Кошка из Валесса. Игра теней

Глава 14. Ритуал, которым всё должно закончиться

Глава 14. Ритуал, которым всё должно закончиться

До Акроса мы с Раамом добирались всё-таки дольше изначально запланированной недели. Не то потому что путь на самый запад Касэта действительно требовал больше времени, чем я рассчитывала. Не то потому что, вопреки всякому здравому смыслу, я постоянно искала разные поводы для отвлечения демона от проведения ритуала, который должен был, наконец, вернуть Темнейшему его давно утраченное могущество, а заодно возвратить его верного слугу в Нижний мир. Я понимала, что наше с Раамом расставание было скорым и неизбежным, и что, в отличие от расставания с Дейраном, здесь у меня даже не было выбора. Но всё равно никак не могла удержаться от того, чтобы не понаслаждаться ещё хотя бы недолго плескавшимся в бездонных глазах демона ехидством, с которым было так весело препираться. А ещё я почему-то всей душой хотела успеть показать своему нечеловеческому спутнику такие стороны Касэта, о которых тот прежде, скорее всего, и не знал.

Хотя, что самое удивительное, Раам, как мне казалось, в нежелании спешить отвечал мне полной взаимностью и весьма охотно поддавался на мои порой совершенно бессмысленные предлоги и затеи. Пускай даже мы с ним всё равно ни за что не сознались бы друг другу в том, что оба старательно растягивали оставленное нам по контракту время.

Впрочем, несмотря на задержки, нас с посланником Агрифа едва ли можно было всерьёз упрекнуть в безделье: большую часть дня мы честно и старательно скакали на запад, притворяясь обычными путниками, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания со стороны местных. Лишь иногда мы позволяли себе вызывать друг друга на шутливые гонки, просто чтобы не сдохнуть от скуки. И то это лишь способствовало скорейшему продвижению к конечной цели нашего с Раамом пути, ведь проигрывать сопернику ни один из нас не желал, а потому самозабвенно гнал свою лошадь вперёд, так что время от времени нам и в самом деле приходилось оплачивать свежих.

Зато стоило жаркому летнему солнцу опуститься за горизонт в одном из тех городов, сквозь которые пролегала наша дорога на запад, как для нас с демоном всё сразу менялось, и время до рассвета почти всегда проходило в бессонном и увлекательном калейдоскопе событий, внушавшем мне чувство странного счастья и беспредельной свободы. Порой мы с Раамом пьяно веселились и танцевали в тавернах, после чего мой партнёр неизменно обыгрывал местных картёжников во все известные людям игры, а следом в своей неповторимой и крайне убедительной манере просил их перестать тыкать оружием в нашу сторону. В другие дни мы с демоном предпочитали гулять по самым мрачным и подозрительным улочкам в поисках случайных бандитов, а когда находили их, то заставляли отвечать на наши загадки, и лишь те, кому удавалось разгадать все их них, лишались чести оказаться привязанными к фонарю собственной тенью. Однажды мы с Раамом и вовсе изобразили из себя бродячих циркачей, и лишь Таящийся ведает, почему, я даже разрешила демону бросить в свою сторону несколько кинжалов, один из которых ухитрилась поймать ладонями у самой груди. А пока восхищённая публика с восторгом наблюдала за нашим рискованным представлением, тьма Раама ловко обшарила людские карманы и обеспечила нам роскошную пирушку в самом дорогом заведении города. Откуда нас, впрочем, довольно быстро выперли за попытку демона на спор подкатить к одной виконтессе, выражаясь исключительно словами на букву “п”, отчего та решила, что он или болен или, что хуже, пытается ей что-то продать.

Поздним же вечером, или, быть может, уже ночью, мы с Раамом всегда возвращались в одну из маленьких комнаток над тавернами, которые мы привыкли снимать за время своего путешествия, но вместо сна занимались одним намного более весёлым и бурным делом, после которого ещё долго расслабленно лежали и болтали друг с другом, одновременно обо всём и ни о чём на свете. А утром, когда над городом едва занимался рассвет, мы вылезали на крышу, завёрнутые в одни лишь простыни, и молчаливо встречали очередной день, запивая ярко-жёлтое солнце вином. И только после этого привычного ритуала мы возвращались в постель и, наконец, засыпали до тех пор, пока хозяин таверны не попросит нас гневным криком освободить помещение, оплаченное лишь до полудня, тем самым отправляя нас в новый виток путешествия в Акрос.

Впрочем, должна признать, что были в таком безумном режиме дня и свои неоспоримые плюсы. Например, я так ни разу за всё время нашего странствия и не успела выспаться достаточно для того, чтобы самостоятельно пробудиться раньше Раама, а значит, я никогда не лежала рядом с ним в терпеливом молчании, дожидаясь его пробуждения. И уж точно никогда не рассматривала черты его становившегося менее хищным во сне лица, принадлежавшего на самом деле другому мужчине, который был мне не менее близок. Подарившему мне кольцо, которое по-прежнему украшало мою шею своим золотистым сиянием. И которое я периодически перебирала своими ловкими пальцами, когда вспоминала об обещании графа вернуться ко мне после исчезновения демона…

Да, всё-таки очень хорошо, что этого никогда не случалось. Ведь тогда наша с Раамом своеобразная идиллия была бы нарушена. А мне совсем не хотелось, чтобы кто-то прерывал наше с демоном гармоничное единение, в котором я растворялась без остатка и даже не считала дни, минувшие с нашего отъезда из Валесса, наивно надеясь, что у нас было ещё достаточно времени на веселье.

Впрочем, как было общеизвестно, любое время однажды подходило к концу.

И потому, очередным утром сидя на крыше и по привычке встречая рассвет, укутавшись в Раамом в одну широкую простыню и потому расположившись у демона между ног, я неожиданно для себя осознала, что уже к вечеру мы с моим спутником должны будем достигнуть конечной точки нашего путешествия. И предлогов для оттягивания ритуала, предназначенного навсегда разделить нас с посланцем Темнейшего, которого я в последнее время всё меньше хотела от себя отпускать, у меня уже совсем не осталось.

Попробовав эту неожиданно горькую мысль на вкус, я протянула руку к бокалу и отпила из него немного вина, а после слегка отклонилась назад и прижалась спиной к нагой груди демона, ощущая его привычно медленное дыхание бархатом своей кожи и отчего-то пытаясь запомнить, что именно испытывала при малейших прикосновениях мужчины к моему телу.

— Ты будешь по этому скучать? — вдруг поинтересовалась я, толком не зная, что именно вкладывала в этот вопрос.

Будет ли Раам скучать по нахождению на Касэте? Или в человеческом теле? Может быть, он будет скучать по нашему путешествию? Или хотя бы просто по мне?…

Я даже не думала, что демон ответит серьёзно. Ожидала какую-нибудь шутку вроде “По этой жёсткой черепице? Ни капли” или фразу “Неужели не чувствуешь, что я уже соскучился?”, сопровождённую недвусмысленным прикосновением его твёрдого члена к моим ягодицам. Но Раам вместо этого мягко положил свою лохматую голову мне на плечо, словно в ответ на мои прикосновения запоминая мой запах, а после крепко обнял меня за талию и притянул ещё ближе к себе, так что от его требовательной ласки я даже выдохнула из лёгких почти весь воздух, в один миг ставший нестерпимо горячим.

— А вот это, киса, зависит только от тебя, — загадочно сообщил мне демон, а затем, не позволив мне отвлечься на неуместные дополнительные вопросы, вполоборота повернул моё лицо к своему и пылко, опьяняюще поцеловал.

Та самая долина посреди Акросских гор глубокой ночью выглядела совсем не такой чарующей и пленительной, как в моих воспоминаниях о нашем с Дейраном пикнике на исходе промозглой весны. Казалось, что с того неожиданно тёплого и светлого дня, который я до сих пор винила в своей чрезмерной привязанности к графу, успела миновать уже целая жизнь. И учитывая, что за прошедшее время я умудрилась по-настоящему умереть, а потом ещё и успешно вернулась из мёртвых, мою жизнь теперь в самом деле можно было назвать совершенно иной. А у такого перерождения наверняка должны были быть последствия, из-за которых мир вокруг вдруг стал выглядеть пропущенным через чёрную линзу.

Хотя, может, во мне сейчас просто говорила неподдельная, демонически едкая грусть, которую вызывала колючая мысль о скором завершении моего приключения. И именно поэтому даже воздух вокруг меня после выхода с горной тропинки на просторы долины вдруг стал казаться мне холоднее самого древнего льда, а в груди начало неприятно саднить и чесаться, будто я всё-таки упустила свою добычу, несмотря на то, что именно здесь я и должна была её, наконец, ухватить.

Лазурное под солнечным светом озеро сейчас напоминало скорее чёрную бездну глазниц Раама, которую кто-то умудрился не только заляпать белыми крапинками звёзд, но и расчертить широкой полосой лунной дорожки, слегка подёрнутой поднятой ветром рябью. Цветы розовых туонов давно опали, и теперь эти извилистые, разлапистые деревья торчали из казавшейся серой во мраке травы словно руки древних усопших, пытавшихся выбраться из своих могил. Птицы, которые так радостно пели нашему с Ле’Куиндом присутствию, сейчас не то спали, не то воспитывали успевших народиться детей, и оттого всю долину, начиная от самых верхушек гор и заканчивая подножием самых мелких травинок, заволокло вязким, тягучим молчанием, которое не мог разрушить будто бы даже старательно пытавшийся грохотать вдалеке водопад.

Словом, более подходящее место для тайного ритуала по освобождению силы Темнейшего надо было ещё поискать.

Нет, конечно, мы с Раамом, вообще-то, могли использовать любую долину или хотя бы полянку в окружающих нас горах. Да и Акрос, если уж на то пошло, мы выбрали исключительно из-за его немноголюдности и отделённости от остального, по большей части равнинного Касэта. Нам с демоном вовсе необязательно было тащиться в такую даль, и мы могли сделать дело и разбежаться уже давно, но мне всё же отчаянно хотелось провести ритуал именно здесь. Во-первых, потому что Раам постоянно настаивал на том, что для уничтожения агата нам нужно было много простора, а назвать эту долину просторной как раз означало бы глубоко оскорбить её своим пренебрежительным отношением к её грандиозному размеру. А во-вторых, мне отчего-то показалось правильным освободить Дейрана от власти демона именно в том месте, которое было для него по-настоящему важным, и лучшего варианта нам было не отыскать.

Так или иначе, но от Раама никаких возражений на моё предложение в итоге не поступило, и поэтому теперь мы с ним стояли вдвоём на берегу озера и синхронно осматривались по сторонам: я бесцельно, пытаясь скорее отгонять от себя воспоминания, нежели исследовать местность, а вот демон, напротив, старательно подбирал подходящее место для уничтожения камня и словно что-то прикидывал в уме.

— Может быть, наконец-то расскажешь мне, в чём заключается моя роль? — уточнила я, взирая на своего спутника с перекрещёнными на груди руками, — Или вообще хоть что-нибудь об этом твоём ритуале?

Всё-таки Раам так до сих пор и не удосужился посвятить меня хоть в какие-нибудь подробности того действа, которое мы должны были совершить, несмотря даже на то, что в последнее время мы почти не отлипали друг от друга, и возможностей сделать это у него было пруд пруди. И мне начинало казаться, что никакого ритуала по уничтожению агата не существовало вовсе, а план демона всё это время заключался в чём-то другом. Пускай даже именно на уничтожение камня он изначально и заключил со мной устный контракт, да и подтвердил его потом на бумаге.

— Всё по порядку, киса. Всё по порядку, — мужчина поднял вверх указательный палец, намекая на то, чтобы я его не отвлекала, и я, не желая, чтобы этот ритуал, если он всё-таки был настоящим, вышел мне боком, прислушалась и отошла в сторонку, позволяя своему спутнику во всём разобраться.

Демон ещё немного походил между деревьями, повертел головой туда-сюда, потом посмотрел куда-то вверх, на далёкие блёклые звёзды, словно спрашивая у них подсказки, а после вдруг замер на одном месте и удовлетворённо ухмыльнулся.

— Здесь! — громко огласил Раам, а затем, когда я приблизилась, чтобы взглянуть на его находку, оценил отражённое в моём взгляде недоумение и пояснил, — Здесь центр долины.

— Ты это на глаз прикинул? — скептически уточнила я, осматриваясь вокруг, подобно демону.

— Вообще-то, я всё измерил, — обиженно сообщил тот, и в доказательство его слов от травы приподнялись тоненькие нити, сотканные из его тьмы, которые, по-видимому, растянулись сейчас по всей долине, и в самом деле позволив Рааму всё рассчитать.

— Хорошо, допустим. И что дальше? — поинтересовалась я, убедившись, что слуга Темнейшего и в самом деле что-то предпринимал, а не пытался изобразить бурную деятельность в ожидании, скажем, появления своего Темнейшего покровителя.

— Дальше стой тут, — Раам дёрнул меня себе навстречу и установил в точности на то место, где, по его словам, находился центр долины, — И никуда не ходи.

Я послушно замерла на той точке, куда меня поставил демон, а он, в свою очередь, призвал из своих ладоней ещё больше внутренней тьмы, которая легла вокруг меня на землю двумя широкими кругами, освобождая окружающее меня пространство от травы, и принялась вычерчивать на проступившей почве какие-то незнакомые символы, которые точно не были буквами каких-либо известных мне языков. Вырисовывая на земле очередной знак, тьма Раама медленно заползала в образовавшуюся выемку и заполняла её собой до краёв, и уже скоро вокруг меня оказалось выстроено целое переплетение символов и линий, насквозь пропитанное самой сущностью демона, с ухмылкой бродившего вдоль границы внешнего круга.

Мне начинало казаться, что всё это слишком походило на попытку слуги Темнейшего всё-таки принести меня в жертву во славу своего повелителя…

— А ты сам разве не собираешься сюда заходить? — мягко спросила я, стараясь не вызывать в демоне лишних подозрений.

Тот вдруг прекратил прогуливаться по самому краю нарисованной им фигуры и насмешливо взглянул на моё замешательство, без труда разгадав, почему именно я задавала этот вопрос.

— Собираюсь, киса, — к моему облегчению, уведомил меня Раам, — Сначала мне нужно было закончить круги.

Палец демона указал на внешнее кольцо, нарисованное его собственной тьмой на земле и оттого едва различимое в ночном полумраке.

— Снаружи — концентрирующий круг, — пояснил Раам, — Он призовёт сюда и воплотит разбросанную по миру силу, когда камень окажется внутри него. А тот, в котором стоишь ты — защитный. Он нужен, чтобы наши тела остались целыми после столкновения с этой самой силой. Поэтому, когда всё начнётся, будь добра, не выходи за его пределы. Будет очень невежливо с твоей стороны отплатить мне за предыдущее спасение новой смертью, которую я уж точно не смогу обратить.

Тон демона звучал весело и небрежно, словно он едва не забыл предупредить меня о такой мелочи, как жизненно важная необходимость держаться подальше от границ кольца, очерченного его почти невидимой во мраке тьмой. Так что я решила, что лучше будет пока и вовсе не двигаться с места, тем более что Раам и в самом деле шагнул внутрь внешнего круга, как только убедился в правильности нанесённых на землю рисунков.

Едва слуга Темнейшего оказался в пределах созданной им фигуры, как его до сих пор спокойная и мерно клубившаяся в глубине загадочных символов тьма вдруг совершенно переменилась. Она вскинулась вверх, забурлила и стала больше похожей на чёрный огонь, нежели на привычного хищного зверя. Её бесшумные всполохи угрожающе заплясали в окружающем мраке, словно собираясь спалить саму сущность ночи дотла, и благодаря этому её очертания стало отчётливо видно даже под призрачным светом луны. Вдобавок тьма демона стала будто ещё бездоннее прежнего, поглощая весь свет вокруг себя, и я вдруг поймала себя на мысли, что опасалась сгореть дотла при одном лишь прикосновении к языкам её первозданного пламени, которое совсем недавно казалось мне совершенно ручным.

Раам, впрочем, спокойно прошёл через это самое пламя внутрь защитного круга, а затем, запустив руку в карман, протянул мне на раскрытой ладони агат, который я не видела с того самого дня, когда Дейран показывал его мне в Валессе.

— Держи, киса. Пусть это пока ещё не заметно, но ритуал уже начался, и скоро здесь станет очень опасно. Мне нужно будет сосредоточиться на поддержании кругов, чтобы призванная агатом сила их не уничтожила. Так что теперь этот камень — твоя забота.

Я неуверенно поднесла руку к артефакту, до сих пор не осознавая, что Раам добровольно передавал мне предмет такой колоссальной силы, к тому же столь важный для него самого, и, пока ещё не принимая его, уточнила:

— И что мне нужно с ним делать?

Демон расслабленно пожал плечами:

— Ну, если ты хочешь уничтожить его, то почти ничего. Тебе всего-навсего надо оставаться с камнем внутри круга и ждать, пока я не скажу тебе выбросить его наружу. Да, вот так просто, — усмехнулся Раам, заметив удивление в моём взгляде, — Я буду слишком занят даже для того, чтобы сделать это самостоятельно. И именно поэтому мне всё это время нужна была ты.

Моё уязвлённое слишком прямолинейным ответом демона самолюбие ожидаемо дало тоненькую трещинку и надрывно скрипнуло, едва не заставив меня злобно фыркнуть собеседнику прямо в лицо.

— А как выбрасывание камня из круга поможет его уничтожить? — недоверчиво поинтересовалась я вместо того, чтобы начать ссориться с Раамом в такой неподходящий момент, — Я думала, что для этого нужно будет использовать что-то посерьёзнее навыков, которыми я обзавелась ещё в младенчестве.

Мужчина понимающе усмехнулся и весело сверкнул заточённой в своих глазах непроницаемой тьмой, которая теперь была точно такой же пламенной, как и та, что очерчивала символы вокруг нас. Вот только она, в отличие от своей оказавшейся на свободе сестрицы, совсем не пугала меня. И даже более того, вопреки моему раздражению на Раама, заставила меня невольно залюбоваться своим древним, по-настоящему диковинным танцем, из-за неприкрытой пылкости которого я вдруг ощутила пока ещё слишком раннюю, непрошенно жгучую тоску по этому ехидному демону…

— Только сила бога способна уничтожить артефакт, созданный другим богом, киса, — глядя в самую глубину моих янтарных радужек, пояснил Раам, — И так уж вышло, что никто из Шести наверняка не придёт к нам на помощь. Придётся справляться самим.

То ли устав от моих сомнений, то ли в самом деле не располагая большим количеством времени, демон схватил мою протянутую руку за запястье и твёрдо вложил в неё агат, запирая камень моими собственными пальцами, подобно Дейрану, точно так же вручившему мне свою судьбу в виде золотого кольца. А затем, убедившись в том, что я не собиралась высказывать новых возражений по поводу происходящего, мужчина вдруг с какой-то странной полуулыбкой дотронулся пальцами до моего подбородка и произнёс будто бы вместо прощания, которое должно было ожидать нас после проведения ритуала:

— Это была отличная игра, Ниса. Я не думал, что у нас получится настолько весело. Но теперь она всё-таки подошла к концу. И я надеюсь, что ты сможешь оправдать мои ожидания на интересный финал.

А затем, оставив меня в полнейшем замешательстве от своей загадочной реплики, Раам отвернулся от меня и опустился на корточки, припадая обеими ладонями к земле и всем своим видом демонстрируя, будто больше ничего не станет мне объяснять.

Совершенно теряясь в догадках по поводу того, что именно имел в виду мужчина под “интересным финалом”, я раскрыла ладонь и внимательно посмотрела на камень, чёрная глубина которого немедленно запульсировала в ответ невыразимым могуществом, столь хорошо знакомым мне после его использования в замке Теалинда. Тёмная, голодная и неудержимая сила агата, оказавшаяся теперь в моей власти, непрошенно пробралась мне под кожу едкими искорками и маняще заклокотала в моём сознании, отзываясь во всём моём теле отчаянным желанием ещё хоть раз пропустить её сущность через себя и обратиться той самой могучей тьмой, которая была способна на что угодно. Эта сила горела в моей ладони, пожирала меня изнутри, требовала себя призвать, провоцировала мои худшие помыслы…

Я едва нашла в себе достаточно решимости, чтобы оторваться от гипнотического зова этой тьмы, когда мелкие, колючие мурашки разбежались по моей спине предупредительной вспышкой, и лишь тогда я услышала раскатистый, грозный гул, исходивший словно сразу со всех сторон, будто сами горы Акроса проснулись и заговорили с нами спустя долгие тысячелетия сна. Раам тоже слышал этот звук, а потому внимательно озирался вокруг себя, хотя по-прежнему оставался на корточках и не отрывал своих ладоней от травы, словно лишь это сейчас было важно. Впрочем, стоило мне приглядеться внимательнее, как я поняла, что теперь почти всё пространство под нами устилал ковёр из освободившейся тёмной сущности демона, словно питавшей и укреплявшей защищавшие нас от надвигавшейся бури мистические круги. И это, должно быть, для ритуала действительно было важнее всего.

Следуя примеру Раама, я попыталась осмотреться вокруг, однако мой человеческий взгляд не замечал совершенно ничего необычного. Долина в ночи оставалась такой же пустой и почти неживой, бесконечное небо по-прежнему пестрело мелкими звёздочками, и даже горы вокруг нас казались совершенно обычными, вот только их снежные шапки странным образом куда-то исчезли…

О, Таящийся! Никуда они не исчезли! Их просто заволокло такой же тьмой, что жила и в самом Рааме!

Только теперь её было намного больше. Несравнимо больше. Я была даже не уверена, что этой долины хватило бы, чтобы вместить её всю. Ведь она прибывала столь стремительно, что за один взмах ресниц преодолевала целые сотни метров, с нешуточной скоростью приближаясь навстречу нам с демоном, и, кажется, совсем не собиралась заканчиваться…

— Раам, не хотелось бы тебя отвлекать, но так и должно быть? — встревоженно окликнула я мужчину, продолжавшего оставаться совершенно неподвижным даже перед чудовищным тёмным туманом, постепенно замещавшим собой весь воздух в долине.

— А что ты рассчитывала увидеть, киса? — будто бы с трудом усмехнулся тот в ответ, не оборачиваясь в мою сторону, — Представь, сколько нужно силы, чтобы и в самом деле быть богом.

Признав, что в словах Раама была неоспоримая истина, я снова осмотрелась вокруг и едва не подпрыгнула от ужаса, когда налетевшая из глубокой черноты ночи бушующая тьма свирепо вгрызлась в границу защитного круга, лишь чудовищными стараниями слуги Темнейшего уберёгшего нас от этой невиданной силы. Столкнувшись с неожиданным препятствием, сущность бога разочарованно отпрянула назад, словно была такой же живой и разумной, как и тьма самого демона, а затем вдруг бросилась в сторону, отчаянно кружась вдоль кромки нарисованного на земле кольца и жадно пытаясь пробиться внутрь, желая уничтожить не то сковывающий её волю камень, не то меня, в чьей руке он сейчас находился.

Это зрелище было по-настоящему страшным. Настолько пугающим, что я почти не моргала и едва продолжала дышать, словно вместе с воздухом могла случайно впустить в свои лёгкие налетевшую тьму, способную немедленно расплавить меня изнутри. Происходящее вокруг невозможно было сравнить ни с чем, что мне доводилось видеть за всю свою жизнь, и мне отчаянно хотелось верить в то, что я уже никогда не столкнусь ни с чем подобным. Сущность бога за пределами нашего круга гротескно извивалась и корчилась, стонала и завывала, одновременно и жалобно, и грозно, и если бы у неё были когти, то всё вокруг нас уже давно было бы испещрено их глубокими и рваными росчерками. Не в силах до нас добраться, она свирепствовала и пульсировала исступлённым желанием уничтожить защищавшие нас с Раамом символы на земле, и лишь благодаря усердному сопротивлению слуги Темнейшего ей так и не удавалось этого сделать.

Впрочем, с каждой секундой её беспорядочный танец становился всё безумнее и смертоносней, и мне постепенно начинало казаться, что у демона уже скоро не останется сил на противодействие ей…

— Ещё не пора выбрасывать агат? — напряжённо оглядываясь по сторонам и непроизвольно стараясь находиться как можно ближе к Рааму, уточнила я, ощущая, как внутренняя сторона моей ладони начинала всё сильнее гореть от лежавшего в ней артефакта.

— Чего ты так торопишься от него избавиться? — вместо прямого ответа, вдруг осведомился демон, и голос его прозвучал так глухо, будто на него давило сейчас не менее тысячи тонн гранитных камней.

Удивившись очередному намёку слуги Темнейшего, который едва ли почудился мне в его уж слишком неожиданном вопросе, а также припомнив его двусмысленные слова об “интересном финале”, я ошарашенно уставилась на спину мужчины, непривычно вздымающуюся тяжёлым дыханием, и осторожно переспросила:

— А я что, могу этого не делать?

И прежде, чем демон успел сказать мне хоть слово, я по росчерку интуитивных мурашек поняла, каким будет его ответ:

— Конечно, киса. Я уж думал, ты не догадаешься спросить.

Раам ненадолго обернулся в мою сторону, чтобы удовлетворённо ухмыльнуться мне прямо в лицо, и я с удивлением для себя заметила жаркую испарину, выступившую у него на лбу от нечеловеческих усилий, которые ему приходилось прикладывать для сохранения стабильности кругов:

— У меня особого выбора нет, — сообщил мне демон, — Но камень у тебя, и ты вправе решать, что с ним делать.

Раам вновь отвернулся от меня и будто бы напрягся ещё пуще прежнего, полностью сосредоточившись на сдерживании силы своего покровителя, вовсю безумствовавшей за пределами нашего крайне хрупкого по сравнению с её мощью убежища. А я вновь раскрыла ладонь и посмотрела в самую глубину космически чёрного агата, раскалившегося сейчас до предела и лишь по странной шутке создавшего его бога не оставлявшего на моей коже страшных ожогов.

Неужели демон отдал мне этот камень специально? Потому что у него, по его словам, не было подобного выбора из-за необходимости исполнять приказы Темнейшего? Было ли ему попросту любопытно, сохраню ли я верность нашей договорённости, и он провоцировал меня таким неожиданным образом? Или же он втайне рассчитывал, что я пойду наперекор воле Агрифа, и сохраню эту почти безграничную силу лишь только для нас двоих, потому что я и в самом деле успела стать для него особенной?…

— А что будет, если я решу его не уничтожать? — до сих пор не осознавая, что спрашивала об этом всерьёз, полушёпотом уточнила я, понимая, что Раам даже сквозь гул окружающей нас тьмы прекрасно меня услышит.

Впрочем, отвечать на мои вопросы демону становилось всё сложнее с каждой секундой нашего заключения внутри защитного круга, и потому вместо внятного объяснения я получила лишь несколько фраз, произнесённых с таким трудом, будто мужчина уже начинал задыхаться от своего усердного сопротивления мощи собственного бога:

— Много вариантов. Можешь отдать мне. Тогда я останусь здесь. В этом теле. Навсегда. С тобой, — Раам ненадолго посмотрел на меня и недвусмысленно сверкнул в мою сторону своими бездонными глазами, отчётливо утверждая, в каком именно смысле собирался остаться рядом, а затем поморщился и вновь напряжённо сосредоточился на кругах, — Можешь забрать себе. Обрести силу бога. Стать новой богиней. Можешь сломать и разделить. Можешь прогнать меня. И отдать силу Ле’Куинду. И ещё много всего. Ты ничем не ограничена. Выбирай.

Выбирай?! О, Таящийся, да как тут выбрать! Такие решения не должны приниматься в подобной спешке! Да ещё и под угрозой быть раздавленной катастрофической и бесконтрольной силой чужого бога, отчаянно желающей разрушить свои оковы!

Впрочем, мой разум, похоже, был не согласен с моими эмоциями, ведь довольно быстро проанализировал предложенную демоном информацию и ограничил меня тремя наиболее привлекательными вариантами использования камня. И каждый из них противоречил двум другим, что ничуть не делало предоставленный мне Раамом выбор хоть сколько-нибудь легче.

Я могла просто выбросить камень за пределы круга, как мы с демоном и договаривались. Исполнить свой контракт и вернуть силу Темнейшему, хотя бы в качестве благодарности за то, что повелитель Нижнего мира согласился вернуть меня к жизни. Но вместе с уничтожением камня из этого мира ушёл бы и Раам, а я была совсем не уверена в том, что была готова лишиться его ехидного, наглого, властного… и невероятно желанного присутствия рядом с собой. Всё-таки уж слишком я успела сродниться с его коварной, хищной и неожиданно уютной внутренней тьмой. И без этого пускай неоднозначного, но вместе с тем непостижимо близкого мне мужчины, с которым можно было вместе гулять по крышам и встречать сиявшие лишь для нас рассветы, в моей жизни определённо стало бы удручающе пусто.

С другой стороны, единственным способом, при котором Раам мог бы остаться рядом со мной, было наделить его силой, намного превосходящей могущество Агрифа. Силой, которая не смогла бы выдернуть слугу Темнейшего из чужого тела, призвав его обратно к разгневанному повелителю, который наказал бы его за проявленное своеволие. Силой, которая навсегда заключила бы демона внутри тела Дея… А значит, навсегда усыпила бы самого графа, с которым я ни за что на свете не смогла бы поступить так жестоко. Пускай это было и не убийство, которое я не могла допустить из-за своего Посвящения… Но в каком-то смысле такую судьбу можно было посчитать даже хуже смерти. И я, при всей своей внутренней тьме, не могла найти в себе силы обречь на неё Дейрана. Не после того, что между нами было. Не после того, кем я стала для него. И кем он так неожиданно стал для меня, подарив мне такие светлые чувства, о которых я прежде не смела даже помыслить.

А ещё, как утверждала требовательная пламенность агата в моей руке, я сама могла стать богиней. Пусть и не настоящей, управляющей силой Агрифа через камень, который у меня могли отнять в любой момент… Но так или иначе, у меня снова появился бы давно утраченный дар! И вся эта мощь, которая окружила нас и готова была сожрать, по одному моему слову покорилась бы моей воле и позволила мне сравниться по силе с самими богами! Я могла бы делать с обретённым могуществом что угодно! Проникать в любые уголки Касэта при одной лишь мысли об этом. Узнавать такие секреты, о которых страшно было даже подумать. И к тому же я смогла бы найти Таящегося в тенях и помочь ему возвратить утраченную после битвы с Идсигом силу, исполнив тем самым свой долг Посвящённой…

Но выбрав этот путь, я неминуемо лишилась бы обоих мужчин, которые стали мне дороги столь внезапно и столь сильно. Я разрушила бы надежды Дейрана на помощь в освобождении от демона, которые, вопреки всей моей былой отстранённости, стали для меня непривычно ценными. И уничтожила бы его способность доверять кому бы то ни было, погрузив и его душу, и весь Акрос в пучину темноты и отчаяния. А ещё я, скорее всего, настроила бы против себя Раама, ведь тогда он по-прежнему должен был бы отнять у меня агат и вернуть его своему Темнейшему господину, а значит, ему ради этого пришлось бы бороться со мной.

При мысли о демоне я словно очнулась от своих размышлений и сосредоточила на нём свой вопрошающий взгляд, пускай даже он не мог увидеть его своей спиной:

— Когда ты отдавал мне камень, ты хотел, чтобы я выбрала что-то конкретное?

Раам даже не шевельнулся, услышав мой вопрос, столь сильно он был сосредоточен на поддержании пламени своей тьмы в защищавших нас кругах и символах. Однако в ответе его, несмотря на то, что прозвучал он очень глухо и сдавленно, мне всё же послышалась привычная демоническая насмешливость, которая ни капли не изменилась даже перед лицом колоссальной опасности:

— Нет, киса. Не хотел. Это только твоё решение.

О, Таящийся! Если Раам хотел, чтобы я в это поверила, ему стоило замаскировать своё лукавство получше. Будто ему действительно могло быть всё равно на свою собственную судьбу и на судьбу его Темнейшего покровителя. А ведь у нас совсем уже не осталось времени на его треклятые игры разума!

Игры… Точно! Я напрочь забыла о том, что последний раунд оставался за мной…

— Правда или действие, — крепко стиснув агат в своей ладони, я решительно посмотрела на демона, теперь уже наверняка неспособного солгать мне в ответ, — Какого именно выбора ты от меня ждёшь?

К моему удивлению, несмотря на всю свою сосредоточенность и полнейшую вовлечённость в управление оберегающей нас тьмой, Раам вполоборота повернулся ко мне, находя своим бездонным взглядом мои полыхающие в ночи огоньки, и лукаво искривил уголок своей губы, словно я совершила полнейшую глупость:

— Я тебе не солгал, Ниса. Меня устроит любой выбор. Который ты сделаешь, — всё так же прерывисто сообщил демон, не отводя от меня своих сверкающих глубинным коварством мрачных глазниц, — Только тебе решать. Остаться ли Кошкой из Валесса. Или выбрать что-то иное.

Тьма вокруг нас вдруг оглушающе заревела, словно почувствовав ослабшую из-за отвлечения Раама защиту влекущего её артефакта, и тут же бросилась на нас сразу со всех сторон с такой неистовой яростью, что в нашей с демоном скорой гибели не оставалось уже никаких сомнений. Каждая секунда промедления теперь действительно могла стоить нам жизни, и агат в моей ладони, словно отвечая на эту мысль, уже почти прожигал в моей ладони сквозную дыру, требуя либо немедленно избавиться от него, либо позволить ему подчинить эту силу моей воле.

— Пора, киса! — подтверждая мои ощущения, почти рявкающе воскликнул мужчина, припавший к земле и сосредоточивший всё своё усердие на вскинувшемся до небывалой высоты пламени своей освободившейся тьмы, атаковавшей отдельные щупальца божественной сущности, пытавшиеся пробраться внутрь защитного круга, — Или нас обоих сейчас раздавит!

Я отшатнулась в сторону от Раама, словно это могло позволить мне избежать принятия невыразимо тяжёлого решения, способного перевернуть всю мою жизнь окончательно и безвозвратно, а затем подняла голову вверх, на чудовищный раскатистый гул, и с ужасом обнаружила, что над нами с демоном поднималась настоящая волна чёрной божественной сущности, готовая захлестнуть нас уже через какие-то мгновения, собирая всю свою силу перед последним броском.

Медлить и в самом деле было больше нельзя. Я должна была сделать выбор. В конце концов, от него зависела не только моя собственная жизнь, но и жизни Дейрана с Раамом.

И я спинными мурашками чувствовала, как именно должна была поступить, чтобы каждый из нас получил то, что ему действительно было нужно.

— Прости, Раам, — произнесла я и ладонью дотронулась до мужского плеча, словно тем самым позволяя демону прочувствовать неподдельную боль от уже второй раны, которую я сама наносила себе в самое сердце, — Мы оба знаем, что я никогда не перестану быть Кошкой из Валесса. А она всегда доводит свои контракты до конца.

Моя рука будто сама собой поднялась вверх, размахнулась и выбросила вперёд свою кисть, одновременно с этим резко вышвыривая агат Темнейшего далеко за пределы защитного круга. Чёрный камень прощально блеснул мне своим гипнотическим притяжением, а затем бесследно исчез в густоте окружающей нас божественной тьмы, которая, заполучив, наконец, желаемое, ни капли не изменила своего безудержного вращения, будто бы даже не заметив, что я уже отдала ей столь ненавистный, сковывающий её артефакт. Волна силы над нами продолжала расти в размере, бурлила, корчилась, замещала собой всё небо… И, наконец, бросилась вниз, прямо на нас с Раамом, лишь в последнюю долю секунды отклоняясь от первоначального курса и нападая будто бы на саму себя, словно пытаясь вбить всю свою грозную мощь в одну совсем небольшую точку, которая при рассмотрении оказалась тем самым агатом, будто бы застрявшим в её непроницаемой сущности. А вместе с этой первой волной в сторону камня устремилась и вся прочая собравшаяся в долине тьма, от избытка которой агат будто бы начал светиться и попытался расти, лишь бы вместить в себя всю врывавшуюся в него непостижимую силу… Но всё-таки в какой-то момент не выдержал нагрузки и, наконец, лопнул. Разорвался на миллиарды мелких осколков, уничтоженный сконцентрированной тьмой порабощённого им же тёмного дара, и оставил от себя только невидимую глазу пыль, немедленно растворившуюся в черноте божественной сущности, пока ещё не торопившейся покидать долину, несмотря на полученную свободу.

Правда, теперь поведение этой страшной и до сих пор непредсказуемой силы странным образом изменилось. Будто стало поддаваться какому-то порядку, который мой человеческий глаз никак не мог уловить достоверно. Тьма Агрифа по-прежнему вертелась оглушительным вихрем, пульсировала своим могуществом и танцевала вокруг защитного круга, однако больше не пыталась проникнуть внутрь него, лишь тихонько забирая из начерченных на земле символов чёрное пламя Раама, которое вдруг стало будто её неотъемлемой частью и перестало сопротивляться её вторжению.

Я не сразу заметила, что демоническая тьма начала также покидать и тело Дейрана, змейками вытекая из его рук и по крупицам присоединяясь к общему круговороту силы Темнейшего… И лишь теперь догадалась, что Раам и в самом деле исполнил своё обещание, освобождая захваченного им графа от своей сущности и возвращаясь обратно к хозяину в тот же миг, как я воплотила последний пункт нашего с ним контракта и избавила его от необходимости оставаться на Касэте и впредь.

Тело Дея, теперь лишённое демонического контроля, вдруг стало заваливаться набок под своим весом, и я успела ловко его подхватить, не позволяя мужчине удариться головой о землю или о случайно подвернувшийся камень. Буквально у меня на глазах из взгляда Ле’Куинда стала улетучиваться последняя тьма, возвращая графу его характерный и теперь уж точно неизменный винный оттенок радужек. Однако вид у них был сейчас бессознательным и пустым, словно мужчина на самом деле до сих пор спал, и ему нужно было какое-то время на то, чтобы прийти в себя после нагрузки, которая пришлась на его тело во время ритуала Раама. Словно подтверждая мои предположения, веки Дейрана расслабленно опустились, и я почувствовала, как начало постепенно выравниваться его дыхание, становясь не таким измученным после проведения демонического ритуала, но одновременно с этим и не замедляясь настолько, чтобы походить на нечеловечески редкие вдохи слуги Темнейшего.

Пускай я не знала, могла ли свободно смотреть на лишённую человеческого тела сущность демона, или же теперь её вид всё-таки мог привести меня к слепоте, я подняла голову вверх и попыталась найти Раама в танцевавшей вокруг меня древней мгле, успевшей уничтожить уже последние остатки тёмного пламени в нарисованных на земле защитных символах. Но как ни старалась, не могла разглядеть вокруг себя ни единого отчётливого образа, хоть сколько-нибудь похожего на истинный облик демона… И одновременно с этим явственно ощущала на себе совсем уже родной, насмешливый и притом искренне благодарный чёрный взгляд, исходивший будто бы отовсюду из этой тьмы.

— Прощай, Кошка из Валесса, — вдруг рокочуще прозвучал голос Раама будто бы у меня над самым ухом, а затем озорно усмехнулся, стоило мне резко обернуться в очередной тщетной попытке разглядеть силуэт демона в темноте, — Вспоминай меня иногда.

И с последними словами мужчины всё вокруг вдруг стихло, словно и не было в долине никакой бушующей тьмы, способной уничтожить не только меня, но и горы, и Акрос, и даже Касэт вместе с ним. Исчез пугающий меня головокружительный вихрь, наконец-то подарив долгожданное спокойствие воздуху, и развеялась мгла, после которой укрывавшая долину ночь показалась мне необыкновенно светлой. О том, что всё произошедшее в последние минуты мне не почудилось, теперь свидетельствовали лишь выемки на земле, оставленные тьмой демона для нашей защиты, и тело Дейрана, по-прежнему доверчиво лежавшее без сознания в тепле моих объятий.

Впрочем, его доверию не суждено было оправдаться.

Я бережно, насколько могла, переложила голову мужчины со своих коленей на землю, убедившись в том, что мои действия не нарушили его крепкого сна. А затем, сама не зная, зачем, наклонилась к нему и ласково прижалась своими губами к его, запечатлевая на них необыкновенно нежный и трепетный поцелуй, который Дей всё равно ни за что не смог бы почувствовать.

И который, несмотря на сделанный мной недавно выбор, всё равно стал бы нашим последним.

Ведь я была Нисой, Кошкой из Валесса. И зов моей охоты всегда оставался для меня превыше всего.