Котт в сапогах

ГЛАВА ВОСЬМАЯ, в которой повествуется о том, как благородный Конрад фон Котт повстречал заколдованную принцессу-лягушку и какой неожиданностью это закончилось для Андрэ по прозвищу Булыга

— Не понимаю, чем ты недоволен, Андрэ? — Я свернулся клубком на подстилке из еловых веток и смотрел сквозь прикрытые веки на костер. — Неужели у Сароза в цирке было лучше?

— Не обижайтесь, господин, но лучше, — с обескураживающей прямотой ответил мой оруженосец. — Там хотя бы каждый день кормили.

Интеллектуально Андрэ за то время, что мы знакомы, вырос просто колоссально. Увы, пока еще не настолько, чтобы научиться хотя бы основам дипломатии, так что мне приходилось мириться с тем, что врать он не умеет абсолютно.

— Должен заметить, Андрэ, что ты слишком уж много внимания уделяешь еде, — примирительно заметил я, пряча нос в лапы.

— Это вы верно подметили, господин! Дело не только в еде. Еще там у нас была крыша над головой — в фургоне в спину не задувало и с ветвей за шиворот не капало. А вечером у костра можно было выпить вина и петь хором…

Вот и как с таким разговаривать?

Приходилось, впрочем, признать — в его словах есть доля правды. Изрядная доля правды. Но, с другой стороны, ведь сам же Андрэ и истребил все наши запасы уже на второй день пути! Даже немилосердно переперченную колбасу, которою Сароз явно купил по дешевке у испортившего ее мясника. Тот небось и не надеялся, что найдется покупатель на такую гадость, а бережливый Огюст тут как тут… И ведь плакал в три ручья, давился, а съел все подчистую. Зато потом весь день попеременно пил воду и бегал в кусты. Так что постыдился бы жаловаться — я и сам бы сейчас от кусочка той колбасы не отказался! Ну а дождь — вот это уж совсем нечестно с его стороны! Если уж даже я — кот! — не жалуюсь на редкие брызги дождя, то человека они вообще беспокоить не могут.

Впрочем, думаю, все действительно из-за этого нудного, едва заметного дождя, который толком и промочить-то не может, но действует угнетающе. Да еще небо постоянно затянуто тучами… По моим подсчетам, до столицы нам идти еще дней пять. А завтра уже пойдет семнадцатый день сентября! Значит, при самом удачном раскладе до столицы нам раньше двадцать второго, а скорее даже двадцать третьего сентября не добраться. Это совсем неплохо, если только фокусник и ведьма решили зазимовать в столице. А если нет? Сколько добираться до соседнего королевства, я не знал — никогда там не был. Проклятье!

С этими мыслями я и заснул. Снились мне всякие гадости — цирковое выступление, синьор Сароз с кнутом, старый Эйсмарх и огромные наглые мыши. Одна мышь сказала другой: «Вроде эта та самая белка?», на что другая ответила: «Да они все на одно лицо». Я открыл глаза и сел… Мыши исчезли, зато вместо них из кустов на меня таращились три очень знакомые волчьи физиономии.

— Шолом! — приветствовал я старых знакомцев. — Как ваше ничего?

— Гля, Крест, и впрямь та самая белка! — прорычал Беспалый. — Ну молись, блохастая, — сейчас мы тебя мочить будем!

— За что? — возмутился я. — Что вам толку с меня? Сами же говорили — на один зуб!

— За Сиплого ответишь! — ощерился Крест.

— А что не так? — Я посмотрел на толстого волка. Он посмотрел на меня. Очень странный у Сиплого был взгляд, надо признать. — Вроде он жив-здоров…

— Сиплый! — Крест толкнул плечом своего товарища.

— Гы-гы, — неожиданно выдал Сиплый. И снова замолчал, напряженно разглядывая собственный нос.

— После того как твоя лошадь приложила его копытом, Сиплый совсем сдал, — почти дружелюбно объяснил мне Крест. — Не то чтобы мы так уж его любили, но он долгое время был одним из нас, мы привыкли к нему…

— Я прекрасно понимаю ваши чувства, но он был контужен в честном бою. Мы с Иголкой сражались за свою жизнь. Да и в конце концов вы ведь уже отомстили моей лошади.

— Чо он сливает? — возмутился Беспалый. — Крест, он же нам фуфло сливает! Чужую мокруху шьет!

— Нишкни, сявка! — рыкнул на него Крест и опять посмотрел на меня. — Лошадь мы не догнали. Если кто ее и завалил, то не мы. А жаль…

— Ну ладно, а при чем тут я?

— Но отомстить-то кому-нибудь надо? — резонно возразил Крест.

— Знаешь такую поговорку — собрался мстить, рой две могилы?

— Э-э-э… ты о чем? Какие еще могилы? — растерялся волк. Похоже, в его философии мысли о погребении тела врага не возникло. Логично. — Не будем мы тебя зарывать, не боись. Просто съедим. И тебя, и человека.

— А он-то в чем виноват?

— Да ни в чем. Его мы съедим безвозмездно. То есть даром.

— Волки же на людей не нападают!

— Это тебе кто сказал? — удивился Крест. — Волки?

— Э-э-э… Нет, люди.

— Ну люди чего только не выдумают…

В следующее мгновение я вонзил когти в ногу Андрэ. Бедняга взвыл дурным голосом и подскочил сажени на две.

— Господин?! За что?!

— Андрэ, волки!

То ли на Андрэ так подействовала боль в ноге, то ли он вообще резко умнел в опасной ситуации, но оруженосец вновь проявил неожиданную сообразительность и быстроту реакции. Не медля ни мгновения, он сгреб головешки и тлеющие угли — на самом деле в его лапищах уместился почти весь костер — и метнул в морды сунувшихся было вперед Креста и Беспалого. Пока ослепленные и обожженные волки катались по траве, пытаясь унять боль, Андрэ схватил в охапку мешок, закинул на плечи меня и помчался через лес не хуже Иголки в ту памятную ночь. Последнее, что я увидел, — Сиплый, прыгающий на задних лапах в попытках поймать пастью хлопья пепла. К счастью, уже начинало светать и Андрэ удавалось огибать наиболее заметные деревья. Правда, подлесок и кусты он сносил не хуже матерого лося во время гона. Очухавшиеся волки преследовали по пятам, но оруженосец со страху развил такую скорость, что догнать нас они никак не могли.

— Господин! Смотрите — дорога!

Оказалось, какие-то таинственные инстинкты вывели Андрэ почти к самому тракту, нужно было только перебраться через небольшой — шагов десять — участок болота. Ни на мгновение не задержавшись, Булыга запрыгал с кочки на кочку, как заправская лягушка. Позади раздался разочарованный вой. Оглянувшись, я увидел скрывающихся в кустах волков — видать, не решились сунуться за нами в топь.

— А это не так уж трудно, — обратился ко мне Андрэ, перепрыгивая на пятую по счету кочку. — Надо просто прыгать с кочки на кочку, не останавливаясь, и все дела!

— Замечательное открытие, Андрэ! Ты прирожденный болотник. Только хочу обратить твое внимание на одно обстоятельство… — озабоченно произнес я, оглядываясь.

— Какое?

— Даже на два. Первое — кочки впереди закончились. И второе — мы тонем!

— А? — Оруженосец попытался развернуться, чтобы вернуться на шаг назад, но потерял равновесие и рухнул в грязь.

— Помогите! Спасите! Господин!

— Перестань орать! — Я выбрался на берег и принялся вылизывать мех.

— Господин?!

— Перестань орать, я говорю. И хватит барахтаться. Там курице по колено.

Андрэ с пристыженным видом выбрался на берег и начал стаскивать вымазанную в грязи одежду.

— Ка-а-акой мужчина-а-а!!! — Полный восхищения женский голос заставил меня подпрыгнуть на месте.

— Кто здеся? — жалобно вопросил Андрэ, прикрываясь ладошками.

— Да ладно, все, что стоило разглядывать, я уже рассмотрела.

— Тьфу ты! — Я снова взялся за свою многострадальную шкуру. — Андрэ, успокойся, это всего лишь лягушка.

— Всего лишь?! — раздался возмущенный вопль с кочки.

— Как это «успокойся»? Она разговаривает!

— Ну и что? — Тут и до меня дошло. — Ты что, тоже понимаешь ее?

— Так а я о чем говорю?!

— А-а-а! Вот оно что! — Я подошел к берегу болота и отвесил учтивый поклон. — Прошу извинить меня, принцесса! Я так давно в этой шкуре, что уже воспринимаю говорящих зверей и птиц как должное. Капитан Густав Конрад Генрих Мария фон Котт — ваш покорный слуга!

— Вы знаете обо мне? — обрадовалась принцесса. — Вас случайно не мой отец послал?

— Увы, не имею чести знать вашего батюшку. А вашу историю поведала мне ведьма из Либерхоффе — та, что пыталась вас расколдовать. Я обращался к ней с той же проблемой… с тем же результатом, к сожалению.

— Неужели вы тоже пострадали от колдовства мэтра Мордауна?

— Э-э-э, мне трудно утверждать, но один из колдунов, причастный к моей беде, называл себя Дестротусом, а имени его сообщницы я не знаю.

— Дестротус… Дестротус… Нет. Никогда не слышала этого имени. Меня заколдовал придворный маг моего папеньки мэтр Морган Мордаун. Не думаю, что он стал бы скрываться под таким нелепым псевдонимом.

— Ну с таким-то именем, как у него, псевдоним ему не помешал бы, — попытался пошутить я. Совершенно не представляю, как вести себя в обществе коронованных особ. Тем более когда оные особы всего в фут размером, зеленого цвета и в разговоре заметно приквакивают. — А почему вы не остались у ведьмы? Все-таки болото…

— В этом виде мне лучше на болоте. У ведьмы в доме слишком сухо, моя кожа была в ужасном состоянии, несмотря на постоянные водные процедуры. Да и здешние мухи и комары не чета городским — никакой химии, сплошь натуральный продукт.

— Но скоро наступит зима…

— И я усну вместе с другими обитателями болота, — вздохнула принцесса. — Это и к лучшему. Во сне нынешнее мое положение не будет беспокоить меня, время до весны пролетит незаметно. А весной, может быть, и занесет в наши места какого-нибудь принца… Кстати, никто из вас случайно не принц?

— За себя могу поручиться — род фон Коттов, конечно, невероятно благороден, но венценосных особ в нем точно не было. А мой спутник вроде бы из крестьян. Правда, я знаю его меньше месяца, и за это время он не раз удивлял меня, но… посмотрите сами — какой из него принц?

— А? — Мой оруженосец между тем, стыдливо обмотав чресла какой-то тряпкой, пытался отстирать одежду. Выглядел он, надо признать, впечатляюще — вылитый Геркулес — но вот лицо подкачало. Как-то не вяжутся с обликом принца узкий лоб, мощные надбровные дуги, нос картошкой и выдающаяся нижняя челюсть. Особенно же идет вразрез с обликом принца выражение младенческой наивности, придающее этой вполне страхолюдной внешности совершенно невообразимый вид.

— Ничего, Андрэ, мы просто с принцессой беседуем… А зачем вам принц?

— Это ключ от наложенного на меня заклятия. Если меня поцелует принц, оно развеется. А у вас какой «ключ»?

— У меня — совершенно бесполезный. Хитрая девка, которая меня заколдовала, поставила условием, что полюбит меня. Чисто женское коварство! Ясное дело, что пока она где-то болтается со своим фокусником, вряд ли ее вдруг охватит нежное чувство ко мне. А когда я найду их, мне проще будет уговорить ее, или подкупить, или заставить…

— Ну-у-у, я бы не была так уверена. Плохо вы знаете женщин… А может, все-таки ваш оруженосец — принц? Только сам об этом не знает? Мало ли — проезжал король через их село, остановился водички попить. Дело-то обычное. Пусть поцелует меня!

— Как пожелаете. Андрэ! — Я подошел к тщетно размазывающему по штанам грязь оруженосцу. — Иди. Поцелуй ее.

— Кого? — От изумления Андрэ выронил штаны назад в болотную жижу. — Да она ж лягушка!

— Она еще и принцесса. Если повезет — от твоего поцелуя она тут же превратится в человека. — Я намеренно опустил минимальный социальный ценз для кандидатов. Мало ли и впрямь по селам королей ездят водицы испить, — Поженитесь, станешь королем. Ну или хотя бы денег дадут за спасение принцессы.

— Не буду я ее целовать! Что вы такое говорите?! Ужас какой! Она ж зеленая, склизская, противная!

— Тихо ты! Подумаешь — чмокнешь разок! Можешь глаза закрыть…

— Ага! А от них еще бородавки бывают! Вскочит у меня бородавка на языке — что делать буду?

— Нет в тебе никакого сострадания, Андрэ, к несчастной девушке, — решил зайти я с другой стороны. — Каково ей лучшие свои годы на болоте куковать? Она к балам привыкла, чтобы кавалеры вокруг стаей вились, стихи ей под луной читали, серенады пели. А ты такую мелочь не хочешь сделать! Андрэ, это твой шанс! Ты только подумай — потом детям и внукам будешь рассказывать, что целовался с принцессой!

— У меня есть шанс рассказывать внукам, как я отказался целоваться с принцессой! — резонно возразил не в меру поумневший оруженосец. — На что вы меня толкаете, господин? Я и с обычными девушками еще не целовался, а тут, прости господи, извращение какое!

— Тихо! — Я прислушался.

Кто-то скакал по дороге — обострившийся слух подсказал, что едут две группы. Впереди во весь опор несся одинокий всадник, а за ним, на некотором удалении, четверка тянула что-то легкое, скорее всего — небольшую карету. За каретой, если уши меня не обманывали, следовал конный эскорт в две дюжины человек. Сразу видно… э-э-э… слышно — непростой человек путешествует.

— Кто-то скачет сюда со стороны столицы, — ответил я на недоуменный взгляд Андрэ. — Сейчас покажется…

Через несколько мгновений на дороге действительно показался всадник. По мере его приближения стали видны пышные рукава камзола из дорогой ткани, не менее пышные буфы штанов, заляпанные грязью сапожки из тонкой кожи и напудренный парик под легкомысленным беретом. Впрочем, и без всех этих внешних признаков одного взгляда на спесивое личико всадника хватило, чтобы опознать представителя бесполезной и иногда довольно зловредной породы людей, именуемых придворными. Заметив нас, человечек придержал коня и, высокомерно оглядев Андрэ с ног до головы, процедил:

— Эй, бродяга! Немедленно спрячься куда-нибудь и не смей высовываться, пока не проедет карета. Его величество Пусий Первый Великолепный не желает оскорблять свой изысканный взор зрелищем всяких оборванцев! Потом явишься в магистратуру ближайшего города и скажешь, чтобы тебя повесили за бродяжничество в непотребном виде. Понял? Кстати, не слышал ли ты в здешних местах разговоров о говорящей лягушке?

— Говорящей лягушке? — Раздавшийся с ближайшей кочки звонкий девичий голос заставил царедворца побледнеть и вытаращить глаза не хуже самой принцессы. — Я здесь, болван! Что, твой король разыскивает меня?

— Принцесса?! Вы! Здесь?! — На лице придворного отразилось то особое выражение сладостного восторга, которое свойственно пуделю, учуявшему мясной паштет. «Пудель» мгновенно свалился с лошади и встал на одно колено перед лягушкой. — Жак Луи Батист Альберт Дориан Этьен де Суфле, первый помощник младшего посыльного при дворе его величества Пусия Первого Великолепного! Ваш покорный слуга, принцесса!

— Мне плевать, как тебя зовут! Я тебя о чем спросила?! — отчеканила принцесса раздраженным тоном. — Твой король меня разыскивает?

— Э-э-э… Да, ваше величество!

— Чтобы поцеловать?

— Э-э… мм… я сомневаюсь, — замялся Жак Луи. — Вряд ли, ваше величество. Вообще-то это ваш отец, великий король Хилобок Четвертый попросил вас найти. Они ехали в Либерхоффе, поскольку узнали о появлении там говорящей лягушки… Простите… Вас, принцесса! Они вот-вот будут проезжать мимо. Я был послан вперед, дабы подготовить горожан Либерхоффе к прибытию венценосных особ.

— Папенька здесь?! Замечательно!

Мне показалось, что в голосе принцессы прозвучало что угодно, только не радость.

— Ваш отец обещал награду тому, кто вас отыщет! — продолжил посланник все тем же идиотски-восторженным тоном. — А тому, кто расколдует вас, обещал вашу руку и права на половину царства. Позволите ли вы попытаться…

— Ну уж нет! По тебе и так видно, что королей в роду не было. А если и были, то все давно выветрилось. — Принцесса повернулась к Андрэ. — Ну ты, громила! Долго тебя ждать?

— А?

— Половину царства, значит… — повторил я. На дороге появилась карета в сопровождении десятка всадников. Надо было спешить. — Андрэ! Болван! Смотри — золотой в болото уронил!

— Где? — Не чувствуя подвоха, оруженосец нагнулся над водой.

— Ниже, ниже… Ну неужели ты не видишь?

— Господин, так ведь у нас нету никакого зол…

— Извини, Андрэ, но так надо! — Я изо всех сил вцепился в его ягодицу когтями. Бедняга взвыл и, потеряв равновесие, кувыркнулся в болото.

— Господин! За что?!

— Фи! Как это невоспитанно!

— Не принц, — мрачно констатировала лягушка, отстраняясь от обалдевшего Андрэ. — Но вообще это было неплохо.

— Этьен, что вы здесь делаете? Почему вы на коленях? Что здесь происходит?

Из подкатившей кареты высунулась одутловатая мордочка неопределенного возраста и пола в гигантском парике.

— Ваше величество! Ваше величество! Удивительнейшее совпадение — принцесса нашлась!

— В самом деле? О!‥ Осторожнее, кузен! — Мордочка исчезла, изнутри раздались звук борьбы, потом явно упало что-то тяжелое и раздался треск рвущейся ткани.

— Дочка! — Дверца кареты распахнулась и наружу вывалился нелепый тощий человек, состоящий, казалось, из одних углов и выступов. Растрепанный камзол, впрочем, был роскошен, а седые всклокоченные волосы скреплял золотой обруч с символическими зубцами. Поправив на длинном породистом носу очки, он растерянно осмотрел всю собравшуюся на берегу компанию и расцвел, увидев лягушку.

— Доченька!

— Здравствуй, папа, — квакнула лягушка. — Что ты тут делаешь?

— Э-э-э… Как что? — Венценосный отец сдернул с носа очки и стал их нервно протирать. — Моя дочь пропала, потом до меня доходят слухи, будто бы ее превратили в лягушку и забросили в какую-то глушь в соседнем королевстве…

— Кхм… Ну не такая уж и глушь, — обиженно поправил его Пусий Первый, который также выбрался из кареты и теперь брезгливо разглядывал грязь, немедленно облепившую изящные туфли. — Конечно, это не столица, но все же…

— Ах, кузен, я же не об этом! Дочка, я все бросил, искал тебя целое лето, чудом, можно сказать, нашел, а ты мне, кажется, совсем не рада? И, кстати, что это за голый мужчина с тобой в одной… гм… в одном болоте?

— Все бросил! Вот именно! Отец, чем ты думал?! — сердито завопила принцесса. — Неужели ты не понял?!

— Я и сейчас не очень понимаю… Доченька, ты не простудилась здесь — в болоте? Может быть, у тебя жар? О чем ты говоришь?

— Жар?! Папенька, только ты мог не сообразить, что все это — заговор! Нас нужно было убрать из столицы, со мной это проделали колдовством, а ты сам, добровольно, бросил трон и уехал!

— Но как же… Я ведь не мог тебя оставить в таком положении? — растерянно забормотал король. Честное слово, мне его даже жалко стало. — Как же?‥

— Должен признать вашу проницательность, принцесса! — вклинился в разговор Пусий, сочувственно покачав головой, отчего вокруг парика заклубилось густое облако пудры. — Недавно нам доставили донесение, что этот противный колдун — мэтр Мордаун — воспользовавшись отсутствием моего дорогого кузена и вас, гм… милая племянница, захватил власть в стране.

— Вот видишь? Надо было просто послать за мной одного из этих дармоедов — твоих рыцарей, что вечно толкутся при дворе, меряясь длиной меча. Кого ты оставил за себя? Неужели…

— Но, милая, откуда же мне было знать? Мэтр Мордаун — самый умный из моих придворных. Он единственный, кто хотя бы узнал, где тебя искать… А!

— Молодец, папа! Сообразил! — ехидно квакнула лягушка. — Конечно, он знал, где меня искать! Он же меня сюда и отправил. Перед этим превратив в лягушку… Кстати, о превращении! Дорогой дядя, не хотите поцеловать свою племянницу?

— Э-э-э… — Нарумяненное личико Пусия исказило замешательство, граничащее с паникой. — Может быть, отложим формальности?

— Дядя! Это не формальности! Чтобы расколдоваться, мне нужно, чтобы меня поцеловал принц! Целуйте меня немедленно, черт возьми!

— Я не могу! — завопил Пусий, пытаясь скрыться в карете.

— Кузен! — Хилобок Четвертый немедленно вцепился в своего двоюродного брата. — Возьмите себя в руки! От вас зависит будущее моей дочери!

— Я не могу!

— Я отдам вам ее руку и половину царства!

— Не нужна мне ее рука! С ума сошел?!! И вообще — я же ее дядя! А царства у тебя уже нет! Ни целого, ни половины! Отпусти!

— Предатель!

— Насильник!

— Помнишь Мариэтту?

Пусий неожиданно прекратил сопротивляться и обернулся к Хилобоку.

— Ты знаешь, где она? — каким-то особым голосом произнес Пусий Первый Великолепный. Накрашенные губы короля дрожали. — Неужели… неужели, это ты?! Как ты мог?!

— Ну… Нет, конечно. — Хилобок Четвертый вытащил батистовый платочек и, опустив взгляд, стал оттирать с очков пудру. — Ты ведь помнишь, я даже в детстве больше внимания уделял цветам, чем людям… Это все Гарольд.

— Гарольд! — с нескрываемой злостью прошипел Пусий. — Я так и думал! Но почему ты мне не сказал? Мерзавец!

— Я боялся его! Он обещал побить меня, если я тебе скажу. А потом… потом просто забыл! Пусий, опомнись! Сорок лет прошло!

— Но зачем?!

— Ну ты же помнишь Гарольда? Вечные его эти игрушечные мечи, копья, доспехи, кони, рыцарская честь, подвиги… Он и когда вырос, ничуть не изменился, просто оружие стало настоящим. Он ведь и пропал из-за своих представлений о том, каким должен быть настоящий король — отправился в Палестину и сгинул. И мне пришлось стать королем — нельзя же семейное дело передать кому попало? А я всегда мечтал заниматься нашим дворцовым садом…

— Не отвлекайся! Что с Мариэттой?

— Так я и говорю: в детстве Гарольд был такой же! Знаешь, как его бесило, что ты сюсюкаешь над своей куклой, шьешь ей платьица, устраиваешь кукольные приемы? Он мне много раз говорил: «Эта кукла сбивает Пуську с толку. Если она пропадет, он станет настоящим мужчиной!» Ну и в конце концов когда мы в очередной раз гостили в твоей семье, он ее украл и спрятал.

— Где она? — Голос Пусия Первого жалобно надломился. — Говори!

— Поцелуй мою дочь — скажу!

— Вымогатель!

— Ради дочери я и не на то пойду!

— Ладно… Отвернитесь все!

Пользуясь тем, что меня все игнорировали, я отворачиваться не стал. Хотя зрелище брезгливо чмокающего лягушку Пусия нельзя было назвать привлекательным, меня интересовал результат. Увы, ничего не произошло.

— Не принц, — мрачно констатировала лягушка, убедившись в отсутствии эффекта.

— Тьфу!

— Попрошу вас, кузен! Это все-таки моя дочь!

— Где моя кукла?

— Ладно… Гарольд спрятал ее внутри рыцарских доспехов, тех, что справа от камина в твоих нынешних покоях. Он сказал, доспехи — это последнее место, куда ты сунешь нос.

— Все это время она была рядом! — задыхаясь от переполняющих его чувств, воскликнул Пусий. — Немедленно в столицу!

— Но почему «ключ» не сработал?! — Хилобок Четвертый подозрительно посмотрел на кузена. — Ты ведь точно законнорожденный! Признавайся — наверняка схитрил и чмокнул губами в воздухе?

— Перестань, Хилобок! Что за отвратительные подозрения! Заклинание не рассыпалось… ну наверное, потому что я уже не принц, а король…

— Скорее уж королева… — довольно громко проворчал Андрэ. — Можно мне уже вылезать? А то тут пиявки…

— А! Кстати! Кто все-таки этот голый мужик? — опомнился Хилобок. — И что он делает рядом с тобой…

— Это, ваше величество, не мужик!

Все обернулись на мой голос и остолбенели. За всей происходящей суетой я уже успел натянуть свои сапожки и встать на задних лапах во весь рост.

— Мама! — произнес кто-то из конного сопровождения. Тяжело рухнуло на землю чье-то бесчувственное тело в задних рядах. Но в целом можно сказать, мое преображение восприняли спокойно.

— Густав Конрад Генрих Мария фон Котт, к вашим услугам! — со всем возможным изяществом отвесил я поклон королевским особам. — А это, как уже было мною сказано, не мужик. Позвольте представить — маркиз д'Карабас!

— Э-э-э… маркиз? — Пусий недоверчиво посмотрел на слегка обалдевшего от стремительного изменения социального статуса Андрэ. — А почему в таком виде?

— О! Все очень просто! — Я указал на свой мундир, который под шумок успел вытряхнуть из мешка. — Мой господин путешествует в поисках подвигов, которые могли бы прославить его. А поскольку он великий герой и, едва только заслышав его имя, все злодеи и чудовища спешат скрыться, он путешествует инкогнито. Иначе совершать подвиги становится затруднительно — победа ввиду неявки соперника не очень популярна среди героев. Считается, что это неспортивно. Вот моему господину и приходится скрываться под личиной простого наемника.

— Совсем как Гарольд! — растроганно всхлипнул Хилобок. — Он тоже всегда путешествовал под видом обычного рыцаря! Даже на щите всегда носил специальный чехол — чтобы противник не увидел герб и не сдался без боя! Может быть, и мой бедный брат сейчас также скитается где-то…

— Хилли, опомнись — твой брат пропал двадцать лет назад!

— М-да… — Хилобок смущенно прокашлялся и водрузил очки на нос. — Однако это все не объясняет, что маркиз делает в столь компрометирующем виде рядом с моей дочерью?

— О! Все очень просто! — повторил я, торопливо подыскивая убедительное объяснение. — Вид моего господина вовсе не так непотребен, как могло показаться. Сейчас маркиз встанет, и вы убедитесь, что чресла его прикрыты. А большего ведь не требовалось и от Адама! Маркиз, выходите!

— А… Пусть этот отвернется! Я стесняюсь!

— Пфе! Очень мне интересно смотреть на мужчину в потеках болотной грязи на теле… — капризно скривился Пусий Первый и, отвернувшись, достал пудреницу. — На мышцах… на бедрах…

— Простите, я сейчас помогу маркизу одеться и все объясню. — Я метнулся к Андрэ, который уже нацелился доставать из грязи свои тряпки. — Сюда, господин! Вот же ваша одежда!

— Это не моя…

— Тихо! — прошептал я. — Не порти мне игру! Запоминай, ты — маркиз д'Карабас. Великий герой в поисках приключений.

— Но…

— Никаких «но»! — Я повысил голос. — Господин! Позвольте, я оботру грязь травой!

— Но я не умею быть маркизом! — шепотом завопил Андрэ. — Они раскусят меня и повесят!

— Ничего! Я с тобой! Выкрутимся! Одевайся!

— Мундир мне мал! — Андрэ попытался затянуть шнуровку на бочкообразной груди, но без особого успеха. — Господин, я выгляжу смешно!

— М-да… Вылитая ливерная колбаска в оплетке, — критическим взором оглядел я результат. — Ничего, вот — закутайся в плащ. О! Замечательно! Пошли. Не забудь преклонить колено перед королями.

— Я не знаю, что говорить!

— Ерунда! Ты герой, а героев постоянно лупят по голове, так что блистать умом и красноречием тебе необязательно. Предоставь разговаривать мне.

— Ох! Господин, у меня нехорошее предчувствие…

— Заткнись! И держись прямо. Если начнешь горбиться — поцарапаю! Помни — если нас разоблачат, я-то убегу, а вот тебя наверняка повесят!

То ли моя угроза подействовала, то ли вновь опасная ситуация пробудила в Андрэ какие-то скрытые резервы сообразительности, но он прекрасно справился с ролью. В меру надменно (видимо, из страха перед моими когтями) он прошествовал к двум королям и вполне учтиво бухнулся на одно колено и склонил голову — откуда только и взялось?! Пусий — будучи действующим королем — позволил Андрэ встать. Я немедленно оттеснил великана:

— Итак, ваши величества, вас несомненно интересует, почему столь великий воин, как маркиз д'Карабас, о подвигах которого вы, несомненно, слышали… Ну как же?! Его имя известно во всех цивилизованных государствах Европы!

— Да-а-а, я, кажется, что-то подобное припоминаю… — растерянно протянул Хилобок Четвертый.

— Да-да, я определенно слышал о нем! — немедленно сориентировался и Пусий Первый, строя глазки Андрэ.

— Отлично! Тогда я опущу и без того известные подробности о знатности его рода и величии его подвигов, а обращу свое внимание на события более насущные. Путешествуя по этой прекрасной стране инкогнито, мы заночевали где-то неподалеку отсюда. Ничто не предвещало опасности, и мы с маркизом спокойно погрузились в сон. Но посреди ночи на нас подло напала стая волков! Это была великая битва! Их было не меньше пятидесяти… да что я — их было не меньше ста! Огромных матерых зверей, с когтями, подобными сарацинским саблям, и клыками, острыми, словно кинжалы! Маркиз выхватил свой верный меч и бесстрашно вступил в битву. Конечно, днем такому герою и триста волков одолеть было бы как вам — прихлопнуть комара. Но, увы, в темноте мой господин видит гораздо хуже вашего покорного слуги, и нам пришлось отступить, разумеется — усеивая свой путь окровавленными хищниками, как это принято у героев! Под утро последние из них трусливо бежали, но мы совершенно потерялись в этих болотах. Без коней, багажа и даже вот… господин мой, сами видите, без сапог. Бесславная кончина от голода и холода ждала бы нас, но тут мы услышали прекрасный голос девы, напевающий какой-то из псалмов. Мы устремились на него и — о чудо! — обнаружили… вот… принцессу.

— Так все и было! — подтвердила лягушка ехидно. — Люблю, знаете ли, поутру спеть пару-другую псалмов.

— Принцесса рассказала нам свою историю, и маркиз решил испытать судьбу, — не дал я себя сбить с пафосной ноты. — Конечно, он совершенно уверен в своей родословной, но, знаете, как бывает — семейные легенды всегда намекают на возможность королевской крови. А в такой ситуации благородный человек обязан использовать малейший шанс. Мой господин разделся — замечу, сохраняя благопристойность! — и полез в болото. Увы, как видите, легенды оказались всего лишь легендами!

— Все равно! Вы поступили благородно! — Растроганный Хилобок обнял окончательно растерявшегося Андрэ. — Вы пытались спасти мою дочурку! Лучшего спасителя и будущего супруга для нее я не мог бы и пожелать! Как жаль… Право, даже не знаю, что теперь делать! Надо искать принца, да только где его найдешь? Во всех соседних странах либо в семье одни девочки, либо вообще республики. Демографическая ситуация ужасная! Пусий!

— Ну что опять?!

— Пусий, дай мне войска! Я должен отвоевать назад свое королевство и захватить этого мерзавца Мордауна! Это единственный способ спасти дочь!

— Хили, я тебя очень люблю и уважаю — таких прекрасных роз не выращивал ни один из моих садовников, но войска я тебе не доверю. Ты же понятия не имеешь, с какой стороны браться за меч. И потом — даже если ты победишь войска Мордауна, вдруг его кто-то случайно убьет в пылу битвы? А если его даже и не убьют, ты что же, думаешь, он будет сидеть и ждать, пока его возьмут в плен? Он просто скроется, открыв проход куда пожелает — он ведь у тебя на этом специализировался?

— Но… Да… Но… Надо же что-то делать? — окончательно сник под градом аргументов Хилобок.

— Не теряйте надежды, сир! — воскликнул я. — Мы… э-э-э… То есть маркиз отправится в ваше королевство, освободит ваш трон и схватит этого вашего Мордауна. Задачка как раз для такого великого героя!

— А?

— Да, конечно, конечно, прошу простить меня, господин! — Я незаметно запустил когти в ногу Андрэ и прошептал: — Молчи, дурень!‥ Конечно, эта задача недостойна такого героя, как маркиз! Обычно он не разменивается на такую мелочь. Но ради прекрасной принцессы пойдет против своих обычных правил!

— О! Замечательно! Я так благодарен вам, маркиз! Клянусь — я свое обещание выполню. Рука моей дочери и полцарства в приданое!

— Э-э-э…

— Мой господин счастлив, что может оказать эту небольшую услугу, — поспешил я «перевести» растерянное блеяние Андрэ. — Я думаю, мешкать не стоит — отправляемся немедленно… Ах, да! Как я мог забыть!

— Что случилось? — встревожился Хилобок. — У вас обязательства в другом месте?

— Нет… Мне неловко об этом говорить, но… Мой господин немного не от мира сего — ну вы понимаете — герой, все такое. Наверное, он и не заметил отсутствия сапог, лошадей и поклажи. Его можно понять, он уже всеми мыслями там — на острие атаки, в центре боя. Но, согласитесь, как-то не пристало герою без сапог воевать. Да и на лошадях мы доберемся до Мордауна гораздо быстрее. Не могли бы вы в счет будущего приданого…

— О… Это деликатный вопрос. Дело в том, что у меня, как выяснилось недавно, ничего нет. Я прибыл к Пусию налегке… Ну ничего, я думаю, он мне не откажет.

Пусий Первый Великолепный долго отказывался от сомнительной чести спонсировать безнадежное — по его убеждению — предприятие. Однако объединенными силами, привлекая родственные чувства и грязный шантаж, нам удалось выбить из него лошадь, сто золотых и сапоги для Андрэ.

— Удачи вам, благородный маркиз! — Голос Хилобока Четвертого прозвучал неуверенно.

Я не мог его осуждать за это — зрелище пытающегося взобраться на коня Андрэ производило тягостное впечатление. Еще немного, и старик сообразит, что его надули. Я вскочил на лошадь и, вцепившись в штанину, неимоверным напряжением всех сил перекинул ногу оруженосца через седло. Раздался характерный треск рвущейся ткани.

— По-моему, костюм маркиза ему несколько мал, — заметил Пусий Первый.

— Он сел.

— Сел?

— Да, представьте себе — глупая прачка в Либерхоффе постирала его в кипятке, — невозмутимо соврал я. — Ничего страшного, пока он в седле, прореху все равно незаметно. Прощайте и ждите нас с победой!

— Мы будем следовать за вами со всей возможной скоростью, — пообещал Хилобок Четвертый.

— Помаши им рукой и скажи что-нибудь на прощание, — прошептал я Андрэ. — Что-нибудь героическое. Все же на подвиг отправляемся!

— Что сказать-то? — пропыхтел Андрэ, мучительно пытаясь сохранить равновесие и поймать ногами стремена.

— Скажи, что обязательно надерешь задницу этому ублюдку! — раздраженно буркнул я в спину гиганту. — Неужели…

— Я обязательно надеру задницу этому ублюдку! — послушно повторил «маркиз», поймав наконец стремена.

Мне показалось, лошадь под нами сейчас упадет от смеха. Никогда не любил придворных — что людей, что лошадей. Когти привычно выскользнули из подушечек и вонзились в круп насмешницы. Заржав, та мгновенно сорвалась в галоп.

— Удачи-и-и-и-и… — долетело уже издалека.

У меня не нашлось храбрости обернуться и помахать лапой. Тем более обе передние лапы были заняты — я вцепился ими в седло, задние же — обутые в сапоги — беспомощно болтались в воздухе. Так что можно сказать, я все-таки помахал на прощание лапами. В некотором смысле. Гораздо хуже было то, что Андрэ начал потихоньку сползать назад, что рано или поздно должно было закончиться падением, а, поскольку болтался я позади оруженосца, то и к моему падению — тоже. Тут впереди показалась нависшая над дорогой толстенная ветвь, и я осознал, что наша поездка вот-вот закончится.

— Андрэ, пригнись!

— А?

— Пригни… А, черт!

Раздался треск от встречи лба оруженосца и дубовой ветви. К моему удивлению, Андрэ не вылетел из седла, а наоборот — судорожно сжал колени. Лошадь пробежала еще несколько шагов, придушенно захрипела и остановилась.

— Все, все, сдаюсь… Ваша взяла…

— Андрэ, ты как?

— А? Тьфу… — Оруженосец выплюнул несколько листьев. — Ох, господин… Что-то мне нехорошо. Может быть, пойдем дальше пешком?

— Если… он… не разожмет… колени… — простонала лошадь. — По-всякому… пешком пойдете…

— Андрэ, перестань сдавливать бока лошади. Ты ее сейчас задушишь.

— Уфффф… Ну и бык! — облегченно перевела дух лошадь. — На нем самом ездить можно! Вот наказание на мою спину…

— Терпи и гордись! — с пафосом произнес я. — Тебе выпала честь везти самого маркиза д'Карабаса!

— Ой, вот только не надо мне голову морочить! Твой «маркиз» впервые в седло сел — я же чувствую.

— Не вздумай никому проболтаться!

— Кому?!

— Ах да… Ну тогда чего стоим? Трогай давай! Бублинг заждался нас!

— А?