно, он не получит помощи из-за рубежа. Своими силами он много не навоюет. Строго говоря, Испанская Фаланга, как и НСНС, ничего серьезного собой не представляет. Возглавляют эти организации несколько молодых бездельников, а их последователи - всего лишь горстка студентов, а в последнее время к ним примкнули еще и полтора десятка наемных убийц. Их поддерживают замшелые консерваторы, а голосуют за них в основном уличные девицы да сосунки из гольф-клуба. Но при всём этом, никто не может помешать ему действовать. Коскольюэла, расскажите.

Капитан Коскольюэла покосился на начальника, снова придал лицу выражение человека послушного, но компетентного и начал свой рассказ:

- Фаланга Хосе-Антонио организована по принципу пирамиды: звенья объединяются в фаланги, фаланги - в сентурии, сентурии - в батальоны, батальоны - в легионы. Низшая единица, звено, состоит из трех человек, командира и его помощника. Высшая, то есть легион, насчитывает до четырех тысяч человек. Такая система дает массу возможностей по всем направлениям вооруженной борьбы в любых условиях: и для партизанской деятельности, и для лобовых атак; за исключением, разве что, открытых боевых действий в полевых условиях. Общее число фалангистов, задействованных в этой организации, трудно точно определить. Цифру то завышают, то занижают, в зависимости от точки зрения. Но, в любом случае, их не так много - явно недостаточно, чтобы захватить власть в одиночку. Примо де Ривера неоднократно предлагал свои услуги армии - если хотя бы часть вооруженных сил решится выступить. Разумеется, вояки показали ему дулю. Они и сами могут устроить мятеж, если посчитают это целесообразным; но в любом случае не захотят связываться с толпой головорезов, не имеющих понятия о военной иерархии, признающих только своего вожака, который однажды ввязался в драку с генералом и непременно попытается заставить вояк плясать под свою дудку, едва ему удастся захватить власть. Тем не менее, нельзя исключать, что в случае вооруженного конфликта военные могут использовать фалангистов как вспомогательную силу или для каких-то грязных делишек. Фалангисты жеманничать не станут. И в итоге мы не знаем, во что это может вылиться. Логика здесь не поможет: нельзя забывать, что Хосе-Антонио - безответственный отморозок, а его приверженцы - сплошь фанатики, которые, не задумываясь, сделают всё, что он им велит. Большинство из них - в сущности, еще дети, восторженные и романтичные. В этом возрасте они еще не боятся смерти, потому что не знают, что это такое. К тому же Вождь заморочил им голову идеями героизма и самопожертвования.

Подполковник Марранон вежливым жестом прервал капитана:

- Хватит уже, Коскольюэла. Не будем докучать нашему гостю. Как он сказал, у него назначена другая встреча. Простите наше излишнее усердие, сеньор Вителас.

Энтони что-то неразборчиво промямлил в ответ. После недолгой паузы подполковник снова заговорил:

- В глубине души, - произнес он в своей обычной невозмутимой манере, - я с вами согласен. Меня тоже не интересует политика. Я не вхожу ни в одну партию, ни в один профсоюз, ни в какую-нибудь масонскую ложу и не симпатизирую и не уважаю ни единого политика. Но я чиновник на службе у правительства, моя задача - поддерживать в обществе порядок, а чтобы его поддерживать, я должен опережать события. Я не могу ждать здесь, сложа руки, потому что если начнется заварушка, а это может произойти в любой момент, то тогда, сеньор Вителас, ни полиция, ни Национальная гвардия, ни даже армия не смогут предотвратить катастрофу. А я могу. Но для этого я должен знать. Что, кто, как и когда. И действовать без промедления и излишних размышлений. Обнаружить преступников и задержать их до того, а не после. И то же самое с их сообщниками. И с пособниками. Знакомство с Хосе-Антонио Примо де Риверой - это не преступление. Но преступление - врать полиции. Я убежден, что вы так не поступите. И сообщив вам это, более вас не задерживаю. Только одна просьба. А лучше две. Во-первых, сообщайте мне всё, что, по вашему мнению, может меня заинтересовать. Вы достаточно умны, чтобы понять значение моих слов. Во-вторых, пока вы остаетесь в Испании, не меняйте место жительства, чтобы мы могли вас найти, а если сделаете это, то известите нас. Капитан Коскольюэла будет вас посещать время от времени, и если вы пожелаете с нами связаться, знайте, что мы открыты двадцать четыре часа в сутки.