Кот. Стратегия. Забытые Острова. Становление

День Второй. Первые знакомства

Кот

Исәнмесез яңа дус кыз! (Здравствуй, новая Подруга! — тат.)

Как накаркал сам себе: «свалиться нельзя, будь осторожен, аккуратней на спусках». «Каркуша»! Ага, будешь тут аккуратным. « Шо за местность — хоры и прихорки!», прямо как из «Карнавального» фильма. Того самого, где в самом начале Муравьёва на роликах по буграм и кочкам рассекает. У меня роликов-то, конечно, нет, на кой они тут — на своих двоих бы устоять, но от того-то ну никак не легче! Крутизны здесь и сейчас не меньше. Местность такая, ёлы-палы…

И я тут такой «олух царя небесного» по ним, здешним буграм и кочкам, «рассекаю», ладно — карабкаюсь. На эту страсть — я про ролики, вообще никогда не встану, хоть приплатите. Почему? Да был опыт… Расскажу потом. В детстве, ещё до школы… Если напомните. Хорошо там и тогда всё благополучно завершилось, шишками отделался, а тут меня лечить некому, вот нога и опухла. Нет, не сломал, растянул или вывихнул, пока непонятно, да ещё и снаружи оцарапал — все одно больно, с такой хворью уже не поскачешь сайгаком. Перемещаться стало крайне неудобно. А ведь так всё хорошо начиналось…

С Горки обзорной нормально тогда спустился, через заросшую низинку перешёл, на следующий холмик стал забираться. Ну что сказать, в отличие от первой — какой-то лесок тут есть. Пальмы, ещё чего-то широколиственное, ну не разбираюсь я в них, да и откуда, никогда южнее Средиземного региона не был. С «северной» его стороны. До Турций и прочих Египтов не добрался, не успел.

А тут всё больше эндемики да экзотики вокруг произрастают, ничего знакомого. Фиг знает что такое: по названиям, да и по применению их — вообще непонятно. Какие-то лианы, немного, но и они тут есть, ещё чего-то такое — даже слов не подберу, растёт… Короче говоря, длинная и кипуче-колючая какая-то хрень, да ещё кустарники тут и там разных видов встречаются…

Птиц вот полно. Эти-то, как раз, процветают. Мелкие, крупные, не скажу «кишмя кишат», но они тут есть, и немало. Орут они все весьма бодро — так, видать, «впечатлениями» своими обо мне делятся, короче говоря — переговариваются. Удивлены появлению моему — такое ощущение. До меня, конечно, им, казалось бы, особого дела и нету — похоже, что совсем и не боятся. Так, разве что, просто осторожничают, вспархивают, чуть отлетят и снова садятся на ветки. Глянут недовольно, обругают матерно на своем птичьем языке и снова своими делами заняты. Не пуганные они тут все, что ли? Наверное да, и уже это хорошо и плохо одновременно.

Хорошо, это оттого что некому их пугать тут было. До меня. Стало быть, мне лично — относительно безопасно. И хищников вряд ли тут много. Уж хищники точно б птичье население настороже заставили находиться, а такого нет, не наблюдается. И плохо, потому как явно один я тут — это, наверное, грустно. Ну с этим ничего не поделать, по крайней мере — пока, остается только за пернатыми наблюдать. Глядишь и ещё что-то выясню. Они, как-никак, местные старожилы, это именно я тут новичок. Но зато и смотреть за ними интересно. Своих-то, дома, доводилось наблюдать, как-то даже гнездо скопы высмотрел, несколько раз приходил полюбоваться как этот хищник своим птенцам рыбу приносит. А те и рады, галдят, папку-скопу хвалят: «добытчик, мол, одобряем, ты ещё неси, всё клювами почикаем».

Где и когда доводилось? В детстве еще, когда дачные посёлки вдоль Волги не столь широко расползлись, как сейчас, и народ все больше в санаториях и на базах отдыха летнее время проводил. А что такое «база отдыха» от предприятия в те времена? Заорганизованный дО́суг, вальяжный променад скучающих отдыхающих от магазина до пляжа, спортивные мероприятия, вечерний кинотеатр или просмотр по вечерам же единственного на всех телика через окошечко. Ну или по выходным — танцы на танцплощадке, под записи местного «диск-жокея» или совсем уж редкие приезды местечковых самодеятельных ВИА.

Всех забот-то и всего — питание столовское или в общих кухнях сготовленное, ежедневное купание, прогулки в ближний лес ненадолго. Не, грибы и ягоды и тогда народ собирал, но как-то не напрягаясь, между делом. Можно сказать, для галочки. Сейчас-то по-другому всё повернулось, все те базы, убыточные по свой сути, «под молоток» пошли, да и предприятия хозяев неоднократно поменяли, расхватали их жадные «хозявчики». А домики сезонные частью снесли, часть перестроили. Кто-то для себя хоромы отгрохал, кто-то выкупил и в аренду сдает, где как.

Вот, а у нас так было — рядом с базами отдыха без земли, где только однотипные домишки щитовые да кухня общая, были и домики с участками. Немного. Три улочки коротких за высоким забором. Насколько знаю, с середины годов так пятидесятых-шестидесятых некоторым предприятиям и ВУЗам стали давать землю под дачные участки. Редко такое было поначалу. И давали неудобья, овраги, склоны. Как уж так наши «научники» себе столь шикарное место отхватили и посейчас неясно, не иначе как через блат какой. Не знаю где как, у нас так было.

Это сейчас… да что там, все пригороды заняты, вдоль рек, водоемов, дорог. Вот родичи из ближнего Подмосковья от своего хитрого авиационного городка чуть ли не на сто кило́метров отъезжают. Ну так-то Столица, да, впрочем, везде добираться до садового домика уже не просто, время нужно. Ну так я не об этом. Да… вот, и так получилось, что дачный посёлочек институтских преподавателей стоял, как раз, на берегу Волги и прямо в лес врастал. Позже его новая часть так и среди деревьев и отстраивалась. Ну а дети тех преподавателей, друганы и приятели мои, могли вместе с родителями не только в летние каникулы, но и фактически, в течение всего года по выходным приезжать. Про «самоуправление» и рассказывать не буду, кто рязановский «Гараж» смотрел, поймет про что я — один в один общее собрание тех «садоводов». Разве что фамилии другие. А типажи те же.

Почему «садоводов» в кавычках? Так всё просто. Преподаватели же, ага. Им ручками трудится невместно, а ну как мозоли будут? И устанут еще — а это не комильфо. Да и не умели толком. Посадить-то деревья-кусты посадили, кое-как построились и ладно. И сами толком ни черта не делали, и детей своих к труду на земле не привлекали. Не принято, вишь ты, там это было, а вдруг дитятко нечаянно устанет, как оно под родительское крылышко к ним же на кафедры поступать будет уставшее? Может в «пролетарских» и «деревенских» садоводствах и по-иному было, мне в детстве выпало в таком оказаться. Хорошо хоть Дед Николай рядом был, хоть чему-то путевому научил. А приятели, да что приятели — все они в свое время благополучно поступили, выучились, распределились, сейчас уже своих внуков в те же вузы пропихивают друг другу под крыло… И база та там же, только домики уже в размерах выросли и комфортом наполнились…

Вот там-то на Волге мое детство и проходило. Или на реке или в лесу. Чем старше становился — тем дальше отходил или уплывал. И на плотах, и на лодках, потом и своя личная была. С мотором. На двадцать-тридцать км в окрестностях всё исходил да излазил. Ну и плавать умел и любил и посейчас люблю.

Случай забавный со мной был, уже потом, на Кипре. Отдыхать туда с семьей полетели. Ну море, ладно, пляж мне через полчаса дуракаваляния на… надоел, короче. Смотреть на женский пол шибко нельзя, своя рядом, отомстит. Прогулялся по бережку, оп-па, местные ухари на водных лыжах народ катают. Ну а я уже лет двадцать на них не стоял, но охота же ж, аж свербит. Договорился, оплатил, очередь моя подошла. Хотел лыжи уже надевать, а ихний парень мне на спасжилет указывает.

— Да ты чего, Братан, ка-акой спасжилет? Я ВОЛГУ переплывал! — с таким апломбом заявляю, голосом каждую букву родной реки выделяя. Будто он Волгу знать должен, будто поймет.

— Полиция, лицензия, — и ещё что-то на своем англо-греческом привычно лопочет, как инструкцию зачитывает.

Понял я, и переводить не надо, пришлось одеть. Прокатился, и на берег выехал, под аплодисменты зрителей, ни разу не свалившись, хотя, как оказалось, по морю на водных лыжах сильно отличается движение от того что по реке. Это как велосипед: если раз научишься — уже не забудешь. Кстати, и не врал, и вправду переплывали. А чего? Безбашенные были, ничего не боялись. Один на ялике веселками машет, остальные следом плывут, время от времени менялись. В лодочке — одежда, легкий перекус. На тот берег доберемся, там костер, пикничок, отдохнем, по косогору полазим и обратно. Там и всего-то километра три было… ерунда, что там за расстояние? Ну и мели, отмели, в иные годы, острова пеньками наружу шибко торчат. Через них перетаскивали и снова алга! Кстати, говорят в том месте мост через Волгу вскоре строить собираются… Наверно и построят когда-нибудь…

Да, много годов прошло, а мне… вот с того самого детского золотого времени и интересно на природе жить, бродить где вздумается, за птичками-зверушками смотреть в их естественной среде. Охотиться, врать не буду, ни разу не пришлось, вот как-то не свезло с этим, или случая не представилось, а рыбачить да, приходилось. Вот и здесь, на острове явно придётся. Тут или рыбу ловить или с голода ноги протянуть, выбор невелик. И гадать не надо — что выберу.

А с ногой моей — так получилось. На птичек засмотрелся — гляжу какие-то плоды не плоды, ягоды не ягоды, но клюют пернатые. Решил тоже попробовать. Палкой пробовал достать, не дотянулся, кидать тоже не очень-то получается, нижние ветки мешают, там вообще всё густо. Пришлось лезть. Пару штук плодов достал, за следующим потянулся, ветка надломилась, вот и грохнулся. Рухнул, высказал свое обоснованное мнение про весь этот остров, про конкретно это дерево, про птичек, что радостно в ответ загалдели, на мои вопли глядючи. И понял, что не ходец я на какое-то время, и не ходок тоже. Дальше не стал исследовать, поковылял, на палку железную опираясь, к знакомому берегу. Хорошо перед древолазанием догадался рюкзачок свой снять, всё как-то травм меньше.

Ковыляю к берегу, а сам думаю — вот ведь, а у меня ничего лекарственного-то с собой и нету. Ну ладно, йода простейшего, как-то обойдусь, в море можно ногу засунуть, заодно и искупаюсь, вспотел я тут капитально, а ничего ж лечебного-то и нету, да и кожу ещё содрал. Не сильно кровит, но тут же ни подорожника нашего или чего-то такого нет. А то, что рядом растёт — кто ж его знает! Приложишь такое, а потом нога отвалится. Не, нафиг такие опыты на себе. Вот, значит, надо будет в заказе что-то медицинское набирать. А я ж в нем «не копенгаген, нихт ферштейн» и полный тупень. Кроме цитрамона ничего не знаю. Да, не сподобился, стыжусь. И спросить-посоветоваться не у кого. Остатками кваса ногу промыл, подождал чуток, когда ссадина немного сама заветрилась и снова вперед, уже как черепах.

По сторонам особо и не смотрю, не до того, под ноги только, зато коммуникатор при мне. Он-то меня и навел. Впереди что-то вроде полянки, решил на ней передохнуть, только дохромал — тут моя «Сима» меня и порадовала, знак дала, засигналила радостно. Вздрогнул даже от неожиданности, вгляделся в строчки, а мне пишут:

У становлена связь между коммуникатором и плитой приемника

Ну тут уж я и про боль в ноге забыл, стал внимательно осматриваться. Чуть в стороне между кустами лежала на земле плитка. Что сказать, видел я всякие на складах, каких только видов и цветов-оттенков продвинутые дизайнера́не выдумают, а вот эта одним своим видом внушала солидность. И материал-то неброский, случайно рядом пройдя и не обратишь внимания, а вот что-то в ней такое было.

Мне-то, признаться, в тот момент не до разглядывания было. У меня ж поставка Заказа! Это уж потом я ее рассмотрел, а тогда…

Так, что надо-то? А всё надо, и побольше! Жаль, понемногу дают. В общем, особо не мудрил, котелок заказал двухлитровый алюминиевый, ложку-вилку-нож пока не стал брать, обойдусь имеющимся инструментом, из хоть дерева вырежу наконец, или для начала ложку из ракушки и палочки соображу. Кстати, и вместо чашки раковину какую можно приспособить. Вспомнил как в колхозе, куда наш первый курс неожиданно сдернули с учебы на уборку картофеля, ложек не всем хватило, так двое ребят очками несколько дней хлебали… Не-не, не лентяи и неумехи, просто — городские…

Так, не отвлекаться, что ещё? Вот ведь, и время на продумать у меня было, а тут срочно «хватай мешки, вокзал отходит» началось. «Пегончик тгонется — вагон останется!» Из продуктов взял несколько одноразовых супов, там в одной упаковке и лапша сушёная и специи. Климат тут пока что, насколько я понимаю, тропический, следовательно, все продукты должны портиться быстро. Единственное спасение — острая пища, которая хоть как-то защитит от отравления. Не зря в южных странах коренное население предпочитает всё острое жрать и только его. Не-не, солёные грибочки, особенно своего собственного сбора и посола и я очень люблю и уважаю, как и капустку квашенную, наши, естественно, не шиитаки какие-нибудь забугорные, и, даже, не вешенки, но тут выживать надо по-другому. Условия, блин, не те.

Да и ещё на остатки веса геркулеса заказал. А что, хоть и не очень-то сытно, но кипятком залить, каких-нибудь фруктов местных накрошить — вот и еда. Не зря же по деревьям скакал. Обживусь — пойму, что тут надо, можно будет скорректировать питание. Потом чуток подумал, геркулес подсократил и зажигалку ещё взял да спички охотничьи. Мало ли как оно повернется… Или дождик неожиданно ливанёт, или дрова сырые будут. Не приходилось никогда, но, думаю, с помощью имеющегося у меня диска для болгарки и металлических инструментов костер я развести по любому смогу, искру высеку, да сухой травки или там мха подпалю, вот и загорится, но лучше до крайности не доводить.

Всё, как указано было, выполнил, в лимит времени уложился, отошел, после хлопка и сигнала повернулся. Так, контакт состоялся, «гуманитарная помощь» доставлена. Ну вот и славно. Далеко отходить не буду, тут и заночую, только с водой определюсь.

С водой тоже повезло — «серединка на половинку». Набрел неподалеку на мелкое озерцо в низинке, скорее лужу. Н-да, не фонтан, ну да ничего, на первое время хватит, прокипячу, а там еще что-то найдется.

Собрал дров, разжег костер, подвесил котелок с водой над огнем. Точно сегодня никуда уже не пойду — уже темнеет.

Сижу, отдыхаю, ужин варю… Вдруг послышались какие-то крики. Явно мой огонек кто-то заметил. Это что ж, я тут не один? Вот и узнаю.

Подбросил ещё дров, крикнул в ответ. Слышу — приближается. Надо знакомится.

— Эге-гей, я тут! Иди сюда! Есть хочешь?

Издалека донесся ответный голос, вроде бы даже женский. Что кричит — непонятно, но явно что-то радостно-приветственное. Ну и я не буду букой — ответил.

— Гутен Морген, Гутен таг, Бонджорно, Салям Алейкум! — а сам мучительно вспоминаю что же я ещё-то знаю-то… И ничего особо международно-понятного в голову не лезет. Вот ведь, не полиглот я, вовсе нет, но для начала надо хоть как-то контакт установить. А, вспомнил…

— Гуд дей, гуд автенон… — блин, думай, голова, думай!

Смотрю, медленно подходит. Женщина, примерно моих лет, плюс-минус год-другой, не девчушка какая. Неплохо одета, светлый брючный костюм, какая-то блузка, на ней брошка, на ушах какие-то крупные серьги-подвески, не брюлики, нет, скорее поделочные полудрагоценные, при свете бликов костра и быстро темнеющего заката сразу не определю. Чароит, малахит — что-то из этой серии. Легкая прогулочная обувь без каблуков, ну да, зачем ей каблуки, при ее очень немаленьком росте. Худощавая, я бы даже сказал — сильно НЕ полная, если вежливо. Лицо крупное, очень восточного типа, но не скуластое, загорелое, но и без фанатизма, но что-то есть в нем такое неуловимо знакомое. Что? На плече сумочка, в руке небольшой пакет. На голове косынка, скорее шарфик-косынка… и тут меня словно как кто-то подопнул сзади, дав «волшебного пендаля», и откуда что взялось, сам себе поразился! Вот оно, точно!

(доктор Фания Мансуровна — врач-ортопед)

— Исянмысыз, Апа! Утрале, ашаргэ бар, Чай чабыс?

— Сез каян белясез миннем теле? А нарсягя — «Апа»?

— А ничек тагын? Кызым? Ханум?

— Айе… — помолчала, внимательно меня осматривая, и что-то для себя решив, продолжила. — Узенгя кара, ана синем сакалын агарган, Аксакал!

— Это я-то Аксакал? Ещё «Саксаул» скажи! — От удивления перехожу на свой родной русский.

— А кто ж еще-то? — на нем же удивленно отвечает, и, улыбаясь, аккуратно присаживается возле костра.

— Кот. Просто Кот. Дикий, не домашний. Так и зови — я уже привык. Не «Мяче», а именно так.

— Который гуляет сам по себе? Я ж вижу — неухоженный. Ага, вон усищи-то отрастил.

— Мешают?

— Мне — нет. Тебе идет. Привыкну.

Ну нифига себе — заявочки! «Привыкну», и на Ты, вот так сразу! Это я удачно с её туган тел* зашел.

* (Туган тэл — родной язык (тат.) А весь разговор с него же, с татарского, можно перевести примерно так:

— Здраствуйте, тётя! Садись, кушать будешь? И чай пить?

— Вы откуда знаете мой родной язык? И почему — «тетя»?

— А как же еще-то? Девушка, женщина?

— Да. На себя посмотрите, Седобородый. Вот у ТЕБЯ борода седая).

— Если ещё скажешь, что ты — доктор, я Смотрящим спасибо скажу! Трижды скажу.

— Главное — талэк-талек-талек не скажи! — и смеется. (развод — тат.) — И ну да, доктор, вернее врач-ортопед, Кандидат Медицинских наук, хотела докторскую защищать, материалы подготовила, да как-то отложилось. А то была бы не просто доктор, а доктор наук.

— Ни х.… фига себе! — а сам себе думаю — вот я попал! Она сейчас что, уже женой своей меня считает… ЖЕНОЙ? Охренеть!

— И не матерись при мне. Не люблю. А как понял, что доктор?

— А что такое ортопед? В ваших терминах я как-то не очень.

— Ортопед — это протезист-практик, чтобы понятно было — по суставам, переломам, вывихам и всякое такое, ну и все остальное по опорно-двигательным. Да не делай такие глаза — по ногам, если совсем просто.

— То есть, если б я глаз проткнул — мне бы «глазнюка» или «глазнючку» прислали? Чтоб лечили? А если б зуб заболел — зубодера-стоматолога? Ну «супо»-Смотрящие, любят они меня, не иначе! Меня так-то Андреем зовут, но ты Котом величай — мне так привычней.

— Хорошо, с именем я поняла. А чего ты так обрадовался-то? И КТО такие твои «Смотрящие»?

— Ну, не мои, а наши, раз ты уже тоже здесь. Те, кто нас сюда запулил. И да — Обрадовался. А ты?

— И я, потому что земляка встретила. Ты по-татарски с таким жутким акцентом говоришь, что лучше уж по-русски давай. Но не ожидала, честно, удивил ты меня, сильно удивил…

— Ну и я тоже, конечно же. Лазил вот на дерево, плоды какие-то собирал, да с ветки и навернулся. Ногу вот… сломал вряд ли, но стукнулся крепко, ну и ссадил.

— Какой же ты Кот тогда?

— Какой есть. Другого не прислали… А Смотрящие, это…

— Потом расскажешь. Ярар, купселяшмыгыз, «Мяще». Бирялэ минне свою ногу, синне баш табиб киля, лечить тебя будем — а сама смеется. (Ладно, не болтай, Кот, давай свою ногу, ТВОЙ Главврач прибыл — тат.яз.)

— Может потом? Перекусим, чаю попьем? Чай, кофе, потанцуем?

— Успеется. Сначала лечение — потом еда и всё остальное. Тоже мне — «Танцор диско» нашелся!

Сурово . Ну а чего я ожидал? Врачи, они все такие — сначала работа. Где, как, почему, неважно всё это. Есть больной — первым делом его лечить. Клятва Гиппократа, все дела. «Первым делом мы испортим самолеты… ну а девушки — а девушки потом!» Стоп, не о том думаю. Кто о чём, а Робинзон — о Пятнице… Ну а что, не я первым начал!

Тем временем меня застроили, пришлось встать, пройтись, что я изобразил, ковыляя, и держась за внимательную докторицу. Ну а дальше она развернула бурную деятельность, прощупала опухоль, осторожно отлепила с нее листок того плодового дерева, который я, все ж таки, приложил, и при свете отблесков костра пристально осмотрела начавшую подживать ссадину. Потом достала из сумочки какие-то терпкие духи, ваткой тщательно протерла руки, потом ранку другой ваткой, и наклеила на нее что-то вроде мозольного пластыря.

— Жить будешь, Андрей! Если без меня — то недолго! К утру опухоль спадет. Но сразу не нагружай и далекО не ходи.

— Да я как-то и не собирался. Да и куда я теперь пойду? Без тебя… — это я уже, как бы, в шутку, на пробу удочку закинул… Мало ли? Поймет ли мои шутки немудрящие или сразу за подкат засчитает?

— И правильно! Без меня — никуда!

Картина Репина, маслом. «Приплыли!» называется. И добавить нечего. А она продолжает:

— Ты кто сам-то? В смысле — чем занимаешься-то?

— Там, на Земле — в строительной сфере. Разрушить дом и построить замок — всё могу. За деньги — Да! Или для себя — ещё того лучше. Как тот Джинн из Аладдиновой лампы.

— Вот и хорошо! Замок не надо, обойдемся… пока… а Дом — построишь, верю — у тебя получится. НАШ дом!

!!! (слов нет — одни эмоции. Не сказать, чтоб все печатные… лучше промолчу… до утра.)

Мумбаи

До чего удивительный народ эти белые! Вот ведь живут себе как-то, а простых вещей не понимают. Обязательно своим появлением надо всё испортить! А так хорошо было вокруг, тихо, спокойно… С утра собрал у берега ракушек, в углях костра нагрел, они сами и раскрылись. Попробовал — вроде ничего, есть можно. Хоть и не пробовал ранее такого никогда, но, наверное, можно, это ж не свинина? Вот, значит, и поем их. А там еще чего-то добуду. Только перед едой собрался помолиться — как на меня какая-то белая растрёпанная бабища налетела. И говорит-говорит-говорит… словно по маленькому тамтаму стучит. И главное, напористо так, будто я ей что-то должен.

Да никому я ничего не должен… наверно. Ну не знаю, во всяком случае, не ей, это точно.

Как определил, в какую сторону молиться? Ну так это ж совсем просто — по солнцу. Если солнце там же, как и у нас — а оно тут такое же, то и молиться следует в сторону города Священной Книги. Не знаю, я так сразу понял куда. А прерывать правоверного во время молитвы — это харам, нельзя это. За вчерашний вечер из местной травы коврик сплёл, незнакомой правда, но зато мягкую отыскал, потому и долго искать пришлось. Но как нашёл, обрадовался, её тут много растет, и на циновку, на которой ночью спал, хватило, и на коврик для намаза. А как же без него? Нельзя. Весь вечер плёл. Уже при свете костра закончил. Звёзды яркие, прямо как дома. Потому и рассердился: я столько старался, а она… Ногами на чистое! Разве ж можно такое, а? Вот она совсем не одета, какое-то розовое тряпьё на ней, крест между грудей болтается, волосы не прикрыты, я ж ей замечания не делаю, хочет так ходить — пусть ходит. У неё свой Бог — у меня свой. Пусть он её и накажет. Без шапки-то напечёт скоро, может и поумнеет. Я-то тоже без шапки был, да сплёл, что тут сложного-то? Да и старше она меня, ненамного, но старше, разве ж можно старшим женщинам грубить? Нас так не учили. А вот пришлось…

И на каком языке она лопочет — тоже не понятно. Страшная, худая, белая вся, а волосы в розовый цвет покрашены. Ну нет никакого вкуса, хотя что я об их вкусах знаю? Особо-то и не видел белых женщин близко. У нас учительница была из Франции, так она скромно одевалась и неброско, и волосы под платком прятала, как и наши женщины. Ну так понятно, она, хоть и француженка, но арабка-мусульманка была, а эта и вовсе не пойми кто. И наш язык прекрасно понимала, а эта… Наверное, иблис в неё вселился, не иначе.

Потом постепенно успокоилась, как-то пытаться договариваться стала. Ну как договариваться… Что-то знаками, какие-то слова знакомые, не всё я понял.

Некоторых слов вообще никогда не слышал, но догадался как-то. У нас телевизора нет, но кино иногда привозят, на площади показывают, мы же не дикари какие из джунглей, и не в пустыне живем, просто редко бывает, а так я всё-всё что привозят, смотрел. Про чёрных мало фильмов, больше про белых почему-то, а они тоже разные бывают. Ну и индийские ещё. Там поют, танцуют… Всё как у нас.

Что-то она про кастинг говорила, дискотеку… Я не всё понял, дискотека-то и у нас в селе бывает, но у нас просто танцы. Я умею, да, наши, народные. И на барабанах тоже, да у нас все ребята умеют. Похоже, эту чуду какие-то люди в кино сниматься звали, как-то так. Говорит что зовут ее Гунилла Съёберг, но проще звать Барби. А, Барби и я знаю, это как куклу. У сестренок была одна такая вот, худющая, с гуманитарной помощью досталась. Очень она им нравилась. А мне эта — нет. Что-то в ней не то. Как будто её проклял кто, или конопли обкурилась. У нас кальян только старшие мужчины курить могут, а кто из молодых травку курит — как узнают, отлупят и из дома прогнать могут. А кому бездомный и безработный нужен? А девушки у нас не курят, да, бетель все жуют, ну так и что? Кому это мешает, а эта…

Когда сказал что с Нигера, так и говорит — негр, мол, я. Какой негр? Фульбе я, и всё.

Дал ей бумагу посмотреть — не понимает. На руке у неё такое же устройство, что и у меня — пока разговаривали — как раз и запиликало. Там какие-то строчки побежали. Ну она и стала читать. На каком — не знаю, вроде она про Швецию говорила. Где такая?

Как прочитала — села, пригорюнилась. А чего горевать? Всё вокруг растет, надо только найти и взять. А она опять шуметь и мне давай объяснять знаками, что что-то найти надо. Ну надо — пусть ищет. А то я не знаю, что и где. Не скажу пока, посмотрим, как себя вести будет…