Крах империи

В конце 1917 — начале 1918 года Российская империя развалилась не только в том смысле, что от ее ядра, от России, оторвались завоеванные страны и народы. Сама национальная Россия, страна русского народа, тоже распалась на части.

Будем даже считать, что Украина — это не Россия. Пусть так! Признаем эту часть исторической России бесповоротно отпавшей. Пусть Россия — это только Великороссия, ее историческое ядро, и Новороссия.

Но ведь в 1918 году вовсе не было государства и в этих географических рамках. Возможно, просвещенный читатель даже и знает, что в 1917 году все развалилось. Но знает ли он, до какой степени? Фактически уже на самых ранних стадиях революции, в марте–апреле 1917 года, Временное правительство не контролировало большей части территории страны. По всей империи возникали и Советы самого разного направления, и местные думы, ориентированные на Временное правительство, но все это. были совершенно локальные образования. Фактически Временное правительство утратило контроль над большей частью территории страны. Отовсюду к Временному правительству взывали, требуя от него денег и помощи, но дать ему не могли, да и не хотели совершенно ничего. А правительство не могло совершенно ничего определять и никак не могло контролировать происходящее на местах.

Так потом и советская власть не управляла ничем, что лежало не на пути Красной армии. В городе Плесе — в левитановских местах, в самом сердце России, до лета 1919 года существовала местная городская дума, и дико смотрелись матросы, приплывшие на неком революционном корабле по Волге. Матросы задавали странные вопросы про получение пайков и постановке на учет, обыватели обалдевали от этих удивительных речей… Столкнулись словно бы две культурно–исторические эпохи, хотя и разделенные очень небольшими сроками абсолютного времени.

Но Плесу еще повезло — он сравнительно мирно жил два страшных первых года Гражданской войны. Ведь практически во всех губернских и только что не в уездных городах необъятной России возникли свои правительства, и чаще всего — по несколько правительств в каждом городе.

В 1918 году в Красноярске одновременно было восемь правительств: коммунистов, согласных с линией Ленина; коммунистов, несогласных с линией Ленина; эсеров–максималистов; правых эсеров; анархистов; левых меньшевиков; правых меньшевиков; государственная дума (которой никто не подчинялся); городской гарнизон, временами наводивший хоть какой–то порядок. Все власти были с мандатами, с наганами, с абсолютной верой в собственное светлое будущее.

Волею судьбы, в истории всей России сыграли свою роль несколько таких местных правительств — в какой–то степени случайно, в какой–то степени потому, что именно в этих городах стояли сильные армии, а начальство этих армий признало именно эти советы и думы.

Временное сибирское правительство, возникшее в Томске 27 января 1918 года, было не лучше и не хуже других. Какие–то зачатки легитимности давало ему только то, что создали его на основе Сибирской областной думы, разогнанной большевиками. Большая часть Временного сибирского правительства во главе с правым эсером П. Дербером быстро перебралась в Харбин, потом во Владивосток… Там они столкнулись с конкуренцией других претендентов на власть в масштабах Сибири и даже всей Российской империи. Действительно — если одна компашка может взять и объявить себя правительством, то почему другой компашке нельзя?

В конце мая 1918 года Томск захватили белочехи. Власть сменилась, и 23 июня 1918 года оставшиеся в городе члены Временного сибирского правительства сформировали новое правительство. Тоже временное, и тоже всесибирское. Подчиняйтесь! Во Владивостоке сидело еще одно Всесибирское правительство во главе с Дербером и тоже объявило себя «центральной властью Сибири» (по разным городам сидело еще пять или шесть «центральных властей»).

23 сентября 1918 года несколько таких правительств, из Восточной России и Западной Сибири, объединились в Уфимскую директорию. Директория объявила себя (ну конечно же!) носителем верховной власти и быстренько переехала в Омск. В Омске одновременно с Сибирским правительством было еще два подпольных «совета», и несколько «полномочных представителей» других правительств. Но реальная власть находилась в руках казачьего атамана Красильникова — монархиста по убеждению и реалиста по образу жизни.

Никакой реальной власти у директории не было и в помине, вся реальная власть была у тех, кто вооружен. 4 ноября в Омск прибыл знаменитый адмирал А. В. Колчак и тут же стал военным и морским министром Сибирского правительства. Знали бы господа «члены правительства», кого пригрели на своей груди… В ночь на 18 ноября 1918 года члены Уфимской директории были арестованы, вся власть официально перешла в руки нового диктатора — Александра Васильевича Колчака.

Переворот Александра Васильевича Колчака был важен для Сибири, но не имел никакого отношения к внутренней политике Крыма или Северо–Запада. Это — локальное событие внутри одного из государств, на которые распалась Российская империя.

Переворот организовали военные, ведущую роль в нем играли представитель Деникина полковник Лебедев, генерал Андогский, полковник Волков. Заговорщикам активно помогали командующий войсками Антанты в Сибири французский генерал М. Жанен, американский генерал У. Гревс Уордл, американский же адмирал о. Найт, командующий английскими войсками А. Нокс.

Вот парадокс — Уфимская директория вошла в историю потому, что именно ее (из множества аналогичных правительств и директорий) свергли русские военные при поддержке военных иностранных. Вообще же таких правительств было много, и все — патологически бессильны.

Реально в городах и весях России никакой законной власти вообще не было, и жизнь велась по простому принципу: «Кто смел, тот и съел». И по закону джунглей — «каждый сам за себя». Пьер Данинос пошутил как–то, что «Франция распадается на сорок миллионов французов». Россия вовсе не в шутку распалась на девяносто пять миллионов русских, и все эти миллионы самым причудливым образом объединялись в группы, партии, шайки, компании, семьи и прочие сообщества — как правило, не очень–то стойкие.

В 1918–1920 годах самый лучший способ жизни состоял как раз в том, чтобы примкнуть к какой–нибудь шайке, — сразу же появлялось оружие, а главное — появлялась своя стая. Вместе выживать было полегче.

Это необходимо иметь в виду, говоря о государствах, возникших на развалинах Российской империи. Каждое из них контролировало только часть своей территории. Каждому из них подчинялась только часть жителей их государства. Каждое такое государство было только самым крупным, самым сильным объединением граждан бывшей Российской империи, и только. Таким крупным объединением, такой грандиозной шайкой, что ее было заметно в масштабах всей России.

Яркий пример такого беззакония дает уже упоминавшийся Колчак. Был ли режим диктатуры Колчака легитимным? Ни в малейшей степени! Что Троцкий, что Колчак — они были узурпаторами в совершенно одинаковой степени. То есть Колчак приличнее Троцкого — и культурнее, и умнее, и не увлекался бредовыми идейками переустройства вселенной… Но узурпаторы — оба.

Таким же беззаконным было и любое советское правительство — хоть центральное в Москве, хоть в губернии или в уезде. Таким же беззаконным было и Северо–западное правительство под началом Николая Николаевича Юденича. И на юге России — под началом Деникина, а позже — барона Врангеля.

Пожалуй, самыми легитимными из всех были правительства на Дону и на Кубани — по крайней мере, в этих краях казаки опирались на давнюю традицию местной автономии. Автономия становилась основой для независимого государства — хоть какое- то подобие законности.

ДОН

В 1917 году в области Войска Донского жило 3,53 млн. человек. Из них 42,3% были казаки, 25,5% «коренных» крестьян. Остальные -: — «иногородние», или арендовали землю у казаков, или ремесленничали, или работали на производстве. Горнозаводская промышленность области Войска Донского требовала до 40 тысяч пар рабочих рук.

Уже в 1917 году возникло Донское войсковое правительство во главе с атаманом А. М. Калединым. Пока никто отделяться от России не хочет, казаки просто пользуются своей автономией, чтобы дистанциироваться от большевиков. Но в борьбе с Донской советской республикой возникает уже объявившее себя независимым правительство Всевеликого войска донского во главе с атаманом П. Н. Красновым.

Это государство про существовало до лета–осени 1920 года… Беда в том, что казаки притесняли «иногородних», у них тоже было много бедноты — до половины казачества. Государство казаков оказалось взорвано изнутри войной белых и красных… — в точности, как в нерусских республиках, скажем, в Латвии. Замечу — и тут ведь прослеживается не только классовая борьба. «Иногородние» — это, конечно, не другой народ, но это уже другой субэтнос русского народа. Воюют между собой два субэтноса (в ХVII веке малороссы и великороссы различались не больше).

КУБАНЬ

В 1917 году области казачьей автономии на Кубани включали 2,89 млн. человек, из них казаков — 1,37 млн. (43%).

В апреле 1917 года в Екатеринодаре (Краснодар) прошли выборы в Кубанскую краевую войсковую раду — орган местного самоуправления — и Законодательную раду. Во главе же Кубанской области находился комиссар Временного правительства К. Л. Бардиж.

Все хорошо, но только на выборах в Законодательную раду победили «областники», «черноморцы», — те эсеры, кадеты и меньшевики, которые хотели широкой автономии, Т. е. отделения от остальной России. В политике они спорили между собой, но, как местные жители, были солидарны — пора отделяться.

Законодательная рада объявила себя верховной властью и объединилась с Кубанской радой. Коммунисты свергли раду, и тогда рада заключила союз с Добровольческой армией.

Только вот Деникин–то был самостийник и сторонник единой и неделимой Руси, а «черноморцы» поддерживали его во всем, кроме этого. В борьбе с радой в июне 1919 года деникинцы даже убили Бардижа и лидера «черноморцев» Н.C. Рябовола.

В ноябре 1919 года генерал В. Л. Покровский произвел государственный переворот — А. И. Калабухов повешен, остальные выгнаны за границу (например, в Грузию).

В частности, и по этой причине Деникин стал терпеть поражения — казаки не хотели воевать за единую и неделимую рос·· сию и требовали признать автономию. Корпуса А. Г. Шкуро, С. Г. Улагая шли с Деникиным… но оставались врагами его великодержавной политики. А две трети казаков не согласились участвовать в войне именно по этой причине.

Про то, как казаки из века в век стояли за единство Руси и за царя–батюшку, очень любили рассказывать в начале 1990–х годов: мол, казаки всегда были становым хребтом государства Российского. Только вот изучаешь историю — и начинаешь в этом сомневаться.

В тех же краях вспыхнула Кубано–Черноморская советская республика (с 30 мая по 6 июня 1918 года), а Северо–Кавказская советская республика держалась до декабря 1918 года. Формально эта республика находилась в составе РСФСР, но фактически была отделена от РСФСР поясом земель, на которых господствовали белые. И получается, что эта советская республика существовала фактически автономно, как самостоятельное государство.

ЮГ

Самым большим из государств, на которые распалась Россия в 1918 году, было государство Антона Ивановича Деникина, а сам он — пожалуй, наиболее симпатичной и привлекательной фигурой из всех известных участников Гражданской войны. Еще в 1918 году и верхушка армии, и иностранные державы провозгласили его главнокомандующим Вооруженными силами Юга России.

Формально главнокомандующим был Колчак, а Антон Иванович ему подчинялся… Фактически А. И. Деникин был совершенно самостоятелен, а людьми они с Колчаком были настолько различными, что о выработке общей стратегии смешно говорить. Там, где Колчак устраивал истерики, гнал людей на штурмы и расстреливал, Деникин договаривался, собирал советы и давил логикой и интеллектом. Сила авторитета? При всей своей дипломатичности, осторожности, да и просто при хорошем характере, Антон Иванович порой высказывался об Александре Васильевиче так, что уж, во всяком случае, ни о каком влиянии и речи не могло идти.

Южное правительство функционировало на той территории, которую контролировал ВСЮР. Но не на всей. Потому что во ВСЮР входили три армии: Добровольческая армия, которой командовали русские офицеры, а также Кубанская и Донская казачьи армии. Власть правительства Деникина не распространялась ни на казачьи земли, ни на казачьи армии. С казаками у Деникина постоянно возникали серьезные трения — они–то стремились к федеративному устройству будущей России, а для себя хотели автономии …

Деникин, убежденный сторонник единой и неделимой, воевал не только с советской Россией. В 1918–1919 годах прогремели две самые настоящие белогвардейско — грузинские войны, с применением артиллерии. В этих войнах грузины заявили, что не будут брать пленных. И не брали. Деникин воевал и с чеченцами. Этот фронт возглавлял генерал–майор Д. П. Драценко, имевший уже опыт войны с мятежными курдами. Даниил Павлович перенес свой опыт и на Чечню: дотла сжигал мятежные аулы. Герой Салтыкова–Щедрина «сжег 22 деревни, и вследствии сих мер собрал недоимков рубль с полтиною». Генерал Драценко сжег три аула и завершил чеченскую войну за 18 дней. Урок, несомненно, но какого рода… Как сказал другой классик, «это надо осмыслить …». Чеченцы быстро капитулировали и начали воевать уже с красными… Пока белые не начали отступать, — ведь из империи они все равно выйти хотели.

Права на самоопределение требовали и украинцы. Петлюра сделал для совместных операций с Деникиным от силы 10% возможного.

Не готовый решать эти проблемы, не стремясь к серьезным реформам, А. И. Деникин 4 апреля 1920 года ушел в отставку и уехал за границу.

КРЫМ

Государство Петра Николаевича Врангеля, главнокомандующего со 2 апреля 1920 года, занимало только Крым и его окрестности. Существовало государство Врангеля недолго, в апреле–ноябре 1920 года.

У П. Н. Врангеля было немного точек соприкосновения с А. И. Деникиным, но в плане империализма они полностью совпадали. Как раньше Деникин намеревался вешать руководи- телей отделившихся государств, так Врангель отказал полякам в про ведении совместных операций, не хотел отдавать грузинам Абхазию и агрессивно относился к украинской независимости.

СИБИРЬ

Государство Колчака распространяло власть на Западную Сибирь и Урал. Оренбургская губерния и Уральская казачья области были фронтовой и прифронтовой зоной. К востоку от Красноярска власть Колчака ослабевала, к востоку от Иркутска просто сходила на нет. В Приморье, Монголии и в Русской Маньчжурии было сравнительно спокойно, а от Хабаровска до Байкала на 3 тысячи километров тянулся своего рода пояс анархии, где власть принадлежала местным атаманам и батькам.

А. В. Колчак вовсе не был представителем законного правительства. Сравнительно легитимна была Омская директория — но Колчак разогнал это сравнительно законное правительство, и власть его — в той же степени власть узурпатора, что и власть большевиков.

Военный диктатор с неограниченным запасом полномочий, А. В. Колчак создал при себе Совет министров и особый совещательный орган — Совет верховного правителя, прямо как у Деникина. Разница в том, что Антон Иванович действительно с кем–то советовался, и довольно часто, а вот Колчак предпочитал действовать по наитию и к тому же порой под влиянием дозы кокаина.

У А. В. Колчака было два огромных преимущества в сравнении с Деникиным — реальная помощь Антанты и золотой запас России.

Золотой запас России, захваченный Чехословацким корпусом летом 1918 года в Казани, на сумму 651,5 млн. рублей золотом и свыше 100 млн. — кредитными билетами, целиком достался Колчаку.

В Сибири и на Дальнем Востоке находилось до 150 тысяч солдат Британии, Франции, Японии, США. Формально у них был даже главнокомандующий — в январе 1919 года М. Жанен был назначен командующим вооруженными силами всех союзных государств «на востоке России и на западе Сибири». Обратите внимание на формулировку! Как видно, союзники разделяли Россию и Сибирь.

9200 пудов золота передал Колчак своим доблестным, но не совсем бескорыстным союзникам в уплату за обмундирование, снаряжение, вооружение.

И все–таки он не смог удержаться… Потому что мир не видел настолько шаткого, внутренне неустойчивого государства. Реально колчаковское правительство контролировало только полосу вдоль железной дороги да крупные города.

Даже в этих городах все время поднимали голову эсеры, не простившие разгона своих, а в Томске сидел подпольный ревком Нейбута и Рабиновича и, уверяю вас, вел агитацию вовсе не в пользу Колчака.

К тому же правительство Колчака проводило насильственные реквизиции продовольствия и насильственные мобилизации; крестьяне все меньше хотели его поддерживать. Порядка 25 000 человек было расстреляно колчаковцами за отказ от мобилизации или от поставок. Это немного в сравнении с масштабами красного террора, но на современников цифры производили сильное впечатление.

В тылу Колчака постоянно действовали не просто отдельные отряды, а огромные партизанские «зеленые» армии Громова, Мамонтова, П. Е. Щетинкина. Одна Тасеевская республика чего стоит!

Государство Колчака воевало не только с красными, оно тратило огромные усилия на войну с «зелеными» и красными партизанами в собственных тылах. И медленно разваливалось, «пояс порядка» вокруг железной дороги все сужался.

На юге России Белое движение закончилось массовым бегством через южные порты: Новороссийск, Севастополь и Одессу. В Сибири все кончилось массовым бегством на восток по железной дороге. В этом бегстве анархия царила неимоверная, а каждый народ и каждая политическая сила играли какую–то свою игру.

Главнокомандующий силами Антанты генерал Жанен демонстративно старался «не вмешиваться в дела русских». У современников порой возникало ощущение, что он считает выдачу Колчака социалистам справедливой. Во всяком случае, он многого не сделал, даже имея возможность.

Союзники (конкретно говоря — чехословацкие войска) 27 декабря 1919 года взяли под охрану Колчака, его штаб и его окружение. Уже под этой охраной, фактически не являясь независимым правителем, Колчак 4 января передал власть на Дальнем Востоке Г. М. Семенову, — один узурпатор передал власть другому, в такой же степени незаконному.

Доблестные союзники слишком рвались сбежать из Российской империи, и стоило красным пригрозить, что они разберут рельсы, — 15 января 1920 года Колчак выдан эсеро–меньшевистскому политцентру, а те передали его большевистскому ревкому. Как видите, и красных правительств в одном Иркутске было несколько.

Что характерно: коммунисты, убив в Иркутске Колчака в январе 1920 года, не рискнули пойти дальше, на восток, сквозь «пояс анархии».

ДАЛЬНИЙ ВОСТОК

Позже официальные историографы СССР пытались рассказывать сказки про то, что Дальневосточную республику создали в Москве, или что, по крайней мере, процессом ее создания руководили из Москвы… Фактически никто ничем не руководил, когда 6 апреля 1920 года в Верхнеудинске (будущий Улан–Удэ) на Учредительном съезде трудящихся Прибайкалья провозгласили Временное правительство ДВР.

Другое дело, что уже 14 мая Советское правительство официально при знало ДВР и стало оказывать ей помощь, в том числе и по созданию Народно–революционной армии (ИРА). НРА рассматривалась как одна из армий Советской России. Как незаконный Колчак признал незаконного Семенова, так инезаконное Советское правительство признало незаконную ДВР.

Но! ДВР учреждалась как демократическое государство, по конституции которого власть «принадлежит народу Дальнего Востока, и только ему». Верховным органом власти ДВР был не московский ревком, а местное Народное собрание. То есть и это было особое автономное русское государство, отдельное от остальной России.

Летом 1920 года НРА двинулась на восток, захватила Читу и Хабаровск. 26 мая 1921 года произошел белый переворот во Владивостоке, война белых и красных шла на Дальнем Востоке — но локально, независимо от событий в Европе.

Вожди Белого движения все–таки более легитимны: генерал Григорий Михайлович Семенов был послан в Забайкалье как комиссар Временного правительства, для набора войск. Потерпел поражение в декабре 1917 года, бежал в Маньчжурию. После восстания чехов вернулся, возглавил движение. А Временное правительство Сибири назначило его командующим Читинским отдельным корпусом. Колчак долго не признавал власти Семенова (то есть одновременно существовали два отдельных белых правительства).

Режим, установленный Семеновым, по своей жестокости порой приближался к режиму красных правительств. При нем действовали 11 стационарных застенков смерти, в которые можно было угодить по одному подозрению в сочувствии к красным или «зеленым». А «зеленым» сочувствовало 80% сельских жителей.

Роман Федорович Унгерн фон Штернберг послан вместе с Семеновым в Забайкалье еще Временным правительством. Он возглавил конно–азиатскую дивизию, состоявшую в основном из монголов и бурят. Европейцев фон Унгерн не уважал, считая, что они потеряли исторический дух. Высокий дух вечной традиции жив в азиатских народах, и им суждено восстановить империю Чингисхана и пресечь всякие гнусные выдумки вроде прогресса, просвещения или современной медицины. На прямой вопрос, не себя ли он видит современным Чингисханом, прибалтийский немец фон Унгерн загадочно молчал и улыбался.

Еще его называли «национал–социалистом до национал–социализма», и вступление войск фон Унгерна в столицу Монголии, Ургу, ознаменовалось поголовным истреблением евреев. Спасало многих только то, что монголы не очень понимали, кто именно еврей, а кто нет, и к тому же не особенно рьяно исполняли бессмысленный для них приказ.

После ухода японцев из Забайкалья, фон Унгерн отделился от Семенова, ушел в Монголию. Правительство Монголии дало ему титул вана, И он стал фактически диктатором этой страны. Если режим Семенова приближался к режиму красных по жестокости, то режим фон Унгерна был ничем не лучше зверств Бела Куна или Землячки.

Фон Унгерн еще пытался воевать с красными в мае 1921 года, но потерпел сокрушительное поражение. Монголы, может быть, и несли в себе волю к победе и величие Чингисхана, но быстренько выдали его красным — 21 августа. Выдан он был знаменитому красному партизану П. Е. Щетинкину и 15 сентября 1921 года расстрелян в Новосибирске по приговору Сибирского ревкома.

Что же до Народно–революционной армии, то она наступала и к осени 1922 года полностью контролировала Приморье. 25 октября 1922 года она взяла Владивосток, а 14 ноября 1922 года Народное собрание ДВР провозгласило на всем русском Дальнем Востоке советскую власть и обратилось во ВЦИМК с просьбой включить ДВР в РСФСР.

Только с этого времени Восточная Сибирь и Дальний Восток; отпавший от Российской империи в 1918 году, опять стали частями единого российского государства, но уже с совершенно другим политическим строем.

ИНТЕРВЕНЦИЯ

Антанта требовала от Германии оставить оккупационные войска в России… против большевиков. Но Германия провела полную эвакуацию своей армии, оставив ее только в Прибалтике: Германия боялась революционизации своей армии (революция в ноябре 1918 года показывает — не зря боялась).

Как будто Антанта помогала Белому движению… Антанта еще в конце 1917 года приняла решение поддерживать белых всеми силами. Но в реальности даже англичане и американцы не вели никаких самостоятельных операций против красных, да и белым помогали довольно своеобразно: преимущественно морально. Не говоря ни о чем другом, они не были уверены, с каким правительством придется иметь дело после Гражданской войны, и не клали всех яиц в одну корзину.

Президент США Вильсон даже обратился ко всем правительствам России с предложением о перемирии и созыве мирной конференции. Естественно, никто не отозвался, а для западных людей это стало явным признаком — русские не умеют договариваться и не хотят мириться. Дикари …

2 августа 1918 года англичане заняли Архангельск, и еще в момент высадки в городе вспыхнуло восстание против красных, а назавтра возникло Верховное управление северной области. Но англичане вместе с Верховным управлением никаких операций не вели, а уплывая из Архангельска, сожгли на рейде несколько барж с продовольствием, оружием и снаряжением — чтоб никому не досталось.

Еще в мае 1918 года англичане высадились в Новороссийске, в Одессе — французы. Но и тут англичане ограничились защитой своих интересов на железной дороге (поддерживая не столько белогвардейцев, сколько грузин), а французы вместо 12–15 планируемых дивизий выставили всего 2.

В январе французские войска заняли Херсон и Николаев, стали продвигаться на север, но очень быстро остановились, потому что это вызвало бурные протесты «демократической общественности» в самой Франции. Франция вообще классическая «левая» страна, и не случайно генерала Жанена подозревали в сочувствии к красным.

В ноябре–декабре 1919 года англичане захватили Баку и Батум, но и это было сделано для защиты собственных интересов.

В Сибири было 150 тысяч иностранных войск: английских, американских, французских, японских, чехословацких. Японцы и американцы на Дальнем Востоке лихо ловили и красных, и «зеленых» партизан, но друг другу не доверяли и не проводили совместных операций. И вообще не доверяли друг другу еще больше, чем белогвардейцам и красным.

НЕКОТОРЫЕ ИТОГИ

В 1918, 1919, 1920 годах не было никакого такого государства Российского. На территории России возникло несколько разных государств с различным общественным, экономическим и политическим строем, с разной историей и с разной логикой развития.

Границы всех этих государств вовсе не были стабильны. В 1919 году движется на север Белая армия Деникина: значит, расширяются пределы этого государства. Советская Россия летом 1919 года занимает очень скромную площадь, меньше 1 миллиона квадратных километров. Но вот она распространяется на юг, на восток… Государство Троцкого и Ленина расширяет свою территорию.

Гражданская война 1917–1922 годов — это и есть процесс расширения и сокращения территорий этих государств.

Знаете, что этот процесс больше всего напоминает? Процесс образования варварских королевств на теле распавшейся Римской империи, вот что!

А тут еще и иностранные оккупанты.

На короткий момент почти вся Россия превращается в сателлита Германии — с договора в Брест–Литовске и до ноября 1918 года. Но и помимо германской оккупации иностранцы захватывают куски территории России.

ПОСЛЕ 1922 ГОДА

После падения Крыма и ДВР вроде бы Советская Россия полностью собрала всю территорию исторической России. Не–советская Россия сохранялась только на территории стран, возникших как национальные государства, — в странах Прибалтики, в Польше, в Китае.

Но в горах Крыма «зеленые» партизаны сидели до самого НЭПа, когда татары перестали их поддерживать.

На Сахалине отдельные отряды белых и «Зеленых» воевали с красными до 1927 года. В Якутии — до 1929 года.

Японцы покинули Северный Сахалин только в 1925 году, и то после решительных напоминаний США, что они не потерпят нарушения территориальной целостности России, — США боялись усиления Японии.

Что же до остальной империи, то напомню: горный пик Гармо на Памире открыли только в 1932 году, а до этого никто попросту не знал, что там вообще происходит. А с басмачами воевали до 1932–1933 годов.

Получается — контроль коммунистов над всей территорией России установился только году к 1930, не раньше. А над всей территорией СССР — ко второй половине 1930–х годов.

В повести Федосеева «Злой дух Ямбуя», жуткой истории про медведя–людоеда, действие разворачивается в 1949 году. В глухой тайге таинственно исчезают люди, и один из героев произносит: «Наверное, это белогвардейцы»… Когда эти слова звучат с киноэкрана, в зале неизменно вспыхивает смех. Но в том–то и дело, что даже в 1949 году у геолога было больше оснований для таких слов, нежели кажется сегодня. Ведь всего десять–пятнадцать лет назад правительство вовсе не контролировало многие малонаселенные, удаленные территории. Кто его знает, кто может бродить по тайге?

Современникам Федосеева все было понятно без разъяснений; позже память обо многом утратилась. Конечно же, смачные подробности последствий Гражданской войны при советской власти, мягко говоря, не рекламировались. Во–первых, чтобы они не бросали тень на официальную версию о социальной революции и о войне советского народа с негодяями–белогвардейцами.

Во–вторых, имперское сознание с большим трудом принимает любую информацию о распаде империи, о желании народов из нее выйти или о том, что империя когда–то распадалась. Тут возникает полное единство правительства и интеллигенции: уже советских правительства и интеллигенции. Правительство не хочет, чтобы события 1917–1918 годов рассматривали как развал империи. Пусть это будет война белых и красных! Даже булгаковская «Белая Гвардия» казалась ненужной, слишком будила интерес к конкретике событий, уводила в сторону от романтики Гражданской войны.

А интеллигенция советского времени тоже не хочет знать, что империя уже один раз распадалась, и совсем недавно. Общество, подобно страусу, хочет спрятать голову в песок, избежать даже мыслей о том, что империя может оказаться не вечной.

Тут сказывается, видимо, вообще способ мышления имперской интеллигенции да, боюсь, — и всего русского народа в целом. Ведь вот какая интереснейшая историческая деталь, практически не рассматриваемая историками: и белые, и красные оказываются страшнейшими империалистами.

ПОЧЕМУ НЕ СОБРАЛИ?

Белые очень хотели бы снова собрать распавшуюся Российскую империю. Можно долго искать (и находить) причины, по которым это не состоялось. Назову только те, о которых говорят практически все историки.

1. Отсутствие единого организационного центра и единого вождя. Не было того, кто мог бы стать вождем для всей нации. «Генерала Алексеева, зачинателя Белой борьбы, знала лишь русская интеллигенция, и то как начальника штаба в Ставке; ни как полководец, ни как сильный волей генерал во время революции и разрухи армии он не выдвинулся. Генерал Корнилов стал широко известен со времени своего выступления против Керенского, но для солдат, рабочих и, пожалуй, для крестьян его известность носила одиозный характер. Генерала Деникина, вне военных кругов, никто не знал. Между тем каждому понятно, какое значение имеет имя вождя в гражданской войне» [102, с. 11].

2. Пестрота тех, кого называют белыми, отсутствие у них единого идеала.

Те, кого называют белыми, не только относились к разным классам общества, разным сословиям и образовательным группам. Они расходились идейно.

Барона фон Унгерна разве что в бреду можно поставить даже рядом с Колчаком, не говоря о другом прибалтийском бароне — Врангеле. Он носитель скорее совершенно иной, вовсе не белой тенденции. Если белые в целом охранители, то он — скорее исторический утопист.

Но и Деникин, Краснов, Колчак, Каледин, Дроздовский, Корнилов, Юденич — все они сходятся разве что в антибольшевизме, и только. У них совершенно разные общественные и политические идеалы, разные образы того, к чему они хотели бы прийти. Свидетельство тому — программы и конституции тогдашних русских правительств [103]. Белым легко было договориться, против чего они выступают, но очень трудно было договориться — за что.

3. Но самое главное свойство Белого движения, которое в конечном счете не дало им собрать ни Россию, ни Российскую империю, — это маниакальный империализм белых. Они ведь вовсе не ставили цель создания национальной России! Они четко собирали именно Российскую империю, а ведь это совсем разные задачи.

Мало того, что собирание Российской империи требовало во много раз больше энергии, сил и средств. Эта задача вызывала бешеное сопротивление националистов; Белое движение не могло опереться ни на кого, кроме самих русских… и то не всех.

В разных странах Российской империи соотношение местных белых и красных было разное, но в целом белые были сильнее. Русские белые были понятнее и симпатичнее и в Польше, и в Финляндии, и даже на Украине. Стоило про возгласить право наций на самоопределение, признать право на отделение от Российской империи — и политическая ситуация мгновенно изменилась бы в пользу Белого движения.

В 1919 году Антанта так и не смогла организовать поход 14 держав, направленный против Советов. 14 держав — это Латвия, Эстония, Польша, Литва, Украина, Грузия, Армения, Турция, Венгрия, Болгария, Югославия, Чехословакия, Финляндия, Германия. Причина отказа участвовать в общем походе проста -.:. красные признавали право на отделение, а белые категорически отрицали.

Представьте себе- в 1919 году пресловутые 14 держав и правда идут войной на совдепию… Маловероятно, что при таком раскладе у советской власти был бы хоть малейший шанс уцелеть.

Вопрос, конечно, а что потом? Ведь единственной реальной ценой за поход 14 держав могло бы стать про возглашение независимости всех, кто захотел отделиться. И тогда Россия восстанавливалась примерно в тех же границах, в которых сегодня существует Российская Федерация.

Да и от нее вполне могли бы отделиться южные казачьи территории, так как не все русские хотели собирания империи. Ни донские казаки, ни «черноморцы» не были инородцами, но оставаться в составе России хотели бы только на условиях автономии.

Фактически Гражданская война велась не только по линии «красные–белые», но и по линии «сепаратисты–самостийники».

ЧТО ЭТО БЫЛО?

События 1917–1922 годов известны современному россиянину несравненно лучше, чем были при советской власти. Но и сейчас, похоже, для большинства людей непонятно главное содержание событий. Сами термины: «революция», «переворот», «гражданская война» явно не отражают всей сути происходившего. Похоже, что гораздо точнее было бы употребить слово «смута» вслед за А. И. Деникиным [104]: ведь у событий 1917 года гораздо больше общего с событиями в Московии 1606 года, чем с событиями во Франции 1789 года.

Во Франции возникает два источника власти, и они начинают бороться за верховную власть в стране. Эта борьба и есть содержание их революции и Гражданской войны. В Английской революции 1649 года, Французской 1789 года тоже порой возникала анархия, безвластие, война всех против всех. Но возникает после того, как появились разные власти и начали друг с другом воевать.

В Российской империи основное пусковое событие — падение имперского правительства. В России сначала происходит развал и распад, а потом уже возникают разные правительства, и начинается война между ними. К событиям в Российской империи, блистательно описанным и Шульгиным [105], и В. Шамбаровым [106], очень применим термин «бифуркация» — внезапный, не ожидаемый никем и совершенно необратимый распад системы на составляющие элементы [107). События февраля–июня 1917 года — это типичная, ярко выраженная бифуркация, т. е. распад системы, исчезновение общих правил и традиций жизни. Российская империя впала в маразм, окостенела до того, что уже не смогла адекватно реагировать на окружающее… не смогла больше существовать. Ее «канал эволюции» оказался безнадежно исчерпанным, и сроки ее завершились.

Распад империи вызвал к жизни не только рождение новых государств и не только попытки построить новые империи на месте развалившейся Российской.

Помимо войны белых и красных, а очень часто и под видом этой войны, и в центре, и на всех окраинах империи начались национальные разборки самого зловещего вида.

С этим классом явлений за пределами России мы уже познакомились: когда в Латвии резали немцев, когда возник Виленский кризис, когда украинцы и поляки воевали за Львов.

Но точно такие же разборки происходили и на территории России.

РАЗБОРКИ, КАК И БЫЛО СКАЗАНО

Не слишком ново, что по одним данным — 80%, а по другим данным — 98% сотрудников ЧК были евреями. Тоже не самая свежая информация — что китайцы составляли чуть ли не половину ЧОНов — частей особого назначения.

ЧОНы, латышские стрелки, еврейское засилье в карательных органах, использование венгерских и австрийских пленных как карателей в Средней Азии, массовое истребление образованного слоя — русского по этническому происхождению и имперского по самосознанию, — все это создает очень специфическую картину борьбы за советскую власть.

А в разных уголках империи взрываются давным–давно заложенные мины. В Семиречье, в одном из· самых глухих и тихих захолустий империи, в 1918 году одновременно правили эмиссары Временного правительства, атаманы казачьего войска, казацкий, крестьянский и киргизский совдепы.

Части Красной армии в Семиречье по сути были «распоясавшимися, не желавшими никому подчиняться бандами» [106, с. 136], которые начали истреблять дунган, таджиков и киргизов. Те частью бежали в Китай, частью переметнулись к белым, частью ушли в басмаческое движение.

В одном из самых страшных своих рассказов Б. Пильняк описывает набег калмыков [108]. А вот объяснения, почему калмыки так «плохо» себя вели, он как–то не дает, а жаль. Ведь набег и состоялся в ответ на попытки красных, а потом белых казаков истреблять калмыков как народ.

Деникин одновременно воевал с Петлюрой, Махно, Дагестаном, Грузией, а в его тылах под Новороссийском засели «зеленые» партизаны — «черноморцы».

Сама Гражданская война началась с восстания чехословацкого корпуса, а Колчака предали чехи за удовольствие вывезти пресловутое «золото Колчака» за границу. Это золото стало основой золотого запаса новой Чехословацкой республики.

Бардак царил совершенно фантастический и очнь кровавый, потому что подданных Российской империи, как видно, только одно и сплачивало — жизнь в одном государстве. Государство рухнуло, и мгновенно вылезло наружу все взаимное озлобление, все загнанные в подполье идеи национальной мести, все старые, вековые споры и раздоры.

Какой царил разброд, насколько люди сами не понимали, за что и против чего выступают, говорит хотя бы такой факт: 9–я дивизия Красной армии разграбила и частично сожгла город Бахмут (ныне — Артемовск) под лозунгом «Бей жидов и коммунистов!».

Кстати, для полной ясности: еврейские погромы устраивали все. Абсолютно все. После революции коммунисты пытались обвинить в этом сраме только одну сторону, издали даже книжку о зверствах деникинцев [109]. Но есть множество свидетельств погромов, организованных и красными, и самыми разными батьками, и уж, конечно, маниакальным антисемитом Петлюрой.

Очень часто народы резали друг друга прямо на территории бывшей Российской империи — или сводя старые счеты, или просто потому, что вместе выживать легче, а «свои» как–то понятнее, ближе, и объединяться по национальному признаку против «чужих» — довольно просто.

Широко известный факт: удирая из России в 1920 году, чехи не только сдали А. В. Колчака большевикам. «В своем усердии перед политическим центром чехи выдали всех, ехавших в вагоне адмирала, включая женщин. Спаслось всего несколько человек, в том числе генерал Занкевич, которые вышли незаметно из вагона» [102, с. 122].

Мимоходом замечу — ну и бардак же творился в Иркутске… да и везде! Представляю: стоит вагон, идет сдача пленных, а кто–то в генеральском мундире «незаметно выходит» …

Малоизвестный факт: договорившись с большевиками, чехи думали только о том, как бы им унести ноги побыстрее. «Для этого нужно было быть уверенным в непрерывности движения по железнодорожной магистрали. Они ее и захватили в свои руки, и повели себя, как в завоеванной стране» [102, с. 116].

Что реально делали чехи? Они захватывали любой понравившийся им паровоз и эксплуатировали его, пока он вообще мог хоть как–то ездить, а потом забрасывали. При этом они вполне могли отцепить исправный паровоз от другого эшелона, оставляя несколько сотен человек на расправу большевикам и почти верную смерть.

Чехи, как диктаторы, сами решали, в каком порядке будут двигаться эшелоны, и эшелоны с поляками поставили… в арьергарде. Поляки много раз просили, чтобы чехи пропустили вперед эшелоны с ранеными, женщинами и детьми. Мол, они же не отказываются воевать, пусть в арьергарде. Но пусть генерал Жанен отдаст приказ пропустить вперед раненых и их семьи …

Видимо, Жанена устраивало положение вещей (или он недолюбливал поляков?), и он всякий раз приказывал подчиняться решениям чехов. А те губили поляков без всякой видимой необходимости. Просто вот хотелось — и губили.

Назовем вещи своими именами: стоило империи пасть, как на ее развалинах воцарились самые жуткие формы национального эгоизма. Объединяясь со «своими», найдя союзников, чехи вывезли золотой запас Российской империи и заодно напакостили полякам.