Космическая одиссея капитана Джонса

Глава 17. Спасательная операция

Я пошел вперед, не разбирая дороги, петляя по коридорам.

«Планета Нифельхейм, - вспомнилась лекция «Приговора». – Принадлежит к планетам F-типа. Четвертая планета от нейтронной звезды с порядковым номером S-7162299. Масса планеты составляет 5,9*1024 кг. Атмосферное давление 220-250 кило Паскалей. Температура колеблетсямот -115-150 днем, и до -210-250 градусов по Цельсию ночью. Сидерический период обращения 534 дня. Продолжительность суток 17 часов 23 минуты. Две трети поверхности составляет каменистая почва. Еще одна треть представляет собой глубокие разломы, исследование которых не увенчалось успехом. Состав почвы – данных нет. Состав атмосферы – данных нет. Внутреннее строение планеты – данных нет. Атмосферные явления – данных нет. Наличие органической ткани – данных нет…»

Чертова планета. Чертов Тич.

Я зло пнул не успевшую раскрыться передо мной дверь.

- Капитан, - раздался в голове несколько недовольный, как мне показалось, голос «Приговора». – Я занят сверхускорением, остальные системы корабля могут работать со сбоями.

- Открой мне эти чертовы двери, - проворчал я.

Раздалось тихое шипение, тормозя и дергаясь, створки разъехались, и я очутился в ангаре. Сам не знаю, как попал на нижний ярус корабля. Здесь стояло несколько планетоходов и парочка планетных крейсеров, накрытых плотным брезентом. Помещение было большим и темным, его углы терялись где-то в темноте. Я пошел вдоль темного коридора, мои шаги гулко отдавались в темноте. В ангаре я нашел ту блаженную тишину и темноту, которую так искал. Я умел уединяться на своем корабле так, чтобы меня не нашли. Исчезать подальше от глаз своей команды.

Я шел до самого конца, пока не уперся в стену, заставленную ящиками с оружием. Я смутно припоминал, что это старинные взрывающиеся бомбы, длинные, с фитильками. Кажется, их называли «динамит», но точно я уверен не был. Сейчас люди уже давно отказались от подобных несущих разрушения штуковин. Зачем взрывать что-то, оставляя после себя мусор? В нашей галактике и так тесно, зачем еще захламлять ее не нужным мусором? Если от чего-то нужно избавиться, это что-то нужно подвергнуть воздействию вакуумной бомбы. Название то же, да, но принцип совсем другой. Миниатюрные черные дыры, порожденные такой бомбой, всасывали в себя все, что находилось рядом. Когда Хорейхон Харс придумал эту штуку, Туманность Альбиона взорвалась спорами. Половина орала, что это огромный прорыв в науке, другая половина, что бомбы эти нужно запретить. Еще одни философски размышляли о том, куда, дескать, вываливаются все поглощенные бомбой вещи. Я относился к той части, что признавала вклад Хорейхона в науку, но сам такой штукой никогда не пользовался, хотя соблазн собрать вакуумную бомбу огромного размера и запустить ее в Титанию, был очень велик. У меня даже были наброски чертежа такой бомбы, на тот случай, если я все же когда-нибудь совсем рехнусь и решусь сделать это.

Я отошел подальше от ящиков с сомнительным содержимым, поставив в уме галочку избавиться от них, и сел на гусеницу одного из планетоходов. Не знаю, сколько я так просидел, но настала пора возвращаться. Шестое чувство подсказало мне, что мы скоро будем у Нифельхейма. Я направился к выходу из ангара, и когда уже был у самых дверей, «Приговор» заговорил:

- Капитан, у Нифельхейма мы будем через 30 минут.

- Отлично, - довольно произнес я. – Что на радарах?

- Маленький крейсер типа Z только что вошел в верхние слои атмосферы планеты.

- Видеосвязь, - резко выдохнул я. – Быстро.

- Помехи препятствуют стабильному соединению, капитан.

- Пытайся, - упрямо повторил я. – Пока не получится.

Я спешно направился в навигационную рубку, попутно перестраивая корабль так, чтобы сократить свой путь до нее.

В рубке были все: Кай, Джон, Алекс, Ром. И Эмма.

Первые четверо о чем-то яростно спорили. Эмма тихо сидела в кресле, опустив голову. Когда я вошел, все резко замолчали и уставились на меня.

- «Приговор», дай мне полный обзор.

Защитные панели, закрывавшие большую часть купольно-прозрачной навигационной рубки, начали подниматься, обнажая под ногами и вокруг прозрачную бездну.

- Мать твою, - поежился Джон. – Без этого никак?

Я проигнорировал его реплику, хотя и сам не очень любил этот панорамный режим. Нифельхейм заполнил собой всю рубку. Куда ни поверни голову – всюду серо-стальная поверхность, испещренная глубокими впадинами и кратерами, на дне которых что-то полыхало. Эти дыры доходили до самой мантии? В некоторых местах дикими спиралями закручивались атмосферные вихри.

- Капитан, я выхожу на орбиту Нифельхейма. Мне удалось поймать сигнал крейсера типа Z.

- Связь. Живо, - я сжал руки в кулаки так, что костяшки побелели, а на ладонях остались отметины от ногтей.

На главном мониторе рубки появились помехи, что-то зашипело, задергалось, цвета смешались, на секунду высветив белое, как мел, изуродованное лицо Деметры, затем оно распалось, превратившись в кучу пляшущих цветных точек, но зато прорвался звук.

- Киллиан! … страшно! Мы приближаемся к… - дикое шипение, отдельные звуки и слоги. – Гравитация … не выберемся, - в ее «не выберемся» я уловил такое отчаяние, что мне самому сделалось страшно.

- Установи координаты крейсера, - я сел в капитанское кресло и вывел обширную панель управления кораблем.

Что-то защелкало.

- Установить координаты крейсера невозможно. Слишком сильные помехи.

- Тогда быстрее туда, черт возьми. Мы его увидим.

Если бы мы находились на борту не «Приговора» а какой-нибудь посудины «Эль Дьябло», нас бы дико тряхнуло при входе в верхние слои атмосферы.

- Капитан, удалось расшифровать сообщение. Гравитация на планете очень высокая, крейсер не рассчитан на преодоление таких нагрузок, его затягивает в ущелье.

Серая дымка рассеялась, и мы увидели поверхность планеты. С ней что-то было не так, но что именно, я понять не мог. Она была сплошь испещрена дырами разных форм и размеров. И отверстия эти были подернуты прозрачной пленкой, будто на ее поверхности был растянут мыльный пузырь.

- Выпустить зонд. Пусть ищет их, - я крутил головой во все стороны, но крейсер не видел.

От «Приговора» отделился маленький юркий летающий робот и резво понесся вперед, заглядывая во все впадины, кратеры, и по возможности ныряя туда.

- Киллиан! – голос Деметры раздался неожиданно четко, и на экране возникло ее лицо в HD качестве. – Держись подальше от кратеров, они режут пространство.

О чем она, я понял только тогда, когда зонд проткнул одну такую пленку. Его затянуло внутрь, и я на миг увидел внутренность кратера, пульсирующего, словно чье-то сердце. Затем камера вышла из строя, а зонд исчез, но тут же появился в нескольких метрах от нас, вынырнув из совсем другого мыльного пузыря, который тоже лопнул и мгновенно затянул зонд. Так он и вспыхивал, появляясь то тут, то там, и вновь исчезая, дряхлея и истончаясь прямо на глазах.

- Что за черт, - прошептал Кай, поднимая руку в защитном порыве. – Кротовая нора, а не планета.

- «Приговор», ты можешь взять на себя управление зондом и вытащить его?

Опять что-то защелкало. Звездолет думал недолго.

- Нет, капитан. Мои датчики не регистрируют нахождение зонда здесь и сейчас, что не совпадает с полученными мною видео данными.

- А крейсер? Что с ним?

- Киллиан, мы опускаемся в ущелье, - Деметра с экрана исчезать не собиралась. – Оно огромное, больше похоже на пропасть. Я не справляюсь с управлением. – По здоровой щеке девушки текли слезы. – Киллиан, я люблю тебя.

- Не вздумай прощаться! – рассердился я, не зная, слышит ли она меня.

- Вот она эта пропасть, капитан! – Алекс показал пальцем куда-то справа от меня.

В мою руку кто-то вцепился. Я повернул голову: Эмма.

- Пап, - всхлипнула она. – Прости меня. Я не хотела. Пожалуйста, не дай им погибнуть!

- Никто сегодня не погибнет, - я ласково погладил ее по голове. – «Приговор», ныряй за ними.

- Но капитан…

- Выполняй. Это приказ.

Звездолет несколько секунд висел на одной высоте, а затем резко пошел на снижение. Мы ухнули в эту черную бездонную пропасть, и видимость заволокла тьма.

- Больше света. Ничего не видно.

В чернильной тьме вспыхнули желтые лучи прожекторов, весь корпус корабля ослепительно засиял.

- Вон он! – заорал Джон, тыкая пальцем куда-то вниз. – Я их вижу.

- Я тоже! – Алекс метнулся вперед и прильнул к стеклу.

Я и сам уже видел маленький утлый крейсер, стремительно падающий вниз.

«Приговор» выпустил магнитные захваты, но кораблик был еще слишком далеко, чтобы откликнуться на их притяжение. В рубке нарастал жуткий гул. Внизу забрезжила радужная прозрачная пленка.

- Кэп! – заорала моя команда нестройным хором.

- Вижу, - бледнея, сказал я. – Но мы не можем бросить их.

Все с ужасом наблюдали, как крейсер и «Приговор» приближаются к опасности. Вот маленький кораблик замедлился, замер, и резко рванул вверх, подчиняясь зову магнитных захватов звездолета. Крейсер был крошечным и легким, не то что здоровая махина моего корабля. Слишком поздно я понял, что «Приговор» не успеет затормозить. Кораблик прочно прилип к захватам звездолета, и межзвездный корабль начал тормозить. Столб огня вырвался из его сопел, пронзая радужную пленку, которая лопнула и взорвалась тысячей разноцветных огней. Эти огни взвились в воздух, танцуя завораживающий танец, на секунду замерли, а затем рухнули вниз, прямо на мой корабль.

В тот момент, когда эти смертельные капли коснулись обшивки моего корабля, я успел подумать только об одном: Эмма, я люблю тебя. Дочь, по-прежнему державшаяся мертвой хваткой за мою руку, всхлипнула и уткнулась лицом мне в живот. Несколько долгих секунд ничего не происходило, и смертные маски, надетые на лица всей моей команды, начала сменять надежда.

- Что произошло? – я подошел ближе к панорамному окну. Эмма семенила за мной следом.

Я положил руку на стекло, вслушиваясь в ощущения звездолета. «Приговор» задыхался. Его окутывало нечто. Это нечто распространялось по обшивке, обволакивая его, как тяжелая тягучая патока. Я увидел, как вниз по окну сбегает радужная пленка. Это было похоже на магию, и я не мог отвести глаз от этого искрящегося зрелища.

- Масса неизвестного состава покрыла 70% поверхности, - отрапортовал «Приговор». – 80%, 85%, 90%...

Я замер, ожидая, что же будет, когда случиться «сто». «Приговор» вынырнул из темной бездны и резко устремился в верхние слои атмосферы.

Я понял, что пленка сомкнулась, не по команде моего звездолета, а по адской боли, взорвавшей мой мозг. Мне казалось, будто в него воткнули огненную стрелу, всадили раскаленный заряд, и я упал на колени, схватившись руками за голову. Я почти ослеп, и не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. Что-то случилось с датчиком, с моей связью.

Но боль прошла также резко, как началась, не оставив даже малейшего воспоминания о себе. Я понял, что стою на коленях, держась за голову, Эмма в той же позе, что и я, рядом, обнимает меня. Команда стоит вокруг нас и смотрит, вытаращив глаза.

- Папа, что с тобой? – в голосе Эммы слышался ужас.

Я легонько потряс головой – ничего.

- Все в порядке, Эмма.

Я встал с колен и помог подняться ей. Пока я смотрел разноцветные фейерверки в своей голове, «Приговор» успел покинуть атмосферу планеты и теперь медленно дрейфовал на ее орбите.

- Где они?

- В ангаре, капитан. «Приговор» не рекомендовал туда заходить, пока он не закончит очистку отсека от возможных угроз, - ответил Кай.

- Они там внутри, болван! – взорвался я. – Одни!

Я чуть ли не побежал в ангар, развернувшись так круто, что полы моего плаща взметнулись, как крылья. Надеюсь, они живы и с ними все хорошо. Но Деметра с Софи и не думали сидеть в ангаре и ждать меня. Стоило мне выйти из рубки, как меня заключил в объятия темноволосый вихрь и начал покрывать поцелуями мое лицо.

- Деметра! – я крепко сжал ее в ответ и зарылся лицом в волосы, вдыхая их аромат. – Ты в порядке?

По ее искалеченному лицу текли слезы, которые она и не думала утирать.

- Киллиан, он убил их! Убил их всех! – прорыдала она. – Я ненавижу его, он монстр, как же я его… - она осеклась, увидев кого-то за моей спиной.

- Привет, - Эмма неловко помахала рукой. – Я рада, что вы в порядке.

- Да, - произнес я, поглаживая Деметру по волосам. – Тут все сложно. Где Софи?

- Софи спит в крейсере. Как только мы начали приближаться к Нифельхейму, я усыпила ее. Так твоя дочь, она…

- Я притворялась. И мне очень стыдно.

- Идемте в медицинский отсек. Я должен убедиться, что с вами все в порядке. Кай, принеси Софи туда. Джон пусть запрограммирует крейсер на самоуничтожение и выкинет его в открытый космос.

Мы направились в медицинский отсек. Деметра крепко держала мою руку в своей, сзади шла притихшая Эмма. Меня переполняло счастье. Все были живы. Все было хорошо. Оставалась лишь самая малость.

- Дамы вперед, - я пропустил девушек внутрь отсека и зашел следом за ними.

Дроиды тут же начали сканировать вошедших людей. Я отмахнулся от своего.

- Обнаружены значительные повреждения лицевых мышц. Приступить к восстановлению?

- Да, - я улыбнулся Деметре. – Будешь как новенькая.

Кай внес внутрь отсека спящую Софи, но с ней все оказалось в порядке. Я поцеловал ее в лоб и велел персианцу отнести девочку в ту же каюту, где она жила раньше, отыскать Фенрира и отвести туда же, чтобы она не напугалась, когда проснется.

- Капитан, ваша мозговая активность увеличена вдвое. Запустить проверку? – механическим голосом спросил дроид.

- Ты что, сломался? – нахмурился я. – Моя мозговая активность в норме, но у меня имплант в мозгах, идиот.

Дроид какое-то время молчал, а затем выдал:

- Имплантов и других инородных тел не обнаружено. Мозговая активность двести процентов. Запустить проверку?

- «Приговор», в мусор этого дроида. Он не исправен! – презрительно произнес я.

- Капитан, но робот в порядке. Никаких повреждений не обнаружено.

- Что за бред? – разозлился я, вскакивая с кресла, и щелкнул пальцами. – Голограмму мозга мне, быстро!

В воздухе замерцали голубоватые лучи, которые сплелись в объемную модель моей просвечивающей головы со всем ее содержимым. Я не верил своим глазам. Правый висок, в котором красноватым светом обычно подсвечивался датчик, был девственно чист и пуст.

- Это что, какая-то ошибка? Быть того не может! Я же на связи с кораблем!

Проверяя свое единство с «Приговором», я сорвал с руки пульт управления и закрыл глаза, отдавая мысленный приказ проложить курс на Титанию.

- Курс проложен, капитан, - отрапортовал звездолет. Я открыл глаза. Работает. Значит, все в порядке. – Сделай мне новую голограмму. В масштабе 5:1.

В воздухе завертелся мой укрупненный в несколько раз мозг, но датчика в нем не было.

- Отобразить мозговую деятельность.

Голограмма запылала цветами разных оттенков, обозначающих те или иные процессы в моей голове. Там, где раньше был датчик, импульсы были особенно сильны, так, будто он по-прежнему находился там, только стал невидимым. Резать себя, чтобы проверить наличие датчика, я не хотел. Поэтому оставалось только пожать плечами, да и махнуть рукой на это.

- Папа… - я услышал тихий голос Эммы, вышедшей из медицинского отсека. Она тоже поспешила отделаться от обследовавшего ее дроида. – Прости меня. Пожалуйста. Я не знала, что Тич так поступит.

- Эмма, девочка моя… - я шагнул к дочери и обнял ее за плечи. – Тебе не за что извиняться.

- Но если бы не я, все были бы живы! – всхлипнула моя дочь.

- Не думай об этом. Легче не станет. Сделанного не вернуть. Зато мы спасли Деметру и Софи. Софи тебе понравится, вот увидишь. Она очень напоминает тебя маленькую.

- Папа, я люблю тебя, - шепнула Эмма, и мое сердце оттаяло окончательно. Вот оно, счастье. – Обещай, что мы больше никогда не расстанемся.

- Никогда. Обещаю. – Я ласково поцеловал Эмму в лоб. – Я никуда тебя не отпущу и никому не отдам.

- Пап?

- Да?

- Тебя и маму скинули с корабля на планету Е-типа. Но ты выжил. А мама? Она точно…

Я вздохнул. Как бы мне хотелось, чтобы все было не так.

- По факту – я не знаю, милая. Мне так и не удалось найти никаких ее следов. Но я смог пойти на ее поиски лишь несколько месяцев спустя, когда срослись сломанные кости, и силы вернулись ко мне. Но уже было слишком поздно. На той планете слишком, слишком опасно. Даже если она выжила при падении, некому было ей помочь, и она умерла. Хотя я не нашел никаких ее останков.

- А вдруг она выжила? Вдруг ее забрали с той планеты? – в голосе Эммы звучала надежда, которую нужно было убить.

- Я много раз думал об этом, милая. Очень много. Если бы твоя мама была в живых, она бы давно уже разыскала нас с тобой. Но ее нет. И с этим надо смириться.

- Я не хочу, - голос Эммы звучал глухо, потому что она уткнулась головой в мою грудь. – Каждый раз, когда я слышу, как «Приговор» обращается к тебе, у меня внутри все переворачивается.

- Я могу изменить его голос, - я ощутил укол совести. Так привык к голосу Катрин, что совсем не подумал о дочери. – Операция будет идти еще долго, пойдем проведаем Софи.

Девочка крепко спала в своей каюте. Фенрир устроился в изножье кровати и спал не менее крепко, свернувшись в большой пушистый клубок. Когда мы вошли, он лениво поднял голову, проверяя, кто потревожил его покой, затем потянулся и вновь уснул.

- Вот это зверюга, - восхитилась Эмма. – Где ты его взял?

- Это мой друг, - улыбнулся я. – Спас его от смерти еще детенышем. Не мог бросить умирать.

Эмма почесала кугуара за ухом. Зверь довольно заурчал. Софи зашевелилась и села в кровати, потирая сонные глаза кулачками. Кугуара она увидела первым и радостно засмеялась.

- Фенрир! – девочка спрыгнула с кровати и радостно обняла зверя.

Кугуар недовольно заворчал и положил голову на лапы. В глазах его читалась обреченная мука животного, который терпеть не может тисканий, но обожает свою маленькую хозяйку.

- Софи! – я сел на корточки и протянул к ней руки.

Девочка подняла голову и увидела меня.

- Киллиан! – ее голос зазвенел радостным колокольчиком. – А мы снова у тебя в гостях? А где мама?

Я обнял девочку и погладил по голове.

- Маму надо вылечить. Она скоро будет с нами. А это Эмма, моя дочь.

- Я помню Эмму, - нахмурила бровки Софи. – Она была с нами. Мы теперь все будем жить здесь?

Эмма улыбнулась и подняла на меня глаза.

- Мы будем жить там, где захотим. – Сказал я. – Вся галактика – наша. И даже больше. Вся – Вселенная.