Космическая одиссея капитана Джонса

Глава 13. Ошибки и их последствия

Я понимал, что совершаю ошибку. Возможно, одну из самых больших в своей жизни. Но, если бы ошибки можно было подразделить на правильные и неправильные, то эта, без сомнения, была бы правильной. Мой план по спасению Эммы был гарантированным, стопроцентным, и полностью строился на порядочности Тича, в существование которой я не верил. План же Деметры основывался на эффекте неожиданности и вере Эдварда в то, что я гнусный мерзкий пират. Это могло сыграть нам на руку, если Тич окажется достаточно доверчивым, а Деми – хорошей актрисой. Впрочем, мы тысячу раз разыгрывали ситуацию по ее возвращению домой, и всякий раз она справлялась со своей ролью блестяще. Даже я ей верил. Но все-таки отпустить Деметру вот так, без страховки, я не решился, и уговорил ее взять микрокамеру. Это была тонкая пленочка, больше похожая на линзу, и линза эта точно также надевалась на глаз. Пока эта камера была на ней – я мог видеть и слышать все, свидетелем чего была Деми. Ей эта идея не очень понравилась, но она согласилась, что наша связь может оказаться необходимой.

И вот сейчас я нервно мерил шагами навигационную рубку, ожидая, когда же начнется самая важная часть нашего плана – обман Тича. В данный момент разваливающийся, обстрелянный из наших орудий, маленький крейсер приближался к орбите Титании. Все его датчики сигналили об угрозе разгерметизации, дым валил изо всех щелей, внутри выла сирена, и свет мигал красным. Обстрел крейсера был необходим для того, чтобы Тич поверил в побег с преследованием. Мне пришлось нанести Деми несколько легких ран. Она стойко перенесла это, даже ни разу не ойкнув. Скользящая глубокая царапина наискось левого плеча, которое тут же залило кровью, и две царапины на левом бедре. Даже не смотря на раны, с Деми все было просто. А вот с Софи пришлось сложнее. Деметра долго сопротивлялась, но, в конце концов, согласилась со мной, что ее память необходимо подкорректировать. Я не хотел влезать в сознание пятилетнего ребенка и оставлять там следы, которые легко увидел бы любой опытный хирург. Мы поступили хитрее, хотя невыносимо больно было это делать. Спектакль, в котором я на глазах у Софи играл злого пирата, держащего их в плену. Деметра говорила ей, что я плохой и держу их в заточении, и хочу убить их. Варварство, но я не видел другого выхода. Софи была маленькой и могла сдать нас в любой момент, сказав папе, какой дядя Киллиан хороший. Далее мы всей командой разыграли побег со стрельбой, во время которого Деметра и Софи угнали из ангара оставленный там по «недосмотру Джона» крейсер. Мы обстреляли удирающий утлый кораблик из дальних орудий, но преследовать его до звездной системы Титаниус не стали.

Я уже видел глазами Деметры, как к ним приближаются полицейские рейдеры, охранявшие звездную систему. Один из них вышел на связь, и, увидев изображение израненной уставшей Деметры Тич, кинулся ей на подмогу, сообщив всем по республиканской линии связи, что жена Эдварда Тича нашлась.

- Пожалуйста, помогите нам! – в отчаянье кричала Деми офицеру по видеосвязи. – Этот крейсер долго не протянет!

- Мэм, на стыковку идти крайне опасно. Попытка стыковки может послужить катализатором взрыва. У вас есть катапульта?

- Я не знаю! – Деми вцепилась руками в волосы. – Не знаю я!!! Я с трудом справлялась с управлением!

- Миссис Тич! – голос полицейского был на редкость спокойным и отрезвляющим. – Катапульты располагаются в задней части корабля. Кнопки их запуска находятся там же.

Изображение смазалось: Деми резко вскочила с кресла и побежала проверять катапульты. Я не переживал. Всегда хорошо оснащал свою технику.

Крепко прижав к себе дочь, Деметра уселась в кресло и пристегнулась. Сидение с шипением накрыл прозрачный купол. Деми ткнула большую красную кнопку, и ее вдавило в кресло. Катапульту выбросило в открытый космос. Как раз вовремя.

- Сейчас будет большой бабах, - самодовольно произнес я, нажимая кнопку на своем пульте.

И утлый крейсер взорвался тысячей огненных осколков. Ни один из них Деметру не задел. Я же не дурак был взрывать корабль, пока она рядом с ним. Полицейские, однако, переполошились. Деми недолго дрейфовала в пустоте, полицейский звездолет подобрал ее практически сразу же.

- Капитан! – я отвлекся на голос Кая. – «Гелиос» покинул орбиту планеты вместе с Эдвардом Тичем на борту.

- Отлично, - улыбнулся я и почесал за ухом устроившегося в моих ногах кугуара.

Фенрир явно скучал, лишившись одного друга.

- Они вернутся. Все. Обещаю.

Когда я вновь поднял глаза на экран, Деми уже находилась в медицинском отсеке, и я слышал ее сопение, пока ей залечивали раны. Софи была в полном порядке, ее укутали в одеяло и вкололи расслабляющий состав, давая возможность отдохнуть и восстановить силы. У Деметры такой возможности не было.

- Я хочу видеть Эдварда! – услышал я ее требовательный голос. – Где он?

- «Гелиос» уже на подходе, мэм. Мистер Тич будет здесь с минуты на минуту.

Врачебная программа закончила свою работу, и Деметра с удовольствием осмотрела залатанную руку и ногу.

- Не хотите принять душ, мэм?

Я не знал, какое выражение лица в тот момент было у Деми, но я был готов поспорить, что она смерила офицера презрительным взглядом.

- Как вас зовут?

- Лейтенант Оушэн. Томас, мэм.

- Так вот, Томас. Душ я приму на Титании, в своем особняке, имея в распоряжении десяток слуг. А не здесь.

Вот уж чего я не знал, так это того, что она способна быть такой надменной.

Звездолет офицеров вздрогнул, когда «Гелиос» пошел на стыковку. Я в волнении сжал ручки кресла. Костяшки моих пальцев побелели, и лицо, наверное, тоже было белее мела, но я не замечал ничего вокруг. Я был слишком взволнован.

Несколько томительных минут, прежде чем раздался топот ног, и в медицинский отсек ворвался Тич в окружении телохранителей с бластерами наперевес. Лицо у него было взволнованное, вечно зализанные назад волосы сбились, он часто-часто дышал. Эдвард подлетел к Деметре, и мы не успели ничего предпринять, как он обхватил ее лицо своими руками и поцеловал. Экран заволокло чернотой – Деми закрыла глаза.

Я занервничал, как и моя команда. Момент был неловкий, и если Деметра в этот момент помнила о нас, то, наверняка, сгорала со стыда.

А она помнила, потому что длился поцелуй очень недолго. Затем она обхватила Тича руками в крепком объятии и разрыдалась.

Я впал в панику. Реакции Деми были очень искренними, и так не походили на все наши репетиции, что я подумал… она предала нас!

- Эдвард! – слова ей давались с трудом. – Эдвард, я сбежала!

- Тише, маленькая. Все будет хорошо.

Нервы мои были как натянутые струны. Я вскочил с кресла и отвернулся от экрана. Начал мерить шагами рубку, смотря в пол и заложив руки за спину.

- Кэп, вы думаете… - медленно начал Кай.

- Я ничего не думаю, - резко оборвал я персианца.

- Что произошло, Деми? Как тебе удалось?

Я резко обернулся, впившись глазами в монитор. Лицо Тича было взволнованным. Они стояли возле спящей Софи.

Ну же, Деметра, что ты ответишь?

- Он хотел обменять нас на Эмму. Но я уговорила Джонса отпустить нас в обмен на то, что я приведу его дочь.

- Вот чертова сука! – яростно и очень громко выкрикнул Джон.

Он долбанул бластером об пол, и скрежет железа наполнил рубку.

«Чертова сука» за одно мгновение умудрилась разбить мне сердце. Я стал слишком доверчивым, слишком мягким, позволил себе полюбить ее и отпустил. А она… она предала меня.

- Ты умница, - услышал я слова Тича, прежде чем вырубил связь.

Изображение медленно потухло, и в рубке воцарилась тишина, разрывавшая мне виски. Меньше всего мне хотелось слышать слова утешения в свой адрес и обвинения в ее, поэтому я, не говоря ни слова, покинул навигационный отсек. Фенрир, ворча, последовал за мной.

Я горел. Горел изнутри. Внутри пылал гигантский пожар, который я не в силах был затушить. Я рывком отстегнул плащ с плеч и бросил его под ноги, совершенно не глядя, в какую сторону я иду.

Боль, которую я ощущал, нельзя было сравнить с той, которую причинял мне датчик. От той избавиться было легко. Как устранить эту – я не знал. Я думал о предательстве Деметры, и не мог думать ни о чем другом. Мысли вращались, как центрифуга, не двигаясь с места. Деметра сделала мне больно. Больно так, как не делал никто и никогда.

Петляя по коридорам, я уткнулся в двери каюты, где жили Деметра и Софи. Двойные створки приветливо разъехались передо мной. Я уставился непонимающим взглядом внутрь, но заходить не стал. Каюта еще носила следы их пребывания: возле иллюминатора вращались голографические игрушки Софи, на полке лежала расческа, одеяло на кровати было откинуто и чуть смято.

- Деметра…

Я сам не понял, как, но ее имя вырвалось из моих уст, и я поразился тому, какой болью был наполнен мой голос. Я насильно заставил себя отойти от дверей. Створки немного подумали и с тихим шипением закрылись. А я пошел дальше. Мне нужно было занять свои руки и голову. Заставить себя думать о чем-то другом, и единственным способом сделать это – было пойти в свой рабочий кабинет. Так я и сделал. Но зайдя внутрь, я лишь без сил опустился на стул и, поставив локти на стол, запустил руки в волосы.

«Я не «Приговор» не хочу покидать. А тебя, Киллиан…» - вспомнились мне ее слова.

Лживые слова. Я постоянно называл ее лгуньей в своей голове, будто это могло помочь.

Одни махом я смел со стола все, что на нем было. Бумаги улетели с громким шелестом, детали попадали с лязгом, что-то издало громкое «дзынь», разбившись. Среди этого бессмысленного вороха антрацитово сверкнула маленькая черная коробочка. Датчик управления кораблем! Я упал на колени рядом и взял ее в руки. Она была прохладной на ощупь и очень гладкой. Детали, давно найденные, лежали в коробке на верхней полке. Я был слишком занят Деметрой, чтобы думать о починке датчика.

Катрин. Я всегда любил одну Катрин. Эти слова послужили мне защитным заклинанием. Я заставлял себя думать о нашем домике, розовом озере, Эмме… Эмма!

Она ведь там, с ними, совсем одна! Они ее мучают, держат взаперти, морят голодом! И я разрыдался. Не знаю, должен ли я стыдиться этого, но слезы ярости, боли, отчаянья и обиды душили меня, вырываясь наружу. Я ненавидел весь белый свет и Тича. За то, что отнял у меня Эмму. Катрин. И мою жизнь. Не знаю, сколько я так просидел на полу, лелея свою боль и ненавидя весь белый свет, но время шло, и я очнулся. За болью и ненавистью настала апатия. Я совершенно выбился из сил, и не мог думать ни о чем. Уснул. Прямо там, на полу, среди кучи хлама, скинутого с моего рабочего стола.