Кот, сова и куча зелий (СИ)

Глава 7

Некоторое время мы молчали. Вот почему Патрик не знал, кто наложил проклятие – у драконов своя магия, они способны замести личными чарами любые следы. Я растерянно смотрела на Ширана и не видела его – перед глазами плавало какое-то размазанное пятно. Джеймс дотронулся до моей руки, и только тогда я поняла, что взгляд заволокло слезами.

– Что я вам сделала? – спросила я. – Почему вы обрекли меня на такую страшную участь?

– Ничего! – беспечно ответил Ширан. – Но ваш несостоявшийся жених был очень обижен вашим отказом. А мы ведем общие дела с его отцом, и как было не помочь давнему партнеру?

Джеймс был прав. Проклятие не развеялось со смертью заказчика, а лишь отступило – и теперь я на крючке его создателя, потому что хочу жить.

И буду готовить любые зелья – лишь бы выжить.

– И вы способны его снять? – спросила я.

Ширан ухмыльнулся так, словно хотел сказать: “Если вы снимете одежду”. Джеймс сжал кулаки, и дракон тотчас же поспешил придать себе спокойный и сдержанный вид.

– Разумеется. Вам осталось пять месяцев, дорогая. Соглашайтесь работать на мою семью, и через пять месяцев проклятие развеется. Даю честное слово.

– Способны удерживать женщин рядом только шантажом? – съязвила я. – На большее талантов не хватает?

– Если хотите узнать, как я удерживаю женщин, то с удовольствием предложу вам это проверить, – парировал Ширан, и Джеймс не выдержал.

– Брошу тебе такое зелье, что прослабит и суровыми нитками не зашьется.

Знала я такое зелье. Однажды моя однокурсница сварила его для соперницы и бросила несколько капель ей на голову. Девушка едва не умерла, скандал был жуткий, и только родительские деньги помогли избежать отчисления.

– Господа! – Ширан поднял руки в примиряющем жесте. – Давайте не ссориться. Я предлагаю вам защиту своего дома, крышу над головой, работу и хорошие деньги. Я предлагаю выполнить ваши желания. Будьте благоразумны и примите правильные решения.

– Кого вы хотите поселить в теле Эвы? – поинтересовался Джеймс, и я невольно спросила себя: интересно, он еще любит свою несостоявшуюся невесту? Или просто должен был вступить в брак, потому что пора и все женятся?

– Мою сестру, – с нескрываемой горечью ответил Ширан. – Она полностью парализована. Думаю, родители вашей Эвы не будут против. Мы возьмем весь ее род в свою семью.

Джеймс кивнул.

– Вы щедры.

– Драконы любят деньги. И спокойно тратят их там, где это необходимо, – сказал Ширан. – Ну так что вы решаете? Я сегодня же заберу вас в одно из наших гнезд. Ваш знакомец Эдвин уже там.

По традиции драконы называют свои дворцы гнездами – когда-то они и правда создавали гнезда в горах. Мы с Джеймсом переглянулись, и я ответила за нас обоих:

– Да, мы согласны. У нас все равно нет выбора. Вы бросите пару монеток этим добрым людям, они подожгут зельеварню и скажут, что так и было.

– Умница, – одобрительно произнес Ширан. – Ну что ж, в путь! Откроете дверь?

– Давайте координаты, – проворчал Джеймс.

Ширан вынул из кармана часы, богато украшенные топазами и светлыми чиньскими сапфирами, щелкнул крышкой, и над циферблатом поплыли золотистые руны. Джеймс всмотрелся в них, кивнул и сказал:

– Что ж, выходим.

– А вещи? – спросила я, торопливо следуя за ним. Ширан небрежно приобнял меня за плечи и ответил:

– Даже не задумывайтесь о них. Я все перенесу.

Мы вышли в коридор, Джеймс открыл одну из дверей, и я увидела огромный пустой зал. В окна светило веселое вечернее солнце, ветер играл цветущими яблоневыми ветвями в большом парке. На горизонте проступали знакомые очертания дворцов и домов столицы, и я поняла, где мы: в Юннском гнезде на холмах за городом.

Однажды нас школьников сюда приводили на экскурсию. На первом этаже дворца была картинная галерея, открытая для всех желающих раз в месяц, и я, словно завороженная, рассматривала картины великих мастеров. Их герои начинали двигаться, стоило подойти к ним…

– Хозяин! Хозяин! Госпожа сова! Не оставляйте нас! – орущие сычи влетели за нами, и дверь растаяла в воздухе. В зале сразу же начали проявляться очертания мебели: я узнала большую лабораторию. Перенос шел так, что ни одна колба не качнулась. Вот появилась стойка приема заказов, вот возникли шкафы с зельями, а вот и Персиваль!

Голем недовольно шагнул к нам из пустоты, стряхнул что-то с рукава и пробормотал:

– Ну, знаете! Я едва не рассыпался! Голем, конечно, вещь, но с ней надо обращаться осторожно!

Ширан только рукой махнул.

– Будет, будет ворчать! Ну вот, все ваше добро уже здесь, я прикажу слугам распределить его по разным залам. Хотите взглянуть на нашу лабораторию?

Разумеется, мы хотели. Чем еще можно соблазнить зельевара?

Лаборатория была… я даже замерла на пороге, не в силах подобрать слово. Во время учебы нас водили на крупные предприятия, которые пустили производство зелий на поток – но даже там не было такой колоссальной мощи.

Перегонные установки вздыхали, как живые существа. По бесчисленным трубкам текли зелья. Работали пестики в ступках, направленные волшебными палочками, важно пыхтели сверкающие котлы. За большим рабочим столом уже стоял Эдвин, одетый в халат, и его взгляд был спокойным и чистым.

– Вот и вы! – весело произнес он. – Я знал, что согласитесь! Проходите, осваивайтесь. Но этот стол мой.

***

К вечеру все вещи были перенесены и расставлены по местам. Первым делом Джеймс проверил сейф и на вопросительно поднятую бровь Ширана ответил:

– Доверяй, да проверяй.

Он тщательно изучил все перенесенные банки и коробки с ингредиентами, пропажи не обнаружил и только тогда успокоился. Сычи летали над нами, как бешеные – осваивались. Эдвину они очень понравились, да и он пришелся им по душе.

– Мы теперь все вместе живем? – спросил один из сычей. – Вместе? Тут?

– Тут? – подхватил второй. – Где присады? Где?

Ширан с улыбкой провел рукой по воздуху, и из стен проступили аккуратно обрезанные ветки для сычиных присад. Сычи тотчас же уселись и заговорили:

– Жуть-жуть!

– Был дом и нету!

– На новом месте!

– Какие болтуны, – улыбнулся Эдвин. Он открыл перегонную установку, вынул пробирку с зельем, и я спросила, оценив его цвет:

– Слеза Милиран?

– Она самая, – улыбнулся молодой человек. – Сверхбыстрое заживление кожных покровов. Самое то, если тебя весь день грызут мушки.

Он осторожно перелил зелье в пузырек, запечатал и, подписав этикетку, приклеил. Джеймс смотрел на него с неудовольствием, будто ему не нравилось, что я решила задавать вопросы.

– Как вы себя чувствуете? – спросила я.

– Счастлив, что избавился от паразита, – ответил Эдвин. – Сочувствую вам. Жаль, что так вышло, вы достойно сражались.

Судя по лицу, Джеймс хотел ответить что-то очень колкое, но в это время в лабораторию ворвался знакомый котище, едва не уронив Персиваля. Обратившись, Патрик выпрямился и, посмотрев на нас, прижал руку к груди.

– Слава богу, вы живы! – воскликнул он. – Если бы я не выхватил в дыму ваши нити…

Он осекся и некоторое время молчал, тяжело дыша. Джеймс нахмурился.

– В каком дыму?

– В пожаре! – ответил Патрик. – Твоя зельеварня горит, ты что, не знаешь?

Ширан очень неудачно вошел в лабораторию – Джеймс схватил пустую колбу, метнул в него, и так удачно, что попал. Дракон прижал руку к рассеченному лбу, и сквозь его пальцы тотчас же заструились ручейки крови.

– Это мне еще за что? – возмутился Ширан.

– За поджог! – заорал Джеймс. – Мы так не договаривались! Вы лишили меня дома!

На деньги, которые лежали в сейфе, можно было купить три таких зельеварни, но я прекрасно понимала его чувства. Ширан усмехнулся.

– Что же я мог поделать? Народ возмущен. Кто-то бросил бутылку с зажигательной смесью. А пожарные не спешили тушить.

– Кто-то дохнул огнем, – Джеймс облокотился на стол, запустил обе руки в волосы. – Ну все, теперь мы в полной вашей власти.

Я растерянно посмотрела на дракона, а Патрик лениво откликнулся:

– Допустим, не в полной. Ты всегда сможешь поехать ко мне. Тебя ведь не держат тут в заложниках, правильно?

– Не держат, – устало откликнулся Джеймс. – Мы сами себя держим. Потому что ты не способен снять драконье проклятие.

Ширан сжал губы в нить, а вот Патрик оживился: схватил меня на руку, поднял рукав – потом перевел взгляд на дракона и признался:

– Никогда не слышал, что ваше племя способно проклинать. Ну, ловкачи! Вас ведь за это к ответу не притянешь.

“А то бы я обязательно это сделал” – так Патрик хотел бы закончить фразу. Он был прав: драконы в некотором смысле были над законами людей. Они держались в рамках, понимая, что именно от людей зависит их благосостояние – но иногда могли себе позволить переступить через любые ограничения.

Как в моем случае, например. Ведь грешно не поддержать делового партнера, правда? А то, что ни в чем не повинная девушка в итоге не выйдет из теневого облика – ну, это пустяки.

Интересно, сожалеет ли Ширан о смерти Питера? Или ему плевать на очередную человеческую букашку?

– Уверяю вас, проклятие обязательно будет снято, – произнес Ширан. Я со вздохом отошла от рабочего стола и…

Сама не поняла, зачем это сделала. Но я обратилась, взлетела вверх и сделала несколько кругов над лабораторией.

Из-под потолка все казалось меньше. Выглядело искаженным. Ушли цвета – мир сделался черно-белым. Над столами и ингредиентами сразу же распустились защитные зонтики заклинаний – не дай Бог, сова уронит перо!

Я опустилась на подоконник, потопталась, распушилась. Здесь, на холмах, во множестве водились полевки – ночью вылечу, поймаю парочку. Не потому, что так хочу есть – для порядка, чтобы знали, что теперь здесь есть синская болотная сова! И обязательно надо задать перцу вон тем воронам, которые вытаращили на меня глаза с яблоневой ветки!

– Угу! – важно заявила я. Тут сова, и всем следует запомнить это накрепко.

Джеймс бросился ко мне, протянул здоровую руку – я аккуратно переступила на нее, и зельевар принялся неуклюже гладить меня по голове, приговаривая:

– Ну что ты, что ты? Все ведь хорошо, все в порядке. Никто нас не обижает, мы будем работать, все нормально. Абигаль, ты слышишь меня?

В ту же минуту я обратилась, освободилась из его объятий и сказала:

– Еще раз дотронешься до моей головы – убью.

Сова терпеть не могла, когда кто-то прикасался к ее голове. Джеймс понимающе кивнул – он смотрел с искренним сочувствием и сожалением. Дымок над его искалеченной рукой становился гуще.

– Мне страшно за тебя, – признался он.

***

Меня вывели из лаборатории и отвели в одну из комнат, которые мы с Джеймсом теперь занимали. Я шла и пыталась себя успокоить: ничего же страшного не случилось, я, как и все люди, способна принять теневой облик.

Я синская болотная сова и всегда ей была.

Но успокоиться не получалось. Раньше я становилась совой по собственной воле или если испытывала глубокое эмоциональное потрясение. А сейчас… сейчас это случилось просто так.

Щелчок невидимыми пальцами – и вот я уже сова.

Когда я села на диван рядом с Джеймсом, который так и сжимал мои пальцы здоровой рукой, то Патрик вынул свой жетон, продемонстрировал Ширану и очень неприятным официальным тоном произнес:

– Я всю жизнь работаю с проклятиями и теми, кто их насылает. Вы дракон. И по этой причине считаете себя неприкосновенным. Но будьте уверены, я изыщу способ, как взять вас за задницу и сунуть в конвертик. Это затемненное обращение!

Ширан и бровью не повел. Он дракон, владыка мира: что ему какой-то человечишка со своими бляшками? Но Патрик выглядел очень сурово и решительно – так, будто собирался дойти до короля и потребовать правосудия.

Неудивительно. Когда ты сражаешься со злом и вдруг ничего не можешь с ним сделать, это заедает. Сильно заедает.

– Что такое затемненное обращение? – спросила я.

– То, которое происходит не по твоей воле, а из-за проклятия, – объяснил Патрик. – Хорошо еще, ты не обратилась на конкурсе!

– Послушайте, – Джеймс обернулся к Ширану. – Мы согласны на вас работать. По своей воле, а не потому, что вы взяли нас за глотку. Ваш заказчик мертв, деньги вы с него получили. Снимите проклятие! Зачем оно вам нужно вообще?

Я лишь усмехнулась. Ничего он не снимет. Когда у тебя есть способ манипуляции, который работает, ты от него не откажешься.

– Весело будет, если я обращусь, а в руках у меня, например, колба со Змеиным дымом, – улыбнулась я. – Или коробка с зернами диджиань, грохнут они так, что от дворца камня на камне не останется. От нас, конечно, тоже, ну и что?

Ширан посмотрел так, словно я была ребенком, который лепечет прелестные глупости.

– Поставлю защиту, – ответил он. – Не волнуйтесь, при обращении вы ничего не испортите и никому не навредите.

Джеймс пощелкал пальцами, словно о чем-то догадался.

– Погодите-ка! – воскликнул он. – Это похоже на эксперимент! Сначала он развивался вне лаборатории, потом вы перенесли его под более пристальное наблюдение. И смерть этого Питера Ковина, я полагаю, тоже была запланирована. Теперь вы хотите наблюдать за тем, как развивается ваше проклятие… точно. Вы создали заклинания, даже целый комплекс чар для проклятий нового вида. Она ваша подопытная.

В груди заворочался ледяной ком. Джеймс ткнул пальцем в сторону дверей и добавил:

– Возможно, горонский бес в несчастном Эдвине тоже ваших рук дело. И сейчас в нем еще кто-то есть, кто-то такой, за кем нужно присматривать. Я прав?

Ширан ничего не ответил, и Джеймс холодно кивнул.

– Я прав. И за помощью к государю мы обратиться не можем. Я соглал ему на конкурсе, так что защиты нам искать негде. И зелья, о которых вы говорили, не так уж вам и нужны. Я прав?

Ширан снова вскинул руки.

– Правы! Правы во всем, кроме зелий! – воскликнул он, и Патрик прорычал:

– Я тебя уничтожу, тварь. И тебя, и все твое гнездо!

Братья могли ругаться, драться и смеяться друг над другом, но любовь их была крепка, я сразу это поняла. Откинулась на спинку дивана, всеми силами стараясь сохранять человеческий облик. Чувствовать себя человеком, а не птицей. Сохранять себя и свою волю, обращаться тогда, когда я захочу, а не по воле дракона, который решил, что я его игрушка. Подопытная мышка.

– Ладно, – вздохнул Ширан, протянул руку вперед и выхватил из воздуха тяжелый конверт со сломанной красной печатью. Я удивленно вскинула брови: никогда не видела, как драконы пользуются пространственными каналами.

Прокладываешь чарами этакую невидимую червоточинку. Потом просовываешь в нее руку и берешь вещь из другой комнаты, не вставая с кресла.

– Взгляните, – Ширан протянул нам конверт. – У меня есть высочайшее разрешение на любые эксперименты.

Джеймс взял конверт, вынул из него листок плотной бумаги, а я даже смотреть не стала. Все разыграли, как по нотам.

– Такие проклятия это тоже оружие, – сказала я. – И умный владыка должен разобраться, как его использовать, а наш государь очень умен. Но да, механизм нужно отработать. Вот я и попалась. И Эдвин тоже. И теперь вы будете наблюдать за нами… и я не верю, что в итоге снимете проклятие.

Пока я говорила, Ширан улыбался, но потом стал серьезным.

– Обещаю, что избавлю вас от него. Клянусь основами земли и неба.

Над его головой вспыхнули искры – клятва была одной из самых сильных. Если Ширан обманет, она испепелит его – и теперь мне стало спокойнее. Пусть самую чуточку, но спокойнее.

– А пока, – сказал дракон, – предлагаю вам все-таки заняться зельями. У короля свои запросы, а у меня свои. Да и нужно же чем-то заниматься, правда?

***

После ужина, щедрого по-драконьи, Патрик ушел, напоследок пообещав брату, что отыщет способ, как прижучить эту крылатую ящерицу и все его племя. Эдвин раскланялся и ушел в библиотеку – здесь она была раза в четыре больше той, что была в нашей академии.

А мы с Джеймсом пошли в парк на прогулку. Весенний вечер был свежим и теплым, в воздухе плыли запахи цветов и трав, и настроение невольно прояснялось.

– Мне жаль, что так вышло, – сказал Джеймс, когда мы остановились у фонтана. Я лишь махнула рукой.

– Ты ни в чем не виноват. Это я тебя в каком-то смысле подставила. Вот ведь нашел ты ассистентку, правда? Сидел бы сейчас спокойно дома…

– Не сидел бы, – улыбнулся Джеймс. – Лежал бы в гробу, не сумев пройти первый этап отбора. Другая ассистентка вряд ли среагировала бы так быстро, как ты.

Я лишь смущенно отвела глаза – вспомнился наш почти поцелуй, и это невольно вгоняло в краску. Джеймс был рядом, я чувствовала запах его одеколона и кожи с едва уловимой ноткой кошачьей шерсти, сухой и теплой, и мне было одновременно очень спокойно и как-то не по себе.

– Так что ты меня спасла. Кстати, почему нельзя гладить твою голову? Совы вроде бы любят, когда их чешут.

– А я не люблю, – вздохнула я. – Так что если хочешь успокоить одну синскую болотную сову, то лучше гладь крыло. Или спину. Хвост не трогать, лапы не жамкать.

Мои лапы в теневом облике упругие и приятные на ощупь – жмакательные, как говорила когда-то няня. Но когда их тискают, мне становится очень щекотно. И я могу так закогтить, что мало не покажется. Ощущения от удара совиного клюва можно сравнить с ударом двери по пальцу. Добавки никто не попросит.

– Договорились, – улыбнулся Джеймс. – Рассказывай, что еще ты любишь, а что нет.

Над нами пролетел воробей: учуял сову и с сердитым чириканьем рванул в другую сторону. Я проводила его взглядом и ответила:

– Книги. Хорошую солнечную погоду. Люблю иногда принять теневой облик и летать по ночам, мир с высоты просто удивителен.

– Жаль, что я его не увижу, – откликнулся Джеймс. – Конечно, если ты снова меня не закогтишь и не потащишь над этими холмами.

Я невольно рассмеялась, вспомнив, как котяра орал и махал лапами в моих когтях. В тот момент я и подумать не могла, что мы… подружимся? Джеймс вел себя, как настоящий друг, которому не безразлично, что со мной происходит.

Или я просто воображаю, принимаю желаемое за действительное? И Джеймс лишь пытается справиться с ситуацией, потому что хочет вернуть Эву хоть как-то. Сделать так, чтобы кадавр без проблеска разума стал живым существом – пусть не той девушкой, которую он знал, но все же.

– Ты любил свою невесту? – спросила я.

Ответ мог быть любым, я должна была просто принять его, но мне почему-то стало не по себе, и в душе зазвенела тревога.

Джеймс пожал плечами.

– Честно говоря, не знаю, что тебе ответить, – искренне произнес он. – Эва была замечательной девушкой. Доброй, красивой… прелестной светской барышней. Мы встречались с ней пару раз на прогулках, танцевали на балу, потом я был в гостях у ее брата. В общем, так сложилось, что меня начали рассматривать как ее жениха, а я не имел ничего против.

По воде в чаше фонтана пробежал длинноногий жук-поплавок. С востока неспешно накатывала синева – густела медленно и спокойно. Где-то там уже просыпались звезды.

В душе просыпался тихий зов теневого облика. Сове хотелось полетать, но человеческая воля удерживала еще.

Пока еще удерживала.

– Да, я был влюблен в нее, – продолжал Джеймс, и я мысленно нахмурилась и тотчас же дала себе крепкий такой подзатыльник.

С чего бы мне вообще испытывать какие-то неприязненные чувства? Да, у Джеймса была невеста и он был в нее влюблен. Это логично. Это разумно и правильно.

Я-то почему так волнуюсь, словно это для меня важно?

– Но сейчас я вспоминаю все, что случилось, что чувствовал тогда… и понимаю, что это была лишь привязанность, а не любовь. Привязанность, из которой вырастают крепкие браки.

– Что же вырастает из любви? – не смогла не поинтересоваться я.

– Не знаю, – ответил Джеймс. – Боюсь, что я никогда не любил по-настоящему. А книги говорят, что из любви обычно вырастает трагедия.

– Книги говорят про “долго и счастливо”, – заметила я. – Но мужчины обычно читают другие истории.

Джеймс кивнул. Кажется, ему тоже было не по себе от того, что разговор вывел нас на достаточно зыбкую почву, и нужно было как-то выбираться на сухую твердь.

– Надо же, – улыбнулся Джеймс. – Мы начали с того, почему синскую болотную нельзя гладить по голове. И дошли до того, какие книги читают мужчины.

– Любишь читать? – спросила я, радуясь, что теперь не нужно говорить о любви, прошлом и будущем.

Возможно, нет никакого будущего. Все, что у нас может быть – это “сейчас”, пронизанное последними лучами уходящего солнца.

– Как раз недавно взялся за “Метафизику зельеварения”, – сообщил Джеймс, и я кивнула: слышала об этой книге много хороших отзывов, но не купила – мать сказала, что надо думать о скорой свадьбе, а не о книгах. – Если хочешь, поищем ее в здешней библиотеке.