Коварный уклонист​

Глава 8

— Я обсуждал с аристократами цену за их предательство сюзеренов, подкупал губернаторов, шантажировал жрецов раскрытием связи с их малолетними любовниками, Магнус. По уши закапывался в грязное белье крупных негоциантов и промышленников, умудрившихся сохранить свои предприятия от жадных рук знати. Торговался с толкающими смертельную дурь ублюдками, уговаривая их продавать свой товар в тех регионах, что были мне выгодны. Даже, мой славный друг, имел дела с парой Должников. Те еще гады были, могли деревню вырезать за наводку на тварь размером с барана. Но знаешь что? Никто из них не мог бы сравниться с тобой в лицемерии. Ты просто король сука лицемерия!

— Ой, да иди ты нахер, Басх, — невозмутимо парировал я, глядя в звездное небо, — Ты сам говно от говна вот этой конкретной страны. Ты высран ей, вскормлен, живешь в ней, трахаешь баб, планируешь будущее. Вокруг тебя куча других таких же говнюков, для вас происходящее — тупо естественно и иного вы не знаете. А я в этом мире меньше трех лет. Вы для меня все чужаки. Все вообще. Любить вас? Ненавидеть? Я сужу по обращению. Это самое обращение, друг мой Крюгер, очень и очень паршивое. Вы сами вскармливаете волков, которые когда-то спасли вашу цивилизацию. Кто уж тут лицемерит.

— Да я с тобой не спорю, Кендра далеко не райский уголок, с твоей-то точки зрения, — протянул революционер, тоже уставившись в небо, — Но слушать о твоей нелюбви убивать… меня это коробит. Брешешь как дышишь.

— С чего ты это взял? — удивился я, переводя взгляд на разноглазого.

— Ты рассуждаешь о миролюбии, сидя на трупе.

— Роса уже выпала, трава влажная, не хочу пачкать штаны.

— А вот признайся, положа руку на сердце, будь трава сухой, ты сел бы на неё или на этого дохлого ссыкуна?

— Гм, твоя правда. Но любовь к комфорту никоим образом не может говорить о моей кровожадности!

— Как я и сказал ранее, ты — лицемер. И говнюк.

— А ты вредный тип, тащащийся от возможности в самый неожиданный момент выдать что-то вроде: «убей их всех!».

Так мы и сидели, ворча и в шутку переругиваясь, пока некто зеленый и красноголовый проводил общую инспекцию заякоренного в чистом поле дирижабля.

Одни парни кое-что возят по небу, другие парни у них это забирают по разным укромным местам и отдают взамен деньги. Дирижабль — штука удобная, но очень уж неторопливая и уязвимая для засад и прочих неприятностей. Те городские полуорки, которых мы принудили к сотрудничеству, как раз и были парнями, что забирают. Крюгеру, нуждающемуся в воздухоплавательном средстве, показалось весьма удачной идеей это средство отжать. А как иначе?

Летающее судно без особых проблем можно заказать, купить или украсть. Только вот везде есть подводные камни. В первом случае нужно ждать, во втором платить деньги, а в третьем, учитывая, что радиосвязь в большинстве стран этого мира штука вполне отлаженная, слишком сильно рисковать тем, что обиженный бывший владелец растреплет по всем городам и весям о своей потере. Что остается? Найти тех, кто будет молчать о своей горькой утрате.

В данном случае — вечно.

Для меня был это хоть и ожидаемый, но неприятный сюрприз, когда Михаил выстрелил в ухо полуорку, держащему в руках вожжи повозки, на которой наша шайка-лейка и прибыла на рандеву с местными воздушными бегунками. Времени, правда, не было, пришлось быстро зачищать само воздушное корыто, пустив по пуле в связанных братьев лишенного мозгов водителя телеги, но это было несложно. Двух человек, встречавших нас на земле, я пристрелил сходу, эльфийку в грязном переднике на входе, ну а пилоту, некстати для себя упавшему в проходе, просто свернул шею.

Теперь Стелла возилась в нашем новом приобретении, а мы, как личности поработавшие, пялились в ночное небо, обмениваясь колкостями. Тащить трупы в реку отчаянно не хотелось. Волди сидел рядом на влажной траве, держа в передних лапах обгладываемый кусок мяса. Это нервировало Басха, чем и нравилось мне. Он уже задал пару раз с серьезным лицом вопросы про слишком умного кота, на что я чистосердечно ответил, что знаю лишь, что Волди — очень умный кот.

— Ладно, Криггс, — неожиданно посерьезнел Крюгер, — У нас сейчас переломный момент. Вычистим эту рухлядь, отлетим кое-куда, загрузим её ценным барахлом, а затем назад, в Кревейнхольм. Там уже пойдет другая песня, будем пахать ноздря в ноздрю и, очень скоро, далеко не одни. Сейчас самое время тебе рассказать, ради чего ты пошел ко мне в помощники. Только сразу попрошу — без недомолвок. Исповедоваться не нужно, но я должен предельно четко представлять себе, что буду искать для тебя. Лады?

— Лады, — легко согласился я, — Первое, что ты должен мне найти, так это Аддамсов.

— Ад-дамсов? — прокашлявшись, оторопело просипел Крюгер.

— Тех, что еще живы. Станислав и Аврора Аддамсы, отец и дочь. Алхимик и Суматоха. Мне нужно, чтобы они сдохли.

— Погоди, ты, может, не знаешь, но Смеш…

— Саломею я уже убил, — перебил я смертельно побледневшего после этих слов Михаила, — Сжёг её корабль вместе с командой, а её саму, полузапеченную, насадил на тот нож, который ты мне велел спрятать. А затем отхреначил ей голову, для надежности. Ладно, я смотрю, тебя эти новости как-то сильно задели, наверняка наяривал на полуголые прелести этой злостной мартышки. Пойду проведаю нашу девочку.

«Девочке» было крайне грустно. Неплохой, хоть и потрепанный, дирижабль был уделан четверкой разумных, буквально живших на нём, вхлам. Красноволосая, ругаясь и брезгливо дёргаясь, гремела инструментами, периодически швыркая ногой, в попытках отогнать крупных тараканов. Метко попав пяткой по пытавшейся проскользнуть у меня под ногами мыши, я неосторожно спросил её мнения о посудине, после чего был почти погребен под ворохом заливистого мата из уст юной и наивной девушки. А затем меня буквально затолкали в кубрик, где бывшие владельцы спали…

В общем, я пересмотрел своё мнение о том, что чистящего средства мы привезли по настоянию Стеллы слишком много. Его явно может не хватить. А еще крайне мал шанс, что девушка сможет отчистить всё это в одиночку. Кажется, нам всем придётся конкретно замараться.

Так и вышло. Вышвырнув откровенный хлам из дирижабля в реку, а заодно покидав туда и трупы, мы загрузили привезенные с собой химикаты, а потом полетели вдоль течения с открытыми иллюминаторами и стараясь ни к чему не прикасаться. Дальше была работа, много грязной и тяжелой работы, в ходе которой я рассказал слегка пришедшему в себя Крюгеру о своей второй цели — поисках Хайкорта. Узнав, что поиск двух смертельно опасных личностей был лишь затравкой, Михаил вслух посетовал на мою сдержанность. Ведь если б я его просто пристрелил, когда он бежал вслед за нашими лошадьми, всё было бы куда легче.

— А что ты хотел? — справедливо спросил я в ответ на это нытье, — Поиск внебрачной дочери Великого Тирана Барджайи? Так у Заира кон Фарагата тринадцать жён. Не думаю, что при этом силы остаются на кого-то еще. Да и нахрена она мне?

— Всё, Криггс, молчи…, - простонал ушибленный новостями Басх, — Дай мне переварить всё это!

Нашей добычей оказался «Верганзер», старый, если не сказать дряхлый, двадцатитонный дирижабль с внешними грузовыми отсеками. Чисто торгово-курьерская лошадка, ни пулеметных гнезд, ни прожекторов, полная теснота и обида. Тем не менее, как раз из-за последних качеств, в грузовые отсеки этого уродца помещалось до четырех тонн груза, который он мог тащить почти без потери скорости. Современные модели, по словам Стеллы, могли нести втрое больший вес и не были так капризны к грамотному разделению веса загруженного, но как говорится, на худой конец и рак рыба. Для наших нужд развалюхи пока хватало с горкой.

Чисткой воздушного корабля я практически наслаждался. Запах ядреной химии? Полная фигня по сравнению с тем, что можно разгуливать по самому корыту в одних трусах. Кожаный «гроб», в котором я таки приноровился двигаться, был настолько душным и жарким, что даже с выедаемыми от едких испарений ноздрями и подозрительным жжением кожи рук и колен, я был почти счастлив оказаться вне своей душной маскировки.

Дальше был короткий полёт до схрона. Холмик, напоминающий заросшую кочку, под двумя лопатами быстро приоткрыл своё нутро, продемонстрировав скелет в лохмотьях кожи, как своей, так и бывшей ранее одеждой. Сноровисто откинув костяк лопатой, Крюгер копнул еще пару раз на освободившимся месте, пока штык не уперся в дерево. Доски, промасленная парусина, тряпки… и вот они ящики. Длинные, продолговатые, железные. С ручками.

Деньги, купюры и банкноты. Мало, всего несколько пачек. Ювелирных изделий, наоборот, чуть ли не половина объёма в каждом из десятка лежавших в схроне ящиков. Залитые смолой бочонки с чем-то сыпучим и булькающим. Ценности, легко конвертируемые в деньги. Относительно легко, конечно.

— Вот, совсем неплохо для начала, — удовлетворенно покивал Крюгер, пересыпая цепочки, браслеты и кольца, лежащие вповалку, из ладони в ладонь, — Ворованное, конечно, но я бегунков хорошо подвяжу под это дело, дадут 70 процентов от своей цены. Потащили, Криггс.

Откуда были дровишки, Басх не скрывал. Плоха та ячейка организованной преступности, у которой нет схронов на черный день. Кроме того, признаком здравого смысла считалось дать «отлежаться» ювелирке, даже если был план толкнуть её на другом конце страны. Разумные люди так и поступали, а уж главари-идиоты ни в одной банде долго не живут. При этом есть неочевидный нюанс — своего пахана бандиты берегут, пока он полезен и нужен, а также является единственным секретоносителем. Но не сводят с него глаз. Или… пока среди них не появился кто-либо, находящийся в ладах с пыточным делом.

В общем, тяжело быть парнем с большой дороги на любом месте в их карьерной лестнице. Часть ценностей революционер набрал именно этим способом — отлавливая конкурентов в Эсхате и выбивая из них пытками места залегания схронов. Конечно, что-то здесь, в ящиках, было почти легальным, что-то вообще подарками, но в основном? Продукты бандитского и воровского промысла.

Цеппелин нам тоже достался не пустой. Содержимое свертков, мешков и ящичков, найденных нами в грузовых полостях судна заставили Крюгера довольно заурчать… а потом сцепиться в словесной схватке со Стеллой, начавшей перечислять всё, в чем срочно нуждается эта «развалюха». По словам разгоряченной полугоблинши складывалась картинка, что в воздухе мы держимся только за счет того, что это старье, неоднократно чиненное дерьмом и палками, так благодарно нам за освобождение от своих бывших тиранов, что прилагает сверхъестественные усилия, чтобы не развалиться. Михаил фыркал, едко спрашивая о том, как себя чувствует бедная головушка самой полугоблинши, в каком там состоянии дерьмо с палками, и каким образом госпожа Заграхорн предпочтет быть похороненной, когда её снова переклинит. Стелла злилась, революционер отводил душу, а я чистил оружие, доставшееся нам от угробленных бандитов. Тоже бы продать неплохо.

Дорога в Крейвенхольм была недолгой, а там, под крылышком удержавшегося на коне губернатора, в чьем пухлом теле царила благодарность к Крюгеру, неплохо замешанная на опаске, мы и приступили к тому, ради чего всё затевалось.

Хотя, в данном случае стоит говорить «приступил Михаил Басх». Я при нём был охранником, пугалом, шпионом и разведчиком. Дни летели один за другим. Крюгер писал и отправлял письма, ночевал в радиопереговорном центре, носил взятки, брал взятки, передавал взятки. Я же был в его тени, таская везде с собой приметную саблю Коллы, обладающую удивительной способностью смягчать сердца и развязывать языки одним своим видом.

Строить же приходилось и своих, и чужих. «Свои» появились очень быстро: кого-то Басх поднял со дна города, держа пока мальчиками и девочками на побегушках, кого-то выкупил из тюрьмы, а некоторые даже приехали сами. В большинстве своём это были отъявленные ублюдки из числа городских бандитов, но лиха беда была началом. Многого от них мой партнер не ожидал, а я был гарантом того, что многого они не захотят. Снова помогала сабля — как оказалось, если подкрасться к не подозревающему о моем присутствии разумному сзади, а затем резко перерубить его в районе талии, то подобная расправа производит неизгладимое впечатление на… неперерубленных. Дисциплину мы ставили железную, но пока только её. Всех своих подчиненных кроме меня и Стеллы Крюгер считал бросовым мясом, пригодным лишь на первое время заполнить лакуны.

Все были заняты, в том числе и Стелла, периодически бегающая на свидания к новому дирижаблю, благо тот был приземлен прямо на заднем дворе дома, выделенного нам Типпсом. С механикой у красноголовой было всё куда лучше, чем с медитациями, но надежды полугоблинша не теряла, даже добившись определенных успехов. Каких именно, объяснить она не могла, но то, что девушка стала спокойнее и уверенней, говорило само за себя.

Спустя две недели после нашего возвращения, Датворт Типпс получил еще одну причину молиться на Крюгера. Бегунки, наконец определившиеся с новым лидером, попытались внаглую подмять барона. Не то чтобы им это было действительно нужно, просто новый выборный глава их веселого сообщества остро нуждался в приросте авторитета, не имея за собой и одной десятой той боевой мощи, которой обладал Колла. Здесь нам пришлось как следует потрудиться, чтобы и прикрыть барона, и не испортить только начавшие налаживаться отношения с бегунками.

Хитрость, наглость, дипломатия.

Неожиданно появившись на собрании в одном из городских борделей, мы продемонстрировали уважаемым контрабандистам толстую пачку взрывчатки, чем вызвали их острый интерес к происходящему. Дальше последовала очень короткая, но проникновенная лекция от Крюгера, доказывающая, что губернатора трогать нельзя. Особенно удобного, мирного и на многое согласного. Живой… точнее мертвый пример Коллы был у всех на виду. Под конец своей прочувствованной речи Михаил восхитился деловыми и организаторскими умениями бегунков, сумевших так быстро восстановить свою вертикаль власти, а затем мы откланялись, предварительно подарив присутствующим штурвал. Свинченный мной с корабля того самого организатора, явно желавшего стать приемником Коллы не только в лидерстве, но и в качестве своих нездоровых идей.

К сожалению этого самого деятеля, штурвал оказался надгробием на его карьере, но зато все стороны пришли к пониманию. Типпс вздохнул спокойно, даже наняв нам Диварис, немую крепко сбитую орчанку с легкой примесью эльфийской крови. Тетка оказалась мировая — стирала, гладила, готовила, выгоняла Стеллу подзатыльниками к ужину, закармливала кота до потери пульса. Ни минуты не сидела на месте, хоть никто от нее трудовых подвигов не требовал. После того, как я подсказал Крюгеру называть её «домоправительницей», Диварис еще и начала каждый день посещать местный рынок за мясом, а из него жарить просто великолепные чебуреки. Назывались они тут, конечно, совсем по-другому, но для меня эти хрустящие пирожки с сочным фаршем были именно чебуреками!

Месяц понадобился революционеру чтобы вновь так называться с полным правом. Крюгер как паук раскидывал свои сети по всей стране, искал, договаривался, убеждал, поднимал старые связи, намекал на грязные секреты и давил на больные места. Он не собирался брать реванш вслепую, вместо этого кропотливо собирая сведения, уже получившие немалую долю огласки. Среди них — и причину своего первого падения.

Высший Парламент Эсхата изначально был категорически против приёма простолюдинов, да еще и с выдачей им полновесных голосов. Сначала Басху удалось прогнуть аристократов в нужную ему сторону, но те втайне от его шпионов лелеяли планы по устранению угрозы. Мягкому, чтобы не вызвать бунт черни, но…

Именно в этот момент Крюгера и сдали. Эльф Кимерис, один из ближайших помощников революционера, решил, что даже в случае успеха лично получит куда меньше, чем может, продав информацию о всей сети Басха одному из герцогов Эсхата. Многого он не знал, Михаил был тем еще параноиком, но даже с его интеллектом и памятью невозможно держать столь масштабное предприятие в кулаке и тайне. Кимерис владел лишь обрывками информации, но их было много, очень много. Более чем достаточно, чтобы подчиненные барона Тариана Вейда, начальника разведки королевства, смогли разработать план полного и внезапного «гашения» всей структуры, что возвёл Басх. Раз — и всё. Теневая организация, спонсирующая народное движение и служащая передаточным звеном между промышленниками и купцами из простонародья нагнулась одним махом.

Более того, были предъявлены обвинения в сотрудничестве с преступниками. Всем более-менее заметным ключевым игрокам, на которых и зиждилась ставка Крюгера. Эти разумные были сняты, изгнаны, заключены в тюрьмы. Эсхат вновь стал тихим, лишь слегка бурлящим котлом, где поварешкой орудовали только представители голубой крови.

В этот спокойный вечер Басх ворвался в дом, брызжа лихорадочной энергией и сверкая глазами. Что-то взволновало революционера до такой степени, что огненно-горячие чебуреки он жевал бездумно, брызгая по сторонам почти кипящим соком. Диварис, неодобрительно поджавшая губы на такое богохульство, принесла пребывающему не здесь Михаилу высокий бокал ледяного компота, который он тут же залпом употребил внутрь. После чего, выпучив глаза и перхая, начал изображать блюющего кота, страдающего острой мигренью. К счастью, без вытекающих последствий.

Стелла некультурно заржала, глядя на всё это дело, за что и получила легкий подзатыльник от орчанки.

— Диварис, — родил отошедший Михаил, как следует прокашлявшись, — Ты свободна. На сегодня и… наверное, недели на три. Вот деньги, что уже заработала, а вот это — чтобы не передумала нас ждать. Да, я знаю, что Типпс тебе платит, это дополнительно. В том числе и за молчание. Не смотри на меня так, писать ты умеешь прекрасно! Всё, до скорой встречи. Да, прямо сейчас. Пирожки мы и сами взять сумеем.

Мы со Стеллой переглянулись. Девушка, пожав плечиками, тут же начала быстро-быстро грызть снедь на своей тарелке, явно планируя активно участвовать в грядущем диалоге. Мечтательница.

— Итак, господа и дамы, — выдохнул Басх после того, как за нашей немой домоправительницей закрылась дверь, — Нам предстоит одно опасное дельце. В Эсхате. Точнее, это будет несколько дел за раз, причем, для каждого из нас. От чего первый вопрос — Стеллочка, ты в какой фазе и когда в неё вступила? Что от тебя ожидать?

— Гм, — озадачилась облизывающая жирные пальцы полугоблинша, — Мне остро хочется плакать, грызть ногти и Дрейка, но я держусь.

— Тебе всегда его хочется! — не смутился Крюгер, отмахиваясь, — Я от твоих воплей сплю плохо, а потом еще и к шлюхам бегаю! Прислушайся к себе.

— Тогда ногти и плакать, — решила девушка, слегка потемнев зеленой кожей. Не то чтобы она была такой открытой, но как-то научив её устному прямому самоанализу, я совсем не думал, что она будет к нему прибегать публично. Красноволосая подняла голову и серьезно добавила, — У меня ничего серьезного, а фазе всего сутки.

— Значит, сюрпризов можно не ожидать, — удовлетворенно кивнул Михаил, а затем развернулся ко мне, — Свежие новости, Кастор. Я узнал кое-что о Аддамсах. Правда, тебе это не понравится…

Мне это не понравилось.

Станислав Аддамс, уведший ранее всех пиратов Касдама за собой, внезапно вернулся на архипелаг. Практически один, только со своим кораблем, на котором же привёз дочь. А через неделю он провозгласил себя единоличным правителем Касдама. К этому моменту оспорить это заявление не мог никто, несмотря на то, что его подчиненных даже близко не ходило рядом с архипелагом. Некому было оспаривать. Все аристократические семьи и рода, издревле правившие этим народом, были вырезаны. Все, без исключения.

Вырезаны? Не совсем. «Уничтожены магией», вот более правильное определение. От кого-то осталась груда костей, от кого-то мясная нарезка, от кого-то обгорелая левая пятка. Не суть. Автора всего этого непотребства знали, ибо свидетелей было очень и очень много.

Суматоха.

Спокойная, сдержанная и чрезвычайно могущественная волшебница, превращающая эльфов в ошметки одним движением протезированной руки. Воздвигающая магические щиты, спокойно держащие сотни выстрелов. Левитирующая одной силой мысли. Аврора Аддамс в новом свете, с новым лицом, но в десять раз злее и опаснее. Алхимик тупо ходил за дочерью, пока она лопала всех его недоброжелателей как воздушные шарики, а когда те кончались, то поднимала в воздух себя и отца, чтобы лететь туда, где эти недоброжелатели были еще живы. Быстро, беспощадно, методично.

Магия, пули, бомбы… им было просто чхать на всё. Касдам пал в руки Алхимика как перезрелое яблоко. Оставшиеся в живых простолюдины, освобожденные от клятвы верности своим покойным господам, взмолились за свои семьи, обещая верно служить до конца дней. Некоторые из них, стоящих на коленях в приемном зале, где их принимал Станислав, врали, поэтому другим, более честным, приходилось давать клятву верности, упираясь коленями в чужие обугленные кости.

— Дерьмо, — растерянно произнес я, не зная, что еще и сказать, — Полное дерьмо…

— Знаешь, я с огромным удовольствием признаюсь, что это дерьмо не моего уровня, — хмыкнул Басх, закончивший делиться новостями, — А хочешь еще одну весточку? Первым делом после того, как он умостил свой зад на новом троне, Алхимик поднял цену за твою голову. Пять весов в золоте, титул графа и земли на Касдаме. Но это еще не всё. Суматоха к этому кое-что добавила. Если тебя возьмут и привезут к ним живым, то она, вдобавок за то, что уже обещал её папаня, обязуется за это ликвидировать троих по выбору исполнителя. Троих кого угодно, за исключением богов и драконов. Понимаешь, что это значит?

Я молчал минуты две, а затем выдавил из себя:

— Мне понадобятся каблуки повыше…