Коварный уклонист​

Глава 5

В своей той, первой жизни, я был простым бухгалтером. Обычным гражданином, что встает по звонку будильника, отливает накопившееся за ночь, споласкивает лицо, чистит зубы, надевает костюм и идёт на работу пять дней в неделю. Жизнь была пронзительно прозаичной и единственное, что как-то выбивало меня из большинства серой массы — одиночество. Хотя я частенько про себя шутил, что женат на Тишине. Если подумать, то она идеальная подруга: не мешает, не отвлекает, согласна на любой ужин, всегда готова ждать тебя сколько угодно, ничего не просит взамен и, самое главное — позволяет жить своей жизнью. Хотя бы два дня в неделю.

Печальные серые будни, которые я в своей новой жизни находил захватывающими, уютными и бесконечно родными. Особенно сейчас, гребя в чем бог создал (с маленьким водонепроницаемым мешком за спиной) в сторону едва виднеющейся на горизонте точки корабля под лихим названием «Золотая змея». Серый безобидный бухгалтер, проживший свою жизнь тихо и незаметно, умерший в спазмах от раковых метастаз, теперь собирался уничтожить несколько сотен головорезов. Ради чего?

Да новостей мне хочется.

А самое интересное, что я довольно высоко оцениваю свои шансы на успех. В основном потому, что здесь удивительно много жирной рыбы, шастающей крупными косяками. Эту самую рыбешку я время от времени ловлю, пока плыву, быстро обдирая с помощью зубов с неё мясо. Силы мне эти перекусы восстанавливают хуже, чем живая плоть млекопитающих, но с избытком, учитывая, что нужно сбросить усталость, а не выращивать себе новую ногу.

Остальные корабли бегунков болтались в прямой видимости, но на солидном расстоянии от вальяжно покачивающейся на волнах «Золотой змеи». Паруса корабля были спущены, никто не глазел по сторонам с фальшбортов, но я всё равно подстраховался, проплыв последнюю сотню метров до днища судна в нескольких метрах от поверхности. Вынырнув у носа, воткнул ножи между буграми налипших ракушек, дав себе перевести дыхание. А потом поплыл к корме. Иллюминаторы во всех каютах были нараспашку, даря обитателям греющегося в лучах заходящего солнца корабля свежесть и прохладу. Удобно.

О Колле я знал немногое, времени было мало, но хватало одной детали — в молодости юный и горячий полугоблин как-то раз, в подпитии, решил подчеркнуть свою уникальность и продемонстрировать завсегдатаям одного бара свои зеленые железные яйца. Резанув себя по лицу шесть раз, по три под каждым глазом, Кракаторн убрал тряпкой, замоченной в алкоголе, лишнюю кровь, а затем втёр себе в раны порох, который тут же поджёг. Характерные черные следы на коже остались с ним на всю жизнь, а злая молва, хорошо запомнившая, как этот отморозок отжигал потом, расправляясь с насмешниками, подобрела, создав легенду о придурке, которого собственная дурь вывела в умники.

Одно было ясно точно — эту голову я ни с кем не перепутаю.

Медленно и аккуратно поднявшись с помощью ножей к кормовой пристройке, я краем глаза заглянул в капитанскую каюту.

Полугоблин сидел в своей каюте самым мирным образом за своим столом, зарывшись с головой в какую-то документацию. Мой взгляд поцарапал ему спину, прошелся по роскошному помещению, набитому просто неимоверным количеством дорого выглядящей рухляди и навешанного на стены оружия, погладил опущенный массивный засов на двери, толсто намекающий, что капитан не ждёт гостей, а затем оценил огромную кровать. С балдахином. Тщеславный тип этот наш Кракаторн Колла…

В отличие от меня, висящего снаружи иллюминатора и чувствующего себя форменным, можно сказать элитным… но дебилом. Было очень стыдно, так как я не находил ответа на вопрос: зачем искать на деревянном судне пороховой погреб (подрыв которого меня может дичайшим образом оглушить, когда буду спасаться от взрыва в воде), когда можно просто поджечь этот хренов корабль?

Насмотрелся, идиот, приключенческих фильмов. Тебе б еще взрывающийся вертолет, да? Висишь и прикидываешь, как воткнешь полугоблину нож в ухо, а затем, чтобы не оставлять пятен крови, будешь отпиливать ему башку, вывесив тело за борт и пафосно держа за волосы. А потом снова вылезешь через окно и будешь навроде ниндзи ползать по внешней обшивке, ища подход к погребу, да? Тьфу на тебя, романтик хренов!

Легендарный главарь бегунков и угрожатель графам даже пискнуть не успел, когда я, банально выпрыгнув из иллюминатора, банально воткнул ему нож в шею, тут же с оттягом взрезая её к кадыку и дальше. Худое жилистое тело с полуотрезанной головой резко дёрнулось, выгибаясь и орошая груду бумаг на столе кровью, от чего и получило в ухо кулаком. Удар помог оперативно отдающему концы авторитету свалиться на пол и не портить мне материал для поджога. Почти труп глухо брякнулся на дерево, дрожа ногой и судорожно шкрябая пальцами воздух.

Чувства? Какие чувства? Я зол на себя, а еще стыдно.

— Крааа….? — внезапно раздалось сонное и женское из-под балдахина.

Мысленно взвыв от досады и проклиная все и каждый навязанный кинематографом стереотип, я молча метнулся на кровать в прыжке. Сонно протирающая лицо эльфийка, похоже, что чистокровная, успела лишь в шоке распахнуть глаза, увидев незнакомца. Я ударил её тем же ножом. Первый тычок в горло, второй, через долю секунды, когда я уже навис над девушкой, под подбородок, в мозг. Моментальная смерть. И один частично забрызганный кровью голый гном.

— Ненавижу стереотипы…, - опустошенно пробормотал я, с сожалением глядя на убитую мной девчонку. Красота, молодость, роскошные формы… и такая смерть. А совести не объяснишь, что так намного лучше и быстрее, чем на горящем или взрывающемся корабле. Совесть видит остекленевшие по твоей вине глаза, толчками бьющую из вспоротой шеи кровь, длинные волосы темного-русого цвета, юное тело, которому бы еще жить и жить. Гадство.

Ну и где моя красивая история, в которой суждено потрошить если уж не полных мразей, то хотя бы вооруженных военных? Нет её. Есть лишь страшная сказка, впопыхах придуманная цель, случайный шанс, кровь, кишки, лихорадочная поспешность и трупы.

Предаваться унынию времени не было. Соберись!

Стол. Бумаги. Хорошо! Раскидываю их кучками по углам каюты, безжалостно сминая в процессе. Коврики? Да. Скатать в не тугой рулон, поставить над бумагой. Полыхнут покруче. Кровать? Вспороть! Перья! Подушки? Перья! Раскидать! Что еще? Полка с закрепленными на ней книгами. Их немного, всего с десяток. Присовокупить поспешно выдираемые страницы ко всему горючему материалу!

На всё про всё ушло минуты четыре. На столе уже стояла масляная горящая лампа, содранная мной со стены, а я, отпилив нужную мне голову и спрятав её в мешок, выдохнул, оценивая помещение. Так, вроде выполнил всё…

Взгляд как-то сам зацепился за висящий на крюках возле кровати клинок. В отличие от начищенного блестящего оружия в виде секир, топоров, глеф, висящих у покойного Коллы на стенах, эта штука выделялась своей заскорузлостью. Потертая кожа, темный небликующий металл широкого клинка, неприлично длинная рукоять. Рубило сильно напоминало слегка облагороженное мачете с рукоятью такой длины, что мне бы её конец выходил за локоть, держи я эту штуку наотмашь.

Не выдержав, я присмотрелся как к «личному» предмету. И был вознагражден.

Надо брать!

Но как? Голова Коллы сама по себе весит изрядно, а мне еще плыть и плыть… хотя, полтора килограмма, да так распределенные по телу, если примотать их веревкой, погоды не сделают.

Вместе веревки я содрал с трупа контрабандиста ремень, которым и примотал саблю к спине. Хотел было уже поджигать, как обнаружил висящий у запертого входа в каюту странный жилет-безрукавку, демонстрирующий подозрительную толщину. Сняв с крючка, убедился, что штука чрезвычайно легкая и объемистая, а значит, ничем иным, как спасательным жилетом являться не может. Что же, отправлюсь назад с комфортом.

Спустя минуту я уже был в воде, а разлитое горящее масло из лампы принялось за своё дело. Спустя три минуты активной работы руками и ногами я услышал тревожные вопли матросов, а обернувшись, увидел «Золотую змею», из кормовых иллюминаторов которое вовсю рвалось разгулявшееся пламя. Вот что значит обеспечить несколько зон возгорания…

Взрыв крюйт-камеры раздался через десять с копейками минут.

Вообще, уничтожать корабль и вырезать экипаж нужды никакой не было, просто Крюгер не хотел рисковать, подозревая, что у Коллы на судне вполне может быть заместитель, способный оперативно перехватить бразды управления. Вполне может быть, только попробуй теперь что-нибудь перехвати, если главный козырь крейвенхольмских бегунков догорает, медленно погружаясь в воду, а выжившие, к которым спешат три маячивших вдалеке корабля, моментально разнесут новости среди всех контрабандистов разом.

Всадив нож в голову хищной рыбы, решившей украсть у меня мешок с головой полугоблина, я поплыл назад, в город. В мозгах царила лишь вина за эльфийку и злоба на стереотипы, впитавшиеся с просмотром боевиков, в которых режиссеры за долю зрелищности радостно жертвовали здравым смыслом.

Спустя девять часов мы с Крюгером сидели на лавочке под раскидистым деревом, наблюдая, как взъерошенные и нервничающие стражники Крейвенхольма конвоируют на близлежащую крохотную площадь ничего не понимающих горожан, пойманных ими на улице. Там местных ждала короткая, но очень насыщенная программа — сперва полюбоваться на насаженную на железный штырь голову Коллы, затем прочитать приклеенную чуть ниже бумажку, повествующую о том, что «Золотая змея» сожжена, ну а потом пройти чуть дальше, где пара человек графа Дориана Клагстона задавали им несколько насыщенных эмоционально вопросов, чаще всего получая испуганные и очень правдивые ответы.

— Видишь, как всё замечательно получилось? — удовлетворенно улыбался Михаил Басх, покуривая сигарету.

— Иди в задницу, — без особой злобы отвечал я ему, поглаживая рукоять замотанной в тряпки трофейной сабли, — Послать меня отрезать головы — это ни хрена не умный план.

— Ошибаешься, друг мой, — ни грамма не смущался вредный революционер, — Как раз вся сложность настоящего плана — это умение определить, чью бестолковку нужно отрезать, надеть на штырь и продемонстрировать народу. Поверь, именно так всё и происходит. Нужная отрезанная голова способна сподвинуть массы в тысячу раз надежнее чем тысяча речей!

— А в постель бошки чужие подкладывать не пробовал? — ехидствовал я, извлекая у вызывающего всё большую симпатию человека сигарету из неаккуратно выглядывающей из кармана пачки.

— В постель? Что-то в этом есть…

Милая культурная беседа о особенностях использования чужих голов неторопливо проистекала, курился дымок, шелестела листва над нами. Импульсы серого страха возникали перед моими глазами каждый раз, как очередного горожанина подтаскивали к голове полугоблина. У той приоткрылся рот, закатились глаза, а на языке так вообще был легкий белый налёт соли, от чего Колла производил впечатление печальное, а местами даже пугающее. Жаль только, что хлопоты сейчас отнюдь не заканчивались.

— Что с нашими придурками? — угрюмо спросил я, решив вернуться к уже лично своим проблемам.

— О! — оживился Михаил, разворачиваясь ко мне, — Представляешь? Эти двое случайно обожрались возбудителя из сумки бандерши, после чего им снесло крышу! Вопили и стонали так, что кузнечиха в ночь детей выгнала погулять, а потом и сама ушла их догонять! Я чуть со смеху не умер! Зато потом всё стало грустненько, Кастор. В общем, наша дорогая Эгита, опознав, наверное, чем они с кузнецом траванулись, полезла к себе в сумку за особым снадобьем, «расслаблялочкой». Спазмолитик смешанный со крепким снотворным, я как-то пробовал. Отличная штука, если немного принять на ночь. Помогает заснуть, когда из тебя только выковыряли пулю или там, к примеру, зуб болит… Наркоманы «расслаблялочкой» ломку снимают, судороги и всё такое. Мы этой штукой твою Стеллу кормили. И че? Представляешь? Она по ошибке вместе «расслаблялочки» себе хинтарь положила! Ну и взяла его сослепу, да и рыжему своему сунула… короче, земля им пухом обоим!

— Вот как…, - отреагировал я на бурный монолог Крюгера. В переводе на человеческий это значило, что услышавшие из уст слетевшей с катушек Стеллы очень много лишнего люди… мертвы. Хинтарь был редкой, сильной и едкой наркотой, со временем убивающей чувство вкуса. Достаточно было пары крупинок на язык, чтобы вслед за мерзким жгущим вкусом медленно накатило многочасовое блаженство. Даже не позавидуешь помершим от передоза, так как по словам посерьезневшего Басха, кузнец и бордель-маман не успели дождаться прихода.

Жалко их не было. Не стоило старой куртизанке болтать с чужой пленницей, задавать наводящие вопросы, а затем еще и делиться добытым знанием со своим любовником. Рыжему тоже нужно было по уму бежать, теряя портки, к Басху, и каяться во всех грехах, но они недооценили Крюгера. Поставлю заметочку не допустить той же ошибки. Этот невысокий худой человек с разными глазами может и был когда-то обычным уличным хулиганьем, но с тех пор прошло много времени и событий. Рядом со мной на лавке сидел и беззаботно пускал дым в небо матёрый, опытный, умеющий ставить свою жизнь на кон (и выигрывать) волк.

— Что дальше? — прервал я молчание вопросом к напарнику, — Заляжем на дно, пока граф не обделает свои делишки?

— Мнээ… нет, — покачал головой Михаил, извлекая из кармана часы-луковицу. Посмотрев на время, он удовлетворенно кивнул самому себе, а затем бодро вскочил с лавки, — Идём! Нас ждёт одно дельце!

Это что, мне одного дурного предчувствия недоставало до повышения?

Ну ладно, это было внезапное очень дурное предчувствие.

Оно десятикратно усилилось, когда я понял, куда мы идём. На пирс. Правда, получилось слегка, хоть и шумно выдохнуть сквозь полумаску, когда бодро шагающий Крюгер повернул прочь от спуска в гавань, начав карабкаться по пологой скале, что шла параллельно дороге, но ощущение, что клятый бандит задумал какую-то падлу крепло во мне с каждым шагом. И, когда мы дошли чуть ли не до самой верхней точки скалы, возвышающейся на три десятка метров над парой складов в доках, предчувствие переросло в железную уверенность. Ну а как иначе, когда на твоих глазах из неприметной расщелины хренов Михаил Басх извлекает связанную Стеллу Заграхорн с кляпом во рту, а рядом с ней тебе приветливо мяукает собственный запылившийся кот?

— Я тебе сейчас ногу сломаю, — подумав, сообщил я почти приятелю.

— Эээ не, стой-ка, — Михаил, сноровисто вынув кляп из пребывающей в весьма дурном настроении девушки, тут же заткнул ей рот флягой, из которой та начала жадно глотать, — Ты мне сообщил, что у этой зелени папаша был гоблином? Нет. Рассказал о том, что у неё чердак временами летит? Только после того, как она сдала нас бандерше. Твой косяк, Криггс. Твой большой косяк. Так?

— Отчасти, — угрюмо признал я, больно щелкая закончившую пить полугоблиншу по лбу, от чего её глаза сразу же подозрительно заблестели, — Раньше она так с катушек не слетала ни разу. Менялся темперамент, некоторые повадки, поведение, привычки, но с тормозов она не слетала.

— Я бы это принял за смягчающее обстоятельство, — вздохнул Крюгер, ловко вворачивая тряпку назад девушке в рот, — если бы не одна деталь. Она проклятая дочь гоблина, Магнус. И ты мне об этом не сказал. Поэтому, чтобы между нами было всё ровно, сейчас ей предстоит немного поработать.

Пришлось уступить. Правда, я совсем не ожидал того, что революционер притащит девушку в небольшой куст на краю скалы, где развяжет ей руки, вынет кляп, а затем начнет убалтывать шарахнуть огненным шаром по стоящему в порту грузовику с открытым кузовом. Точнее, не по нему самому, а по двум массивным баллонам примитивных, но мощных батарей, которые были затащены на борт машины ругающимися и потеющими солдатами.

Махнув рукой на определенно знающего, что он делает, Басха, я сам залег с краю, аккуратно присматриваясь к происходящему. С одного из кораблей графа были спущены широкие грузовые сходни, по которым от вынесенных из нутра корабля батарей шли толстые шланги полутора десятков кабелей. Куда они вели стало понятно буквально тут же — десяток вооруженных мужиков с немалыми усилиями волокли нечто, похожее на помесь массивного гроба и капсулы, в котором определенно что-то крупное плавало.

— Крюгер…, - позвал я пересохшим горлом, мгновенно поймав флэшбэк из недалекого прошлого в одной подземной лаборатории.

Но было поздно.

— Rkaatfimvervetatainfer!! — зло прорычала явно доведенная словами революционера до кондиции полугоблинша, простирая руку к грузовику, — Rkaat fimver vetata infer!!

В лесу она еле могла разжечь костер. Сейчас, после нескольких суток связанной, после отходняка от сильного седатива-наркотика, после молчания и, наверное, после щелбана, Стелла Заграхорн продемонстрировала, насколько сильно её Источник зависит от настроения. Светящийся огненный шар размерами с половину волейбольного мяча очень быстро преодолел расстояние от зеленой руки девушки до грузовика, столкнулся с массивными батареями, а затем чудовищным ударом вмял их и грузовик в мостовую! Раздался взрыв, во все стороны полетела щебенка, а спускающие капсулу по сходням солдаты хором попадали в воду вместе со своей ношей и самими сходнями!

— Мо-ло-дец! — не растерялся потрясенный Михаил, тут же запихивая изумленно распахнувшей глаза девушке кляп назад, — Всё будет, как я и обещал. Но позже. Сейчас, погоди немного, малютка, мы посмотрим, что будет…

— Мм-мм-уффф!! — отреагировала явно обманутая в лучших чувствах полугоблинша.

— Цыц, — сел я рядом с живым гранатометом, а затем серьезно спросил Крюгера, — Ты вообще знаешь, что делаешь?

— Разумеется, — хмыкнул революционер, указывая пальцем на суетящихся солдат, не знающих, куда им целиться, — Вот в таких баклагах разные богатые ублюдки перевозят ихорников. Слабых и молодых, чтобы те отжирались на территории противника. Наш Клагстон прибыл отнюдь не из Эсхата, друг мой. Сейчас твари выберутся, устроят шухер, ты их быстренько перережешь… и это даст нам с тобой много-много авторитета. Только позволь им сначала сожрать солдат, хорошо?

— Михаил, а меня спросить слабо было? — не выдержал я, — Киды, вообще-то, видят ихорников сквозь предметы!

— И что? — заинтересованно поднял бровь революционер.

— В контейнере был не ихорник, мать твою! — рявкнул вполголоса я.

— Вряд ли там что-то опаснее тварей, — слегка спав с лица, сообщил мне Крюгер, — А нам нужен авторитет, если мы собираемся в этом горо…

Вылетевшая из раскрытого трюма верхняя половина солдата с красиво разматывающимися в воздухе кишками заставила Басха подавиться фразой. Солдаты при виде шлепнувшихся на мостовую останков товарища тут же заголосили и начали наводить стволы на корабль. Правда, ничего больше из трюма не вылетало, от чего оставшиеся в живых ожили, начав слаженно и аккуратно отступать к подъему из гавани, не сводя прицелов с корабля, лишенного сходней. Хорошая тактика, оправданная, решил я, продолжая наблюдение. Определенно эти бойцы были хоть немного, но в курсе, кого или что перевозил их добрый и ласковый наниматель, собиравшийся с помощью своего груза устроить резню в гоблинских становищах. А вот мы — еще нет.

Солдаты размеренно отступали вплоть до момента, когда очень быстро двигающиеся фигуры, совершенно неразличимые из-за напяленных на них лохмотьев, принялись одна за другой прыгать в воду. Никакой прямой линии огня у бойцов не было, но заметить, что творят бывшие узники капсул, они заметили. И тут же впали в панику, заорав благим матом и бросаясь бегом вверх по склону в город!

— Берем жопу в горсть и валим отсюда, — сдавленно прошептал я, разматывая тряпки на трофейной сабле, — Крюгер, хватай Стеллу. Волди, за мной!

— Мы еще не видели, что это такое! — отчаянно прошипел революционер, щурясь на воду.

— Эта хрень похожа на человека, она очень быстрая и сильная. И их там штук пятнадцать. А еще она может вскарабкаться по скале сюда и съест тебе лицо до того, как я успею что-то сделать! Если их будет больше одного за раз. Бегом отсюда! — мой краткий монолог возымел желаемое влияние на слишком уж любящего рисковать мужика, от чего тот, запыхтев, повесил себе на плечо притихшую Стеллу, а затем вопросительно взглянул на меня.

— Двигаем!