Ковчег

День тринадцатый

Радиоактивный фон резко повышается. Накануне система снабжения воздухом автоматически отключилась. Оказывается, при всевозможном заражении наружная подача воздуха блокируется. Хорошо ещё у нас предусмотрена возможность регенерации кислорода. Как мне объяснил Григорьев в момент отключения централизованной прокачки, включаются специальные пиропатроны. При их сгорании выделяется чистый кислород. Правда хватит их запаса на три дня не больше. Страшно подумать, что будет дальше, если наружное загрязнение не уменьшится…

Аналогии с подводной лодкой день ото дня очевиднее.

Часть населения общины не занята полностью. Бездельничают, разлагают неустойчивую часть. Особенно женщин. Нужно срочно придумать, чем бы занять людей. У меня и у десяти, двенадцати человек дела не переводятся.

Катенька чувствует себя хорошо, держится молодцом. Почти всё время лежит. Тяжело даётся ей беременность, да ещё в таких условиях…

День восемнадцатый

Слава богу, воздух начал вновь поступать в систему фильтрации. Уровень загрязнения уменьшился, и насосы начали накачивать наружный воздух. День перед этим выдался, наверное, самым трудным. Пиропатроны закончились, и концентрация углекислого газа в Убежище начала неуклонно повышаться. Некоторые люди, особенно женщины стали задыхаться. Приказал всем меньше двигаться. Так что этот день все пролежали. Потом новая напасть!

Дизель не заводился, а батареи израсходовали запас энергии. Полдня пришлось вручную крутить ручки воздушных насосов, благо они у нас выполнены в комбинированном варианте. Все взрослые мужчины, даже Жигин, по очереди вертели тяжеленную ручку центрального насоса. Жить захочешь, не так завертишь!

После подачи энергии все буквально свалились на пол и пару часов приходили в себя. Зато у нас теперь есть воздух!

Григорьев, как всегда испортил праздник. Он, видите ли, обеспокоен повышением радиации…

Скважина, питающая нас водой, может оказаться когда – ни будь заражена и не пригодна к употреблению. Подумаешь! Когда это произойдет, мы наверняка выйдем на поверхность.

Среди одиннадцати мужчин спасшихся со мной в тот день оказался студент биологического факультета. У него соответствующая фамилия Белкин. Вот он и выдвинул дельную идею. В одной большой комнате бывшие арендаторы на продажу выращивали грибы – вёшенку. Белкин сказал, что мог бы ухаживать за ними и обеспечить нас дополнительным питанием. Я сказал, что посмотрим. Сейчас не вижу в этом особого смысла, но дальше видно будет.

Вчера рискнули опять поднять перископ. Вокруг ничего не видно от вездесущего снега. А на дворе конец августа…

Снег валит крупными, разлапистыми хлопьями и, по – моему мнению, не собирается прекращаться. Уровень радиации на поверхности зашкаливает! Поэтому в таких условиях выход наверх равносилен самоубийству. Оставаться в Убежище мы тоже долго не сможем. Запасов еды хватит максимум на месяц. Причём у нас недавно появились могущественные конкуренты. Крысы, которые жили в завалах макулатуры, напали на склад продуктов. Злобные твари испортили несколько мешков с макаронами и крупами. Белкин в шутку предложил в отместку поймать и съесть всех гадин. Мы дружно посмеялись остроумному предложению недоучившегося Биолога.

Теперь мы буквально охраняем от крыс жизненно важные запасы питания.

Хотя если в скором времени не придумаем выхода из продовольственного кризиса, это будет уже не важно.

Катастрофически заканчивается соляра. Запускаем дизель только раз день, для подзарядки батарей. Большую часть суток проводим почти в полной темноте. Если так пойдёт дальше, то мой и Катенькин будущий ребёнок будет, как кошка видеть в сумерках. Тьфу, тьфу!