Коварный уклонист​

Глава 13

Над нами глухо гудел паровой молот работающей кузницы. Его ритмичные удары проходили вместе с вибрацией через толстые переборки плит, от чего на головы иногда сыпалась мелкая пыль.

— …никакой наркоты, никаких поставок, никаких скидок от сообществ Лафадры, Джейс. Ничего.

— Ну и на кой тогда я сюда пёрся, Третий? Ты обосрался так, что забрызгало даже честных парней вроде нас. Выжил? Ну так мне есть что тебе предъявить. Есть за что спросить. Ты это знаешь, я это знаю, все это знают. Но ты стоишь тут такой красивый, вызвав нас всех сюда как своих сучек. Мало того, с наглой рожей заявляешь, что тебе нечего нам предложить. Возникает вопрос…

— Заткнись, Джейси, — лениво бросает Басх, — …или я попрошу Дрейка разделить тебя на несколько кусков и прибить их к стене за моей спиной. На твоем фоне я буду смотреться куда выгоднее, как думаешь?

— Тре…!

— Дрейк.

Делаю шаг вперед. Этого хватает, чтобы побледневший верзила, выглядевший до этого момента нагло и уверенно, торопливо сдал назад, чуть ли не прячась за остальных пятерых, собравшихся в комнате. Кто-то из них, либо все скопом, уже посылали к Крюгеру десяток «быков», как только тот себя обозначил в Эсхате. Теневой бизнес не терпел вакуума, а фиаско революционера его создало, вот местные воротилы и решили взять тепленьким, дабы вытрясти побольше в качестве компенсации за беспокойство. В результате всем этим братанам досталось почти поровну — каждому во двор дома я свалил десяток запчастей от посланных бандюг, строго по уровню влияния каждого интересанта. Джейсу, например, досталось десять левых ног. Верзила сейчас попытался продемонстрировать характер, но тут же сдулся при малейшей угрозе. Правильно сделал, он-то как раз Басху не нужен.

Всё равно, мера вынужденная. Заставить молчать боссов криминального мира столицы Эсхата можно было только запугав, проявив жестокость вне принятых в цивилизованном обществе рамок.

— А теперь, когда вы сосредоточились, будьте добры меня выслушать, господа, — дёрнул щекой Михаил.

Эсхат, можно сказать, лихорадило. Не весь, далеко не весь, обыватели из числа простолюдинов спокойно работали, спали, совершали сделки, пили по вечерам и щупали жен в своих кроватях, а вот чуть повыше царила настоящая паника. Убийство барона Вейда удачно скрывали, пока новости на газетные передовицах не запестрели статьями о жестоком убийстве Флиийда Локставна, юного, невинного, подававшего очень большие надежды, и прочая-прочая. Конечно, при таком общественном резонансе многим срочно понадобился глава разведывательного управления, а тут оп, извините, он дохленький. Сор не удержали в избе, та моментально наполнилась гулом, гамом и прочими истериками. И всё скачкообразно усугубилось шестью трупами телохранителей герцожьего потомка, найденными в чистом поле рядом с дохлыми от переутомления лошадьми.

Да, в самый последний момент Басх велел стрелять по людям.

Что на руках местных разобщенных властей? Убийство Вейда, работал снайпер, найдено оружие, не найден исполнитель. Убийство Флиийда, совершено могущественным магом, использовалось примитивное заклинание, куда было вбухано море силы. Дохлые телохранители, снова работа снайпера. Хорошо? Хорошо, только вот не всё. Еще есть новости с подземных арен, что вырвавшиеся из клеток ихорные твари едва не устроили резню, от чего их всех пришлось гасить дорогой ценой. Но при этом криминальные авторитеты почему-то ищут невысокого широкоплечего человека в зеленоватой коже. Слепого. Не объясняя зачем. Бардак… как есть бардак.

Басх им пользовался напропалую, но очень и очень аккуратно. Я бы даже сказал, талантливо. Сейчас он как раз собирался вновь проявить свои таланты.

С глухим стуком на стол по очереди легли раскрытый металлический ошейник, вытянутый зеленоватый кристалл, слегка флюорисцирующий в полумраке, и нечто, похожее на блюдо, сделанное из меди, покрытое гравюрами, изображающими геометрические фигуры.

— Это, — подцепив пальцем ошейник, Басх поднял его, демонстрируя собравшимся, — вам всем прекрасно известно, не так ли?

— «Уздечка рудокопа», — мрачно буркнул пожилой гном, со шрамом возле глаза и большой недостачей пальцев на руках, — Дерьмо редкое, но известное. Их используют только в шахтах Гюве и Стайнброус.

— Использовали, — с горькой ухмылкой отреагировал революционер, — Что будете делать, если я вам скажу, что в марке Дрейлес уже селяне в шести деревнях ходят с такими украшениями? Что если скажу, что эти игрушки уже давным-давно не дефицит, что, если они у нашего доброго короля на складах уже десятками тысяч? Как думаете, зачем?

— Брешешь, Третий! — гаркнул гном, моментально идя пятнами.

— Пасть закрой, Жура. И слушай, — сплюнул на пол Михаил, бросая ошейник на стол. Разогнувшимся пальцем он поочередно указал на кристалл и блюдо, — Это ключ-камень. А вот это — так называемое «зерцало сбора». Если на ком защелкнуть ошейник… никто не хочет примерить? А… никто, ладно. Так вот, если защелкнуть, то на зерцале загорится точка. Вот тут. Она будет гореть белым, если всё у носителя ошейника хорошо. Красным, если он испытывает боль. Станет серой, если он сдохнет. Отойти от ключ-камня носитель может лишь на определенное расстояние. Превысишь — боль, сильная боль, убиться какая сильная боль, затем смерть. Все понимают, что это значит? Или мне объяснить?

— И ты хочешь сказать, — фыркнул увечный гном, — Что такого барахла сейчас много? У короля?!

— Не просто много, Жура, а до усрачки много. Столько, что вы, джентльмены, за пару дней сможете найти доказательства всем моим словам. Всем. Я вам даже помогу — ищите в Игнесе, в Дольтонне, да, демоны побери, хоть в Дрейлес звоните, может, есть у кого кто-нибудь в этой дыре? Есть? Ну вот…

Это был козырь Михаила Басха, его запасной план, козырный туз и джокер. Он старательно замалчивал невесть когда полученные данные о планах знати, рассчитывая использовать их как рычаг, если что-то пойдет не так, либо потребуется поднять весь город на уши за пару дней. В том идеальном плане, что был у него ранее, вся эта история с убивающими ошейниками и ключ-камнями должна была остаться под ковром. Пригодилось бы для наведения порядка в случае успешного переворота. Однако, по нему ударили первыми. Теперь же времени на раскачку не было.

Мстительный и деятельный Басх собирался из взбаламученной мутной водицы, в которой принято ловить рыбку, организовать дерьмошторм, а затем, оседлав эту волшебную стихию, состоящую из недовольных произволом знати людей, ворваться девятым валом во дворец, неся землю рабочим, заводы крестьянам и сады рыболовам.

Чем-то это напомнило меня, висящего снаружи «Золотой змеи». В тот момент, когда хитрый план показал свою очевидную глупость, а самое простое решение оказалось наиболее эффективным.

— Ну как я? — довольный Крюгер вломился в гостиничный зал, где я был занят сигаретой, стаканом крепчайшего чая и угнетением одной полугоблинши тяжелым обвиняющим взглядом.

— Зацени, — не стал отвечать я на бесполезный вопрос, перекинув партнеру комок тряпья.

Разноглазый (или одноглазый?) недоуменно развернул брошенную ему ткань. Это были заляпанные грязью и маслом заношенные майка и шорты. Вытертые почти до прозрачности. С прорехами.

— Что это…

— Именно вот в этом, стоя на солнышке раком перед новым движком твоего трофейного просранного дирижабля, Стелла и привлекла внимание сопляка, которого угробила, — гадостно улыбаясь, заложил я скрючившуюся в кресле зеленокожую особу.

— Ты шутишь? — революционер посмотрел на меня… сквозь ткань, долженствующую закрывать чью-то задницу, — Да я такого даже в борделе не видел!

— Ладно, вот тебе вопрос, товарищ Крюгер. Что, на твой взгляд, говорят такие тряпки, надетые на голое тело, а?

— «Выдерите меня! Срочно! Вдвоем, втроем, вчетвером! Я уже готова к чему угодно!», — не задумываясь, выпалил Михаил, продолжая ошалело разглядывать обрывки ветхой ткани и оценивающе посматривать на закрывшую ладонями лицо девицу.

— Вооот! — удовлетворенно поднял я палец, а затем начал им разминать уставшие от очков глаза, — А эта дурында утверждала, что это «ничего такого», ей в них «удобно».

Басх красочно и очень ёмко выразился, окончательно вгоняя Стеллу в краску, а затем, присев перед креслом с девушкой, обстоятельно объяснил последней, что она полная дура, а не жертва похотливого беспредельщика. На ответное блеяние, что она ничего такого не хотела, он красочно расписал, что «не хотевшая ничего» девушка почти идеально сработала под обычный заказ с медовой ловушкой. И что любой адекватный мужчина, видя добровольно обнаженную перед ним жопу, вполне может и хочет принять демонстрируемое приглашение к срочному траху. Без лишних слов. Поэтому госпожа Заграхорн может засунуть себе куда подальше мысли о двух коварных сопляках, решивших её, почти невинную, злостно отыметь, и может начать думать о себе как о поехавшей крышей убийце-извращенке, взорвавшей заклинанием двух невинных детей.

Видя, как я удовлетворенно киваю каждому слову начавшему распаляться Басха, Стелла попробовала закатить истерику, но была награждена подзатыльником и игнором. Пришло время тренировок — нам с Басхом нужно было научиться незаметно обмениваться сигналами. Не использовать мою способность видеть страх и злость в своих делах революционер считал полным идиотизмом.

До Эсхата мы добирались долго, почти неделю. Сойдя с поезда на одной из станций, мы затеяли долгий пеший переход, что было совсем нелегко для раненой Стеллы и Михаила, которому я слишком уж солидно пожевал ногу. Паршивое приключение, но выручило хоть то, что на руках у нашей полугоблинши осталась солидная сумма денег, которую та не успела выплатить за ремонт и обновки просранному цеппелину. Их вполне хватило на несколько ночевок, на дилижанс до города и на разорение магазина с актерскими принадлежностями. Теперь я щеголял седыми русыми волосами и такой же бородищей, опускавшейся чуть ли не до пупка, а из коварной убийцы юных герцожат мы тогда мстительно сочинили самую серую мышь из возможных. Про декольте, голые части тела и жизнь без огромной искусственной бородавки, мерзко притаившейся у левого крыла носа, Стелле можно было забыть очень надолго.

Пока набранные Крюгером люди спешно вывозили себя и имущество из Крейвенхольма, тот, не теряя времени, уже начал работать здесь. Старый, вредный и злоязычный Эскиольд, отправленный в замшелые дали Эсхата, с каждым часом набирал новых рекрутов для революции. Времени на отдых не было совершенно.

Она открыла глаза, пробуждаясь от яркого, красочного, но совершенно не запомнившегося ей сна. Как обычно, теперь так всегда. Вокруг царила тьма. Везде — внизу, вверху, в любую от неё сторону, если тут и были стороны, ничего не существовало. Была лишь она, причём, что вызывало слабый импульс интереса, собственное тело она могла разглядеть без малейшего напряжения несмотря на то, что света здесь не было.

Была лишь тьма.

По ней можно было идти, бежать, в неё можно было кричать, плакать и стонать, но звук не разносился дальше её ушей. Это было еще не самое страшное.

Самым страшным было то, что страха, как такового, она испытывать не могла. Радости, боли, гнева, отчаяния. Ничего, лишь жалкие тени чувств. Она твердо знала, что давным-давно должна была сойти с ума в этой тьме. Было бы с чего сходить, правда, но разве в этом дело? Суть же в том, что она во тьме, из которой нельзя выбраться. Где есть лишь она и сны. Единственное, что позволено — это спать, вяло размышляя о происходящем в те промежутки времени, когда уснуть было невозможно.

Как давно это длится? Не вспоминается. Вроде бы она болела… за ней ухаживали мама с папой. Испуганные лица слуг. Вспышки злости. Брызги крови. Боль-боль-боль. Она должна была умереть. Может быть, это смерть? Может, сюда попадают все?

Ответов нет. Только тьма, забывающиеся сны и твердое понимание, что с ней что-то не так. Как будто она чувствует через толстую-толстую подушку. Раньше эмоции были ярче… в тысячу раз. Иногда настолько, что она не могла их сдержать. Казалось, что они разрывают её также, как и появившаяся магия. Когда всё изменилось?

Обнаженная худая девушка стояла в полной темноте с расслабленно свисающими руками. Ей было… всё равно на то, в какой позе находится её тело. Две тени эмоции лишь вызывали интерес — почему она здесь и… почему она обрита наголо? Над этим можно было размышлять вечно. Затем, в какой-то определенный момент, она поймет, что может уснуть, что сразу же и проделает. Сны, несмотря на то что она их не помнила, были куда лучше этого существования.

— Удовлетворительно.

До неё далеко не сразу дошло, что это был голос, а не одна из её вялых мыслей. Тем более, что прозвучавшее слово оказалось единственным. Затем, что-то поняв через неопределенное количество времени, девушка развернулась на 180 градусов, чтобы встретиться взглядом со своей точной копией.

Точной…?

Нет.

На голове стоящего напротив неё отражения был короткий ёжик волос.

— Кто ты? — слова сорвались с едва зашевелившихся губ.

— Сначала скажи, кем считаешь себя, — последовал равнодушный размеренный ответ. Копия казалась еще более равнодушной и безэмоциональной чем её собственное состояние. Это было так… неестественно?

— Я… Аврора. Аврора Аддамс.

Слабый, жалкий импульс эмоций внутри. Она точно знала, что должна кричать. Визжать, царапаться, бить по своей подделке магией, смеяться, рыдать, сходить с ума. Но… нет. Она даже не шевельнулась, когда её двойник медленно обошёл кругом, разглядывая её как овцу на базаре.

— Удовлетворительно, — вновь сказал двойник, — Ты стабильно функционируешь. Матрица, лишенная гормональной стимуляции, смогла временно стабилизироваться. Мне необходимо проверить потенциал матрицы. Приготовься к продолжению диалога после того, как я симулирую твой минимальный уровень гормонов.

Она ничего не поняла, кроме того, что двойник вроде бы доволен, но что-то собирается сделать. А потом он сделал.

Это было как вспышка. Прозрение. Взрыв, состоящий только из черных, негативных чувств.

— Что ты со мной сделал?! — закричала, падая на колени, узница мрака, — Где я?! Где отец?!!

Эмоции захлестнули её. Бездна времени, проведенная во тьме, накатывала на разум неумолимой чередой едва различимых призраков мыслей, но их было слишком много. Пытаясь вспомнить, она чувствовала, как эта волна её душит, размывает, стирает. Гнев, злость, страх, отчаяние, ненависть ко всему, тоска по отцу, горе по матери…

Затем внезапно всё… нет, не пропало. Стало неважным. Как раньше.

— Симуляция гормонов даже на мизерном уровне вызывает скачкообразно растущие дестабилизирующие процессы, — проговорила двойник, вставая перед спрятавшей лицо в ладонях девушкой, — Не критично. Текущий функционал есть финальная стадия эксперимента. Я готов ответить на твои вопросы.

— Почему ты готов ответить на мои вопросы? — несмотря на почти полное отсутствие эмоций, именно этот момент сейчас интересовал узницу тьмы больше всего.

— Избыток времени. Я продолжаю анализировать твоё состояние, память, мысли.

— Кто ты? — вновь чересчур логичный для неё вопрос. Непривычный. Куда уместнее было бы потребовать у двойника выпустить её, так ведь? Или попробовать убить это существо?

— У меня много идентификаторов, не несущих значения, смысла и пользы. Один из наиболее устоявшихся — Бог-из-Машины. Предпочтений у меня нет, называй как хочешь.

Что?

Это нужно было переварить. Двойник спокойно стоял перед сидящей ей, никоим образом не торопя. Он просто смотрел на Аврору. Спокойно, внимательно, бесстрастно. Время утекало. Почувствовав это, она собрала жалкие остатки своей воли и сил, даже те, о которых ранее не подозревала.

Наконец, сформулировала новый вопрос:

— Что со мной произошло?

— Ты имеешь в виду своё текущее положение и причины, по которым ты в нём оказалась? — осведомилось… божество.

— Да.

— В данный момент ты частично изолирована мной в участке сознания тела, известного как Аврора Аддамс. Я использую твоё подсознание твоей матрицы, возложив на него функции по поддержанию тела. Не используемый остаток, в виде сознания, находится здесь. Приемлемая погрешность.

— Я… не понимаю, — девушка тряхнула головой, — Не используемый остаток?

— Да.

— Не понимаю.

— Предоставляю расширенное объяснение, — говорит двойник, садясь перед своей копией, — Я нуждался в том, что в вашей культуре зовётся «аватаром». Стандартные пути к получению подобного, используемые сущностями, которых называют «богами», были оценены как неэффективные и рискованные. Поместить часть разума и силы в тело смертного — неоправданный риск. Итогом моих расчетов стал эксперимент, в ходе которого появилась ты. Я тебя создал в своем храме из материи, ранее принадлежавшей погибшему ребенку Станислава и Саломеи Аддамс. Пятнадцать циклов назад, если округлить в меньшую сторону.

Слова падали на неё как каменные блоки. Безразлично-невыносимо было их слушать. Она умирала под этими безжалостными фразами и жила, не предавая им значения.

— Один из моих агентов, что вы называете «детьми Бога-из-Машины», — тем временем продолжал двойник, — Получил от меня задание — привести Аврору Аддамс в храм, а затем прекратить её жизненные функции. Затем тело было помещено в резервуар, в котором я создаю тела своих агентов. На основе этой материи, с несущественными по отношению к массе дополнениями, я создал тебя. Тело и личность. Провальный эксперимент по созданию будущего посредника. Аватара.

— Провальный? — еле двинулись губы девушки.

— Да, — был дан ей равнодушный ответ, — Я не в состоянии сконструировать точное подобие рассудка живого существа. Поэтому для своих целей я выбрал цель, психическая нестабильность которой будет вполне объяснима специфическим сочетанием генов родителей. Кроме того, для достижения моих целей, требовалось, чтобы тело и мозг будущего аватара были готовы к оперированию большими объемами энергии. Этот приоритет тоже значительно усиливал шанс появления серьезных отклонений в развитии неконтролируемого образца. Гипотезы были подтверждены — при пробуждении Источника твоя несовершенная личность стала критически нестабильной. Более того, в процессе взросления и формирования твоя психика исказила управляющие контуры, сделав наше взаимодействие невозможным. Я пытался это исправить, но попытки окончились провалами. Твоё существование должно было закончиться.

Что? Её… создали? Собрали в банке? Из мертвой девочки? То есть, настоящую Аврору растворили, а потом из этого… бульона… сделали её?

— Но… не закончилось, — прошептала та, что была сделана из Авроры Аддамс. Она верила каждому слову сидящего напротив неё двойника. Почему? Она не знала. А может быть, просто догадывалась, что существу, что может с ней делать что угодно, вплоть до пробуждения или уничтожения эмоций, вовсе не нужно лгать.

— Корректно. Тебе был установлен энергетический контур, пересаженный от одного из моих агентов. Деформированные энергетические каналы были насильно приведены индивидуумом по имени Хартил ил-Шаадор в приемлемое состояние, после чего я смог взять контроль над аватаром.

— Моим телом? — с некоторым трудом спросила она.

— Это не твоё тело, — тут же был ей дан безжалостный ответ, после которого на поднятой вверх ладони бога возник призрачный куб. Он был расколот на множество составляющих, висящих друг возле друга так, что форму объекта легко можно было угадать. Вновь полились слова, — Даже если игнорировать факт того, что я создал твоё тело, личность и Источник, то существует еще один момент. Ты не можешь претендовать на свой физический носитель. В случае получения тобой контроля, гормональная перегрузка, войдя в резонанс с Источником, уничтожит тело и личность в течение одной-двух минут. Для облегчения понимания рекомендую считать тебе свою жизнь оконченной. Ты существуешь только здесь и только потому, что я изолирую тебя от деструктивных импульсов. И только затем, чтобы часть твоего не-сознания взяла на себя работу по поддержанию тела аватара в жизнеспособном состоянии.

Что-то шевельнулось в пустом разуме, жадно впитывающим слова иного. Понимание, что нужно узнать как можно больше, прежде чем Бог-из-Машины покинет её, удовлетворившись своим «анализом». Шансы, что он вернется, были ничтожны. Нужно было задать вопрос.

— Зачем это тебе? Зачем нужен аватар? Зачем ты убил м… Аврору?

— Я дал задание на убийство Авроры Аддамс, потому что Станислав и Саломея Аддамс подходили по многим критериям — они могли обеспечить, обучить и позаботиться о моем будущем аватаре. Был шанс, что их влияние на тебя исправит мои собственные погрешности изготовления, что вкупе с социализацией, давало высокий шанс на оптимизацию взаимодействия психики и носителя, — равнодушно проговорил бог, а затем встал.

Она следила за ним, сидя и обняв колени. Её копия отвернулась, явно собираясь уйти, но затем, на секунду замешкавшись, вновь повернулась к той, кто считала себя Авророй.

— Я был создан совокупностью разумов, чьи представители тебе известны под самоназванием «драконы», — наконец, сказал он, — Это было много циклов назад, больше, чем помнят существующие особи этого вида. Проект был секретным. Целью моего существования было противостояние с расой, известной как Древние. Меня признали неудачным экспериментом и пытались уничтожить, но я смог сохранить себя, а затем найти этот мир. Теперь я использую аватар для достижения собственных целей, некоторые из которых перекликаются с причиной, почему меня хотели уничтожить. Тебя интересуют эти цели или можно считать вопрос исчерпанным?

— Да. Интересуют.

— Первой является противостояние с расой, известной как «Древние», — тут же продолжил бесстрастный бог, — Боевой потенциал моих агентов значительно меньше, чем возможности субстанции под названием «ихор», он категорически не подходит для успешного противостояния с целой особью. Необходимо использовать метод, выработанный мной ранее и послуживший причиной настойчивому стремлению расы моих создателей от меня избавиться. Наилучшим материалом для создания особи, способной противостоять Древним и их потомкам, является тело дракона. Мне необходим этот материал, а значит, необходим аватар, способный его извлечь. Второй целью, определенной мной значительно позже, является поиск и изучение бывшего агента, претерпевшего ряд метаморфоз, сходных с теми, что я разрабатывал, оперируя с материей драконов. Тебе этот агент известен под именем Магнус Криггс. Он жизнеспособный аналог наиболее эффективного средства, выработанного мной для выполнения задачи высшего приоритета.

— Магнус… Криггс…, - не вдумываясь, прошептала себе под нос Аврора, — Его изменил Механик. Хартил ил-Шаадор.

Она запоминала каждое слово своего собеседника, но не обдумывала. Потом, когда он уйдет, у неё будет время. Очень много времени на раздумья. Пока это всё не важно, нужно лишь слушать и запоминать.

— Корректно. Но детали операции мне неизвестны. Было ошибкой уничтожать его мозг. Начальные погрешности контроля аватара. Упущенная возможность. Ищу его записи. На этом всё. Я удаляюсь. Оставляю тебе проекцию на изучение.

Бог исчез, а она продолжила сидеть, обняв колени. У нее не было больше вопросов, просто бездна времени на спокойные размышления и на сны, которых она не вспомнит. Аврора Аддамс стала безучастной узницей своего сознания, во тьме, где была лишь она да светящийся расколотый кубик, чьи осколки так и будут неподвижно висеть друг возле друга. Через некоторое время один из этих осколков, самый маленький и незначительный, чуть-чуть сдвинется, буквально на волосок. В то же время, глаза девушки, неотрывно смотрящей на куб, чуть-чуть сощурятся. В них появится новое выражение.